Жития грешных. Стихи и ничего лишнего

© Антон Юшков, 2016

ISBN 978-5-4483-2618-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я смотрю сквозь…

 
Я смотрю сквозь время,
Я наблюдаю картины.
Окна открыты,
И мы все едины
В падении с Вавилонской башни,
Мы чувствуем, как руки наши
Обрастают перьями
Из огня,
Но кто упадёт первым?
Может я?
 

Безумная затея

 
Безумная затея – я не могу стать всем,
Но надо кем-то быть, а я не знаю, кто я.
Мне не хватает глупости не спрашивать: Зачем?
Мне не хватает силы, чтоб сделать шаг из строя.
Но надо кем-то быть и цели обозначить,
Палить по ним в упор и не считать свинца…
Да, мне не хватит жизни себя переиначить,
И мне не хватит веры не обвинять Творца.
Я не смогу стать всем – безумная затея,
И всё ж – я слишком мал, чтоб быть самим собой,
Мне не хватает выпивки, чтоб стать ещё трезвее
И мне не хватит смерти, чтоб знать, что я живой.
 

Inside

 
Когда нам что-то заслоняет всякий свет,
Ломая и калеча наше эго,
Сознание отхаркивает в бред
Того, кто есть и Альфа, и Омега.
И каждый верит в то, что он устал,
И опьяненье не приносит облегченья,
И кто-то нам твердит, что Час настал,
И Бог теряет всякое значенье —
Тогда мы замираем в пустоте
И видим только то, что Там, За Гранью,
И знаки проступают на листе
Пророчества узорной филигранью.
И сила мысли облекается в слова,
И в ожидании Чуда длится нега —
И мы тогда сильнее существа
Того, что есть и Альфа, и Омега…
 

Ночь-Птица

 
Летит Ночь-Птица
Над светлячками домов,
В каждом доме – любовь
На тесной кровати,
Но много места
Там для двоих,
Даже ветер за окном затих —
Он ловит кайф.
It’s life…
 

Мы странные люди

 
Мы странные люди —
Бродячие актёры,
Мы за улыбкой прячем пустоту.
И дождь и солнце одинаково клянем
Не помня настоящих их имён,
От века спим и видим странный сон,
И в наши сны не входит лишь Господь.
Мы крепко спим на выцветших страницах,
А он кривляется на маковках церквей.
Да, он актёр, он шут и лицедей,
И кто сказал, что он хороший трагик?
Его я не сменил бы крест на свой,
Пусть золотом блестящий,
Но…
В отличии от нас с тобой
Он есть,
И он живой и настоящий,
А мы лишь спим на выцветших страницах…
 

Ramble on

 
Скитания меж призрачных фантомов
В тени сознания, где мысли словно Боги
Играют в игры, строя из изломов
Моей судьбы в небытие дороги.
Вы все бродяги – я меж вами первый,
На перепутье крест мой старый полусгнивший,
И километрами дорог больные нервы —
Нам по пути покуда я не лишний.
Мой путь туда такой же как обратно —
Без цели, смысла вечное движение,
Одна мечта – чтоб стало мне понятно,
Кто брат мне, а кто просто отражение.
И я иду стряхнув с себя усталость,
Но есть вопрос пугающе понятен —
Живой ли я совсем иль хоть на малость,
Или как Бог – всего лишь вероятен?
 

Безумие овладевает нами

 
Безумие овладевает нами, когда приходит ночь своей тоской
Оплакивая нашу непричастность
К чужому счастью, что свечой трепещет
Несмелое, боясь себя спугнуть
Ступает робко на опасный путь
В той пустоте без обретенья цели,
Где страх, что что-то можно не успеть
Танцует вокруг нашей колыбели,
Прося нас раньше срока повзрослеть.
И мы встаём, и трепетно танцуем,
Собою заслоняя пустоту,
Вплетая в танец светлую мечту и веру,
Что и мы когда-то будем
Счастливей всех, кого носила твердь,
Мы пустоту ласкаем и целуем,
Не ведая, что мы целуем Смерть.
 

На лезвии тьмы и света

 
На лезвии тьмы и света
Закручена вся кутерьма,
Мы страшно хотели лета,
А нам, как в укор, зима.
На стыке желанья и лени
Запущен времени ход,
Мы живы, пока мы тени,
Но скоро солнце взойдёт.
Пока сердце стынет в прохладе
Так, что и вином не согреть,
Мы прячем эмоции ради
Того, чтоб самим не затлеть.
И пусть эта скованность вечна,
Но что-то случится вот-вот,
Мы все – уплотнённое Нечто,
Мы в мир выдыхаем лёд.
 

Powerful animal

 
Мой самый первый шаг —
Путей судьбы стеченье.
Ах, как приятно быть,
Но не иметь значенья.
Открытые закрыть
В своё сознанье двери,
Проснуться и не быть
Могущественным зверем.
 

Рваные мундиры

 
Rendly uniforms on a sand.
Рваные мундиры на песке…
Feast of Death and
Вчера здесь был пир Смерти…
We like a toy soldiers on a child’s hand.
Мы были как солдатики в руках детей,
Которые лишь играют во взрослых…
Всё просто…
Вспомни, что было вчера, когда из песков встало солнце
И детвора
Стала лить кровь как вино на поверхность пустыни-стола.
Новое утро и к нам вернётся
Чужой дух, одетый в платье из плоти…
– Stop, children!!!
– Стойте, дети, стойте!!!
…внутри себя я вижу зеркало на стене
Словно во сне
С трещинной по середине.
Ещё вчера я был жив, а ныне
След моей жизни – имя на могильной плите…
You only can wait for a peace between battle.
Ты можешь лишь ждать объявления мира среди поля боя.
Всё просто…
Мы проиграли.
Враг уже в Городе
И генералы
Его приветствуют стоя
У Дверей публичных домов.
Из простыней белый флаг,
– Женщины, шире «ворота», когда в Город вступает враг тысячью членов и ртов!!!
You only can wait for a peace between battle and deads.
Ты можешь лишь ждать объявления мира среди поля боя и трупов…
– Смотри!
Один из них поднял голову…
Посмотрел на тебя…
Улыбнулся глупо, оскалил зубы и смотрит тупо на обрубки своих рук…
Он был твой друг… И вдруг…
Прощально поёт труба!!!
Скрип колеса как мольба.
– Hey! Who is it?
– Кто едет?
– Gravedigger.
– Могильщик.
Могильщик, старый развратник, издающий странные звуки.
– Могильщик, где мои руки?
– …
– Прости, я не знал… Ты сошёл с ума…
Тебе повезло…
Мой скальп унёс ворон, чёрный как волосы,
Которых на мне больше нет.
На его крыльях свет —
Это идёт новый день.
– Солнце! Смотри!
Мёртвые собирают полки.
Становятся в ряд
Те, кто умер два дня назад,
Этот слепой, а тот без руки —
Мёртвые собирают полки…
– Мы выступаем в последний поход!
За нами, как крестный ход
Движется рать
Гиен и ворон, летучих мышей и змей —
Наш почётный эскорт.
Тысячу миль – не в счёт!
– Только бы солнце зашло…
Ночью привал. Прохлада. Покой.
За соседним барханом воет голодный наш поминальный конвой.
Посланный мною в дозор
Солдат не вернулся к утру —
Голый костяк и рваный мундир обрастают песком на ветру…
Но утро… И снова вперёд…
– Эй, солдат! Шире шаг!
Ненависть – наш вожак.
Снова вперёд, снова поход,
Снова жара и пот,
Мёртвая плоть гниёт и чертит пунктир на песке…
…и вереница следов портит поверхность песков…
 

Сон об утерянном

 
В сплетении снов, словно в сплетении трав
Запутались блуждающие души,
Нам сон в сто крат всей этой яви лучше,
Там ветер – сторож колдовских дубрав
Баюкает рассвет кроваво-красный,
Там всё прекрасно,
И свет солнца ясный
Судом Даждьбога судит
Кто здесь прав,
А прав здесь тот, кто чище и честнее,
Кто лживей и корыстней – тот не прав,
И там Харон – владыка переправ
Со всеми пьёт, лишь изредка пьянея,
Там Хеймдалль свой сторожит Биврёст,
Пегасы там по небу чертят дуги,
Там можно захлебнутся в бездне звёзд,
Сама земля там к небу тянет руки,
Там Лукоморье, Авалон и Рай,
Тот край, что называли Эльдорадо,
Одна беда – что просыпаться надо,
– Проснись, мой друг. Пора уже. Вставай.
Я рад, что даровали тебе грёзы
Недолгий, но чарующий покой,
Проснись, и против этой серой прозы
Мы встанем стихотворною строкой.
 

Ещё совсем немножко

 
Я чёрные как кровь отхаркиваю строки
Всего того, что нам мешает просто жить.
А ты, подобный мне, их примешь за уроки
С ответом на вопрос, мол быть или не быть.
Смотри, стоит стакан, он пуст наполовину
Иль вполовину полн, а может так и сяк.
Прими его, мой друг, и тёмную годину
Испей его до дна и хлопни об косяк.
А после в тишине мы встанем у окошка,
Покурим в темноту и грустно помолчим,
Поверь, поверь, мой друг, ещё совсем немножко —
И мы шагнём за грань, а может
Полетим…
 

В добровольном заточении

 
Я себе построил замок
Из ежовой жёсткой кожи.
Отвечаю всем, что занят —
На полях рисую рожи.
В этом замке нет окон,
Нет дверей и нет балкона.
Оборвал я телефон,
Мне легко без телефона.
Мне уютно в тишине,
Моё золото – молчанье.
Кроме истины в вине
Ничего не замечаю.
Я ж мечтал о заточении.
Мне здесь здорово – клянусь…
Я вам лгу, прошу прощенья —
Я устал и я боюсь…
 

Не передать словами

 
Скажи, за что… Скажи, за чем…
Во благо, или же во зло
Мне не найти понятных слов
Для трогающих души тем.
Я будто нем
И мне не передать словами
Свои желанья. Звеньями цепей
В души потьмах, в смятении ночей
Они рассыпались холодными кострами,
Во тьме пересечённой зеркалами
Бездонных и бездушных ваших глаз…
Непониманье убивает в вас
Всё то, что я люблю,
Но как же жаль…
Мне этого не передать словами…
 

К неизвестной

 
Твой взгляд, лучащийся нездешним светом звёзд,
Мне отвечающий на странные вопросы…
Ты не любовь моя, но между нами мост
Неуловим как дым от папиросы.
Смотри, как волосы твои плетут узор,
Играя с ветром, но не с пальцами моими,
Ты не любовь моя, но я ловлю твой взор,
Ты мне мила меж многими иными.
Не посчитай слова мои за лесть,
И хоть я знаю – верить нет большой охоты,
Ты верь – я вечно помню, что ты есть,
Мне очень жаль, что ты не знаешь кто ты…
 

Город белых знамён

 
На стенах твоих укреплений,
В постелях твоих лагерей
Солдаты стояли гурьбой у флагштока
Для флага из их простыней,
И каждый второй из них спал вместе с прачкой,
Но простыни были в крови.
И весь этот город борцов против скуки
Стоял на постели любви.
Ты вышел из дома небритый
Сломав протекающий кран,
Она на постели сорила слезами,
А значит твой город был сдан.
Солдаты скрипели зубами,
А прачки ревели навзрыд,
И сам бургомистр сказал обречённо
Приняв подобающий вид:
– Откроем пошире ворота
Вчера, завтра и каждый час,
Ведь стены не выдержат долгой осады —
Здесь стены, и те против нас.
Солдаты решили сдаваться
Надеясь, что милостив враг,
И прачки стирали всю ночь до рассвета,
Чтоб выбросить белый флаг.
Твои отгремели походы,
Вернувшись с другой стороны,
Узнал ты с трудом свой серебряный город
В размытой помаде войны.
Все лица солдат, да и прачек
Слились в отвратительный фон,
И лишь бургомистр сказал, что не может
Жить город без белых знамён.