Читать книгу: «Матильда»
Anna Gavalda «Mathilde»
© Éditions Le Dilettante, Paris, 2014
© Позднева Т., перевод, 2015
© ООО «Издательство АСТ», 2015
* * *
© M. Heinry
Никогда не поздно изменить свою жизнь, объясняет автор, вновь прибегая к средствам из своего гавальдинского арсенала, чтобы бороться с цинизмом окружающего мира и отстаивать возрождение старых добрых социальных отношений, простые ценности без выпендрежа…
Ф. Даржан, Le Figaro
Матильда – это отчасти любая из нас: как истинная женщина она переполнена противоречиями, иногда выпивает лишнего, скучает на работе (занимаясь написанием фейковых отзывов в интернете), злится на дурочек. И ждет большой любви. Даже если сама в этом не признается ни за что на свете.
Flair
Но как она это делает? Как Анне Гавальда удается сделать своих героев столь близкими нам? Так сильно растрогать нас своим безудержно порхающим пером?
А. Фийон, Lire
Акт первый
1
Кафе около Триумфальной арки. Я почти всегда сижу на одном и том же месте. В глубине зала, слева от стойки бара. Я не читаю, не шевелюсь, не проверяю мобильник, я жду.
Жду человека, который не придет, и от нечего делать наблюдаю за тем, как ночь опускается на «Пристань звезды».
Расходятся последние коллеги, звучат последние тосты, последние плоские шуточки, еще около часа царит полный штиль, и наконец Париж оживает: по улицам рыщут такси, взрослые девочки выходят из леса, хозяин приглушает свет, официанты становятся словно моложе. На каждый стол они ставят свечку – не настоящую, восковую, а ту, что мерцает, но не течет, – и украдкой дают мне понять, что надо бы что-то еще заказать или уж место освободить.
Я заказываю еще выпить.
Это седьмой раз, не считая двух первых, когда я в сумерках прихожу выпить в это злачное место. Я точно это знаю, потому что сохранила все чеки. Поначалу я, должно быть, воображала, что оставляю их себе на память, по привычке или из фетишизма, но теперь?
Теперь я признаю, что делаю это для того, чтоб мне было за что уцепиться, когда я сую руку в карман пальто.
Существование этих клочков бумаги доказывает, что… и что же все это на самом деле доказывает?
Да ничего.
Что жизнь дорога у могилы Неизвестного солдата.
2
Час ночи. Снова впустую. Возвращаюсь домой.
Я живу возле кладбища на Монмартре. Никогда в жизни не ходила столько пешком. Раньше у меня был велик – по прозвищу Жанно, – но я его недавно потеряла. Уже и не помню, когда именно. После вечеринки у незнакомых мне людей, которые живут, по-моему, где-то возле вокзала Сен-Лазар.
Молодой человек тогда проводил меня до своего дома. Идя с ним под ручку, я веселилась, а вот в его постели уже нет. Кошачий лоток, узорчатое постельное белье, постер «Бойцовского клуба» над его икеевской кроватью, в общем… я не могла.
Я напилась меньше, чем ожидалось.
Послать куда подальше, внезапно протрезвев, – со мной такого раньше не случалось, и я себя чувствовала препоганейше. Ведь все-таки я была бы вовсе не против. Да, мне бы очень даже хотелось немножко забыться. Мне это нравилось. К тому же Брэд Питт и Эдвард Нортон не так уж плохи, чтоб держать нам свечку. Но что поделать, меня предало мое тело.
Как такое возможно?
Мое тело.
Такое милое…
В тот момент я бы этого не признала, но сегодня вечером, после стольких километров, пройденных в одиночку, после всей этой пустоты, тщеты, нехватки, постоянной нехватки всего везде, я вынуждена смириться: да, это из-за него.
Все из-за этого паразита, чья подрывная работа впервые проявилась тогда, в этой уродской постели.
Я сидела голая и разочарованная, в растерянности прижавшись спиной к стене, как вдруг он стал утешать меня таким противным голосом:
– Эй… Ты все равно можешь остаться, ага…
Если бы у меня был под рукой карабин, я бы выстрелила ему в голову.
За вот это вот его презрительное «все равно», за одолжение, которое он соблаговолил in fine1 сделать дуре, не пожелавшей у него отсосать.
Ба-бах.
Меня всю трясло. Это продолжалось на лестнице и на улице, где я искала свой велик около фонарных столбов. Меня трясло от ярости. Никогда еще я не испытывала подобного состояния.
Я чувствовала во рту вкус блевотины и плевалась, чтоб избавиться от этой напасти.
А поскольку я неспособна сплюнуть как следует, то попадала в основном на саму себя, измазав слюнями и рукав, и нарядный платок, и так оно было даже намного лучше, потому что иначе как объяснить, откуда во мне вдруг столько злости?
Со мной случилось то, что я заслужила, но я жила… все равно.
3
Меня зовут Матильда Сальмон. Мне двадцать четыре года. Формально я все еще числюсь студенткой, изучающей историю искусств (прекрасное изобретение), а на самом деле работаю на мужа своей сестры. Он богат, хорош собою и невозмутим. Он постоянно трет кончик носа и никогда не носит галстук. Он руководит крупным креативным агентством веб-дизайна, брендинга и промоушена (расшифровываю: если у вас есть товар, который вы хотите распространить через интернет, то именно он разработает для вас красивую витрину и маршрут, ведущий клиента прямиком к оплате) (гарантированно безопасной) и нанял меня в прошлом году.
Ему был нужен наемник, мне – деньги на карманные расходы, так что вечером в мой день рождения мы с ним чокнулись и ударили по рукам. Не самый плохой рабочий контракт.
Как студентка я имею право на множество всяких скидок: на билеты в кино и музеи, на оплату фитнеса и на питание в университетских ресторанах, но поскольку большую часть времени я провожу перед монитором компьютера, медленно, но верно превращаясь в полную идиотку, и при этом слишком хорошо зарабатываю, чтобы кормиться в столовках, то своими льготами я больше не пользуюсь.
Тружусь у себя дома в свободном режиме, по-черному, у меня тысяча имен, адресов, ников, столько же аватарок, и я целыми днями строчу фальшивые комментарии.
Помните контролера со станции «Лила»?2 Так вот это в точности про меня. Я столько выдаю на-гора, что тоже могла бы спеть:
Пишу комменты, комменты, маленькие комменты,
Второсортные комменты,
Первоклассные комменты…
Мне дают длиннющие списки сайтов с заданиями «опустить» или же «praise only»3 (все самое ценное в интернет-сообществе всегда говорится по-английски), когда надо сначала подпортить рейтинг, а затем добить потенциального клиента, чтобы предложить ему, разумеется, после того как он должным образом раскошелится, море позитивных откликов на всех форумах и наилучшую возможную позицию в выдаче Google.
Пример: компания superyoyo.com занимается производством и продажей суперигрушек йо-йо, но из-за того, что у компании супербездарный сайт (а чтобы в этом убедиться, достаточно лишь почитать все эти нелестные отзывы, оставленные, расшаренные, скопированные, перепощенные, прицепленные, процитированные, отмеченные, написанные в блоге, твиттере, на стене, в чатах, тегированные, запрашиваемые, все эти дислайки и дислолы, разбросанные здесь и там, за подписями Micheline T. (я), Jeannotdu41 (и снова я), Choubi_angel (опять я), Helmutvonmunchen (Ich4) или NYUbohemiangirls (me and myself5)), в Yoyoland царит супербольшая печаль. В конце концов мсье и мадам Йо-йо, проинформированные должным образом о выдающихся заслугах моего зятька – для этого используется одна довольно кривая, но хитроумная схема (слишком длинная, чтобы здесь рассказывать) (все это так неважно), так вот, мсье и мадам ведутся и сами приходят умолять его сделать им новехонький, самый новый сайт абсолютно немедленно. Чего бы то ни стоило! Это вопрос жизни и смерти целого предприятия! И мой зятек в конечном итоге великодушно соглашается им помочь и каких-то три недели спустя – о, чудо! – стоит только набрать на клавиатуре «yo» или «yoy», как ты прямиком попадаешь в Yoyoland (по одной только первой букве «y» еще не выдает, но над этим без устали трудятся), и – о, снова! Какое чудо! – «я» заказывает десяток игрушек для своих шестерых внуков, «и снова я» в полном восторге и уверяет, что расскажет об этом на всех ресурсах супер йо-йо в мире, «опять я» говорит, что это оче оче круто —!!! «Ich» хотеть поиметь информации für обределить Yoyo Sector дестрибьютер, а «me and myself» are sooooo excited coz yoyos are sooooo french.6
Вот и все: я просто пишу комменты. А мой зять откуда-то из недр свой немереной квартиры в 16-м округе Парижа ищет новые пути развития.
Я знаю, на самом деле это была плохая идея. Уж лучше бы дописала (хотя бы начала) свою дипломную работу «От Вильгельмины королевы Нидерландов до Поля Жуани, история и концепция караванов акварелистов и прочих колесных средств для живописи на пленэре» (круто, да?) или бы подумала о своем будущем, о собственной заднице и пенсионных баллах, но, увы, я уже разуверилась по ходу и живу как придется, одним моментом.
Потому что все подстроено… Потому что это всего лишь комменты… Потому что полюса тают, банкиры наконец защищены от убытков, крестьяне вешаются в своих амбарах, а скамейки в общественных местах теперь разделяют перегородками, чтобы на них не устраивались бездомные… И что же, на самом деле? Неужели же я стану заморачиваться, расставляя свои ловушки в таком мире?
Чтобы не думать об этом, я участвую в мелких махинациях моего зятька и Ларри Пейджа:7 лгу днями напролет и ночами напролет танцую.
Ну, в общем… Раньше танцевала. А теперь потуже затягиваю поясок и брожу в лунном свете в ожидании парня, который даже не знает, что я его жду.
Вот уж действительно, полный бред.
Видно, я совсем чокнутая, остро нуждающаяся, хрупкая, раз докатилась до такого.
4
Полин и Жюли Д. – сестры-близняшки, с которыми я снимаю квартиру площадью 110 кв. м. на улице Дамремон. Одна из них работает в банке, другая в страховой компании. Мои с ними отношения – чистый рок-н-ролл. Между нами нет ничего общего – именно в этом и заключается секрет гармоничности нашего совместного существования: я бываю дома, когда их там нет, а когда приходят они, там уже нет меня.
Они ведут счета, я получаю их посылки (всякие глупости из интернет-магазинов), хожу за круассанами, а они выносят помойку.
Это великолепно.
На мой взгляд, они обе дурочки, но я рада-радехонька, что на своем кастинге они выбрали именно меня. Они провели целый ряд собеседований из серии «в поисках новой соседки, практически безупречной» (о боже…) (как грандиозно…) (еще один незабываемый эпизод моей сумасшедшей юности…) и выбрали меня. Хотя я так никогда и не смогла понять почему. В то время я работала сотрудником, да что я говорю, каким там сотрудником, просто смотрителем! дежурной! в музее Мармоттан,8 так что думаю, папаша Моне добавил мне баллов: юная девушка, чистенькая-опрятненькая, которая проводит столько времени среди знаменитых «Кувшинок», по определению не может быть непорядочной.
В общем, как я уже говорила, обе они дурочки.
Париж для них представляет собой лишь обязательную строчку в резюме. Жить им в Париже не нравится, и обе они только о том и мечтают, как бы поскорее вернуться в свой родной Рубэ, где у них остались и папа, и мама, и их жирный кот Папуй, и куда они сваливают при первой же возможности.
Я с удовольствием пользуюсь выпавшей на мою долю удачей (суперквартира в моем единоличном пользовании по выходным с целой стопкой аккуратно сложенных под раковиной салфеток из микрофибры, которыми так удобно вытирать блевотину моих друзей), пока сестрички не решились окончательно покинуть Париж.
То есть я пользовалась. Но сейчас я… уже в этом совсем не уверена. Мне кажется, мне становится все сложнее их выносить… (Приходя домой, они натягивают на ноги тапочки «Изотонер» и слушают за завтраком радио «Шант Франс», порой это нелегко), но на самом деле проблема во мне, и я это четко осознаю. Они обе всегда предельно любезны и даже делают звук потише, когда я витаю в ароматах их утреннего кофе с цикорием. Мне не в чем их упрекнуть.
Да, это именно я и только я виновата в своем состоянии. Вот уже почти три месяца, как я не наслаждаюсь жизнью, никуда не хожу, не пью алкоголь, не…
Не чувствую себя хорошо.
* * *
Три месяца тому назад в квартире еще шел ремонт.
Она досталась нам не в самом лучшем виде, и Полин (наиболее ушлая из сестер) убедила хозяина доверить нам ее ремонт в счет погашения арендной платы в размере суммы окончательной стоимости проведенных работ. (Та еще фразочка, авторство не мое – уверяю вас!) Сестрички радовались как дети, купили себе рабочие комбинезоны, начертили планы, перелистали горы каталогов, запросили массу смет, обсуждали их вечерами напролет, прихлебывая свои травяные чаи. Я тогда даже задумалась, не ошиблись ли они в выборе профессии.
Вся эта суета меня раздражала. Мне нужен был покой, поэтому я не появлялась дома, перебравшись варганить тексты в улей к своему зятьку в компанию ко всем этим его милым айтишникам последнего поколения, ладно, надо признать, у нас действительно были проблемы с проводкой (стоило только включить плиту, как мой комп начинал моргать), со стен облезала краска, а в ванной было не развернуться (приходилось все время перешагивать через старое биде). И поскольку сама я ремонтом не занималась, то когда девочки предложили мне просто заплатить свою часть, причем лучше наличными, – тогда нам еще и НДС (как минимум!) вернут и мсье Карвальо (избранный строитель, изворотливый и очень занятой) нас отблагодарит, – я не заставила себя просить.
Да, с этой точки зрения, я же не дикая.
Почему я об этом вспомнила? Потому что, если бы не вкрадчивый шантаж мсье, «измученного» всеми этими его социальными выплатами, если бы не стремительный рост НДС в строительстве и если бы все мы не были в этом виноваты, абсолютно все – и девочки, и мальчики – а прежде всего он, – то я бы сейчас не торчала в этом депрессивном квартале в ожидании собственного конца.
Рассказываю:
5
Это было в кафе около Триумфальной арки. Я сидела в глубине зала, слева от стойки бара. Я не читала, не беспокоилась, не проверяла свой мобильник, я ждала Жюли.
Мою соседку по квартире, ту, что работает в банке, в BNP (сама она всегда уточняет: BNP Paribas), и все у нас считает, записывает расходы, делит на всех (квартплата, коммунальные платежи, подарки консьержке, счета, чаевые, моющие средства, календарь с пожарными, туалетная бумага, гель для душа, коврик для ванной и прочее в том же духе, еще более невообразимое).
Мы договорились встретиться с ней во второй половине дня, ближе к вечеру, в каком-нибудь баре рядом с ее работой.
Меня немного злило, что ради ее прекрасных глаз мне пришлось тащиться через весь Париж, но я знала, что ей еще потом надо успеть на поезд, к тому же все-таки я… уф… в нашей компании наименее усердная.
Жюли должна была мне передать деньги за себя и сестру для нашего любимого мошенника строителя, с которым я собиралась встретиться утром следующего дня, в общем, довольно пухлый конверт, или десять тысяч евро наличными.
Да уж… Ни хухры-мухры… Как в Версале.
Я воспользовалась свободным временем и прошлась по магазинам – в то время я была еще самой заурядной миниатюрной брюнеткой: глупой, игривой пустышкой и транжирой – и, поджидая Жюли, я не сводила глаз с кучи пакетов, лежавших подле меня на молескиновой банкетке, полных всяких штучек, аксессуаров, косметики и прочих ненужных пар обуви.
Я изучила километры витрин и теперь потягивала свой мохито, оправляясь от пережитого.
Я чувствовала себя разбитой, поверженной, раскаивающейся и абсолютно счастливой.
Девочки поймут.
* * *
Жюли появилась ровнехонько, как договаривались, минута в минуту, в своем сером мышином костюмчике. У нее не было времени со мной выпить, хотя, так и быть, она согласилась – ну разве что бутылочку минеральной воды. Она дождалась, пока официант уйдет, недоверчиво огляделась по сторонам, в конце концов извлекла из своего портфеля пухлый конверт и протянула его мне со страдальческим видом, как любой банкир, вынужденный вам выдать немного денег.
– Ты что, даже в сумку не уберешь? – заволновалась она.
– Уберу, уберу. Конечно. Извини.
– Ты знаешь, это все-таки крупная сумма…
Я невозмутимо размешивала листики мяты в своем бокале, но судя по всему, ее это не убеждало:
– Ты ведь будешь внимательна, да?
Я с важным видом подтверждаю (бедняжка, откуда ей знать, что от капли рома с лаймовым соком я не пьянею…), затем беру всю наличность и кладу в сумочку, которую для пущей убедительности оставляю у себя на коленях.
– Вся сумма в купюрах по сто… Я сначала засунула их было в обычный банковский конверт, но потом подумала, что это слишком заметно. Из-за логотипа, ну ты понимаешь… Поэтому я конверт поменяла.
– Ты все правильно сделала, – отвечаю я, одобрительно кивая головой.
– Да, и к тому же, как ты видела, я не стала запечатывать конверт, чтобы и ты могла доложить туда свою часть…
– Прекрасно!
И поскольку она оставалась все такой же напряженной:
– Эй, эй, Жюли… Все в порядке, вот… – добавила я, перекинув через голову ремень сумки. – Смотри! Я вылитый сенбернар! Да получит он свои денежки, этот ваш жулик Антонио, все получит. Не волнуйся.
Она растянула губы то ли в улыбке, то ли в тяжелом вздохе, сложно сказать, и занялась изучением счета.
– Оставь, это мой счет. Давай, беги уже, а то опоздаешь на поезд. Поцелуй там от меня своих родителей и скажи Полин, что ее посылка получена.
Она встала, бросила последний печальный взгляд на мою старую сумку, завязала пояс на своем тренче и отправилась, словно бы с сожалением, на уик-энд в отчий дом.
И только потом, в этом кафе около Триумфальной арки, где я сидела в глубине и т. д., я отыскала свой мобильник. Марион оставила мне сообщение, любопытствовала, купила ли я то маленькое синенькое платьице, которое мы вместе с ней обнаружили на прошлой неделе, насколько я уже влезла в долги и есть ли у меня планы на сегодняшний вечер.
Я ей перезвонила, и мы отлично поболтали. Я в подробностях описала свою добычу, синенькое платьишко не взяла, зато купила отпадную пару туфель, премиленькие заколки и восхитительное белье, ну да, конечно ты знаешь, лифчик такой, как у «Эрес», ну да, с такими чашечками и такими бретельками, трусики умопомрачительные, нет, нет, уверяю тебя, совсем недорогие и, правда, очаровательные, ну да, конечно ты знаешь, такие, что прячут все самое вкусненькое в кружевах, и бла-бла-бла, и то да сё, и о-ля-ля.
Потом я рассказала ей о том, как тряслась наша великая отмывательница денег, моя соседка, о конверте с логотипом, и даже о том, как я повесила сумку себе на плечо с видом заправского предводителя скаутов Франции, чтобы ее утешить, и тут уж мы, само собою, так и покатились со смеху.
Потом мы поговорили о всяких серьезных вещах, а именно: об организации одной вечеринки, о тех, кто там будет, и как мы с ней собираемся туда нарядиться. Не забыв попутно, в первом приближении, перебрать всех особей мужского пола, которые могли туда заявиться, с полной и исчерпывающей характеристикой каждого: пробег, изношенность, семейное положение, список дипломов и репутация предприятия.
Болтовня разбудила жажду, и я заказала еще мохито, чтобы подкрепиться.
– Что это ты там грызешь? – внезапно заинтересовалась моя приятельница.
– Кубики льда, – призналась я.
– Но как ты можешь? – в ужасе воскликнула она, а я ей в ответ, с идиотским видом намекая на секс, возьми да и ляпни, что, мол, в определенных обстоятельствах привычка грызть лед очень даже помогает.
Конечно, это была пустая бравада. Мутная чушь, отрытая в каком-то старом детективе, которую я выдала, просто чтобы рассмешить подругу, и тут же забыла, но отчетливо вспомнила несколько дней спустя и страшно испугалась.
Я еще расскажу почему.
Марион в конце концов повесила трубку, я оставила на столе пару купюр, собрала свое барахло и, только когда полезла за ключами от замка к своему велику, поняла, что теряю контроль.
Все остальные сумки у меня были с собой, пакеты с кремами против морщин и с трусиками в горошек, – не хватало только той единственной, которая была действительно ценной.
– Черт, – прошептала я, – ну надо же быть такой идиоткой… – и галопом понеслась обратно, ругая себя на чем свет стоит.
Бесплатный фрагмент закончился.