Прекрасные наполовину

Глава 5. Убийство среди белого дня

Грэг любил выходные в первую очередь не потому, что он сильно уставал в будни, а потому что только в выходные, когда не было представлений, он мог забыть о Россе, о тяжёлом прошлом. Хотя, не все выходные выдавались такими, как хотел Грэг, бывало, что и в эти долгожданные дни он срывался, но, слава Богу, такое случалось не часто.

Сегодня вроде бы ничто не предвещало очередного срыва. На небе сияло тёплое июньское солнце, в цирке было невероятно тихо из-за отсутствия посетителей. В такие дни Грэг ощущал блаженство, невероятное спокойствие. То и дело мимо проходили другие артисты, его друзья, и он приветливо с каждым здоровался.

Сейчас Грэг стирал клоунский костюм. Он поставил таз на скамейку рядом с фургоном и старательно тёр ткань о стиральную доску. Грэг не очень любил стирать, но всё же приходилось заниматься этим. К нему подошёл Боб.

– Всё трудишься? – спросил он.

– Тебе бы, Боб, только шутить, а я, между прочим, занимаюсь делом, – ответил Грэг.

– Да ладно тебе. Я же только спросил.

Боб пошёл по своим делам, а Грэг перевернул свой костюм другой стороной и продолжил стирку.

А как же не любил стирать Росс! Когда мама Грэга была занята, ей силком приходилось заставлять отчима хоть что-нибудь постирать.

«Ты опять?» – спросил сам себя Грэг, когда заметил, что вновь стал вспоминать о Россе. Мысли об отчиме завертелись в его голове, и он без толку пытался прогнать их. Если бы сейчас кто-нибудь проходил рядом, он бы заметил, что Грэг стал как-то больно уж старательно тереть о стиральную доску одежду, даже чуть ли не с яростью он её стирал. Но силой воли он попытался успокоиться, и у него это получилось.

– Здравствуй, Грэг, – сказал седой фокусник.

– Здравствуйте, мистер Уайт, – ответил ему Грэг.

Вынув костюм из таза с мыльной водой, он отжал его и перекинул в другой таз, без воды. Грэг вылил грязную воду прямо на землю и отправился за чистой. Недалеко была колонка.

Он подумал, что ему не следует сегодня вспоминать Росса, но никуда не мог уйти от воспоминаний. Он вспоминал, как отчим ругался с матерью, как их скандал медленно перерастал в драку. Росс дал маме пощёчину, она тут же схватилась за нож. «Только попробуй меня ещё раз ударить!» – твердила она. Хоть Росс и не пытался её ударить, мать почему-то набросилась на него и прошлась ножом прямо по рёбрам отчима. Грэг плакал тогда, да и сейчас, если честно, на его глаза наворачивались слёзы, но он усердно пытался их подавить. Дальше Росс набросился на маму, раздались крики, плач. Ярость, отчаяние, жгучее чувство обиды – всё смешалось в один коктейль.

«Нет. Хватит. Довольно», – подумал Грэг – и образы прошлого исчезли. Он уже стоял рядом с колонкой: вода из большого крана утекала куда-то под землю. Грэг увеличил напор, и подставил таз. Вода с металлическим звуком стала заполнять таз, когда он наполнился, Грэг направился обратно к скамейке.

Он подумал, что сейчас достирает свой костюм, повесит его сушиться, а потом пойдёт в фургон, приляжет, может даже поспит. Да, хорошо бы было поспать, может быть, во сне от него отстанет Росс, а то буквально всё о нём напоминает, даже стирка. Как же его всё это достало, хоть вешайся. Как бы Грэгу хотелось отбросить все эти дурные воспоминания, выбросить их на помойку. Как-то в школе им рассказывали притчу о человеке, который искал счастье, и постоянно таскал с собой какой-то хлам. Прохожие, встречавшие этого человека на пути, спрашивали его, куда он идёт. Он отвечал, что ищет счастье, тогда прохожие спрашивали его, а зачем он тащит за собой хлам. Человек удивлялся, действительно, зачем ему какой-то мусор носить, и он решил от него избавиться. Когда в дороге его уже ничего не тяготило, он понял, что и так-то счастлив, и счастье ему искать незачем, нужно было всего лишь выбросить весь мусор. Так вот воспоминания были хламом для Грэга, но только избавиться-то от них он не мог, они как будто намертво приросли к нему.

Грэг приблизился к своему фургону и заметил, что около него что-то происходит. Рядом с той скамейкой, на которой он оставил таз со своим костюмом, плясала микроцефалка Дороти. Что-то явно было не так. Около десяти метров отделяло Грэга от Дороти, и Грэг заметил, что микроцефалка пляшет на какой-то цветной тряпке. Но нет, это было вовсе не тряпка, это был костюм Грэга!

– Скотина! Ты что вытворяешь?! – прокричал он.

Грэг остановился, наблюдая за тем, как безумная Дороти топчется на его костюме. Она кинула его прямо в лужу, которая осталось от грязной воды. Грэг почувствовал как в нём рождается желание хорошенько проучить микроцефалку, так, чтобы она на всю жизнь запомнила бы этот день, в который посмела взять его костюм. Руки его сами собой сжались в кулаки, сердце бешено заколотилось.

– Иди-ка сюда! Сейчас я тебя, скотина, проучу! – продолжал кричать Грэг.

Он быстро зашагал к Дороти. В это время она прекратила свой танец и, широко улыбаясь, глядела на Грэга.

– Гы… Га… Гы… Га… – произнесла она, приветствуя его.

– Сейчас я тебе покажу «Гы… Га…» Сейчас ты у меня попляшешь!

Снова перед его глазами предстала картина того, как отчим дерётся с мамой. Потом он увидел, как Росс ломает стул прямо на глазах его друзей. Потом он вспомнил, как вчера сам ломал стул. «Боже… Как же мне стыдно! Как стыдно!» – подумал он.

– Как стыдно! – кричал Грэг уже вслух.

Он схватил ничего не понимающую Дороти прямо за горло. Она пыталась освободиться, но её сил естественно не хватало.

– Гу… Гу… – кричала она.

Грэг сильнее сжал её горло и начал трясти эту беспомощную преступницу, пойманную им на месте преступления. Он смотрел ей прямо в лицо, и Грэгу казалось, что лицо Дороти начинает превращаться в лицо Росса, этого жалкого чернокожего психа.

– Мне стыдно! Стыдно мне! Ненавижу! Ненавижу тебя! – кричал он.

Грэг уже душил Дороти. Её глаза закатились, а лицо посинело. Сердце Грэга стучало как сумасшедшее. Тело Дороти полностью ослабло, и Грэг увидел, что в его руках находится уже мёртвая микроцефалка.

– Боже… Боже… – прошептал Грэг.

Он отпустил тело Дороти, и оно упало прямо на его грязный костюм. В его голове не укладывалось, что он только что убил её, собственноручно задушил.

– Что я наделал? – вымолвил он и увидел, что прямо к нему кто-то направляется.

«Что делать? Что делать?» – мелькали в его голове мысли. Он понимал, что просто так стоять и смотреть на мёртвую микроцефалку нельзя. «Надо бежать!» – подумал Грэг. Он быстро вбежал в свой фургон и закрыл на ключ дверь, после Грэг сел прямо на пол.

– Боже! Что я наделал?! – продолжал он отчаянно спрашивать.

Рядом с ним лежала ножка от сломанного табурета. Схватив её, он принялся бить ею себя по голове. Из глаз потекли слёзы.

– Нет, нет, – шептал Грэг, он до сих пор не мог поверить, что Дороти, которая буквально пять минут назад весело плясала, сейчас мёртвая лежит на земле.

Он услышал, как кто-то подходил к двери.

– Убийца! – кричала какая-то женщина, стоящая рядом с его фургоном. Потом он понял, что это был голос Джо. – Убийца! Убийца! Ты хоть понимаешь, что ты наделал? Несчастный ты убийца!

Грэг затаил дыхание. Он услышал, что Джо начала плакать, «плакать» – это даже не то слово, она рыдала навзрыд. «Убийца» – доносилось до ушей Грэга. В одночасье он стал убийцей.

Глава 6. Похороны

– Какие похороны?! Джо, ты в своём уме? – сказал Лари и, погрузившись в раздумье, прикусил нижнюю губу.

– Лари, не надо так со мной разговаривать, – ответила Джо. – По-твоему мы должны бросить Дороти на дороге, и пусть она так лежит и гниёт? А все прохожие будут ходить и смотреть на неё? Ну, хотя, да, зато денег платить не надо за фрик-шоу: прошёл мимо – увидел микроцефалку, красота!

Она снова заплакала, тусклый свет от керосиновой лампы освещал её мокрое от слёз лицо.

– Но у нас нет ни гроба, ни даже креста, чтобы поставить на её могилу, – говорил Лари, – я о надгробном камне и подавно молчу. Да к тому же мы постоянно переезжаем: сегодня в одном городе, завтра – в другом…

Иногда скептицизм Лари сильно раздражал Джо. Она понимала, что Лари прав, но всё равно не хотела верить во все его доводы, она всегда надеялась на лучшее.

– Я говорю: мы не можем оставить её вот так, мы должны хоть что-то придумать.

Джо в надежде посмотрела на всех остальных, но они молчали, будто набрали в рот воды.

– Знаешь, Джо, – заговорила Элла, – мы действительно должны похоронить Дороти. А то ведь она никому не нужна, кроме нас. Её, наверное, уже все забыли, и идти за помощью к мистеру Голдмену бесполезно, ему на всех наплевать, тем более на какую-то там микроцефалку. Я бы в суд на этого клоуна Грэга подала, это же ведь надо – задушить человека, и причём практически ни за что.

– Какой суд?! – возразил Лари. – Над нами только все посмеются и всё, и мы же постоянно переезжаем, как мы пойдём в суд и на что мы…

– Мне кажется, – перебила его Джо, – нужно Дороти завернуть в простыню, и похоронить в таком виде. У Стивена же есть какая-то старая лопата, так вот не уж-то мы не похороним Дороти.

– Есть-то, есть, – сказал Стивен, разглядывая свои руки, – да только кто же копать будет? У Лари рук нет, Шелдон и подавно не может, а я… нет, ну хотя могу, правда, я не такой уж и молодой…

– Если что, я буду копать, – сказала Джо.

Ненадолго воцарилось молчание, каждый обдумывал, как они будут хоронить Дороти. Её тело в это время лежало на кровати, простыня была откинута в сторону, чтобы тело не запачкало её. Джо взглянула на Дороти, она не могла поверить, что теперь Дороти мёртвая лежит в её фургоне на кровати, ещё только вчера она прыгала по этой самой комнате, выражая таким образом всю радость и любовь к миру, к жизни.

– Ну, так что, мы пойдём или нет? – спросила Джо.

Она взяла простыню и подошла к Дороти.

– Помогите мне, подержите тело, пока я стелю простыню.

Подошла Элла, она взяла Дороти на руки, из-за Эммы ей не очень-то удобно было держать тело. Джо расстелила на кровати простыню и взяла тело у Эллы. Затем она положила его на простыню и принялась тщательно заворачивать.

– Ну всё, – сказала Джо, когда тело было полностью завёрнуто, – Шелдон, надеюсь, ты не расстроишься, если мы тебя не возьмём с собой, а то нам и так-то тяжело…

– Ох, Господи! Да нет, ничего, идите, я вас здесь подожду, – раздался голос Шелдона откуда-то из угла.

– Знаете, я вот думаю, это и вправду как-то неправильно, хоронить Дороти вот так, как будто домашнее животное. Нужна хотя бы табличка с её именем, – сказала Джо.

– Да только где её взять? – спросил Лари.

Недолго думая, Джо ответила:

– Разве у нас нет никакой маленькой дощечки?

Она подошла к кухонному шкафу и достала из выдвижного ящика небольшую разделочную доску. На одной её стороне были видны многочисленные следы ножа, но другая сторона была абсолютно гладкой.

– Вот, из этого уже можно что-то сделать. Теперь остаётся только написать имя.

– Может попросить об этом Мартина? – предложила Элла.

– Ну… я думаю, что можно… Я к нему схожу, вы меня пока подождёте.

Джо накинула на плечи лёгкую куртку и вышла на улицу, держа в руке разделочную доску.

Во всех окружавших её фургонах уже горел свет. Джо подошла к фургону Мартина и громко постучалась. Не став дожидаться ответа, она вошла внутрь.

– Мартин, можно ли тебя попросить об одной услуге? – сказала она.

Мартин, поглощённый рисованием, ненадолго отвлёкся и посмотрел на Джо.

– Ну, наверное, смотря чего ты хочешь, – вымолвил он.

– Мартин, произошло нечто страшное! Ой! Я боюсь даже тебе об этом говорить! Только не волнуйся! Всё равно уже ничего не исправишь.

– Боже мой, Джо, что произошло? Говори уже! – Мартин привстал с табурета и с тревогой посмотрел на Джо.

Джо понимала, что если она скажет Мартину имя убийцы, то тому не поздоровится, поэтому она решила не говорить о Грэге: Мартина было бы не сдержать. Джо набрала воздуха в грудь и выпалила:

– Знаешь, сегодня днём какой-то негодяй убил нашу маленькую Дороти.

Мы решили похоронить бедняжку, но не хотим, чтобы могила была безымянной, и для этого нам нужна табличка с её именем.

Джо протянула Мартину маленькую дощечку. Его потрясла новость, принесённая Джо, так что Мартин на несколько мгновений потерял дар речи. Он медленно встал со своего места, и, подойдя к Джо, взял у неё разделочную доску.

– Ты сделаешь это для нашей Дороти? Ты ведь можешь? – всхлипывая спросила Джо.

– Думаю, я сумею, – вымолвил Мартин и с горечью произнёс: – Поверить не могу! Какая сволочь могла сделать это с Дороти? Знай я убийцу, не жить ему на этом свете! Когда похороны? Сколько у меня времени?

– Мы похороним её, когда стемнеет: нам не нужно лишних глаз и ушей.

– Я справлюсь. Принесу работу к могиле.

Джо кивнула и молча вышла из фургона.

Он сел за стол и взял из маленького стаканчика кисточку, обмакнул её в баночку с чёрной краской и задумался: что же написать о бедной Дороти. И, не придумав ничего другого, вывел: «Спи спокойно, дорогая Дороти».

Джо поторопилась к себе, зная, что все её ждут. Она вошла в фургон и оглядела собравшихся. Каждый был уже одет и готов идти.

– Ну как всё прошло? – поинтересовался Лари.

– Мартин согласился, он принесёт табличку к могиле. Ну что ж, пойдём?

Джо, держа в руках тело Дороти, распахнула дверь, и вся процессия вышла на улицу. Уже смеркалось, в округе не было ни души.

– Подождите, – вспомнила Элла, – я схожу за лопатой, а то копать-то нечем будет. Стивен, она где у тебя лежит?

– Посмотри под фургоном, я недавно её доставал, по-моему, туда закинул, – сказал Стивен.

Элла ушла, а все остальные остались стоять и ждать её. Джо оглянулась, повсюду она видела фургоны, в каждом из них горел свет. Она подумала, что все люди, сидящие в этих фургонах, полностью равнодушны. Им было совершенно всё равно, что кто-то там стоит на улице с телом мёртвого человека, что ему нужна помощь, да они и не считали Дороти человеком, для них она была просто цирковым уродом, чудовищем. Джо посмотрела куда-то вправо, где стоял фургон Грэга. «Этот убийца сейчас сидит там, – подумала она, – как же мне хочется наказать его! Как же хочется!»

– Принесла, – сказала Элла, держа в руках лопату.

– Ну, чего тогда ждать, пошли, – вымолвила Джо, и все устремились за ней.

Они шли куда-то за пределы цирка, там было самое подходящее место для похорон.

– Подождите меня, – раздался позади крик Мартина.

Мартин подбежал к ним, держа в руках дощечку с красиво выведенной надписью: «Спи спокойно, дорогая Дороти». Элла, увидев табличку и прочитав надпись, расплакалась:

– Какой ты, Мартин, молодец! Дороти на том свете тебе будет благодарна! – произнесла она сквозь слёзы.

Мартин сконфуженно хмыкнул.

Шествие приблизилось к какой-то маленькой рощице, тут Джо остановилась.

– Здесь похороним, – сказала она, положив тело на землю. – Элла, давай лопату.

– Может, лучше я буду копать – предложил Стивен.

– Нет, Стивен, у тебя и так здоровье не самое лучшее, а ещё рисковать им, – сказала Джо таким голосом, что никто больше не осмелился предложить ей свою помощь.

Она взяла лопату и вонзила её в твёрдую землю, потом подняла лопату, отбросила землю. Постепенно стала появляться яма, которая потихоньку увеличивалась. Джо начала как-то громко дышать, будто задыхалась, из глаз её потекли слёзы.

– Нет, больше не могу, – произнесла Джо, всхлипывая.

– Может, лучше мне? – спросил Мартин.

Она протянула лопату Мартину и отошла в сторону ко всем остальным. Остальные стояли тихо, не говоря ни слова: Лари смотрел на свои ноги, Элла разглядывала руки.

Мартина начал копать, при дыхании он издавал свист. Яма становилась глубже и шире.

– Ладно, думаю, этого вполне хватит, – сказала Джо, заглядывая в яму.

Она подняла с земли тело несчастной Дороти, а затем положила его в могилу. Все смотрели на дно ямы, где лежала сейчас Дороти, похожая на груду белых тряпок. Пусть Дороти за всю свою жизнь не произнесла ничего вразумительного, не сделала ничего полезного, но её все любили, потому что она не способна была делать зло и сама всех любила. Каждый из фриков стал подходить к краю могилы и бросать горсти земли.

– Давай лопату, Мартин, – сказала Джо.

Она принялась теперь закапывать могилу, прямо на белоснежную простыню падали груды чёрной земли.

– Жаль только, что креста у нас нет, – сказал Лари.

– Ничего, можно и без него обойтись, – ответила Элла.

Вскоре яма была зарыта. Джо молча стояла и смотрела на могилу Дороти, облокотившись на ручку лопаты. Послышался какой-то шорох, наверное, где-то в роще взлетела птица, сейчас только этот звук нарушил тишину. Джо очнулась от раздумий и сказала:

– Надо хотя бы чем-то отметить это место, а то мы его потом совсем потеряем.

– Да вернёмся мы сюда к тому же не скоро, в лучшем случае через год, – добавил Лари. – Кстати, как мы поступим с табличкой, которую сделал Мартин?

– Надо бы подходящую палку найти, – предложила Элла, – туда и приколотим табличку. Это, конечно, не надёжно, но хоть что-то.

Неподалёку Джо нашла широкую доску, и Мартин установил её на могиле.

– Бедная Дороти… бедная, – прошептал Стивен, прибивая табличку к доске.

– Дороти ведь никому не делала ничего плохого, она не должна была умирать, правда же? – вымолвил Лари.

– Она была самым добрым человеком из всех, кого я знаю, – сказала Элла.

– Господи, очисти грехи наши, прости беззакония наши. Упокой, Господи, души рабы твоей Дороти. Ныне и присно и во веки веков. Аминь. – проговорил молитву Стивен.

Все стояли молча, вспоминая какой была Дороти.

– Она не должна была умирать, это я во всём виновата, я не доглядела за ней, – прошептала Джо.

– Нет, Джо, ты не виновата, – попытался её успокоить Лари.

– Прощай, Дороти! Спи спокойно, – сказала Джо и тихо пошла в сторону цирка.

Все остальные медленно побрели за ней, иногда они оборачивались, чтобы ещё раз проститься с маленькой Дороти. Их огорчало то, что всё, что они сделали, не очень-то напоминало своим видом могилу, настоящую могилу, как на кладбище. Но могила Дороти была словно вызов всему человечеству, словно рана на большом теле Земли. Эта рана кровоточила, болела, она кричала людям: «Оглянитесь же! Посмотрите, что совершается на этой планете! Посмотрите, до чего вы докатились!» Но разве увидят они? Фрики наивно думали, что смерть Дороти способна изменить людей. Но было ли это так? Станут ли они добрее, гуманнее к тем, кто не такой, как все? Возможно ли это в мире, где уже ничего не воспринимается всерьёз (кроме денег, конечно же)? Люди будут проходить мимо могилы, а история с Дороти скоро забудется. Максимум местные подростки сочинят какую-нибудь легенду о призраке микроцефалки.

Идя домой, Джо и все остальные иногда поглядывали на красивое, усеянное звёздами небо и думали о том, что где-то далёко отсюда, под этим же самом небом, скажем в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе живут другие люди. Они ходят в кинотеатры, рестораны, катаются на русских горках, и им совершенно всё равно до какой-то там умершей сегодня микроцефалки Дороти.

– Так жалко, что никто ведь кроме нас, наверное, больше не вспомнит о Дороти, – сказала Элла.

– Они вспомнят, вот увидишь все завтра будут это обсуждать, наверняка, кто-нибудь ещё знает о смерти Дороти, – ответил Мартин.

Вскоре показался фургон Джо и Лари.

– Ну ладно, мы пойдём. До свидания, – сказала Элла, вместе со Стивеном она направилась к своему фургону.

– До свидания, – почти прошептала Джо, задумавшись на мгновение о чём-то.

– До свидания, – вымолвил Мартин.

Лари и Джо вошли в фургон, где их уже встречал Шелдон.

– Ну как? – немного погодя, спросил их Шелдон. Он выглядел довольно обеспокоенным.

– Похоронили, – ответила Джо, и на её глазах вновь выступили слёзы, – недалеко от цирка, около рощи. Могила у неё скромная, только мы знаем всю эту историю с её убийством. Жаль только, что за могилкой никто не будет ухаживать!

Джо без сил упала на стул. Она молча плакала, наблюдая как за окном летают светлячки. В это время опять наступила полная тишина. Джо начал слышаться голос Дороти, будто сейчас она находилась в этой самой комнате. «Гы… Го… Га… Гу…» – звенело в её ушах. Она оглянулась, но Дороти, естественно, не было, лишь Шелдон с поникнувшей головой лежал на кровати, да Лари сидел рядом с ней. Джо вспомнила Грэга, этого проклятого убийцу. Она подумала, что Грэг скорее всего останется безнаказанным, от этой мысли руки сами собой сжались в кулаки.

– Может, всё же мы сможем подать в суд на Грэга? – с надеждой спросила она.

– Нет. Кто нас слушать-то будет? И мистер Голдмен сделает всё, чтобы мы в суд не шли, это же, по его мнению, репутацию цирка испортит, – ответил Лари.

Джо думала о Дороти. Вскоре её начало клонить в сон.

– Надо спать ложиться, – устало сказала Джо.

Через несколько минут свет в их фургоне погас, так же как и до этого во всех остальных. Цирк полностью погрузился в сон, а где-то рядом с рощей, почти за его пределами, вечным сном почивала бедная жизнерадостная Дороти.