И гаснут звезды

Никому не приходило в голову,

что более старые миры вселенной —

источник опасности для человеческого рода; самая мысль о какой-либо жизни на них казалась недопустимой и невероятной.

«Война миров», Герберт Уэллс.

Иногда мне кажется, что вселенная хочет, чтобы её заметили.

«Виноваты звёзды», Джон Грин

Дизайнер обложки Богдан Тимченко

Корректор Надежда Родина

© Денис Старостин, 2018

© Богдан Тимченко, дизайн обложки, 2018

ISBN 978-5-4490-7007-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

У всего есть своё начало. Начало есть у любви и у ненависти, у побед и у поражений, у дня и у ночи. Всё с чего-то начинается и чем-то заканчивается. Однажды торговые корабли, пришедшие с товарами из Эфиопии и Египта в Византию, положили начало тому, что впоследствии назвали Первой пандемией.

Император Юстиниан был знаменит не только политикой реформ поздней античности, переработкой римского права и возрождением сгоревшего собора Святой Софии в Константинополе – именно при нём началась «юстинианова чума», проявляющаяся после на протяжении двух веков. Апогея пандемия чумы достигла в 544 году, когда в Константинополе умирали до 10 тыс. человек в день. За эти годы город лишился сорока процентов своего населения, а всего на Востоке умерло около 100 млн. человек. Это был первый случай массового заболевания, переносящегося с помощью маленьких чёрных грызунов. Далее, каждые 8—12 лет история будет повторяться, охватывая всё большие и большие территории, пока не доберётся до Британии и Ирландии, Руси и Китая. За две тысячи лет чума вспыхивала то тут, то там, унося с собой города, деревни, стирая из памяти целые поколения людей. Чума существует и сейчас, просыпаясь в самых разных странах, во всех уголках мира.

У всего есть начало. Начало есть у болезни и эпидемии, у фильма и песни. Начало есть и у этой истории.

Я не буду насильно заставлять вас поверить в то, что всё это правда. Я просто расскажу, что знаю сам, а вы уж сами решите, могло ли такое произойти на самом деле, или же все это – вымысел рассказчика. Что одним жарким летом трое ребят никак не могли попасть в такую невозможную переделку, из которой практически нельзя было выбраться живыми.

Но кто из нас не привирал, рассказывая в школе истории, которые приключились с ним за прошлое лето? Ведь лето – удивительная пора, когда может случиться все, что угодно, это маленькое приключение, которое ты проживаешь за три коротких месяца, и которое полностью тебя меняет. Вернувшись в сентябре, ты уже не будешь прежним, окружающие заметят особенный блеск в твоих глазах и спросят: ну, что там было, рассказывай!

И ты откашливаешься, обводишь всех собравшихся взглядом, и начинаешь говорить. Твое дело – поведать историю, а верить или нет – решать тем, кто ее услышит.

Часть I. Контакт

Глава первая, в которой опасность приходит с неба

– Ты не имеешь права! – категорично заявила девочка на переднем сидении старенькой «Нивы».

– Ещё как имею. Я твой отец, – парировал мужчина за рулём.

– Тогда… тогда у тебя нет совести!

– Кто бы говорил, – усмехнулся тот. – Ты готова последними словами оскорбить своего папку, лишь бы попасть на какую-то там вечеринку. Да тебе едва-едва четырнадцать! Откуда вообще такое упрямое желание идти всем наперекор?

– А тебе сегодня исполнилось тридцать восемь и упрямый ты в три раза больше! – парировала дочь. Мужчина за рулём хмуро глядел на дорогу впереди.

– Надеюсь, Валерия, что твои знакомые не из тех, кто разрисовывает стены в подземных переходах, – сказал он минуту спустя.

– Пап! Я же говорила, что возле нашего дома рисовали не они! – девочка закатила глаза. – А эти целыми днями сидят в интернете и мечтают стать рэперами.

– Рэперами? – переспросил отец, не отрывая взгляда от трассы. Пыль пачкала лобовое стекло, и ему приходилось постоянно смачивать его водой. Дворники на стекле крутились влево-вправо. Лера следила за ними. Туда-сюда. – Почему именно рэперами? Им мало ругаться на улице, они хотят делать это с помощью музыки?

– Нет, они хотят стать знаменитыми и богатыми! – тёмно-рыжие косички на голове Леры задрожали от её возмущения. – Писать музыку.

– Хотят быть композиторами, да? – не взаправду удивился отец. – И что, у них получается?

– Вроде бы да, хотя мне кажется, что настоящие рэперы убили бы их за то, что они делают.

– Забавно, – пробормотал отец. – Не думал, что можно называть музыкой монотонную речь под удары барабанов. Хотя помнится, лет двадцать назад был я на одной дискотеке…

– И не делай вид, будто понимаешь, – девочка показала папе язык.

– Валерия! Не разговаривай так с отцом, – попросил тот.

– Нет, ну серьёзно! Ты вообще слушаешь современную музыку?

– Лучше я буду следить за дорогой, – сменил тему папа.

Этим поздним вечером Михаил Белов с дочерью возвращался домой после пикника. По традиции, сложившейся за три года, с тех пор, как от них ушла мама Леры, пикником они отмечали папин день рождения. 15 июля, самая середина всегда жаркого в этих степях лета. А нынешнее было просто огнедышащим.

– А когда вы жили с мамой до меня, вы слушали музыку? – спросила Лера.

– Она-то да. А я никогда особенно её не любил.

– Ты сейчас про музыку? – едко спросила дочь.

– Придержи язык, – нахмурился её отец. Девочка недовольно хмыкнула и отвернулась к окну. Мелькали деревья, посаженные около шоссе. За ними простиралась степь – дальше находилась граница с Казахстаном, и мелкие города терялись в бессчётных километрах низкой растительности. В том числе и Зареченск, куда сейчас возвращалась эта маленькая семья. Старая «Нива» лязгала на неровностях шоссе, навстречу проносились редкие грузовики и газели, спешащие до заката выехать из города.

Пикники были одним из любимейших развлечений Леры. Они с отцом часто ходили на рыбалку и выбирались за город на велосипедах, а зимой шли на лыжах через лесополосу вокруг Зареченска. После того, как мама Леры ушла из семьи, оставив дочку на попечение мужа, та сблизилась с папой, он стал её лучшим другом. У отца не всегда получалось справляться с «девчачьими» проблемами – он чаще всего уходил, когда Лера плакала, вернувшись с прогулки. Подруги часто обсмеивали её старенькие джинсы и футболки, совсем не похожие на яркие вещи, которыми баловали друзей Валерии их родители. Но её отец покупал то, на что у него были деньги, а их последнее время водилось немного. Он работал в Зареченском «Росприроднадзоре», занимался исследованием инфекций пищевых продуктов, опасных для человека, уходил рано утром, а возвращался ночью. Лера в будние дни была предоставлена сама себе – готовила еду, убиралась, ходила в школу. Пару лет назад её подруги вдруг поняли, что Валерия Белова – не их уровень и исключили из своего круга общения. С тех пор друзей в классе у неё не было. Некоторое время она общалась только с мальчиками из секции борьбы, куда ходила, когда ей было одиннадцать.

Однажды к ним в класс пришли двое мужчин и позвали всех мальчиков в клуб дзюдо. Из двенадцати одноклассников Леры записалось трое. Четвертой и единственной девчонкой была она сама. Валерия не могла однозначно ответить, почему тогда сделала это. Скорее всего потому, что все её бывшие подруги ни за что бы не пошли заниматься единоборствами, а ей хотелось доказать, что она отличается от них, показать свою независимость. Отец одобрил выбор Леры, хотя и грозился прийти в зал, разобраться с тренерами, когда его дочь приходила домой с синяками после спаррингов. А вот её мама всегда была против. «Девочка не должна драться!» – таким было её мнение. Но Валерия продолжала занятия. Собственно, с этими мальчишками из секции она вскоре и подружилась.

Пару минут отец косился на дочку, глядящую в окно, пока муки совести за неоправданную агрессию не взяли верх.

– Ты уже думала, чем будешь заниматься в новом учебном году?

– Пока нет.

– Может ты всё-таки… – начал было Белов.

– Нет, в секцию я не вернусь.

– А мне нравилось, когда ты туда ходила. Тебе не надо было целыми днями после школы сидеть дома. Да и знания приёмов для девочки в таком городе как наш – полезный навык.

– Я знаю, но не хочу, – повторила Лера.

– Почему ты ушла тогда? Тебе разонравилось бить пацанов?

– Мы же это уже обсуждали с тобой. Я разошлась во взглядах с тренером.

– Ах, ну да, точно, – закивал Белов, хотя он и не запомнил, о чём тогда разговаривал с дочерью.

– Это же всё из-за…

– Ну? – Лера повернулась к отцу. – Ты продолжишь? Или ты как обычно меня не слушал?

– Я всегда тебя слушаю.

– Тогда на счёт три оба скажем, о чём я тебе тогда говорила. Идёт?

– Хорошо, – Белов-старший попался в ловушку, расставленную собственной дочерью.

– Три. Два. Один…

– Из-за мамы, – быстро сказал её отец.

– Вегетарианство! – одновременно с ним произнесла девочка.

– Что? – поразился Михаил Белов.

– Чего? – Лера удивлённо посмотрела на отца. – Почему из-за мамы?

– Ну… я подумал, что тебе было трудно в тот период… И ты решила бросить занятия, потому что мама не одобряла их.

– Потому что я подумала, что так она может вернуться? – Лера скорчила рожу, выражая своё мнение относительно этой мысли.

– А разве нет?

– Конечно, нет! Она ушла не из-за того, что меня швыряли через себя три раза в неделю.

– Тут ты права, – у Михаила Белова испортилось настроение. Зачем он вообще поднял эту тему? Прошло уже три года, а он всё ещё не хочет возвращаться к тому периоду жизни даже в мыслях. – Так почему вегетарианство? Что с ним не так?

– С ним всё нормально, только вот тренер считал, что я просто выделываюсь, говоря, что отказалась от мяса.

– Но ты правда не ешь его уже несколько лет.

– И я об этом. Но он каждый раз на построении задевал этим. Потом меня стали дразнить травоядной… Вот я и ушла, – Лера уставилась в окно.

– Но к мясу так и не вернулась. Я горжусь тобой, дочь, – улыбнулся её отец. – Хотя секция мне нравилась.

– Мне тоже.

– Слушай, – вспомнил вдруг Белов-старший. – Ты же просила меня этой зимой пойти на охоту. Когда меня звали в деревню друзья.

– И что? – не поняла Лера.

– А как же убийства невинных пташек и зайчишек? Разве тебя не коробит от этого? – ехидно поинтересовался отец.

– Нет конечно.

– Почему? Ведь это же убийство, разве нет?

– Убивать животных не то же самое, что есть их, – объяснила ему Валерия. – Убивая, ты демонстрируешь свои умения, ведь ты можешь и промахнуться. А поедая труп того, кого убил – выказываешь собственное превосходство над животным. Так что мясоедение – просто акт тщеславия. А быть тщеславным плохо.

– Так курицу в морозилке убила не ты.

– Ещё хуже. Ты ешь то, что убил за тебя кто-то другой. Промахнуться вилкой по мясу из магазина, что лежит у тебя на тарелке, невозможно. В чём тогда твоё достижение?

– И в кого ты только такая, – с улыбкой произнёс отец. – Все эти твои принципы.

– А что в них плохого?

– Они мешают тебе знакомиться с новыми людьми. Дружить.

Дочь ничего ему не ответила. Когда Белов повернулся к ней, Лера уткнулась лбом в стекло, созерцая траву и деревья за окном.

– Прости, – сказал он. – Глупость сморозил.

Валерия молчала.

– Д-о-о-очь, – протянул отец. – Извини меня.

Она пару секунд не отвечала, а потом вдруг сказала:

– Там метеорит падает, пап.

– Что? – не понял тот.

– Большой метеорит летит прямо на нас. Посмотри сам.

Отец пригнулся к рулю, чтобы взглянуть на небо, но ничего не увидел.

– Смотри вправо, вот он! – Лера спустила стекло и высунула голову в окно. – Он сейчас упадёт совсем рядом!

– Где? Я ничего не вижу.

Но спустя секунду он услышал тихий неясный шум, будто бы вдалеке летел самолёт. Гул нарастал.

– Папа, он совсем рядом! Осторожнее!

Деревья по бокам трассы сменились открытым пространством, поросшим мелким кустарником. Девочка в испуге повисла на руке отца. «Нива» опасно вильнула в сторону.

– Тише ты! Он нас не заденет.

– Заденет! Он совсем рядом! – закричала Лера.

Кабина автомобиля осветилась ярко-жёлтыми огненными сполохами. Теперь Белов ясно слышал свист разрезаемого воздуха. Он нагнул голову к приборной панели и увидел, как слева от дороги с неба падает нечто, объятое языками пламени. Оно врезалось в землю, и его дочь завизжала.

– Тихо, успокойся! Он совсем маленький!

Впереди на шоссе упали ещё куски метеорита.

– Держись!

Отец дёрнул руль, машина едва удержалась на трассе, вильнула вправо, чуть не слетев с дороги в кювет. В ту же секунду на землю с оглушительным грохотом упало что-то огромное, полыхающее огнём. Лера кричала изо всех сил, но отец не слышал её. Он отчаянно крутил руль, пытаясь справиться с управлением.

Старый автомобиль выжал из себя всё что мог и со скоростью выше ста двадцати километров в час помчался в город. В ночной степи бушевал пожар.

Ночь. 2 часа после инцидента. 01:00

– Быстрей, быстрей! – капитан Маркин подгонял солдат, запрыгивающих в крытые «Камазы». Три такие машины стояли во дворе военной части, в двадцати километрах от Зареченска. В первой из них уже сидело примерно тридцать человек из особой радиотехнической группы. Их погрузили с оборудованием для радиосвязи, которую надо будет настроить на месте выгрузки.

Во второй машине разместилось несколько десятков солдат взвода из пехотного полка. Пятнадцать минут назад их подняли с казарменных коек, вручили автоматы, построили в две шеренги возле машин, а потом приказали грузиться.

В третьей машине сидели военные в полных костюмах химзащиты и с оборудованием. За тремя «Камазами» с людьми стоял грузовик, везущий собранный компактный полевой лагерь, который можно было развернуть силами нескольких десятков человек за считанные часы.

Операцией управлял полковник Станислав Терёхин – худой и широкоплечий, абсолютно лысый мужчина. Двадцать пять лет назад он участвовал в военных операциях, его полк осуществлял поддержку связи. Сейчас он командовал этой военной частью на юге России, на самой границе с Казахстаном. За почти десять лет его управления не было ни одной опасной внештатной ситуации. Кроме сегодняшней.

Посреди ночи ему поступил сигнал от управления МЧС об упавшем в степи объекте, примерно в сорока километрах к югу от города. Спустя десять минут позвонил генерал-лейтенант, командующий военным округом, и приказал немедленно взять ситуацию под свой контроль и уточнил, что свяжется с Терёхиным, как только тот прибудет на место.

Капитан закончил заполнение трёх «Камазов» и отчитался перед полковником.

– Командовать личным составом буду я. Садись в «Тигр», я подойду через минуту, – сказал капитану Терёхин. Тот хотел двинуться к бронеавтомобилю, но остановился.

– Товарищ полковник, разрешите спросить.

– Разрешаю, Маркин.

– Зачем вы приказали солдатам взять оружие? Это же не боевая операция. Насколько я понимаю, это была…

– Сейчас нет времени обсуждать мои приказы, капитан. Я проведу инструктаж на месте. Самое главное – как можно быстрее оказаться там. Выполняйте, Маркин.

– Есть, товарищ полковник! – капитан поднёс руку к голове и поспешил к «Тигру».

Сам Терёхин вернулся в здание части и поднялся на второй этаж. Он открыл дверь своего кабинета и включил свет. На столе были аккуратно разложены по стопкам все бумаги, над которыми он работал днём. Терёхин не терпел беспорядка, старался всё уложить по полочкам, включая собственную личную жизнь. Вполне вероятно, что именно поэтому и был трижды разведён – он не выносил никакого вмешательства в собственные дела. Несмотря на то, что полковник по полгода отсутствовал дома, воспитание своих сыновей Станислав тоже считал личным делом. Его первая жена ушла от него больше десяти лет назад, оставив ему сына Ивана; вторая жена через четыре года после первой захлопнула дверь и заехала к родителям Терёхина, чтобы завезти маленького Максима. Третья жена… к ней у полковника было меньше всего претензий. Вместе они прожили год, после чего она потребовала, чтобы Терёхин чаще бывал дома. Тут они и расстались.

На рабочем столе полковник нашёл фотографию двух мальчиков, стоящих на теннисном корте. У обоих – светлые волосы и серые глаза, доставшиеся от отца. Терёхин вытащил снимок из рамки, сложил вдвое и сунул в нагрудный карман. Самому себе он не мог объяснить внезапный сентиментальный порыв – им завладело бессознательное желание взять фотографию с собой.

Полковник Терёхин выключил свет, запер дверь в кабинет, и вышел во двор, где ревели двигатели «Камазов».

* * *

Военные машины быстро двигались по объездной дороге на юг, где поднимался столб дыма. Во втором «Камазе» на дребезжащей скамейке сидел Андрей Иванов, чей взвод подняли среди ночи по приказу полковника. Ему было восемнадцать, и до конца срочной службы оставалось четыре месяца. В ноябре он должен был уйти на дембель и вернуться в родной Оренбург. Солдату, сидящему справа от него, оставалось примерно столько же. Оба сжимали автоматы, тревожно оглядываясь на лица соседей.

– Как ты думаешь, что там случилось? – спросил Андрей у своего армейского друга, Ивана.

– Меньше вопросов задавай, – нервно ответил тот. – Говорят, пожар какой-то.

– А зачем нам тогда автоматы? – прошептал Андрей.

– Вы видели бригаду химиков? – спросил сосед слева. – Там шестеро парней в химзащите. Да ещё и сапёры. А в третьей машине едут спецвойска.

– Я понятия не имею, что там творится, – заметил Андрей. – Может, там взорвался склад с боеприпасами или состав с какой-нибудь отравой?

– Вы заткнётесь? – спросил Иван. – Без вас тошно.

– Может, на нас напали? – не унимался сосед Андрея. – Американцы? Начали бомбить военные объекты?

– Эй, Крот! Заткни его, – насмешливо попросил Андрея сидевший напротив него солдат. – Нет там ни складов с оружием, ни поезда.

– Что же это тогда, Куб? – спросил парень.

– Кто его знает. Может, завод какой горит, а командование боится, что местные жители начнут близко подходить, чтобы поглазеть. Вот и попросили нас с оружием отпугивать народ, – размышлял Куб. Прозвищем он был обязан капитану Маркину. Его звали Николай Николаев, и когда тот заглянул в личное дело солдата и увидел, что отчество у новобранца Николаевич, то принялся дразнить его Николаем в кубе. Солдаты услышали, и с тех пор все звали парня Кубом.

– Вот, разумная речь, – показал на Куба Иван. – А вы про склады свои. Ещё скажите, третья мировая началась!

– Ой, да пошёл ты, – Андрей толкнул его плечом.

Лейтенанту, под чьим контролем находился взвод, что-то передали по рации, и он окрикнул солдат.

– Через пять минут прибываем на место. Получаем инструктаж от полковника и выполняем приказ, всем ясно?

– Есть повод для волнения, товарищ лейтенант? – спросил один из солдат.

– Никакого. Это рядовая операция.

«Камаз» съехал с трассы и затрясся на бездорожье. Скамейки стали дребезжать ещё активнее. Внутри грузовика ощутимо запахло палёным.

– Это не травой горелой пахнет, – заметил Андрей.

– Без тебя знаю, что не трава, – огрызнулся Иван. – Воняет горелой проводкой.

– Может, тут правда склад загорелся?

– Нас бы проинструктировали. К тому же, мы бы услышали взрывы боеприпасов ещё до того, как сюда приехали.

– Взвод, выходим!

Солдаты стали по одному спрыгивать с борта машины. Андрей дождался своей очереди, сошёл на землю, и смог, наконец, оглядеться. Метрах в двухстах от них горела степь. Несколько пожарных машин уже залили приличный кусок территории, но вдалеке полыхал огонь. На чёрной сожжённой земле была видна груда каких-то обломков, напоминающих обшивку самолёта.

– Неужели пассажирский лайнер рухнул? – сам себя спросил Андрей.

Когда солдат построили, к ним вышел полковник Терёхин. Он объявил, что они находятся в закрытой зоне и всё, что они увидят тут, является военной тайной. Им необходимо будет возвести палаточный лагерь и заняться постройкой ограждения, которым они окружат место пожара. По всей видимости, им придётся провести тут несколько дней.

– Автоматы отставить, лопаты в руки взять! – крикнул капитан Маркин и работа закипела.

В первую очередь солдаты выкопали ров, который должен был окружить палаточный лагерь и обезопасить от пожара. Потом поставили три большие палатки, заняв почти сто пятьдесят квадратных метров выжженной степи. Пока Андрей вместе с Иваном трудился над возведением лагеря, он краем глаза заметил, как полковник вместе с отрядом, одетым в костюмы химзащиты, направился к груде обломков.

– Секретный самолёт упал, зуб даю! – сказал Иван, забивая в землю штырь для троса палатки.

– У нас что, проводятся какие-то испытания? Никогда не слышал, чтобы тут на границе с Казахстаном самолёты летали, – покачал головой Андрей. – Только если шпион какой-нибудь.

– Но что эти парни в химзащите надеются найти? – поинтересовался Иван. – Топливо что ли, радиоактивное?

– Да, атомный самолёт упал. Если так – мы уже трупы, излучение всех накрыло.

– Ой, Крот, умолкни, – Иван поёжился. – Тут тебе не Тоцкий полигон.

– А ты думаешь, их в пятидесятых предупреждали, куда они едут? Подняли по тревоге и вывезли на объект, – сказал Андрей.

– Тут сорок километров от города! – воскликнул Иван. – Сразу бы эвакуация началась.

– Закончили? – к ним подошёл капитан Маркин. – Переходите к постройке ограждения, там рабочих рук не хватает.

– Товарищ капитан, а вам полковник сообщил, что тут такое? – спросил Андрей.

– Отставить разговоры! – приказал Маркин. Солдаты кивнули и пошли к сложенным возле грузовиков металлическим рамам и огромным моткам колючей проволоки.

Было уже четыре часа утра, когда к активно строящемуся лагерю подъехал джип военного образца. Из него вышел кудрявый человек маленького роста, лет сорока пяти, и направился к палатке полковника. Его сопровождало двое военных. На плече у него висела кожаная сумка. Судя по тому, как человек слегка кренился на правую сторону, она была довольно увесистой.

Он подошёл к полковнику, стоявшему рядом со штабом радиосвязи.

– Комаров, Максим Вениаминович, – представился человек.

– Полковник Терёхин. Вы тот физик «Роскосмоса», о котором говорил генерал?

– Да, совершенно верно, – кивнул Комаров. – Только я астрофизик. Я работаю в космической программе.

– Замечательно. Тогда, может быть, вы объясните мне, какого чёрта мы тут обнаружили?

Андрей устало привалился к забору.

– Я сейчас упаду и засну.

– Не ты один, – Иван тяжело дышал. Шестьдесят солдат почти за три часа окружили металлической сеткой зону, которую им указала бригада радиационно-химической защиты, и расставили переносное освещение, подключённое к генераторам. Колючая проволока была натянута почти по всему периметру ограждения. На двух выходах из зоны поставили охрану, вооружённую автоматами, остальных солдат собрали возле палаточного лагеря. Полковника не было видно. Как слышал Андрей, к нему приехал кто-то из Москвы, и сейчас Терёхин проводит совещание.

Ближе к четырём часам утра привезли модуль-столовую, туалет и душевую. Солдаты стали коситься на них, однако капитан никого не отпускал без команды полковника.

– Слушай, Крот, как ты думаешь, долго мы тут пробудем? – спросил Иван.

– Понятия не имею. Наверное, пока не прибудет экспертиза из Москвы. Я только не понимаю, для чего тут мы? Почему нельзя было поставить полицию охранять?

– Кстати, ты заметил ящики под скамейками в нашем «Камазе»? – Иван подошёл ближе к Андрею и понизил голос.

– Там полно было ящиков. Патроны, наверное.

– Нет, это РГО. Я таких зелёных ящиков столько перетаскал, когда весной склад расформировывали, что узнаю их даже в темноте.

– Сюда гранаты привезли? – Андрей с удивлением посмотрел на друга. – И зачем?

– Вот это самое интересное…

Примерно в полпятого утра из палатки офицерского состава показался хмурый полковник Терёхин. Он быстрым шагом направился к сидящим на земле солдатам. Капитан Маркин скомандовал построение, и полк быстро встал в три шеренги.

– Товарищи солдаты, я обязан объяснить вам ситуацию. Вчера вечером, примерно в двадцать один час тридцать минут на этой территории произошло крушение исследовательской ракеты.

Андрей покосился на стоявшего рядом Ивана. Тот смотрел на полковника.

– Наша задача не допустить проникновения на закрытую территорию – об этом месте не должны знать ни журналисты, ни жители, ни кто-либо ещё, – продолжил полковник. – Этот участок трассы перекроем, и выставим кордоны, которые будут разворачивать всякого, кто приблизится к этой зоне на километр. Примерное время операции – трое суток. Через семьдесят два часа мы оперативно соберёмся и исчезнем так, будто нас никогда здесь не было. На огороженную забором зону без костюмов химзащиты вход воспрещён – есть вероятность отравления топливными отходами ракеты.

– Я же говорил… – сквозь стиснутые зубы прошептал Иван.

– Лейтенант Андреев объяснит вам технику безопасности при контакте с заражёнными участками почвы. Капитан Маркин назначит охрану периметра и определит тех, кто первыми составит кордон на шоссе. Всем вольно.

Андрею и Ивану не повезло. Их отправили в охрану периметра, которая должна была смениться только в девять утра. С их точки возле забора им был отлично виден модуль столовой, где уже готовился завтрак. Солдаты глотали слюни, понимая, что раньше девяти они не поедят.

– Так и думал, что это ракета, – похвалился Иван.

– Как-то обломков слишком много. Для одной ракеты, – заметил Андрей.

– Обломков столько, сколько нужно. А ты хотел, чтобы это был «Боинг» что ли?

– Ничего я не хотел! Я мечтаю провести последние четыре месяца спокойно, пользуясь нормальной канализацией в военной части.

– Ну, ты же слышал полковника, – сказал Иван. – Мы тут только на трое суток. Успеешь ещё на унитазе насидеться.

Андрей кивнул и сплюнул на землю.

– Не верю я нашему полковнику. Ты видел, какое у него лицо было?

– Какое? – спросил Иван.

– Как будто он сам не понимает, что тут происходит. Ты же знаешь Терёхина, если он хоть что-нибудь не контролирует, сразу напрягается. Похоже, ему самому не объяснили до конца, что мы тут охраняем.

– Тебе бы только теории заговора строить, – отмахнулся Иван. – Секретные материалы, таинственная ракета, да?

– Пошёл ты, – Андрей отвернулся в другую сторону и стал наблюдать за дымящимися обломками «исследовательской ракеты».

Солдат по прозвищу Куб, сытно позавтракав кашей, направился в полевой туалет, модуль которого стоял на самом краю палаточного городка, примыкая к периметру. Биотуалет пробыл тут только два часа, а запах в нём уже стоял характерный. Парень поморщился, залезая внутрь.

Куб спустил штаны. Ему сегодня улыбнулась удача – он не попал ни в один из охранных отрядов и поэтому мог спокойно отдохнуть в палатке, дожидаясь своей очереди. Внезапный ночной выезд начинался для Куба успешно.

По внешней стенке туалетного модуля что-то царапнуло. Куб пропустил это мимо ушей, занявшись освобождением желудка. Нечто пробежало по обшивке, выискивая трещины и зазоры. Наконец, это обнаружило дренажную трубу, предназначенную для сброса содержимого из наполненного бака туалета. Это что-то мгновенно распороло пластик острыми когтями, проползло внутрь и замерло, прислушиваясь к звукам в кабине модуля. Из дренажной трубы оно услышало тихое пение – Куб вполголоса напевал армейскую песню. Убедившись, что там кто-то есть, оно поползло вперёд.

Куб взялся за туалетную бумагу, пока ещё не закончившуюся, и отмотал себе приличный кусок. Он положил свёрток себе в карман, чтобы позже не остаться без бумаги, когда приспичит. Встал со стульчака и в ту же секунду нечто, притаившееся внутри дренажной трубы, выпрыгнуло наружу, прямо ему на спину. Глаза Куба расширились от удивления, но понять, что произошло, он не успел – нечто, напоминающее склизкую перчатку с зубами, обвилось вокруг его шеи, впилось в кадык, добираясь до трахеи. Куб захрипел, упал на колени, скребя руками по стенам туалета. Спустя пару секунд всё было кончено, и Куб сполз на пол. Нечто, убившее бойца, исчезло, оставив на полу тонкий кровавый след.

Через десять минут ещё один солдат решил посетить туалет и направился к модулю. Парень принюхался. Пахло мочой и чем-то ещё знакомым. Он дёрнул ручку туалета. Дверь оказалась заперта изнутри. Солдат потянул сильнее, но она не поддавалась. Сзади к нему подошёл ещё один боец.

– Никак не прорваться в толчок? Занято, наверное.

Прошло ещё несколько минут, но дверь туалета не открывалась. Снаружи собралась очередь. Солдаты барабанили по двери, но никто не отзывался. На шум пришёл лейтенант Андреев.

– Тише! Что происходит?

– Товарищ лейтенант, кто-то заперся в туалете и не открывает.

– У человека проблемы с желудком, – предположил Андреев. – Что вы как животные дикие, сразу кидаетесь на дверь? Подождите чуть-чуть.

Но ещё пять минут спустя изнутри так никто и не вышел. Лейтенант Андреев нахмурился. Он толкнул дверь плечом, но она по-прежнему не поддавалась.

– Скорее всего, её заклинило. Ты, – обратился Андреев к одному из солдат. – Сбегай в третью палатку к радистам, у них должны быть инструменты.

С помощью пришедших радистов дверь была разблокирована. Лейтенант, первым оказавшийся в модуле, в ужасе выпрыгнул обратно.

– Всем внимание! Внутри лагеря произошло убийство. Возможно, виновный ещё где-то здесь.

– Чего там все носятся? – спросил Иван, глядя на лагерь. – Что-то произошло?

– Обед подгорел, – пробурчал Андрей, не отрывая взгляда от обломков внутри периметра. – Знаешь, я готов поклясться, что заметил движение.

– Нет, там действительно что-то серьёзное. Я вижу полковника.

– Где? – Андрей повернулся к лагерю и огляделся. В той стороне раздались выстрелы. – О, чёрт!

Двое солдат пригнулись, ища глазами стрелявшего. Между палатками сновали солдаты. Выстрелы повторились.

– Кто-то стреляет из автомата, – заметил Андрей.

– Без тебя догадался. Что происходит?! – закричал Иван.

Беспорядочная стрельба продолжилась. Солдаты определили её источник – стреляли в палатке, где разместились Андрей с Иваном. Пули прошили брезент и задели стоявшего снаружи бойца. Он упал.

– А вот это уже серьёзно! Бежим!

– Кто стреляет? – заорал Маркин, выбегая из палатки офицерского состава, зажав в руке пистолет.

Раненые снаружи солдаты лежали на земле, корчась от боли. Стрельба не прекращалась.

– Прекратить стрельбу!

Из палатки вышел солдат, с ног до головы покрытый кровью. Он пробежал пару шагов и рухнул на землю – его спина была исполосована глубокими ранами.

Солдаты носились вокруг, пригнувшись к земле. Со всех сторон раздавались крики, но самые ужасные неслись из палатки. Стрельба прекратилась, и военные снаружи услышали глухой рёв в жилом модуле.

– Что это? – прошептал лейтенант Андреев. В это время кто-то закричал возле периметра, метрах в двухстах от Андрея и Ивана, а затем, почти сразу же, в палатке радиосвязи и возле полевой кухни. Поставленного военными освещения не хватало на просмотр всей территории, и невидимый враг этим умело пользовался, скрываясь в темноте. Солдаты, прибежавшие с охраны периметра, бесцельно палили вокруг.