Балаганы Белокамня

– Ладно, Арни, – встал с места Вилли, протягивая ладонь для пожатия. – Меня ты завсегда можешь найти тут. Ежели вам понадобится арендовать театр – без проблем, даже платить не нужно будет. Либо, если тебя будут глодать муки совести, сможешь отсыпать монет, сколько сочтёшь нужным. А теперь мне нужно отбыть по делам, чтобы проведать монстрятник. Там, говорят, проблемы какие-то были, пару стойл разломали…

– Погоди-погоди! – остановил товарища гном. – А что там за история с изнасилованиями гимнасток?

– А-а, слышал уже! – вздохнул Востронос с сожалением. – А чёрт его знает! Запутанная история получается, Арни. Три женщины уже пострадало, а следов никаких нет. Все трое жаловались на приступы слабости, кратковременную потерю сознания, а потом и на собственно сам процесс. Кто, что, каким образом – неизвестно. Описать насильника ни одна из них толком не смогла, а посему все теряемся в догадках. Сначала грешили на гипнотизёра из одного шапито, но тот был на людях, когда напали на последнюю жертву. Вот и гадаем теперь, кто же это мог быть. Предположения разные, и версий до хрена. Кто-то считает, что к нам повадился инкуб, демон-соблазнитель, либо вампир, поскольку все нападения произошли по вечерам, а обе эти твари способны гипнотизировать жертв. Кто уверяет, что гимнастки сами блудили, перебрали с выпивкой, либо какой-то шутник подсыпал им туда возбудителя со снотворным. Не знаем, короче. Стражу пока не беспокоили, поскольку кроме самих изнасилований ничего и не было. Ни краж, ни увечий, ничего. А почему тебя это интересует?

– У меня тоже гимнастки и танцовшицы в труппе вообще-то есть! – пояснил Арнолиус.

– А-а-а, – несколько разочаровано протянул Вилли. – Я-то подумал, грешным делом, что ты можешь меня просветить о насильнике либо вызовешься помочь его изловить.

– Ха, – усмехнулся гном. – Хитёр, собака! Дал мне бесплатно место и лицензию, и теперь ждёшь, что чувство всеобъемлющей благодарности вынудит меня согласиться?

– Ну, ты же завсегда помогал дамам в беде и ненавидел насильников, верно?

– Верно! – кивнул Арнолиус.

– Кроме того, это же самая настоящая охота! А кто был лучшей ищейкой и лучшим преследователем в нашей банде, как не ты?

– Ладно-ладно! – тут же проворчал Арнолиус. – Подкуп плюс лесть сделали своё дело. Есть у меня одна идея, как можно твоего насильника растормошить. Мои девицы возбудить кого угодно могут, так что попробую немного половить на живца. Но учти – ничего обещать не могу, понимаешь? Дамы мои мне дороги, и если они откажутся помогать и рисковать – я их заставлять не собираюсь.

– Вот и ладно! – выдохнул с облегчением Вилли. – Надеюсь на тебя и на твоих подопечных! Выловишь паскудника – с меня причитается! А теперь скажи мне – билет мне на ваше представление покупать нужно, или по старой памяти проведёшь к вам за кулисы бесплатно?

Присланный Востроносом лекарь и правда оказался талантливым малым, который при помощи магии быстро срастил кости Атосу, а также заживил все раны эттину, медведю и залатал разбитую голову Ковриги.

– Шрам на голове останется, но под волосами будет незаметен! – сказал Разло половинчику, закончив свою работу, после чего повернулся к аристократу. – У вас, милейший, кость срослась, и вы уже можете ходить, однако учтите – ногу лучше не перенапрягать пару дней, плюс к этому ближайшую неделю будете хромать – это нормально. Потом расходитесь, и всё пройдёт. Ну, а теперь самая приятная часть нашей беседы – с вас десять золотых за лечение.

– Десятка?! – ужаснулся Коврига, схватившийся за голову, забыв о наложенной повязке.

Прикосновение к ней вызвало у половинчика вспышку боли, от которой он зашипел рассерженным котом, но Разло лишь невозмутимо кивнул.

– Десять золотых! – повторил своё требование он. – Если вы не заплатите мне их сейчас, я доложу об этом Вилли, начальнику цирка, и он стрясёт с вас эти средства иным способом с процентами.

– В этом нет необходимости! – вмешался Арнолиус, который уже доставал монеты из своего кошелька. – Скажите, доктор, могу я вас кое о чём спросить наедине?

– Конечно! – кивнул тот, охотно принимая плату и уединяясь с гномом за фургоном сестёр. – В чём дело?

Оставшись наедине с лекарем, Арнолиус заметно занервничал, застеснялся, а потом и вовсе побледнел. Махнув на всё рукой, гном пригласил врача к себе в повозку для деликатного разговора.

– Понимаете, – тяжело вздохнул иллюзионист, страдальчески закатывая глаза к потолку. – У меня проблема!

– Понятное дело, иначе вы бы меня не пригласили для подобного разговора, – кивнул тот. – Говорите смелее!

– Эм-м-м, у меня такое дело, – кашлянул гном, после чего опустил одну из рук на уровень своих причандалов, поиграв там пальцами. – Понимаете?

– Травма? – тут же осведомился Разло, но получив отрицательное мотание в ответ, нахмурился – ох уж эти стесняшки-пациенты. – Больно писать? Кровь в моче? Зуд, жжение, выделения?! Покраснел, распух, усох?

Издав горлом звук, похожий на рёв загнанного кашалота, Арнолиус, наконец, сдался.

– Не работает! – выдохнул он, стесняясь своего позорного недуга. – В смысле, с дамами!

– О! – изобразил на лице сочувственную мину лекарь. – Сочувствую! Как давно он не боеспособен?

– Пару лет! – тяжело вздохнул гном, покрасневший, как девица на выданье.

– Снимайте штаны! – скомандовал Разло, отчего Арнолиус и вовсе пошёл пунцовыми пятнами по всему телу. – Не бойтесь! Не вы в моей практике первый, и, видит Свет, не последний. Ко мне даже эльфы с подобными бедами обращались, так что не переживайте!

Немного успокоенный подобными заявлениями гном позволил доктору себя осмотреть, после чего спросил с надеждой, натягивая портки обратно.

– Это излечимо?

– Сначала нужно найти причину этого недуга! – тут же поспешил удариться Разло в так любимые всеми докторами демагогию и словоблудие. – Но я уже подозреваю о том, что за всем этим может стоять курение, поскольку ваш внешний вид и исходящий от вас стойкий запах табака выдаёт в вас заядлого курильщика. Давно курим и как часто?

Услышав подобное, гном поперхнулся, поскольку ну никак не мог предполагать, что и лекарь начнёт гнуть ту же линию, что и сёстры, увещевавшие своего начальника отказаться от табака. Медленно гнев начал закипать в душе маленького рудознатца, который никак не ожидал того, что одна его страсть задушит на корню другую. Разло, тем временем, расспросил гнома о его жизни, всех вредных условиях и событиях, перенесённых болезнях, после чего пришёл к неутешительному выводу, что виноват скорее всего, именно табак. Когда же лекарь услышал кашель Арнолиуса, то и вовсе убедился в своём предположении на все сто процентов, не смотря на попытки гнома списать этот недуг на рудники.

– Вам следует отказаться от табака как можно скорее! – дал своё заключение Разло. – Никакие возбудители тут не помогут, как и прочие средства. Только полное воздержание на протяжении нескольких месяцев, тогда функция начнёт возвращаться к вам. И не вздумайте после этого закурить снова – иначе недуг лишь усугубиться!

– И этот туда же! – мысленно взвыл гном, однако внешне ничем не выдал своего волнения, лишь мрачно кивнул, протягивая ещё два золотых лекарю.

– Это вам за работу! – похоронным тоном возвестил Арнолиус. – Могу я рассчитывать на ваше молчание о сей проблеме и нашей с вами беседе?

– Без проблем! – кивнул Разло, охотно забирая деньги. – Всего хорошего, мистер Арнолиус! Не переживайте вы так, это всего лишь отказ от дурной привычки, которая губит ваше здоровье. У эльфов с табаком дела обстоят ещё хуже, нежели чем у остальных. Те от этого зелья загибаются намного быстрее, нежели люди или гномы. До свидания!

– Прощайте! – мрачно ответил ему маг, выбираясь из своей повозки наружу, стараясь принять как можно более спокойный вид, чтобы не срамиться в глазах своих подчинённых, которые уже начали шептаться по поводу этой консультации.

Не успел ещё лекарь покинуть небольшой лагерь труппы, как к нему тотчас пристали Лира с Нирой, которые твёрдо вознамерились добиться от мужчины публичного признания, что табак плохо сказывается на здоровье, и может вызывать удушливый кашель, при этом выразительно глядя на Арнолиуса, для которого и предназначалось это высказывание вслух. Естественно, что Разло охотно подтвердил во всеуслышание о том, что табак кроме кашля может вызывать множество хворей, в том числе пожелтение кожи, образование морщин и даже проблем с потенцией. Услышав это, Арнолиус снова мысленно взвыл, поскольку последняя проблема для него была особенно актуальна. К самому кашлю и своему внешнему виду он уже привык и не придавал этому никакого значения, табачного запаха вокруг себя (как и всех прочих, в принципе) гном уже давно не ощущал, а вот когда стал подводить боевой товарищ, это стало последней каплей.

– Дядя, ты слышал?! – тут же поспешила осведомиться у Арнолиуса Лира. – Табак вредит твоему здоровью!

– Я слышал! – рявкнул тот более агрессивно, чем хотелось бы. – Нечего мне постоянно об этом напоминать!

Разло тут же поспешил испариться, бегло пробормотав, что ему нужно ещё осмотреть покалеченного дрессировщика, зато вот артистам из труппы уходить было некуда. Если гном распалялся, то уже никакой фургон не мог никого укрыть от его праведного гнева. Однако кричать дядя Арни не стал, попросту отдышавшись, после чего обвёл взором своих подопечных. Конан беспробудно дрых, чем занимался в любое свободное от репетиций и выступлений время, Малыш сидел на своей пятой точке за повозками, и в то время как Роберт занимался изучением содержимого своего шнобеля, Руп пытался читать очередную книгу. Все же остальные несколько боязно поглядывали на хмурящегося гнома, упёршего в свои бока руки.

– Значит, так! – откашлялся, наконец, Арнолиус, готовый отдавать приказания. – Уже начинает вечереть. Сейчас Эванс с Офелией возьмут одну телегу и…

– Я поеду с ними! – тут же поспешил вклиниться в разговор Коврига.

Все тотчас понимающе заулыбались, поскольку им были понятны опасения обманутого мужа-рогоносца, чью жену сейчас отправляли в компании с её любовником наедине прочь.

– И Коврига тоже, – легко согласился с корректировкой планов гном. – Втроём отправляйтесь на рынок, де Грей будет заместо провожатого. Накупите там продуктов побольше и посуды. Желательно при этом вернутся обратно в полном составе, а не разбредаться по борделям или бить друг другу рожи! Эванс и Зингар – вас это в первую очередь касается! Только за покупками и сразу обратно, ясно?!

– Да! – кивнул перевязанной головой половинчик.

– Удержаться будет сложно, но я постараюсь! – ухмыльнулся пройдоха-менестрель.

– Атос и Назин – на вас подготовка вывески к завтрашнему спектаклю и выступлениям. Напишите всем реплики, и приступайте к репетиции. Сёстры – вы можете немного поработать на цирковой площади самостоятельно или погулять неподалёку, но ни в коем случае! Слышите – ни в коем случае! Не разделяйтесь и не выходите в город! Ушли вместе, вернулись тоже вместе!

– Что такое, дядя Арни? – тут же поспешила осведомиться Вира. – Каждая из нас вполне способна постоять за себя при случае!

– Вот я и не хочу, чтобы такие случаи возникали, слышите? – тут же нахмурился Арнолиус, который пока не желал пугать девушек местным маньяком. – Можете для толпы разыграть пьесу «Три сестры», там мужские роли не нужны, немного потанцевать или пожонглировать, но не разделяться и не теряться! Город большой, негодяев тут ещё больше. Дальше. Малыш, ты можешь надевать свой костюм силача и поразвлекать публику, ежели тебе раны не мешают…

– Не мешают! – буркнул тот, вставая с земли. – Ладно, дядя!

– Конан пусть пока хорошенько отоспится. Атос, Назин, проследите за медведем. Всё, указания всем раздал, выступать и работать начнём плотно с завтрашнего дня. Свободный выход в город разрешу по итогам завтрашних выступлений. Всё, все за работу.

– Эй, Арни! – тут же поинтересовался нахальный де Грей. – А чем займёшься ты?

– А я проведаю кое-кого из знакомых в городе, – тут же ответил гном. – Вполне возможно, что они помогут нам с поиском богатеньких клиентов для сольных выступлений или даже групповых.

Что ж, практика вполне привычная, поскольку богатый люд так же, как и все остальные любит отдыхать и развлекаться, но зачастую не желает толкаться с чернью и работягами в одних местах, а посему вызывают актёров к себе на дом. Платят же при этом нувориши несоизмеримо больше, да и на подарки более щедры. Правда, и на приставания тоже. И не только к милым сёстрам, но и наверняка достанется также и повесе-щёголю Эвансу, от которого млеют все дамочки, особенно до двадцати или за сорок. Ежели кто из артистов и решится на более откровенные встречи – что ж, это их право. Главное, чтобы только при этом труппа не распалась или не случилось каких скандалов, коими был печально известен, в основном, похотливый де Грей.

– Я бы тоже мог наведаться в пару мест, чтобы подыскать нам работёнку, – кивает головой бард. – У меня тут тоже довольно много хороших знакомых, знаете ли!

– Нет! – отрезал Арнолиус. – Мне твои походы по знакомым уже известны! Пропадёшь на пару суток, а нам потом выступай без тебя!

– Но я же не виноват, что вдова Жеремен так изголодалась по мужчинам, что не отпускала меня от себя пару ночей!

– Вероятно, это она же упоила тебя до скотского состояния, а потом врезала пару раз по лицу, когда ты вернулся в балаган избитый, с фингалом и вонючий, словно скунс, вылезший из винной бочки. Да ты же на ногах тогда едва стоял!

– Это всё грабители! – буркнул недовольный де Грей, которому каждый раз вспоминали эту историю, когда хотели уколоть побольнее.

– Напоили тебя вином, а потом уже стали избивать? – ехидно уточнил Арнолиус. – Хороши грабители, сердобольные, нечего сказать! Да они же наверняка на вино потратились больше, чем выудили из твоих карманов, а?

Буркнув что-то неопределённое в ответ, Эванс лишь отмахнулся от начальника, вспоминая ненасытную вдову Жеремен и её нового ухажёра, который так некстати вернулся из похода ранее положенного срока.

В итоге гном остался при своём мнении, после чего ещё раз запретил артистам выходить в город, сделав исключение только для Стряпухи и провожатых, которые должны были запастись продуктами для труппы впрок. Им выделили денег из казны, после чего Арнолиус отбыл в неизвестном направлении, оставив артистов заниматься насущными проблемами, обустраивать лагерь или начинать развлекать толпу.

– Если отпустите меня – обещаю обернуться быстро! – посулил Зингару Эванс, на что тот ответил таким убийственным взглядом, от которого хотелось провалиться под землю.

– Я не хочу страдать из-за тебя ещё сильнее, Змей! – гневно прошипел Коврига. – А посему, получать лишний раз от Арнолиуса и отчитываться за твоё отсутствие я не собираюсь! Поэтому даже не думай смыться – заложу тебя как пить дать!

– Ябеда! – тут же усмехнулся де Грей.

– Потаскун! – парировал половинчик. – Ещё раз увижу тебя с Офелией вместе – убью! Понял меня, мерзавец?!

– Этого не произойдёт! – пообещал ему клятвенно Эванс, приложив руки к сердцу, после чего мысленно хихикнул. – Я же всё равно уже её того…

Через полчаса телега низушков, перепряжённая в двойку лошадей от другого фургона, тронулась в путь, и на облучке место кучера занял скучавший бард, который не желал заниматься рутинными делами, навроде закупки провианта. Он даже начал уже в уме сочинять новую песенку на эту тему, когда неожиданно впереди вскрикнули.

– Куда прёте, скоты! – раздалось практически из-под лошадей, понукаемых менестрелем, куда едва не угораздило попасть какому-то бедняге. – Глаза разуй, лупиздень!

– И вам того же, и вас туда же! – пропел в ответ менестрель. – И вашей роже глаза б открыть бы гоже! Зачем наш экипаж, берёшь на абордаж?! Неужто нет совсем мозгов, у вас, у торопливых дураков?!

– Я тебе сейчас покажу, дурака! – закипал мужчина, который едва не угодил под копыта. – Слезай с повозки, хамло, и я тебе покажу, где кроты зимуют!

– Чего тут опять стряслось?! – высунулся наружу Зингар, блеснув своей белой повязкой на голове и улыбкой людоеда на мрачной роже. – Неприятности?!

Заметив, что нахальный незнакомец передвигается не один, а в компании сомнительной личности весьма разбойной наружности, пострадавший крикун поспешил раствориться в толпе, не рискнув начинать выяснять отношения.

– Никаких! – бодро отрапортовал Эванс. – Один индивид хотел было завязать со мной близкое знакомство, но удивлённый моими творческими возможностями неожиданно осознал свою никчёмность, серость и приземлённость, после чего поспешил разрыдаться и в слезах покинул моё благородное общество!

– Ну и брехло же ты! – хмыкнул Коврига, пропадая обратно.

– Стараюсь! – усмехнулся сам себе де Грей, после чего начал быстро сочинять стишок про попавшего под повозку дурачка.

На самом рынке было людно, несмотря на позднее время, а также начинающие закрываться лавки. Многие магазины и лотки сейчас закроются и свернутся, но есть ещё и такие, которые работают круглосуточно или наоборот – открываются с заходом солнца. Мимо фруктовых и овощных ларьков Эванс проехал, не замедляя хода, несмотря на гневные крики Офелии.

– Поверь, не стоит, – успокоил её Эванс. – На жаре овощи и часть фруктов увядают быстро, поэтому под вечер их покупать – это большая лотерея.

– Уж я-то смогу отличить свежий потат от лежалого, как и яблоки с манго! – оскорбилась Офелия. – К тому же, у меня с собой Дега, она поможет с выбором. Крыска ещё ни разу не ошибалась, благодаря своей магической природе.

Словно услышав, что речь ведётся про неё, приживала вынырнула из кармана на платье своей хозяйки, который был пришит специально для грызуна. Дега поводила мордочкой из стороны в сторону, но испугавшись обилия незнакомых запахов, звуков и существ, поспешила юркнуть обратно.

– Кроме того, – продолжила ворчать Стряпуха, веля Эвансу остановить повозку возле фруктовых рядов. – Если нашего Конана кормить одним мясом, то такими темпами можно вырастить из нашего мишки людоеда, которого хлебом не корми, а дай укусить кого из нас или зрителей за бочок! Так что нечего тут командовать, а бери-ка ты лучше корзину, и топай следом за мной!

– Ну уж нет! – тут же поспешили возмутиться Коврига с де Греем одновременно по разным причинам.

– Я в носильщики не нанимался! – тут же заявил во всеуслышание бард, скрестивший свои холёные руки на груди. – Не для того я поэзии учился и…

– Я тебя с этим похотливым мудозвоном больше не отпущу! – тут же зарычал Зингар, всё ещё переживавший в душе горькую измену со стороны своей жены. – И не надейся!

– Заткнулись оба! – приказала Офелия, гневно ткнув руки в свои полноватые бока. – Трахаться посреди рынка мы уж точно не станем, муженёк, будь спокоен! А Эванса я с собой беру лишь по той простой причине, что он сильнее тебя или меня, а посему и продуктов за раз унесёт больше, да и видит он благодаря своему росту дальше. Пока мы закупаемся, ты останешься тут и будешь следить как за нами, так и за телегой с лошадьми. Чего тут непонятного?!

Скрепя сердце половинчику пришлось признать правоту своей жены, но он всё равно не преминул напомнить Эвансу, чтобы тот держал свои руки при себе, а губы плотно сомкнутыми.

– Хоть на миг усомнюсь в том, что ты ослушался и ухлёстываешь за Офелией – все зубы тебе повыбью! – пообещал Зингар менестрелю, который уже спрыгнул на землю и вооружился самой большой корзиной из числа тех, что обнаружились в фургоне.

– Будь спокоен, Коврига! – отозвался де Грей. – Я само спокойствие и невозмутимость, и тебе советую брать пример с меня.

Проводив свою жену и её бывшего любовника взглядом, которым можно было убивать даже орков, Зингар принялся нервно теребить вожжи, зорко наблюдая за тем, чтобы к его фургону не приближались на критическое расстояние различные подозрительные личности, а также свербя глазами свою благоверную, которая оказалась не такой уж и верной. Сама низушек и человек мирно ходили между многочисленных прилавков и рядов, прицениваясь к различным продуктам и умело торгуясь за каждый медяк. Чего у Офелии было не отнять, так это её умению торговаться, и она по праву считалась одним из лучших торговцев в балагане наряду с небезызвестным уже нам Арнолиусом. Много раз все артисты бились об заклад, кто же кого переторгует и переупрямит – гном или половинчик, поскольку каждый раз, когда заходило дело о денежном довольствии и до выплаты вознаграждений, оба могли до хрипоты отстаивать свою позицию, заламывая не только руки в отчаянных жестах, но и цены. К компромиссу обычно приходили через несколько десятков минут, а то и через пару часов, всегда уставшие, раскрасневшиеся и злые, словно свора драконов, у которых уничтожили их гнездовье, похитив или уничтожив все яйца, Арнолиус и Офелия расходились по сторонам. Особо задорные шутники уверяли, что кричит гном и низушка в фургоне вовсе не из-за денег, а из-за любовного пыла, что лишь ещё сильнее злило бедного Зингара, хотя Арни, как мы уже знаем, было в последнее время не до женщин.

– Ты и от моего фартука отрезал кусок себе на трофей? – тихонько осведомилась у Эванса Стряпуха, когда тот складывал в корзину купленные апельсины.

– Ну почему же сразу на трофей? – вздохнул тот. – Скорее, как напоминание о чудесной ночи, проведённой вместе.

– Тебе правда понравилось?

– А тебе разве нет? – ответил вопросом на вопрос молодой повеса.

Вздохнув, Офелия поспешила к соседнему прилавку, намереваясь купить овощей, пока хозяин не начал складывать свой скарб и уезжать на ночёвку. Эвансу пришлось три раза вернуться к фургону, чтобы выложить все покупки, после чего все трое перебрались сначала к рядам, торгующим крупами и зерном, а потом уже и в рыбные с мясными рядами. Всего еды закупили столько, что от её веса телега заметно просела и наклонилась на один бок, но неугомонную Офелию, желавшую накормить всех и вся, уже было не остановить. Стряпуха вошла в раж, что было заметно по её горящим от азарта глазам, и напрасно Эванс с Ковригой пытались её урезонить. В итоге де Грей махнул на одержимую женщину рукой, согнав с места возницы Зингара.

– Иди и лови свою супругу, – сказал половинчику бард. – А не то скоро телега не сможет тронуться с места. Мы уже и так накупили еды на целую роту солдат.

– Ты же сам знаешь, сколько лопает Малыш и Конан! – тут же поспешил вступиться за жену Коврига. – Кроме того, ещё и муки не купили, и…

Дальше менестрель уже не слушал – с половинчиками вообще про еду разговаривать опасно. Вместо этого он стал наблюдать, как семейная чета носится между прилавков, стараясь успеть везде и всюду. Пока бард меланхолично обозревал окрестности, подала голос верная Сорбонна, которую мужчина всюду таскал за собой следом.

– Чёрт меня подери, если это не Эванс де Грей! – раздался поблизости восторженный голос, и бард сразу же приосанился, поскольку ему нравилось быть в центре внимания, а также пользоваться плодами своей славы.

Хвалитель, однако, сразу же призаткнулся, поскольку вид ощерившегося боевого молосса может выдержать далеко не каждая психика. Для полноты картины Сорбонна пару раз громко гавкнула и лязгнула своими устрашающими челюстями, обдавая незнакомца нитями слюны не хуже плюющегося верблюда. Мужчина, желавший пообщаться с бардом поближе, тотчас в страхе отпрянул, брезгливо счищая с себя псиные слюни, однако Эванс уже осадил Сорбонну, велев ей успокоиться, и лишь после этого увидел, с кем имеет дело.

– Че! – воскликнул радостно бард, узнав стародавнего знакомца. – Это ты!

Он сразу же спрыгнул на землю, после чего оба мужчины радостно обнялись и обменялись рукопожатиями, улыбаясь друг другу. Вообще-то неизвестного звали Черпотоломьо, но, согласитесь, имя было немного трудновато и длинновато для повседневного использования, поэтому миру он был известен под звучным и смачным «Че». Это был не просто друг и товарищ Эвансу, но ещё и коллегой-менестрелем. Оба молодых человека обучались поэзии, однако делали это в разных местах. Сам Черпотоломьо, которого за глаза друзья называли чёртом, родился и вырос в Белокамне, в то время как де Грей был тут всего лишь гостем. Оба молодых барда познакомились на празднике Поэзии в столице Эоса, когда обоих пригласили выступать при дворце, где и должен был завершиться финал конкурса авторской песни и стихов. Претендентов на победу тогда набиралось около дюжины, и туда вошли оба наших героя, и наш Эванс даже покинул Остров с Сорбонной, которая, как он говорил, досталась ему за личные симпатии самого короля.

– Че! Сколько лет! – радовался неожиданной встрече де Грей. – Ты, я смотрю, немного располнел!

– Ха, зато ты, Эванс, всё такой же дрищ! – парировал знакомец. – Сорбонна! Ты что – не узнала старину Черпотоломьо? Это ведь Сорбонна, да?

– А кто ж ещё?! – усмехнулся менестрель.

– Ну знаешь, когда тебе её подарили, она была не в пример меньше, да и шрамов на морде у неё ещё не было! Что, знатно тебя жизнь потрепала, собачка?

Че попробовал было погладить молосса по голове, но сразу же отдёрнул кисть, чтобы не потерять её, когда Сорбонна клацнула челюстями в ответ на подобное панибратское к себе отношение.

– Похоже, что не узнала! – огорчился немного Че. – Какими судьбами в нашем городе, Эванс?!

– Да так, прибился к небольшой труппе, теперь вот выступаю в команде, – с этими словами бард кивнул в сторону метавшихся между рядов половинчиков, отчего его товарищ несколько удивился.

– Ты работаешь на низушков?

– Нет, у нас в труппе кого только нет, – рассмеялся де Грей. – Даже эттин, представляешь?!

– Да ладно! – ещё сильнее подивился Че. – А я-то всегда считал тебя вольной птицей, которая никогда не примыкает к стае. Чего это ты вдруг решил примкнуть к цирковым артистам, Эванс?

– Выручка! – улыбнулся тот. – Ты удивишься, но в команде, оказывается, работать намного выгоднее!

– Удивлюсь, – почесал затылок полноватый бард. – Ты, я так понимаю, сюда на гастроли явился?

– Именно! – кивнул де Грей. – А что такое?

В этот момент к телеге вернулись навьюченные половинчики, кряхтевшие под тяжестью покупок как старые несмазанные петли, с облегчением швыряя мешки на землю перед фургоном.

– Давай, Эванс, помогай! – проворчала взмыленная Стряпуха, утиравшая платком вспотевший лоб. – Хватит прохлаждаться!

Только теперь оба полурослика заметили, что бард не один, а разговаривает с неизвестным человеком, а посему сразу же насторожились.

– Это кто такой? – спросил у Эванса Коврига.

– Это мой давний и хороший приятель, бард и менестрель, практически такой же талантливый как и я…

– Он врёт, – заговорщицки подмигнул Че. – Я сочиняю лучшие стихи в этом городе, не слушайте вашего друга!

– Зато я намного виртуознее обращаюсь с лютней и пою, – тотчас отреагировал де Грей. – Но это к делу не относится, поскольку я представляю вам своего товарища – Черпотоломьо из Белокамня!

– Можно просто – Че! – скромно поклонился тот.

– Меня зовут Зингар, а это моя супруга Офелия! – тотчас поспешил представиться и половинчик. – Рады знакомству!

– Взаимно! – улыбнулся дружелюбный бард, который уже успел подмигнуть Стряпухе, отчего та зарделась, а сам Зингар, заметивший это, едва не зарычал от досады.

С лица бедного мужа вежливая улыбка соскочила также быстро, как от дерева отрывается последний осенний лист под порывами холодного ветра. Да что же это такое?! То кобель Эванс совращает его жену, то теперь другой потаскун начинает ей оказывать знаки внимания! Что с этими людьми не так?! Почему они так реагируют на низушков?! Им что – собственные женщины не дают, что ли?! Или в барды идут только самцы с повышенной сексуальностью, которым всё равно, к кому забираться под юбки?! Однако Че успел заметить, что Зингар явно против подобного обращения со своей женой, а посему поспешил дать задний ход, переключая внимание на своего товарища.

– Эванс, а также любезные Офелия и Зингар! – откашлялся Черпотоломьо (вот же наградили родители имечком!). – Приглашаю вас всех в ближайшее заведение на вкусный ужин, где мы сможем пообщаться в спокойной и тихой обстановке, чтобы не торчать на краю рыночной площади у всех на виду.

– Нет, – покачал головой Коврига. – Извините, мистер Че, но нас ждут дела. Все эти продукты для наших друзей, и нам нужно доставить их обратно, пока не стемнело.

– Тогда, может, вы позволите мне украсть вашего товарища ради дружеских бесед?

– Ни в коем случае! – мотнул головой Зингар. – Дядя Арни велел нам возвращаться всем вместе и как можно скорее!

– Дядя Арни? – вопросительно посмотрел на друга Че. – Твой начальник?

– Можно и так сказать! – вздохнул де Грей с сожалением, поскольку ему не улыбалось проводить скучный вечер в компании своих коллег.

Ладно бы, если Нира на него не дулась, то тогда он смог бы провести с ней вместе чудный вечер, но за тихую порчу своего платья девушка рассердилась очень сильно и была готова всерьёз заехать Эвансу по зубам. На Виру рассчитывать было нечего, пока менестрель не отрастит серьёзных мускулов, чтобы победить гимнастку в честном бою, а Лира и вовсе смотрела на барда как на пустое место. А поход с Че обещал приятный вечер, который плавно перетёк бы из ближайшей чайханы в один из борделей города, как это всегда и происходило, когда у бардов водились деньги. Однако половинчики всерьёз решили выполнить указание Арнолиуса, велевшего никому не выходить в город без его дозволения.

– Ты знаешь правила, Змей! – настаивал на своём Коврига. – Поехали обратно или я потащу тебя назад силком!

– Змей?! – усмехнулся Че. – Это что-то новое, Эванс! В честь чего тебя так прозвали, не расскажешь?

– Потом, – мотнул тот неопределённо головой. – Да ладно, вам, ребята! Что вам стоит сказать дяде Арни, что я исчез незаметно от вас? Соврите ему, что пока закупались продуктами, я исчез в неизвестном направлении!

– Зачем нам врать, если мы всегда можем сказать правду? – хищно усмехнулся Коврига, которому доставляло истинное удовольствие помучать своего соперника.

– Да ладно тебе, Эванс! – вздохнула Офелия. – Ты всегда можешь пригласить своего друга к нам в гости, там и пообщаетесь всласть! Либо встретитесь через пару дней, когда мы покажем нашу новую пьесу. Кстати, Че, приходите на премьеру!

– Спасибо, я только рад! – ответил бард. – Когда первое выступление, как называется?

– Первое выступление запланировано на завтрашний вечер, а вот названия нам автор ещё не сообщил, – охотно пояснила Стряпуха. – Он дописывает своё творение и должен закончить его буквально с минуты на минуту.

– Свежачок! – улыбнулся менестрелю Коврига, блеснув белоснежной улыбкой.

– Заинтриговали! – усмехнулся тот. – Но я бы и правда хотел увести вашего товарища на пару часов, ведь мы не виделись с ним столько лет! Обещаю доставить его в целости и сохранности обратно по указанному вами адресу!