Шервурдский лес, ты полон чудес. Рассказ спецназера

– Шарон! – позвал Чума. – Слышь, Шарон. Ты сейчас умрешь. Кого я нашел!

Шарон это я. Мой позывной. У нас в группе разделение труда. Николаич неупокоенными врагами занимается, а Чума всеми остальными. Мы были на втором этаже. То ли бывшая столовая, то ли актовый зал. Я пошел в самый дальний угол, обрывая по пути желто-голубые патриотические плакаты с мозаичных бирюзово-изумрудных стен. Родимых советских стен. Штырь стоял в полумраке. Обмахивался веером из разноцветных паспортов, военных билетов и других таких же «свидотцтв». Рядом лежали два трупа. Скрюченые руки. Раззявленные рты. Иссеченные осколками тела.

– Этот. – Чума шевельнул ногой. – Ариец из Шепетовки. Скиба Василь Генадьевич.

Китель у Скибы задрался почти до горла и на жирной молочной груди я увидел партайадлер. Хищный орел держал в когтях свастику.

– Ну и что? – сказал я. – Чего я здесь не видел.

– Это понятно. Ты на братишку его посмотри, Шарон. На своего братишку.

– Какого?… – успел сказать я, а потом как-то взял и обвалился вместе с собственным уютным внутренним мирком. Прямо в бездну, обгоняя друг друга, понеслись мои любимые книжки, вымоленные мысли и какая-никакая но вера.

– Это же пейсы. – услышал я сзади и сверху голос Чумы.

– Нет. – я в последний момент успел поймать свой резкий и справедливый крик.

– Нет. – повторил я спокойно и медленно.

– Да как же нет. – Чума прямо через меня полез показывать. – Подсмалило немного, а так очевидное-невероятное. Вот.

Чума напрягся и перевернул на бок тяжелое, конкретно для меня, вражье тело. Чума показал шеврон на плече. Фон как у полка «Азов», а вместо волчьего крюка звезда Давида. Над ней меленько и ясно. На иврите.

– Вот еще. – Чума протянул кусок прозрачного пластика. Водительские права. В лицо я не всматривался и читать не хотел. Чума одолжение сделал.

– Как тебя почти. Шарон Реми.

– Это не моя фамилия.

– Все равно прикольно. – Чума помолчал и добавил. – Странно, конечно. Они из ваших мыло делали.