Кровь на холсте

№4

Трек: Gustavo Santaolalla – All Gone (The Promise)

«Так, – раздаётся сквозь утихающее шуршание и помехи аудио-кассеты. – Ну что, запись пошла?.. – начинает узнаваться хриплый, слабый, взволнованный голос Кэрол. – Кажется, да… – Тяжёлый вздох. – Даже не знаю, что сказать… Мне сейчас очень плохо… – и после этих произнесённых с надрывом слов Кэрол чуть не срывается на рыдание, правда ей всё же кое-как удаётся удержать себя в руках… – Но я не хочу сейчас об этом… – наконец-то выдавливает она. – Наверно, лучше расскажу, как у меня в остальном дела… – её голос замолкает на пару мгновений, однако на фоне по-прежнему продолжает звучать умеренное потрескивание старой плёнки… – Я уже почти неделю сижу дома… – начинает она, – ничего не делаю… Взяла отпуск впервые за всё время службы… хотя до этого, даже когда осколок пули в ногу словила, я в тот же день после врача сразу в отдел вернулась… – договаривает Кэрол. А затем вновь раздаются помехи и шуршание микрофона, вместе со звуками того, как она устраивается поудобнее на кровати… – Чего я решила это записать?.. – спрашивает сама себя. – Честно? Сама не знаю… Просто наш служебный мозгоправ передал пару советов через Эшли, и один из них был заниматься эмоциональным письмом – записывать всё подряд на случай, если станет совсем хреново… и, кажется, мне стало… Но как только я подумала воспользоваться её советом, у меня возникло странное ощущение, и я вдруг вспомнила, как когда-то в детстве, когда мне было очень одиноко, я записывала всякое на этот диктофон… – Спустя мгновения воцарившейся тишины из динамика снова стали доноситься странные звуки, в общем, было ясно: Кэрол стала вертеть в руках записывающее устройство и даже потрясла его в конце, отчего глухо забрякали чудом сохранившие заряд батарейки. – Старый такой, тяжёлый… – комментирует она. – Не понимаю, как я только его в руках таскала, когда была маленькая… Мистер Диктофон… – называет его так, как когда-то называла, после чего Кэрол испускает ещё один тяжёлый вздох. – Я его только что отрыла в одной из коробок – да, да, я живу здесь уже больше года, но до сих пор некоторые вещи не разобрала… – вроде где-то в других коробках должна быть шкатулка с кассетами, если я её, конечно, при переездах не потеряла… Но искать её сейчас я точно не собираюсь… К тому же не хочу ещё и в это погружаться…

Короче, – продолжает она через некоторое время, – идея с эмоциональным письмом мне как-то не зашла, зато записать свои мысли на диктофон, прям как в детстве, само в голову взбрело… Наверно, мне сейчас просто не хочется оставаться одной… но и видеть кого-либо я тоже не в состоянии… Вряд ли кто другой меня поймёт… Вот и выходит, что лучшего собеседника, чем диктофон, у меня попросту нет…

Хотя, если подумать, это не совсем так – время от времени ко мне заглядывает Эшли. Примерно раз в два дня. Она сама взяла у меня запасной ключ и теперь заезжает после работы ненадолго… Не знаю, что бы я делала без неё… Она приносит мне еду и всё необходимое, ведь я сама на улицу уже давно не выхожу… Правда, аппетита у меня почти нет – так что в еде я особо не нуждаюсь… Зато бывает неплохо посидеть, хотя бы просто помолчать, чтобы кто-то был рядом…

Что же касается Дэниэла… о нём по-прежнему нет никаких вестей… Мне звонили из полиции, наверно, пару дней назад: задали какие-то дурацкие уточняющие вопросы и сказали, что пока новостей нет… Но я помню, нам в учебке рассказывали, что если человека не обнаруживают в первые 48 часов, то шансы найти его живым резко падают…»

Кэрол в очередной раз замолкает, но по прошествии времени, проведённого в собственных мыслях, она снова начинает бормотать:

«Хотя, наверно, мне стоит рассказать всё с самого начала… – она задумывается опять, так что ещё несколько секунд из динамика слышатся только потрескивающие помехи и звук её напряженного дыхания. – Разумеется, в полицейском участке мне никто не поверил… Почему-то людям слабо верится, что подобное может сделать родной отец… люди вообще верят лишь в то, во что сами захотят… Но я не об этом… Короче, мы просидели с Эшли в участке почти до самого утра… а после отправились сразу в отдел… Разумеется, Эшли сильно возражала, но я ничего слышать не хотела – у меня не было желания возвращаться домой… А уже в офисе, по указу начальства, меня внепланово пригласила к себе наш мозгоправ. Видимо, много времени ей не понадобилось, чтобы понять, в каком я состоянии, поэтому, немного поговорив со мной и накормив какими-то кислющими таблетками из личных запасов, она потащила меня к начальнику…

Там она сама с ним переговорила (не знаю, о чем именно, я видела их только через стеклянную стену, сквозь которую они тоже время от времени синхронно поглядывали на меня), и, в общем, Эрик – наш начальник, Эрик Ламберт – подписал мне отпуск тем же днём…

Так что у меня не осталось больше вариантов, кроме как отправиться туда, куда мне совершенно не хотелось ехать – домой…

Помню, сразу, как зашла в квартиру, я, не раздеваясь, уселась на пол возле двери и просидела так, наверно, несколько часов… Кажется, я даже не думала тогда ни о чём – просто сидела ровно до тех пор, пока не поняла, что смертельно хочу курить, и не вышла в ближайший магазин за сигаретами…

Первые дни я провела, как в коматозе… Я не спала, не ела, даже почти не двигалась, только курила… Очень странное ощущение – будто я онемела изнутри… словно бы замёрзла, причём в прямом смысле слова… Мне постоянно было холодно, а иногда пробивал ледяной пот – я даже вытащила из кладовки здоровенный электрический радиатор, но и он не смог ничем помочь…

Правда потом я всё же стала оттаивать потихоньку… и, наверное, лучше бы этого не происходило… Мне стало по-настоящему хреново, причем настолько, что трудно даже вообразить… Всё, что творилось со мной до этого момента, оказалось просто цветочками… Состояние чем-то схоже с тем, словно отходит анестезия: ты ещё прекрасно помнишь, как пару часов назад всё было спокойно, но теперь каждое движение, каждая твоя мысль начинает отдаваться пронзительной болью… Такое впечатление, что всё твоё тело начинает кровоточить, и в такие мгновения очень трудно не поползти на стену от невыносимых мучений…

Не знаю, может, всё из-за того, что я оказалась неспособна справиться со всем этим, но я снова стала проваливаться куда-то… Хотя, казалось бы, куда уж глубже погружаться?.. А после одного такого раза я, вроде, разнесла полквартиры… И самое удивительное – я даже этого не запомнила. Я просто открыла глаза на следующий день и подумала: «По комнате что, прокатился ураган?..» Только после я поглядела на руки и поняла, что это сделала я – мои пальцы, костяшки и ладони были всё изранены… Сама не понимаю, на что у меня такая ярость?..

После этого случая я проспала почти до конца дня и весь следующий… Я вообще ненормальная – то сутками не сплю, то продрать глаза не в состоянии, то проплакать целый день могу… В общем, ничего хорошего…

А сегодня… а сегодня мне снова очень хреново… даже слишком… В голову постоянно лезут жуткие мысли, и чем больше вечереет, тем они становятся настойчивее… Они здорово пугают меня… из-за них я даже боюсь, что могу себе навредить… Это как голоса в голове, которые подталкивают своим шёпотом: «А не стоит ли тебе побыстрее покончить со всем этим?..»

Я совершенно не знаю, что делать дальше… как дальше жить?..

Такое ощущение, словно я застряла… будто увязла в каком-то болоте, из которого мне уже не выбраться… И, если честно, с тех пор как я начала приходить в себя, мне стало казаться, что Он всё ещё жив… мне и сейчас так кажется… А иногда после того, как задремлю, я вообще просыпаюсь и словно забываю о том, что случилось… Мне кажется, что всё это дурацкая шутка, и что он вот-вот возьмёт и напишет или даже позвонит…

Но потом проходит минута, другая, и до меня начинает доходить…

Кажется, я окончательно запуталась… я совсем перестала понимать, что происходит на самом деле…

А может, он и вправду жив? Может, шансы ещё есть, ведь тело так и не нашли…

Если бы я только знала…

Почему именно так должно было произойти?.. Как же мне хочется увидеть его ещё раз, хотя бы на полминуты…

Это очень тяжело…

И ни о чём другом я даже думать не могу… От меня словно кусок оторвали, и хотя это, наверно, странно прозвучит, но у меня по-настоящему постоянно ноет сердце…

Наверно, именно поэтому я решила сделать эту запись – хотела отвлечься от этих мыслей и просто поговорить; надеялась, что это меня хоть как-то успокоит. Думала подбодрить себя, что ли… И, как ни странно, в какой-то мере это, кажется, сработало. Я выговорилась, и мне стало немного легче… Да… наверно, всё-таки полезно иногда выгружать всё, что накопилось в голове… можно заметить для себя много нового и поглядеть на ситуацию со стороны…»

Кэрол снова замолчала – она погрузилась в себя, но затем задумчиво пробормотала:

«Ладно, скоро Эшли может прийти – она обычно появляется приблизительно в это время… И ещё телефон нужно найти, а то вдруг она уже писала… Так что давай, Мистер Диктофон, до скорой встречи… Как-нибудь услышимся… пока…»

На этом запись обрывается, но шуршание плёнки продолжает звучать ещё некоторое время…

№5

Трек: Apartment #604 – Howard Shore

Трыть… – звук ключа, входящего в замок.

Как только Эшли проворачивает его трижды, она вдруг замирает, только сейчас уловив странные звуки, доносящиеся из квартиры…

Чуть ли не прикладываясь ухом к двери, она прислушивается к ним внимательней, и лишь после этого бесшумно кладёт пакет с продуктами на пол, убедившись в том, что странный шум – приглушённые автоматные очереди.

Так и не сказав ни слова, но подумав про себя: «Что за херня?», Эшли опускает руку на кобуру и расстёгивает её, не в силах отогнать от себя дурного предчувствия…

С ладонью на рукояти ствола она, наконец, аккуратно открывает дверь:

Фук-фук… – звук механизма круглой поворотной ручки.

Эшли, сперва сунув голову во мрак образовавшейся щели, проходит внутрь, не закрывая за собой до конца дверь и оставляя ключ с брелоком в замочной скважине…

В прихожей-коридоре, как и во всей оставшейся квартире, было темно, только из спальни Кэрол доносилось какое-то мерцание, и слышались выстрелы. Разумеется, Эшли сразу поняла, что это звуки фильма, но руку с пистолета убирать не стала – всё потому, что в воздухе витала нездоровая атмосфера трудно передаваемого безумия, которую только подчеркивал едкий запах табака, пропитавший всю квартиру…

Но не успевает Эшли сделать и двух шагов по проходу, как она вдруг снова замирает, заметив боковым зрением, как из мрака кухни на неё уставились два красных переливающихся глаза… Чуть ли не свернув шею от испуга, она тут же устремляет взгляд туда, но, несмотря на парализовавший её страх, Эшли быстро понимает, что это не глаза какой-то кровожадной твари, а два тлеющих огонька среди горы окурков на тарелке, которую Кэрол, судя по всему, использовала вместо пепельницы за неимением последней.

«Так и пожар можно устроить…» – подумала Эшли, немного придя в себя.

И только мгновением позже, когда её зрительный аппарат чуть лучше адаптировался к темноте, она разглядела, какой на самом деле кавардак творится на кухне… Повсюду были осколки разбитой посуды; один из стульев валялся прямо на полу, а стол был сильно сдвинут со своего привычного места – всё указывало на то, что недавно тут произошла серьёзная потасовка… или же у кого-то не выдержали нервы…

Всё это ещё больше смутило Эшли, и она, плотнее стиснув пистолет во взмокшей от волнения ладони, помедлила немного, прежде чем продолжить двигаться по коридору дальше.

Однако, преодолев буквально пару метров, она вновь приостанавливается, правда теперь напротив распахнутой двери в уборную, в которой бардак был не меньше, чем на кухне: большинство предметов личной гигиены валялось на полу, штору вместе с карнизом над ванной кто-то сдернул, зеркало над раковиной – разбито вдребезги, а его кусочки, равномерно рассыпанные повсюду, мягко переливались в свете томно-оранжевого городского освещения, что проникало сквозь покрытое матовой пленкой окно на противоположной стене от двери.

«Какого чёрта тут происходит?..» – прошептала себе под нос Эшли.

Лишь после этого она набралась смелости и двинулась вперёд – к комнате Кэрол, из которой по-прежнему доносился звук и мерцающий свет включенного телевизора…

«Повезло, хоть пол не деревянный…» – подумала она, отметив, что ей удается продвигаться практически бесшумно.

Правда стоило ей высунуться из-за дверного косяка, как она вновь врастает в землю, заметив сидящую на кровати Кэрол, которая с какой-то странной, восковой неподвижностью уставилась в окно сбоку от себя. Но Эшли, оставаясь незамеченной, ничего ей не сказала – сперва она обвела взглядом комнату перед собой…

Как и в остальной квартире, в ней был полный беспорядок: дверца шкафчика, оставшаяся висеть на одной петле после прошлой вспышки гнева Кэрол, на этот раз была окончательно оторвана и валялась где-то в стороне, а его содержимое (одежда, обувь и другие вещи) были разбросаны по комнате. Та же участь постигла и электронику вместе с остальными предметами рабочего стола: лампа, ноутбук, небольшой музыкальный центр и канцелярия – всё было будто снесено одним яростным движением. А телевизор – по которому продолжал идти фильм в жанре зомби-экшена, где живых мертвецов, как обычно, отстреливали пачками – чудом уцелел после того, как его попытались скинуть с низкой тумбы. Он остался стоять, накренённый, одним углом касаясь пола и немного повернутый в сторону Эшли, отчего в её глазах и на взволнованном лице отражались сцены кинофильма…

– Эй, Кэрол, – осторожно произносит она. – Ты снова разнесла всю квартиру?

Кэрол же, совершенно не пугаясь, поворачивается к ней:

– А, это ты… – бормочет она спокойно, даже безразлично, подняв на подругу вялый, отсутствующий взгляд, который, казалось, смотрел сквозь неё. – Что у тебя там? – спрашивает, заметив, что Эшли держит руку убранной за спину.

– Девятьсот одиннадцатый, – отвечает, покосившись на Кольт.

И неохотно убирает руку от кобуры.

Всё потому, что то дурное предчувствие, которое появилось у неё перед входом в квартиру, стало только сильнее после того, как она увидела Кэрол…

– А у тебя что в руке? – интересуется Эшли, только сейчас обратив внимание на какой-то прибор, вдавленный в матрас у Кэрол под ладонью. Его алюминиевые грани слегка поблескивали в свете мерцающего телевизора.

– Диктофон… – скупо отвечает она, сперва опустив на него взгляд. Затем щёлкает по кнопке «Остановить запись» и, как только тот перестаёт крутить кассету, откладывает его на тумбочку неподалёку.

– Слушай, – продолжает Эшли и кивает в сторону кухни. – У тебя там целая гора незатушенных окурков, по-твоему, это нормально? Так же весь дом можно спалить…

– Да, да, – вяло отмахивается Кэрол. – Знаю. Я и сама думала убрать, просто последние пару дней меня тошнит, и напала жуткая слабость…

– Тошнит? – Эшли сводит брови. – Ты случайно не того? – произносит она и касается собственного живота рукой, намекая на беременность.

Но Кэрол как отрезает:

– Нет… Конечно нет… – произносит уже спокойней. И добавляет чуть позже, отводя глаза: – Я проверила…

После этого Эшли с облегчением вздыхает, но уже в следующую секунду она инстинктивно бросает взгляд на свернутый набок телевизор, из которого стала доноситься тревожная музыка, что играет всегда, когда герои фильма подобрались к чему-то важному очень близко, однако их за углом поджидает затаившийся монстр…

– Тогда объясни, что вообще с тобой творится? – Эшли возвращает внимание к напарнице, по-прежнему стоя в дверном проходе и опасаясь подходить. – Из дома ты не выходишь, квартиру разносишь во второй раз, на мои сообщения не отвечаешь…

Пустые глаза Кэрол на время тоже прилипли к телеэкрану, но позже, словно под тяжестью собственного веса, опускаются в пол:

– Не знаю, – вяло пожимает плечами и задумывается на мгновение. – Просто последнее время мне кажется, что я сорвалась… Кхм… – Кэрол собиралась закончить фразу словами: «в пропасть…», но неожиданно подступившее к горлу ощущение тошноты не позволило ей это сделать.

– Сорвалась? – с недоумением повторяет за ней Эшли. – Кэрол, ты уверена, что тебе не нужна помощь? Выглядишь какой-то бешеной… и взгляд у тебя странный…

Убрав руку ото рта, Кэрол облокотилась на колени и перевела взгляд за окно в стороне от себя.

– Знаешь, Эшли… – бормочет она довольно тихо, словно разговаривая сама с собой. – Последние дни я много думала о том, что делать дальше…

– Неужели? – с подозрением интересуется у неё подруга. – Ну и что же ты надумала?

– Прежде чем покончить со всем этим, я решила, что должна кое-что сделать… – отвечает Кэрол.

И выдерживает паузу, не отрывая глаз от светящихся окон домов по другую сторону стекла, но Эшли всё это время молча выжидала – и не зря. Вскоре Кэрол продолжила сама:

– Я решила, что обязана отомстить ему за то, что он отнял у меня Дэни…

– Кому? – ошарашено переспрашивает Эшли. Но быстро смекнув, о ком речь, заговаривает опять: – А если это всё-таки не он? Откуда ты можешь знать наверняка?

– Эшли, – Кэрол поворачивает голову к напарнице, правда не поднимая на неё глаз. – Я же не сумасшедшая… Конечно, сперва я всё хорошенько проверю… а уже когда удостоверюсь…

Но она прервалась. На её замершем, словно из воска, лице вспыхивало отражение холодного сияния продолжающегося кинофильма.

– Что ты собралась сделать? – не выдерживает томления Эшли.

– Ничего особенного, – мрачно отвечает Кэрол, глядя перед собой, но в то же время в никуда, и переминая сплетённые между собой ладони, – просто заставлю его страдать… Я собираюсь посмотреть, как он мучается, и то, как медленно будет вытекать из него жизнь… а когда он окажется на самом краю…

Однако тут она снова замолкает. Было стойкое ощущение, что всё то, о чем она рассказывает, стоит прямо у неё перед глазами, и несмотря на неподвижное лицо, тени эмоций на нем всё-таки проступали, так что было очевидно – она упивается своим видением.

Антуража этой мрачной сцене добавляли звуки фильма, где с остервенением кого-то кромсали…

– А когда он окажется на краю и будет извиваться в предсмертной агонии… – наконец продолжила Кэрол. И, садясь прямо, она стала возвращать до безумия серьёзные глаза на растерянное, побледневшее лицо напарницы: – Я выдавлю остатки жизни из него собственными руками…

После её слов по телу Эшли пробежала нервная дрожь вместе с противным холодком. Она почувствовала, как все темные эмоции Кэрол перекинулись на неё, и это до жути её испугало. Ей казалось, что она поняла, что за дурное предчувствие – что за привкус безумия преследовал её всё это время. И, не выдержав этих, мягко говоря, неприятных ощущений, она выдавила из себя:

– Ты совсем спятила, Кэрол…

№6

Трек: Reflection – Jóhann Jóhannsson

– Господи, я даже забыла, как в них неудобно… – бормочет Кэрол, неуклюже покачиваясь на каблуках.

Вскоре она поднимает взгляд и смотрит на себя через зеркало на внутренней стороне отломанной от шкафа двери, что была надёжно упёрта на тот же шкаф.

– Нет, – продолжает Кэрол. – Это тоже висит – я не могу в нем поехать… – рассуждает она о вечернем платье, которое было велико ей на несколько размеров, и пытается разгладить его слегка дрожащими руками.

– На, попробуй это, – заставляет её обернуться сидящая прямо на незаправленной кровати Эшли. И, достав из принесённого с собой пакета темно-синий сверток ткани, она кидает его Кэрол, а та, невзирая на неудобные туфли на высоком каблуке, ловко ловит его одной рукой. Это оказывается длинное платье с матерчатым, но всё же довольно плотным корсетом.

– Спасибо, – кивает она, разглядывая платье, прежде чем закинуть его на уцелевшую дверцу распахнутого шкафа.

– Хорошо, что я догадалась прихватить свои старые наряды, – снова начинает причитать Эшли. – Так и знала, что тебе даже нечего надеть на такой случай. Вспомни: когда мы с тобой только начинали, ты была вообще в теле, – продолжает, искоса поглядывая, как Кэрол раздевается к ней спиной, – а сейчас… совсем как скелет стала…

Сбросив неудобные туфли и сняв платье через низ, Кэрол вновь уставилась на себя через зеркало, молча соглашаясь с подругой и подмечая про себя каждый недостаток своего тела, пока Эшли, несмотря на свои собственные слова, незаметно скользила взглядом по изгибам в действительности не утратившей привлекательности фигуры.

Но стоило Кэрол закинуть на дверцу шкафа снятое платье и взять с неё другое, как она тут же замечает через отражение подругу, которая сразу отводит глаза, делая вид, словно посмотрела случайно. А Кэрол, ещё пару секунд исступлённо поглядев на неё, спрашивает:

– Сколько уже времени?

Мгновение помедлив, Эшли вскидывает электронные часы на предплечье, отчего экран на них вспыхивает сам.

– Без пятнадцати десять, – отвечает.

И возвращает к её спине свои большие голубые глаза.

– Скоро начнётся, – пробубнила Кэрол и, нервно помяв губы, покосилась на телеэкран – по нему шли какие-то новости. – Надо поторапливаться… – добавляет она и принимается натягивать на себя следующее платье…

Стоит подчеркнуть, на этот раз телевизор стоял уже нормально, хотя отметины от удара об пол на нём всё-таки остались. Как и остались многие другие так и не убранные следы устроенного вчера бардака.

– Так ты, может, наконец, объяснишь, что происходит? – произносит Эшли, тоже отводя глаза от телеэкрана. – Расскажи по нормальному, куда именно мы едем и к чему такая спешка?

Уже успев накинуть на себя наряд, Кэрол стала застёгивать тугой корсет с металлическими фиксаторами спереди:

– Я же сказала, – говорит, вытянувшись, как струнка, и втянув живот. – Сегодня, оказывается, открытие нового корпуса Галереи Искусств, – она выдыхает, умудрившись застегнуть вторую застёжку снизу. – Я только ночью об этом узнала. Туда приглашена вся светская тусовка, и, на моё счастье, должен быть Он…

Явно что-то не договаривая, она остановилась на этом и, наполнив воздухом полную грудь, принялась за следующую застёжку.

– Но мы же только посмотреть на него едем? Правильно понимаю? – настороженно интересуется Эшли.

– Конечно, – мрачно бормочет Кэрол. – Только посмотреть, и всё…

Но про себя она добавляет: «Я просто обязана лично увидеть эту тварь…» – правда, после этой мысли возиться с корсетом ей становится только тяжелее: челюсти невольно стиснулись против её воли, а руки ещё больше затряслись…

– Кэрол, послушай, – продолжает докапываться до неё Эшли, ощущая в воздухе это напряжение и фальшь в её ответе. – Мне не нравится, когда ты играешь со мной в тёмную. Может, расскажешь всё как есть?

– Что именно? – процеживает Кэрол. Но тут её большой палец проскальзывает, и она засаживает застёжку прямо себе под ноготь: – Айй… – тихо вскрикивает и сразу отправляет палец себе в рот.

– Я хочу знать, что ты задумала на самом деле, – произносит Эшли, а сама пытается выглянуть из-за подруги, чтобы понять, что там у неё стряслось.

Но Кэрол вдруг оборачивается и, не сдержавшись, отвечает, не вынимая палец изо рта:

– Эшли, я сама не знаю. Я только выяснила, где он будет, и всё. Понимаешь? – отрывает окровавленный ноготь от губ. – Пока я просто собираюсь поехать туда и посмотреть, что к чему, а уже потом видно будет… Но если тебе что-то не нравится, я могу поехать одна. Просто ты сама вызвалась, помнишь?

Она намекнула Эшли на слова, которые та произнесла вчера перед уходом, уже стоя в дверях: «Только давай договоримся, ты будешь рассказывать мне всё… Ничего не скрываем… Если что, я со всем помогу – вместе разберёмся… Просто не хочу, чтобы ты натворила глупостей…»

К тому времени как Эшли стала приходить в себя после выпада подруги, Кэрол, несмотря на ноющий палец, разобралась ещё с парой застёжек, но поняв, что ей слишком тяжело дышать из-за передавленных ребер, она даже не стала заморачиваться с последней:

– Неет, – протягивает она. – Оно даже для скелета маловато. Это что, твой выпускной наряд? – снова кидает взгляд на напарницу через отражение.

– Что-то вроде того, – отвечает Эшли.

– Дай поглядеть другое, если есть, – кивает на пакет рядом с подругой.

А уже в следующее мгновение чёрное атласное платье прилетает ей прямо в руку.

Когда же Кэрол сняла с себя корсет, расстёгивать который оказалось значительно проще, чем застёгивать, а у Эшли, наконец, окончательно прошло чувство вины из-за того, что она не пойми в чём подозревала подругу, её голос снова раздался в комнате:

– Так как ты вообще? – спрашивает Эшли, пока её напарница примеряет на себя новое платье. – Тебя до сих пор всю потряхивает – ты точно в порядке?

Кэрол же разгладила на себе наряд и уже потянулась к молнии, но, услышав её вопрос, тут же замерла, невольно прислушавшись к своим собственным ощущениям, которые сложно было назвать приятными… На её языке постоянно циркулировал привкус нервного безумия… перед глазами стояла пелена, словно она прямо сейчас находится в густом тумане… а в голове звучал жуткий гул, через который не так просто было что-либо разобрать… По ногам и рукам временами будто электричество пробегало, и вообще у Кэрол было такое чувство, что она сидит на пороховой бочке, и что любое неосторожное движение или даже мысль может спровоцировать взрыв – нервный срыв, способный подточить её и так подрасшатанную психику… Но при всём при этом оставаться на месте она тоже не могла… Её что-то толкало – вероятно, всё та же энергия, которая грозилась её погубить, вынуждала двигаться вперёд… Правда. очень осторожно…

Хоть и небольшая, но доля этого напряжения передавалась и Эшли, отчего та тоже вся была на нервах.

– Это просто адреналин, – пробормотала Кэрол, глядя, как её пальцы ходят ходуном. – Всё нормально, – будто убеждает саму себя. – Сегодня впервые за долгое время я спала как младенец, – переводит взгляд на собственное отражение в зеркале. – Значит, мне становится лучше…

«Значит, я иду правильным путём…» – добавляет уже про себя. И, наконец, сконцентрировавшись и силой воли заставив свою руку меньше дрожать, она решительным движением застёгивает молнию.

– Ну конечно… – произносит Эшли, не сводя с неё глаз. – Помню, когда-то тебя из равновесия пушкой было не выбить… – подмечает она.

Однако Кэрол пропускает мимо ушей этот комментарий.

Вместо этого она разобралась с бретельками, а когда стала поправлять платье, Эшли в голову взбрела ещё одна тревожная мысль, которую она не замедлила озвучить:

– Слушай, а раз он его отец, может быть, Дэниэл рассказывал ему о тебе?..

– Вряд ли, – отрезает Кэрол, не отвлекаясь от своего дела.

– А если он всё же сделал это, – не останавливается она. – Ты не боишься, что он тебя как-нибудь узнает?

Тут Кэрол снова замерла, а через несколько мгновений обернулась с озадаченным видом:

– А как он, по-твоему, может это сделать? – интересуется она. – Он же слепой…

На мгновение в комнате воцарилась неловкое молчание, но после него Эшли выдавливает из себя:

– Да, точно… чего это я… – бормочет, удивляясь собственной глупости.

Кэрол же, поняв, что её подруга тоже здорово перенапряжена, снова обращается к ней через отражение, уже вернувшись к зеркалу:

– Слушай, не волнуйся ты так. Я не собираюсь ничего такого устраивать. Да и он не может меня никак узнать. Мы едем просто разведать обстановку. Всё будет хорошо. Обещаю.

Эшли секунду смотрит на напарницу, проводя внутреннюю работу и размышляя, можно ли ей доверять, прежде чем с облегчением вздохнуть и, отведя глаза, пробормотать:

– Ладно…

– Вот и отлично, – не стала тянуть с ответом Кэрол.

А после она возвращает внимание к платью, которое, на удивление, сидело как влитое.

– Ну что, это уже лучше… – говорит она и вновь встаёт на каблуки. – Вот только мы в них немного на близняшек похожи… – подмечает, поглядывая через отражение на наряд Эшли, очень сходный по цвету и фасону.

– Это точно… Только ради бога, – просит Эшли и вновь запускает руку в пакет, – воспользуйся нормальными духами, а не дезиком, как обычно… от тебя табаком несёт – не могу…

Но как только она достаёт флакон, в новостях, что продолжали идти на заднем фоне всё это время, вдруг упоминают про Центральную Галерею, и Кэрол, уловив это краем уха, тут же упирается взглядом в экран:

– О… слышишь, началась… – говорит она.

Эшли тоже уставилась в телевизор.

А на нем после короткого интро появляется корреспондент: молодая девушка – блондинка – на фоне ночной улицы и многочисленной толпы.

«Здравствуйте, с вами Стейси Томпсон, – начинает она с небольшой задержкой. – Это прямое включение с главного события вечера, – смахивает волосы с лица. – Прямо сейчас впервые открылись двери нового корпуса Центральной Галереи, который полностью посвящён современному искусству. – Девушка немного оборачивается за спину: – Как вы можете видеть, позади меня находится отреставрированное здание нового корпуса, где раньше располагался разрушенный музей античности. На закрытое мероприятие приглашено огромное количество скульпторов и маститых художников, чьи работы будут представлены сегодня здесь, и вот, кстати, к красной дорожке на наших глазах начинают подтягиваться первые гости, – корреспондентка приглядывается к ним, – кажется, это молодые визионеры искусства: Виктор Пранко и Эрих Рудольф, а также Френдли Роуч, но главные звёзды мероприятия ещё только на подъезде…»

– Подожди, – вклинивается Эшли. – Она сказала, что это закрытое мероприятие. – Переводит взгляд на Кэрол: – Как ты собираешься на него попасть?

Не отвлекаясь от эфира, Кэрол отвечает:

– Есть у меня пара идей. – Затем поворачивается к подруге: – Ты, кстати, взяла с собой значок, как я просила?..

* * *

На улице было прохладно и влажно – в общем, обычная осенняя ночь – но несмотря на это, девчонки не стали сильно утепляться и остались в одних лишь платьях с накидками поверх. Хорошо, что от дома Кэрол до её же машины было сравнительно недалеко.

Хлоп-хлоп…

А как только они сели, и Кэрол завела мотор, обогреватель подул на них тёплым дыханием, которое быстро их согрело.

Ехали они молча.

Эшли немного дулась от того, что Кэрол не рассказывает ей всего, а сама Кэрол была погружена в свои собственные мысли и ощущения. Помимо уже упомянутого гула в ушах, пелены на глазах и чувства, что она в любой момент может взорваться, её стала пронизывать противная слабость вперемешку с мандражом от ожидания грядущей встречи и лёгкая неуверенность из-за извивающихся в ней сомнений. Но Кэрол честно пыталась отвлечься от этого, концентрируясь на дороге и сжимая изо всех сил руль в своих потеющих ладонях. Вот только что ей совсем не удавалось сделать, так это отогнать от себя странное предчувствие, будто она вот-вот пересечёт какую-то незримую черту, после которой уже невозможно вернуться обратно…