Пейсли шла от станции дирижаблей, на ходу поправляя на плече ремень отцовской сумки из драконьей кожи; огненно-рыжие волосы выбивались из-под шерстяной кепки, а в ушах стоял гул воздухолётов, взмывающих в небо над Лондоном.

Сощурив глаза, Пейсли бросила взгляд вверх, на ясное зимнее небо. К западу от восходящего солнца дрейфовал Верхний Гринвич. К тому времени, как сегодня вечером зайдёт солнце, парящий район будет уже высоко на востоке, приветствуя ночь.

Промозглый северный ветер терзал Лондон своими ледяными пальцами, тянущимися до самых дальних границ империи Альбион. Но Пейсли, не обращая на него внимания, шагала по обмёрзшим улицам Нижнего Лондона. Её волновали куда более важные вещи, нежели заледенелая Темза: этого дня девочка ждала долгих тринадцать оборотов. Сегодня она узнает, что приготовили ей звёзды. Пейсли посмотрела на повестку: чёрные отпечатанные строчки чётко выделялись на желтоватом пергаменте. Написанное на старокельтском языке, извещение приглашало её явиться и узнать, какой путь запланировал для неё Верховный Конструктор. Улыбаясь, Пейсли перешла Олд-брод-стрит и направилась к Часовне механиков. Она нисколько не сомневалась в своём будущем, как и в том, что Солнце состоит из драконьего огня, а Земля – из часового механизма.

Пейсли знала, что станет исследователем, в точности как её отец.

Она как раз проходила мимо кователя новостей, когда тот пронзительно выкрикнул заголовок из «Королевского вестника»:

– «Сигналы смертоносной кометы предвещают начало конца! Госпожа учёная утверждает, что это не дракон!»

Услышав слова «госпожа учёная», Пейсли остановилась как вкопанная, резко повернула голову к кователю новостей и потянулась к газете.

– Эй, тут тебе не библиотека, если хочешь прочитать – купи, – проворчал неприветливый молодой человек.

Пейсли сунула руку во внутренний карман своего толстого шерстяного пальто и, протягивая газетчику серебряный шестипенсовик, заметила, что он смотрит на её левое запястье: из-под рукава выглядывал толстый браслет из драконьей кожи. Пейсли покраснела и постаралась не обращать внимания на презрительный прищур кователя и то, как небрежно он сунул сдачу. Начиная с завтрашнего дня ей больше никогда не придётся носить браслет; путь станет ясен, и звёзды ярко засияют над ней.

Она медленно шагала дальше, читая на ходу, как вдруг в глаза бросилось имя её матери.

«Небесный физик, профессор Виолетта Фицуильям, первая и единственная женщина-учёный в парящем районе Верхний Гринвич, открыла стремительно летящую комету Вольстенхольма, названную в честь деда-профессора, который тоже был учёным. Ожидается, что в ближайшие несколько дней комета осветит небеса над нашей славной империей и дикими народами Северных королевств.

Гильдия механиков заверяет обеспокоенных граждан: если заявления госпожи Фицуильям верны, то комета станет частью плана Верховного Конструктора.

Однако некоторые считают, что в Небесном Механизме не всё ладно.

Растут опасения, что эта так называемая комета – не что иное, как Малгол, Великий дракон, появление которого предсказали ходящие с драконами.

Принимая во внимание бурный путь самой госпожи профессора, в этом утверждении может быть доля истины. Возможно, читатели помнят, что профессор Фицуильям является женой покойного сэра Эдмунда Фицуильяма, рыцаря Альбиона, верного защитника Георга и командира Лиги исследователей. Сэр Эдмунд скончался почти четыре оборота назад в Восточной империи, в каковую отправился с дипломатической миссией во имя Георга. Также профессор является матерью сына-калеки и дочери-подростка, путь которой, как сообщают, ещё не определён.

Сегодня вечером профессор прочтёт лекцию о своём открытии, обзор которой «Вестник» опубликует завтра. Больше подробностей о пророчестве читайте на странице восемь».

Раздражённо поджав губы, Пейсли свернула газету и запихнула в сумку. Великий дракон, ну конечно! Мать много недель наблюдала за этой кометой и измеряла путь её продвижения в Механизме. Предположение, что это может быть Великий дракон, абсолютно ненаучно.

Что же до отсутствия у Пейсли пути… ну, сегодня она это исправит.

Часы на башне начали бить, и девочка быстро зашагала по Уормвуд-стрит к возвышающейся над улицей часовне с куполом и изогнутыми угловыми шпилями.

Пейсли протянула руку к центральному зубцу богато украшенной двери – и замерла. Через мгновение девочка обернулась посмотреть на заполненную улицу: люди шли по своим делам, уверенные в завтрашнем дне. А у неё участилось дыхание: вдруг звёзды предначертали путь, который она не захочет? Что, если они не дадут судьбу, которую она себе загадала?

Пейсли сделала глубокий вдох, и морозный воздух обжёг лёгкие. Она на мгновение задержала дыхание, потом выдохнула, и изо рта у неё, словно из пасти дракона, вырвался пар.

Насколько было бы проще, если бы она получила свой путь во младенчестве, как большинство остальных людей! У всех её знакомых он уже есть. Обычно судьба даётся человеку в раннем детстве, и люди вырастают в спокойной уверенности в завтрашнем дне.

В случае Пейсли всё было по-другому.

Тринадцать оборотов она прожила в мечтах и надеждах, каждый день гадая, какой путь ей предуготован. Теперь у неё есть собственные планы на будущее – планы, составленные ею, а не Верховным Конструктором.

Конечно, столь долгое отсутствие у человека пути – большая редкость, однако периодически происходило и такое. Механики оглашали судьбу лишь после того, как звёзды сообщали, что пришло время. По какой-то причине звёзды Пейсли ждали до этого дня.

Но когда долгожданный миг настал, в душе девочки зародился холодок сомнений.

Пейсли опустила протянутую к двери руку и прикусила губу. Вдруг Верховный Конструктор объявит путь, который ей не понравится?

Именно поэтому она не рассказала матери и младшему брату Дэксу, что получила повестку. Значит, можно просто вернуться домой, и никто ни о чём не узнает. Пейсли сделала шаг назад и повернулась, намереваясь уйти.

И остановилась.

Открыв письмо, в котором пришла повестка, она вытащила маленький медный диск и уже не в первый раз провела пальцем по выемкам, сделанным по его краю, по царапинам, проложенным крест-накрест. Эти маленькие линии и бороздки определят её судьбу. Снова обернувшись, Пейсли посмотрела на кователя новостей: больше никто не станет насмехаться над ней, попрекая тем, что звёзды её не ведут. Она крепко сжала диск в руке и толкнула дверь часовни, готовая взглянуть в лицо своему будущему.

Её сапоги зацокали по каменному полу, взгляд заскользил по изогнутым колоннам, состоящим из медленно вращающихся шестерёнок: массивные столбы возносились к чернильно-чёрному каменному потолку. На нём сияли тысячи искусственных звёзд, копий настоящих светил. Все они располагались в том порядке, в котором сияли в настоящих Небесах их двойники.

Пейсли пристально посмотрела на одну маленькую яркую звезду, и в душе девочки забрезжила надежда. Возможно, её звезда окажется ярче, чем она предполагает, – иначе почему Верховный Конструктор позволил ей мечтать об этом?

Над кафедрой висел Фатум. Пейсли часто сидела на церковной скамье и рассматривала яркую картину, пока священник-механик читал отрывки из Светокопии, древнего учения Верховного Конструктора.

Фатум изображал две сцены. Первая рассказывала о том, как Верховный Конструктор выковал сеть золотых путей Небесного Механизма из дыхания Великих драконов: их огонь сиял так же ярко, как пути под потолком часовни и искрящиеся искусственные звёзды.

Пейсли часто слышала, как священник-механик читает отрывок из учения, повествующий о том, как из драконьего дыхания возникли Солнце и свет, а Верховный Конструктор изобрёл ночь, чтобы звёзды определяли судьбу людей. Вторая сцена повествовала об участи Великих драконов, о том, как они отвернулись от Верховного Конструктора, выковали свой собственный путь в этом мире и за это были наказаны. На написанной яркими красками картине развернулось противостояние Георга и Великого дракона Эалдордома, первого изгнанного. Георг сжимал в руке копьё Аскалон. В учении говорилось, что это копьё было изготовлено специально для Георга, чтобы он смог исполнить своё предназначение и избавить мир от Великих драконов в соответствии с планом Верховного Конструктора.

Пейсли часто казалось, что судьба Великих драконов должна была сложиться по-другому. Они не заслужили смерти только потому, что хотели жить по-своему. Все тринадцать оборотов своей жизни Пейсли прожила как хотела; идея того, что вскоре она станет бессильной перед своей судьбой, наталкивала её на крамольную мысль: не лучше ли вообще не иметь никакого пути?

Но учение Светокопии гласило однозначно: у каждого человека свой путь, которому нужно следовать. И для Пейсли наконец пришло время обрести собственный.

На помосте перед кафедрой её ждала схематика, и левое запястье уже покалывало от предвкушения.

Как и большинство машин механиков, схематика выглядела просто, но изысканно. В верхней части имелся разъём, в точности соответствующий диаметру медного диска, а круглое отверстие на передней панели было ровно таким, чтобы в него прошла рука девочки.

Сердце Пейсли учащённо забилось.

Вот оно.

Зубцы её судьбы уже повернулись, и сейчас она узнает, какой путь ей уготован. Восторженное предвкушение в её душе пересилило страх.

Затаив дыхание, Пейсли просунула левую руку в устройство ладонью вверх, а правой рукой вставила диск в узкую щель. Мгновение ничего не происходило, а потом стенка машины сомкнулась на запястье Пейсли, и девочка уже не могла вытащить руку. Её дыхание участилось, и она почувствовала, что покрывается холодным потом.

Запястье Пейсли начало жечь. Она прикусила губу, по щекам потекли слёзы. Наконец боль прошла. Схематика открылась, и Пейсли осторожно вытащила руку из отверстия. Затем она подняла её к свету и принялась разглядывать у себя на запястье россыпь золотых звёзд.

Пейсли улыбнулась. Она получила свой путь и теперь ничем не отличается от других жителей империи.

Вот только в её звёздах было что-то странное. На всех когда-либо виденных ею схемах золотые точки располагались в форме круга, однако её звёзды выстроились полукругом, словно половина рисунка отсутствовала.

Из нижней части схематики выполз длинный лист пергамента, и на нём старинным кельтским шрифтом было отпечатано «Пейсли». Под именем поблёскивал такой же рисунок из звёзд, что и на её запястье. Ниже шёл набор символов и подробных пояснений. Пейсли быстро перевела каждую строчку; в документе говорилось, каким человеком она является и как повернутся шестерёнки её пути.

Она широко улыбнулась и немного успокоилась: пусть у неё странный рисунок звёзд, но пока каждое слово, описывающее её, соответствует истине. Звёзды говорят, что она храбрая и верная, стоит за правду и будет бороться за свои и чужие права. Также о том, что она ставит чужие нужды выше собственных и что время от времени ей стоит вспоминать о своих потребностях. А потом Пейсли запнулась.

Когда она перевела последнюю часть предсказания, во рту у неё пересохло. Девочка прочитала абзац один раз, второй, третий. Дыхание её участилось, в ушах гулко застучала кровь. Пейсли охватил страх.

Ты будешь храброй. Ты будешь сражаться изо всех сил. Тебе придётся отправиться очень далеко, но надолго твоё путешествие не затянется. Ты переживёшь страшные потери. Твои звёзды говорят, что ты потерпишь неудачу. Твои звёзды, Пейсли Фицуильям, утверждают, что до конца твоего четырнадцатого оборота твой путь закончится и ты умрёшь.

Глава вторая
Здесь живут драконы

Пейсли не стала задерживаться в часовне; ей вдруг показалось, что атмосфера внутри стала удушливой и запахло гнилью. Нужно срочно выйти наружу. Она не сомневалась, что если вдохнёт глоток свежего морозного воздуха, то головокружение сразу пройдёт. И её путь тоже скоро прервётся.

Пейсли подавила всхлипывание, но по её щекам ручьём потекли слёзы; спотыкаясь, она побрела назад, к дверям часовни, осмысливая, что её путь предначертан кратким и тернистым. Девочка резко остановилась и посмотрела на усеянный звёздами потолок. Хотелось накричать на эти поддельные звёзды, безмолвно сияющие у неё над головой, хотелось воскликнуть Верховному Конструктору: «Ради чего всё это?! Зачем вы позволили мечтать, если обрекли меня на скорую смерть?!»

Но все эти слова так и остались непроизнесёнными, потому что Пейсли боялась возмутиться этому вслух. Вместо этого она поплелась к выходу. Бледное зимнее солнце совершенно не грело; северный холод превратил слёзы у неё на щеках в льдинки.

Если бы Пейсли осталась внутри, она бы увидела, как в полумраке часовни вдоль стены крадётся какой-то подросток. Однако девочка не заметила, что он тайком следует за ней по улице.

Она шла куда глаза глядят, словно в тумане, на ходу укладывая пергамент в карман.

Ещё недавно Пейсли верила в своё прекрасное будущее так же непоколебимо, как и в непрестанное вращение Механизма. Она не сомневалась, что пойдёт по стопам отца, станет исследователем, и папа будет гордиться ею. Теперь Пейсли чувствовала себя так, словно шестерёнка её судьбы вылетела из общего механизма.

Девочка резко втянула в себя воздух. Если её звёзды не лгут, то очень скоро она вновь увидит отца. Пейсли прижала к груди папину сумку, из глаз снова брызнули слёзы. Наверное, папа будет разочарован, ведь её путь оказался коротким, и она так мало успела сделать.

Пейсли сглотнула, отчаянно борясь с приближающимся всхлипом.

До конца твоего четырнадцатого оборота твой путь закончится, и ты умрёшь.

В ближайшие девять лун она, Пейсли Фицуильям, умрёт. Её путь только-только начался – и уже приближается к концу. Все её многочисленные мечты вдруг развеялись как дым. Она перестанет существовать, исчезнет из этого мира и отправится за Завесу. Действительно ли механики правы, и Завеса – это место, где искра, из которой создан человек, ждёт, пока Верховный Конструктор не назначит ей новый путь? Впервые в жизни Пейсли так отчаянно надеялась, что механики не ошибаются. Наверняка за Завесой находится её отец – она всегда верила, что он там, – и рано или поздно они встретятся. И всё же – почему так скоро? Ведь у неё в этом мире столько незавершённых дел, а главное – здесь останутся люди, которых она любит.

Пейсли вдруг осознала, что смерть означает для неё вечную разлуку с мамой и Дэксом. От злости она так крепко сжала кулаки, что ногти больно впились в ладони. Как же сообщить родным эту ужасную правду?

Пейсли решила ничего им не рассказывать. Она прикроет свои звёзды на запястье и сделает вид, будто их вовсе не существует.

Разум девочки работал на полную мощность, словно крошечный моторчик, пока сама она всё глубже погружалась во мрак своей судьбы.

Она слепо брела по улице, не замечая суматоху впереди и не осознавая опасности, крадущейся за ней по пятам. Пейсли пришла в себя лишь после того, как на неё со спины вдруг налетел темноволосый парень. Он воспользовался секундами, пока девочке возвращалось самообладание, и незаметно вытащил у неё из кармана лист пергамента.

Пейсли остановилась как вкопанная и в замешательстве захлопала глазами. Когда она огляделась, то увидела, что дорога впереди заблокирована. На улице стояли электрикофургоны людей Двора с красно-белыми эмблемами на боках: машины выстроились перед входом в универмаг.

Вновь обретя чувство реальности, Пейс- ли протиснулась через толпу поближе к магазину.

– Что там происходит? – спросил какой-то мужчина позади неё.

Стоящая рядом с Пейсли дама ответила громким шёпотом:

– Одна из продавщиц оказалась с драконьим прикосновением.

При упоминании этого явления все волоски на теле Пейсли встали дыбом.

– О нет! Грязная полукровка! – мужчина сплюнул на землю.

Дама сделала то же самое, будто защищаясь от драконьего прикосновения.

– По крайней мере, это не парень, а то ещё эта комета и всё такое, – заявил другой мужчина.

Ещё двое зевак из толпы согласно забормотали.

Пейсли почувствовала, как свернувшаяся в её душе пружинка страха начинает сжиматься ещё сильнее.

Дверь магазина распахнулась, и вышли двое людей Двора в красно-белой форме; они тащили за собой продавщицу. Руки девушки были скованы за спиной, а на шее поблёскивал ошейник из ночного серебра. Один из людей Двора потянул за прикреплённую к ошейнику цепь, и Пейсли показалось, что кровь закипает у неё в жилах. В этот момент продавщица вскрикнула, едва не упав, дёрнулась вперёд, и Пейсли заметила, что рукава платья у пленницы оторваны.

Девочка содрогнулась – не потому, что боялась, как бы та не замёрзла, а из-за вида локтей. До плеч их покрывала ярко-красная чешуя.

Драконье прикосновение.

Толпа вокруг Пейсли разразилась гневными криками:

– Полукровка!

– Убить дракона!

– Заколоть её!

Девушка окинула толпу испуганным взглядом; её распахнутые глаза покраснели, по щекам текли слёзы. Пейсли поняла, что продавщица лишь ненамного старше её, и ощутила в груди жаркое пламя протеста. Она шагнула вперёд, не до конца понимая, что собирается сделать.

Вдруг у девушки необычно раскрылся рот – простой человек ни за что так бы не смог, – и её челюсть, словно выскочив из суставов, вытянулась, а из горла вырвался страшный рёв. Он мгновенно заполнил всю улицу, нет – весь мир. Звук обжигающим потоком влился в уши Пейсли, и, жмурясь, она зажала их ладонями.

Девочка знала, что драконье прикосновение проявляется по-разному, наделяя каждого затронутого им человека отличительными признаками. Правда, такие люди встречались очень редко, и Пейсли ещё никогда не видела подобного.

Словно со стороны она с внутренним замиранием ощущала, как этот звук парализует мозг, отчего подкашиваются ноги и накатывает беспамятство. Пейсли продолжала жмуриться и согнулась пополам, голова и всё тело завибрировали, а потом она, как и все окружающие, потеряла сознание.

Очнулась Пейсли на холодной, вымощенной булыжником мостовой и, открыв глаза, увидела над собой синее небо, по которому проплывала тёмная громада района Харроу-в-небесах. Люди вокруг постепенно поднимались и на трясущихся ногах уходили с заблокированного машинами участка улицы, озираясь в страхе увидеть драконью девушку. Но за те несколько минут, когда Пейсли и остальные лежали без сознания, продавщица исчезла, оставив только ошейник, наручники и рядом с ними ключи.

Пейсли улыбнулась и, потихоньку слившись с толпой, уходила подальше от магазина, мимо приходящих в себя людей Двора. Большинство ещё были без сознания или ошалело мотали головой, бессмысленно таращась вокруг.

Одного из младших людей Двора вырвало на мостовую, и капитан, взглянув на него с отвращением, проревел:

– Куда она побежала? Найдите мне эту грязную драконицу, а не то я повешу вас всех вместо неё!

Пейсли продолжала шагать прочь, надеясь, что девушка сумела укрыться в безопасном месте. Возможно, она добралась до дрейфующего над Лондоном района. Может быть, её спасли ходящие с драконами. Пейсли хотела верить, что звёзды предначертали сбежавшей девушке спасение, и уже не в первый раз гадала – применим ли закон Механизма к затронутым драконом как к остальным.

* * *

Пейсли направлялась домой, а тем временем человек, похитивший лист пергамента с её предсказанием, ещё на шаг приблизился к исполнению собственной судьбы.

Вор шагал по узким тёмным улочкам города, где обитали лишь крысы и преступники. Потом ненадолго остановился, посмотрел на схему Пейсли и, подняв руку, приложил своё, покрытое звёздами запястье к листку пергамента. Его звёзды рассыпались по оливковой коже небольшими скоплениями и парами, все вместе собираясь в круглую татуировку. Звёзды, как на схеме Пейсли, он видел впервые: сгрудившиеся в одном полукружии и плотно прижатые друг к другу. Наверное, поэтому девчонка так важна для его хозяйки; определённо, кроме этого в ней ничего интересного.

Он пробежал глазами текст на старокельтском. Вор не владел хорошо древним языком, но, зная о судьбе Пейсли, сумел разобрать смысл написанного. Девчонка не доживёт до своего следующего оборота.

Подросток свернул лист пергамента в трубочку и убрал во внутренний карман пальто, потом достал электрикофонарик и спустился в канализационные туннели.

Подросток шагал легко и уверенно, предусмотрительно повязав на нижнюю половину лица шейную косынку: хотя замёрзшая поверхность Темзы становилась менее зловонной по мере удаления от сердца города.

В неярком свете фонарика дверь было трудно разглядеть, но похититель чужих предсказаний знал, где находится замочная скважина, и помнил, как правильно поворачивать ключ.

Туннели стали шире, кирпичная кладка стен – аккуратнее, да и воздухоочистители тут работали намного лучше. Через некоторое время подросток увидел впереди электриколампы и понял, что почти у цели. Он убрал фонарик в карман и вышел в большой, похожий на пещеру подземный зал.

Восемь причудливо украшенных стен помещения, разделённых изогнутыми колоннами, сходились под потолком в точке, из которой вырастала каменная драконья голова с хищно раскрытой пастью.

На восьмиугольном возвышении, прямо под широко распахнутыми челюстями, стоял трон, выкованный из ночного серебра, и в нём на фоне чернильно-чёрного металла сияли белые зубы Великого дракона. На троне восседала красивая девочка, на вид не больше десяти лет, но похититель предсказаний знал, что она столь же древняя, как и зубы в её троне. На ней была куртка из тёмно-синей тафты и штаны из драконьей кожи; её длинные волосы струились мягкими волнами, как тёмная вода в подземных туннелях.

– Ты принёс предсказание, Таракан? – спросила девочка, и её голос эхом отразился от кирпичных стен.

Таракан вытащил из кармана украденный у Пейсли пергамент и подошёл к трону. Стиснув зубы, он склонил голову и протянул хозяйке свёрнутый в трубочку листок.

Девочка выхватила у него пергамент и сжала тонкими розовыми пальчиками.

– Она тебя видела?

Таракан покачал головой и произнёс:

– Не думаю.

Удар был таким неожиданным и сильным, что голова подростка дёрнулась в сторону, а на рассечённой губе выступила кровь. Он не понял, ударила его хозяйка ногой или рукой, – но знал, что Тёмную драконицу нельзя недооценивать. Да, выглядит она как маленькая девочка, но это лишь видимость.

– Значит, не думаешь?

Таракан сощурил тёмные глаза и потёр ноющую челюсть.

– Нет, не видела… Я уверен.

– Хорошо.

Тёмная драконица снова уселась на трон, развернула украденный у Пейсли листок и торопливо стала читать текст на старокельтском.

Таракан наблюдал, как её маленькие плечи расслабленно опускаются, а губы изгибаются в жестокой улыбке.

Он знал, что написано в свитке, и понимал, что Тёмная драконица беспокоилась: вдруг звёзды предскажут, что девчонка способна её остановить. Однако путь по предсказанию вёл в другую сторону, и Таракан обрадовался – по многим причинам.

– Прекрасно, – спокойно проговорила Тёмная драконица. – Звёзды на моей стороне.

1. «Тернист путь от Земли к звёздам» (лат.).