Лабиринты Эвотона

Одно из солнц, наконец, зашло за горизонт, над которым появились небольшие розовые облака. Стаи птиц, среди которых были и джезисы, весело летали и беззаботно играли друг с другом. Но взгляд мужчины из оранжереи был обращён в небо, где падающий метеороид, оставивший на мгновение за собой великолепный огненный след, быстро исчез из виду. Через несколько секунд так же молниеносно появился и погас другой.

– Кажется, началось… – послышалось из-за спины.

Велфарий обернулся. Перед ним стоял улыбавшийся Алмий. Они по-дружески обнялись и поприветствовали друг друга.

– Рассказывай, что произошло с Милой, – они оба присели на скамейку на антигравитационной подушке.

– Всё началось с того, что она отправилась для поддержания контакта с представителями цивилизации планеты S24.

– Той самой, которая недавно впервые вышла в космос?

– Да. Наша группа уже побывала там несколько лет назад. Итогом визита стало установление контакта и создание межцивилизационной комиссии. В целом, всё как всегда в подобных ситуациях…

– А почему именно Мила вызвалась стать представителем патрийцев? Она же занималась преподавательской и исследовательской деятельностью? – в глазах Велфария – непонимание и замешательство. – Ведь всеми контактами всегда занимались наши ребята-практики из отдела внепатрийных цивилизаций…

– Точно никто не знает. Но, может быть, у неё были на то веские причины… – Алмий попытался оправдать действия Милы. – Она же и так у нас всегда была феноменом: мало того, что Путь отсутствует, так ещё и ограниченное взаимодействие с информационным полем. В итоге – Вызов не пошлёшь и её точное местонахождение никак не узнаешь.

– Да, феноменов у нас и без неё хватает… – впервые в течение разговора позволил себе немного усмехнуться Велфарий. Алмий бросил на него серьезный взгляд. – Мой – тоже неплох.

– Замечательно, что ты напомнил мне и о своём феномене. Знаешь, Вел, у меня имеются все основания полагать, что твоя загадка с Точкой может быть каким-то образом связана с этим инцидентом.

Велфарий удивлённо поднял брови. Алмий продолжал:

– Во-первых, мы сейчас находимся на пороге величайшего скачка в нашем развитии. Пятидесятый уровень даст нам совершенно новые знания и возможности, а вместе с тем и новые вызовы совершенствования, – Алмий говорил вдохновлённо и убедительно. – Во-вторых, в центре нашей галактики в чёрной дыре вот-вот родится Вселенная, и нам необходимо понимать механизм и сам процесс взаимодействия с тканью пространства внутри дыры в момент взрыва, чтобы всё у нас получилось правильно. И в-третьих, совершенно очевидно, что всё вышесказанное мной взаимосвязано друг с другом.

– Полностью с тобой согласен. Но при чем здесь мой Путь и инцидент с Милой? – в голосе Велфария слышалась тревога.

Алмий положил руку ему на плечо и ободряюще, со свойственным ему спокойствием во взгляде, немного сжал ладонь.

– Я прекрасно понимаю твою встревоженность относительно своего будущего, – Алмий говорил тихо, словно успокаивал обиженного ребёнка. – Но я уже говорил тебе ранее, что не понимаю твоих опасений на этот счет…

– Да их и нет…

Неожиданно их разговор прервали вспышки света снаружи. Их внимание привлекли десятки метеороидов, которые входили в атмосферу и столь же стремительно сгорали в ней. В момент своего окончательного исчезновения каждый из них выпускал наружу всю накопленную им за миллиарды лет энергию, озаряя окружающее пространство в последний раз. На золотисто-алом небесном фоне объёмный и плотный дымовой шлейф от каждого метеороида красочно подсвечивался солнцем. Конечно, такие метеорные потоки не представляли никакой опасности для планеты и её обитателей. Напротив, это всегда производило на патрийцев колоссальное впечатление, даруя истинное наслаждение.

– Красиво… – покачивая головой, восхищенно выдохнул Велфарий.

Алмий вызвал голограмму системы управления функциями здания и что-то активно набрал на виртуальной клавиатуре. Плотность прозрачного материала уменьшилась. Рокот, громыхание и протяжный свист ворвались в помещение.

– В мире есть процессы, которые заставляют меня осознавать всю мою незначительность на фоне необъятной Вселенной и событий, происходящих в ней, – сосредоточенно говорил Велфарий. – Но когда понимаешь, что всё пространство подчинено идее развития и борется за каждое принятое тобой решение, то ощущаешь всю свою невероятную значимость и весь заложенный в тебя этой Вселенной глубочайший смысл…

Велфарий повернул голову и взглянул на Алмия. Тот внимательно слушал, не дрогнув ни одним мускулом на его лице: он обладал уникальной способностью контролировать своё психическое состояние. Порой казалось, что у него вообще могло и не быть такового. Но внимание Велфария вдруг привлекли его блестящие зелёные глаза, которые влажно блестели от сдерживаемых эмоций. Алмий опомнился, заметив пристальный взгляд своего приятеля, и улыбнулся прежней спокойной улыбкой.

* * *

Использование своей психической энергии в качестве альтернативы электрической стало постепенно практиковаться патрийцами со времён Великой Унификации. Это научное открытие совпало с грандиозным скачком в их совершенствовании и зарождением Принципов. Конечно, в то время ещё не приходилось говорить относительно полного взаимодействия с информационным полем. Но было совершенно очевидно – управлять настолько мощным источником энергии могло лишь высокоморальное общество с развитым индивидуальным сознанием.

Основывалась психическая энергия на генерируемых биологической материей частицах – эвотонах, тех самых, которые несут в себе положительный либо отрицательный заряд. Частицы окружающего пространства с нейтральным зарядом не подходили для этой цели. Таким образом, патрийцы поняли, что единственным источником психической энергии является живое существо с высокоорганизованным сознанием. Впрочем, при одном условии. Биологическая материя должна была обладать способностью к генерации таких частиц. И патрийцам в этом случае повезло: как позже выяснилось, что далеко не все высокоразвитые цивилизации наделены сильной эмоциональной составляющей. Как следствие, некоторые цивилизации могут генерировать лишь небольшое количество частиц, а некоторые и вовсе не способны на это.

Одной из значительных особенностей эвотонов было то, что они могли даже в небольшом количестве излучать колоссальную по мощности энергию: частицы, генерируемые одним патрийцем за один час, способны два часа непрерывно поддерживать функционирование и жизнь всего Кордиса. Вторая особенность заключалась в абсолютной универсальности самой энергии. С её помощью можно обеспечить работу любой техники на продолжительное время, передать Вызов друг другу на расстояние в десятки тысяч световых лет, перемещать вещество в пространстве на значительные расстояния и изменять его характеристики.

Велфарий находился под зданием Института науки рядом со своим антигравом. Метеорный поток успешно миновал Патрию, только примесь газов, образовавшихся во время звездопада в воздухе, напоминал ещё о нём. Над её ликвидацией уже работали сотни роботов, с завидным усердием копошась в вечернем небе. Второе солнце уже подходило к горизонту, и Вел решил прогуляться пешком по Кордису.

Город начинал погружаться в сумерки. На деревьях вдоль дорожки, ведущей через центр города, пушистые белые цветы закрыли свои лепестки в ожидании непродолжительного ночного отдыха. Умолкли птицы. Только усилившийся ветер шумел зелёной листвой деревьев и аккуратно подстриженной красной травой вокруг них.

Велфарий остановился и залюбовался восхитительным круглым кустом с мелкими фиолетовыми цветочками, полностью покрывавшими верхушку. Жёлтые листья весело играли друг с другом под порывами свежего ветра. Он подошёл ближе и присел рядом с ним. Под убаюкивающий шелест среди нежных ароматов свежих цветов сами по себе закрывались глаза. Спокойно сделав первый глубокий вдох, Велфарий сразу же вдохнул второй раз. И третий… Дыхание его стало медленным, а тело полностью расслабилось.

В этот момент он вспомнил своего отца: его сильные руки, которые крепко обнимали сына под цветущими деревьями Ланга; его большие голубые глаза, сощурившиеся от искренней радости; его нежную улыбку и заботливый поцелуй в макушку… В тот день они сидели на том же самом месте под большим бело-зелёным деревом и любовались рекой.

* * *

– Папа, а почему эвотоны с отрицательным зарядом разрушают сознание, а с положительным – наоборот, способствуют его концентрации?

– Никто не знает, сынок. На сегодняшний день мы лишь можем объяснить сам механизм такого взаимодействия, – тихо и вдумчиво ответил отец. Он обнял сына крепче, поднял голову вверх и посмотрел на небо. – Так задумано пространством.

– Разве пространство – мыслящая субстанция?

– Я думаю – да. Жизнь во Вселенных подчинена законам развития. А поскольку информационное поле целиком охватывает все пространство, то развитие есть непременный атрибут такого поля. Но мне кажется, что поле само по себе нельзя рассматривать как некое мерило развития, некую его начальную и конечную точку.

– Иными словами, деградация и совершенствование – два бесконечных процесса? – маленький Велфарий освободился от объятий отца и лёг ему на колени.

– Скорей всего. Точно так же бесконечно количество Вселенных – «эффект матрёшки»…

– Ты имеешь в виду, что наша Вселенная находится в чёрной дыре, которая в свою очередь находится в другой Вселенной, которая также помещена в дыру и так далее до бесконечности? И наоборот: в нашей Вселенной есть чёрные дыры, в которых находятся другие Вселенные и так далее до бесконечности? – спросил сын.

– Умница ты мой! – погладил его по голове отец.

Перед ними расстилалась цветущая поляна перед Лангом, а над ней кипела жизнь… Огромные разноцветные бабочки суетились над зарослями сочных цветов, преисполненных сладким нектаром. Одна из этих ярких красавиц подлетела к ним. Велфарий успел заметить изысканные узоры на её крылышках: разноцветные круги, концентрично уходящие к краям. В центре поблёскивало небольшое пятно, которое периодически меняло свой цвет с зелёного на голубой, а затем – на синий. Элегантные ножки – аккуратно прижаты к блестящему брюшку, а длинные усики широко расставлены. Снизившись, она несколько раз попробовала сесть на Велфария, который замер в восторге от её красоты… Потом к первой с любопытством подлетела вторая бабочка и, покружив над очарованными патрийцами, опять вернулась к гостеприимным цветам.

– Жалко, что мама сейчас не с нами… – грустно сказал Велфарий, разглядывая золотое кольцо на правом указательном пальце.

– Мне тоже, сынок, – отец прикоснулся к его указательному пальчику. – Знаешь, что оно означает?

– Да! Она рассказала, когда подарила его мне. Это – наша галактика. И символ бесконечности…

Их внимание привлекла мохнатая белая прала, что пролетала мимо них. Эти трёхкрылые насекомые селились ближе к воде, а эта, по-видимому, заблудилась вдалеке от реки. Пралы любили густые травы, но больше всего – большие цветы с фиолетовыми лепестками в заводях Ланга.

Несколько минут Велфарий наблюдал за полетом насекомого, а когда та исчезла вдали, серьезно спросил:

– А если пространство заполнено нейтральными эвотонами, то сознание, которое содержится в таком пространстве, не развивается?

– Оно совершенствуется, Вел. Но очень медленно… Вселенная не может существовать без развития. Это – один из самых главных её принципов. Запомни это навсегда!

* * *

Гул усилившегося ветра вернул Велфария из воспоминаний. Большую часть неба закрыли мрачные тёмно-синие тучи, вытесняя книзу белые вытянутые тучки. Воздух постепенно насыщался преддождевой свежестью.

Велфарий пристально наблюдал за грозно сверкающей тучей и нежно потирал кольцо на указательном пальце.

* * *

– Юва, а ты запрограммировала параметры двух прибывших мальчиков?

– Да. Но спасибо, что напомнил.

Молодая девушка выглядела эффектно: стройная, высокая, с пышными золотистыми волосами, которые пружинили шелковыми волнами в высоком «хвостике». Длинный белый халат с небольшим воротничком привлекательно очерчивал её роскошную фигуру. Небольшие и в меру пухлые губы деловито сомкнуты. Лёгкий румянец на щеках придавал её внешнему виду утреннюю весеннюю свежесть.

– Здравствуй, Юва.

Девушка обернулась. Её выразительные брови слегка поднялись, а темно-желтые глаза широко раскрылись от удивления.

– Алмий! Здравствуй! Как неожиданно…

– Летел мимо вашего отдела. Решил зайти, – лёгкая улыбка Алмия, как всегда, излучала спокойствие и минимальное количество эмоций. – Новые малыши? – патриец вопросительно посмотрел на открытую перед девушкой голограмму.

– Да, два новых патрийца ожидают свой Путь, – Юва мило улыбнулась ему в ответ.

Алмий подошёл поближе к голограмме и внимательно окинул её взглядом.

– Замечательная у вас работа. Вы открываете патрийцам глаза на ключевые моменты их жизни. Когда-то, несколько миллионов лет назад, мы могли только мечтать о таком.

Юва заметила желание Алмия порассуждать на эту тему.

– Но в то же время не стоит преувеличивать значение составляемой нами жизненной карты, – заметила она. – Ведь у каждого из нас всегда сохраняется право выбора.

Алмий отвернулся от голограммы и приблизился к девушке.

– Юва, я всегда хотел спросить у тебя одну вещь, – он сделал многозначительную паузу. – Каково, на твой взгляд, место морали, как части мировоззрения и развития?

– Мораль является необходимым компонентом развития человека, – решительно заявила его собеседница. – Выбор каждого зависит, в том числе, и от моральных качеств и суждений.

– Иными словами, чем выше развитие в процессе совершенствования, тем выше моральные и нравственные компоненты?

– На мой взгляд – да.

– Хм… – Алмий покачал головой. – Со вторым суждением, высказанным тобой, я готов согласиться полностью. А с первым – не совсем.

Юва предостерегающе остановила Алмия указательным пальцем, поднятым вверх, и прижала вторую руку к виску. Некоторое время она сосредоточенно смотрела вниз и не обращала на него внимания.

«Какая же она красивая!» – подумал Алмий. Ему всегда нравилась Юва. Он знал её ещё до знакомства девушки с Велфарием. А после того, как они стали жить вместе, он вынужден был навсегда расстаться с мыслью об их общем будущем.

– Извини, что перебила. Принимала Вызов. Продолжай, пожалуйста, – Юва взяла стакан с водой и сделала несколько глотков.

– Да, продолжим. Давай рассмотрим следующую ситуацию. Предположим, существует некая цивилизация, у которой почти неразвита психическая составляющая. Соответственно, количество генерируемых эвотонов находится на низком уровне. Но цивилизация – с развитым сознанием. Следовательно, у неё есть два выхода: либо развиваться с помощью нейтральных эвотонов, что практически нереально с учетом трудновообразимого количества необходимого времени для этого…

– Либо такая цивилизация должна находить источник положительных эвотонов для их забора.

– Да! Теперь предположим, что цивилизация избрала второй путь и занимается забором необходимого ей количества эвотонов у представителей иной цивилизации. Положительные эвотоны способствуют развитию цивилизации, которая их отбирает, а именно – её совершенствованию, но находится ли тогда её моральная и нравственная составляющие добродетелей и моральной этики на…?

– Высоком уровне?

Алмий одобрительно кивнул ей.

– А если у этой цивилизации совсем иные представления о морали и нравственности, чем у нас, то тогда твоя точка зрения может иметь место: высокий уровень развития отвечает высокому уровню морали.

– Да, очень многое относительно в нашем мире… – задумчиво сказала девушка. Юва не ожидала от Алмия подобной дискуссии и чувствовала себя несколько озадаченно.

* * *

Нельзя сказать, что Мила была чужой Велфарию. Между ними никогда не возникали взаимные чувства, и они не являлись родственниками, но всё же что-то особенное тянуло его к ней. Возможно, их сближало то, что они оба практически не знали родительского внимания: в двадцать лет они одновременно осиротели.

Велфарий знал об отце Милы лишь то, что он работал вместе с его отцом в отделе будущего. Этот отдел, самый молодой в Институте науки, основал отец Велфария. Основной задачей двух учёных являлось создание Путей для всех новорождённых патрийцев. И хотя Велфарий несколько раз посещал отдел будущего в детстве, познакомиться с отцом Милы ему так и не удалось. Впоследствии, когда практика создания жизненных карт подтвердила свою эффективность, отдел разросся основательно: вместо двух учёных-первопроходцев, в нём уже работало пятьдесят патрийцев.

Незадолго после этого, в один и тот же момент Велфария и Милу постигла печальная новость: их отцы бесследно исчезли – и больше о них не слышали. Были проведены несколько детальных расследований этого инцидента, однако никакого результата они не принесли.

Мать Велфария улетела на другую планету, когда ему было всего лишь восемнадцать. Он прекрасно запомнил последнее мгновение, которое разделило их навечно.

* * *

– Солнышко, не грусти! Вы с папой скоро прилетите ко мне, и мы снова будем вместе, обещаю! – улыбалась сквозь слёзы уже немолодая, но очень красивая женщина с тёмными волосами.

Отец переступил с ноги на ногу. Он стоял рядом растерянный, не в силах утешить родных. Осознавая всю серьёзность происходящего и свою причастность к этому, он чувствовал свою вину, но не решался сказать об этом сыну. Чтобы не причинить большей боли. Наконец, он присел на корточки и горячо обнял их. А они прильнули к нему. И Вселенная сомкнулась в их объятиях… Все вокруг исчезло, кроме маминого тепла и её нежного успокаивающего голоса и папиной преданной любви, вскипавшей в его глазах горячими, еле сдерживаемыми слезами.

После этого на протяжении двух лет отец всё время порывался взять Вела и полететь к маме, но его постоянно что-то останавливало. Он так и не решился рассказать сыну правду о причинах произошедшего, чтобы сохранить его здоровье и не подвергать нервным переживаниям. Однако видя, как сильно мальчик скучает по маме и каждый раз пытается заговорить о ней, он все переживания и мучения испытывал в полном объёме. В конце концов, однажды утром к Велу пришёл молодой патриец с коротко подстриженными белыми волосами сливочного оттенка и ясными зелёными глазами, который приютил его на последующие несколько десятков лет у себя и стал ему почти родным братом.

* * *

Не на шутку разгулявшийся ветер срывал с цветущих деревьев белые комочки и поднимал их высоко над землёй. Плотно окутанное чёрно-синими тучами небо полыхало и бросало отблески на всё находящееся под собой. От мощных раскатов грома гудело небо и вибрировал влажный воздух.

Велфарий встал и направился к небольшому прозрачному куполу, который держался на пяти таких же прозрачных подпорках. Патриец спешно забежал вовнутрь строения и смотрелся по сторонам.

Бури на Патрии были не редкостью. Около тысячи специальных куполообразных сооружений в Кордисе спасали застигнутых бурей. Поскольку близилась короткая патрийская ночь, Велфарий оказался в этом убежище в одиночестве.

Вдруг он заметил гнездо джезиса в кроне высокого дерева рядом с куполом. Оно еле держалось между ветками в зелёной листве. Порывы сильного ветра раскачивали его, угрожая вот-вот скинуть его вниз. Через мгновение гнездо все-таки сорвалось и плавно спланировало на край крыши купола. Послышался глухой звук удара о поверхность. Велфарий быстро устремился к краю купола и увидел, что гнездо удивительным образом не пострадало, а небольшие продольные выступы, идущие от центра строения к его краям, не позволили гнезду рухнуть на землю. Патриец бережно его снял и поставил возле себя. Внутри обнаружилась пять яиц, аккуратно закрепленных плетением гнезда.

Всполохи молний разрезали небо на части, грозно чеканя ослепительный венец на суровом полотне неистового патрийского шторма. И, наконец, полил долгожданный дождь… Каждая новая капля, как и предыдущие, сразу пускалась в свое путешествие по поверхности купола. Она победно пробивалась к ближайшему общему ручейку, в котором уже плотно сплотились другие капли. Таких ручейков было множество… Немалая сила всех капель – их основателей. «За такой подвиг они достойны большого почета… Самым благородным за все на свете есть сотрудничество для общего добра в противовес личного. Именно так они должны были бы сказать, если бы умели говорить». Вдруг начался такой ливень, что даже очертания ближайших зданий исчезли за сплошной стеной потоков воды.

* * *

– Итак, прошло уже шесть суток, с тех пор как пропала связь с Милой.

– А почему тебе кажется, что на S24 должен непременно отправиться Велфарий?

Алмий внимательно посмотрел на Юву:

– Значит, Вел уже передал тебе содержание нашей беседы с ним в Институте?

– Да, он делал мне Вызов недавно. Ты мог заметить.

Алмий немного растерялся. Обстоятельства разговора складывались таким образом, что приходилось сразу переходить к главному.

– Юва, скажи, пожалуйста, а помимо компьютерной версии Путей, храните ли вы их в старом добром бумажном виде? – Алмий напрягся, понимая, что от её ответа будет зависеть многое…

– Да, конечно. Когда новорождённый патриец поступает к нам, мы обязательно создаём три экземпляра Пути: один – компьютерный, второй и третий – на бумаге. Один такой бумажный экземпляр, как ты знаешь, остаётся у родителей новорождённого, а второй – у нас в архиве, – Юва подняла на него удивленный взгляд. – А разве у тебя не сохранился собственный?

– Конечно, сохранился, – немного отстраненно ответил Алмий. Немного подумав, объяснил: – Видишь ли, у меня есть невероятно важное для Вела предположение, но для его проверки мне необходимо просмотреть один Путь, который должен храниться в архиве вашего отдела…

– А что это за предположение? – поинтересовалась Юва.

Алмий не спеша подошёл к Юве и прошептал ей в ухо четыре слова. Стакан с водой упал на пол и разбился…

* * *

Бури на Патрии случались часто, но быстро утихали. Велфарий расслаблено сидел на мозаичном полу, удобно прислонившись к центральной опоре купола. Пересматривал на открытой перед ним голограмме сведения о Миле. Его внимание привлекла характерная уникальность Милы, которой в действительности никогда не удавалось окончательно присоединиться к информационному полю. Этот феномен до сих пор не разгадал никто, ведь каждый патриец уже несколько миллионов лет беспрепятственно общался со слоями поля и размещенной в них информацией. У Милы это выходило частично. Выборочность информации, доступной ей, согласно представлению одних, являлась неслучайной, в то время как другие придерживались противоположного мнения. Поле отвечало аналогично: сведения о значимых событиях из жизни Милы содержались в нём лишь избирательно. Таким образом, Велфарию в этой ситуации ничего иного не оставалось, кроме как использовать доступную информацию из поля. Правда, была ещё одна небольшая её часть – та, изучением которой он был сейчас занят. А именно: компьютерная информация, хранящаяся в вычислительных мощностях патрийцев, в том числе во всевозможных архивах.

Велфарий в первую очередь пытался найти хоть что-то, что могло бы связывать его с Милой. Хотя бы небольшую зацепку… Он не пытался понять до сих пор не осознанное душевное притяжение, непреодолимо привлекающее его к девушке. Приоритетной информацией являлась возможная его причастность к этому инциденту. В частности, ему не была понятна логика Алмия по поводу связи между пятидесятым уровнем, рождением Вселенной в чёрной дыре их галактики, исчезновением Милы и ним самим. Первые два факта не сильно согласовывались с остальными. На первый взгляд могло показаться, что поиск и спасение девушки являются не чем иным, как пустующей Точкой в его Пути, которая каким-то невероятным образом станет причиной и ключом в переходе на пятидесятый уровень и рождении новой Вселенной. «Звучит фантастически и слишком просто», – засомневался Вел.

* * *

Валидий являлся одним из ведущих специалистов в отделе внепатрийных цивилизаций Центра космологии. Его огромный опыт, накопленный за несколько сотен лет, позволял ему и группе его коллег без особых усилий устанавливать первый контакт. Первым контактом являлось официальное установление связей с новой космической цивилизацией, проявляющейся в создании межцивилизационной комиссии. Маяком и причиной первых контактов служили искусственные спутники, вращающиеся вокруг планет с жизнью. Такие сателлиты специально создаются патрийцами, как только где-то обнаруживаются признаки высокоорганизованного сознания. Они функционируют за счёт эвотонов, благодаря чему срок службы растягивается на несколько сотен миллионов лет. Но большую часть времени они пребывают в специальном энергоэкономном режиме ожидания. И если развитие наблюдаемой цивилизации становится достаточным для того, чтобы её представители смогли преодолеть планетарную гравитацию, – такой спутник по-настоящему просыпается и сигналит патрийцам о пополнении космической семьи.

Валидий проводил сеанс связи с удалённой планетой K756. Особенностью этой планеты являлся ядовитый для патрийцев состав её атмосферы. Из-за этого обстоятельства контакты с её представителями приходилось осуществлять дистанционно: Валидий пребывал в особом состоянии максимальной сосредоточенности и концентрации, хотя со стороны могло показаться, что лежащий патриец отдыхает и находится в дрёме. Тело лежало неподвижно, и единственным признаком осуществляемого контакта было свечение глаз. Реальный сеанс начинался, когда глаза загорались ярким синим светом.

Впрочем, патрийцы всегда избегали подобных контактов, предпочитая лично общаться с другими цивилизациями. Во-первых, контакт глазного свечения требовал чрезвычайных физических, умственных и психических усилий, с другой – не отвечал свойственному всем патрийцам принципу рационализма.

Валидий закрыл глаза и несколько минут был неподвижен. Затем он снова открыл их: радужная оболочка приобрела привычный коричневый цвет. Привстав и немного посидев, он не переставал часто моргать глазами: после контакта глазного свечения требовалось некоторое время для восстановления нормального зрения. Наконец, он вышел из специально предназначенного для сеансов межгалактической связи кабинета и направился в свою лабораторию.

Зайдя в лифт и мысленно выделив на расположенной слева голограмме последний пятый этаж здания комплекса Института науки, Валидий вдруг почувствовал входящий Вызов своего коллеги.

– Как дела, Вел? – в отличие от большинства патрийцев, он всегда озвучивал вслух то, что собирался передать своему собеседнику.

– Валидий! Ты сейчас в Институте… – Велфарий сделал небольшую паузу, стараясь быть максимально тактичным. – Я тебя не отвлекаю от чего-то срочного?

– Нет, Вел, говори! – простота и отзывчивость Валидия всегда наиболее сильно ценились в нём всеми окружающими.

– Не расскажешь мне о своём впечатлении от пребывания на S24?

– S24? – искренне удивился патриец. – Неужели собрался туда за Милой?

– Не исключено.

Валидий собрался с мыслями.

– Планета чрезвычайно красивая. Никаких неудобств с климатом на себе я не почувствовал, кроме угнетающего воздействия местной атмосферы. Гравитация не сильно отличается от нашей. Я думаю… Нет, я даже уверен, что S24 – одна из самых лучших планет в нашей галактике в целом по всем показателям, – последовала небольшая пауза. – За исключением живущей там цивилизации…

Сидевший под куполом Велфарий удивлённо поднял брови:

– Насколько я знаю, она вышла в космос… Следовательно, совершенствуется…

– Нет! Это моё личное субъективное мнение.

Вел насторожился.

– Совершенствование есть, – продолжал Валидий. – Но для него характерны две особенности: бесперспективность и призрачность. О моральной составляющей я предпочту промолчать.

– Неужели всё так мрачно? Информация из поля намного более оптимистичная, – обеспокоился Велфарий.

– Агрессия, примитивность мышления… Вместо желания совершенствования господствует тиражирование множества себе подобных. В целом, если быть до конца честным, то считаю этот контакт одним из самых малоперспективных за всю свою деятельность, – патриец умолк и после недолгого молчания спросил: – А зачем Миле понадобилось туда лететь?

– Никто, в том числе и я, не знает точного ответа.

– Плохо, что нельзя получить информацию о ней из поля. Насколько я помню, она занималась исследованиями на кафедре внепатрийных цивилизаций, а практического опыта космических экспедиций у неё не было.

– Да, это так. Однако что-то заставило её бросить всё…

Валидий основательно задумался, пока Вел рассуждал о возможных причинах её полёта в отдалённый регион галактики. Войдя в свою лабораторию, он сразу сел в удобное широкое кресло и принялся постукивать пальцем левой руки по стоящему перед ним столу. Его сосредоточенное лицо помрачнело от давних воспоминаний и тревожных мыслей. Наконец, Велфарий замолчал, а его собеседник внезапно поинтересовался:

– А ты не в курсе, кто у неё родители?

– Её отец работал вместе с моим в отделе будущего. Фактически именно они положили начало его функционированию. Однако мне так и не удалось лично с ним познакомиться.

– Что?! – изумился Валидий. – Неужели ты хочешь сказать, что за всё время, проведённое тобой у отца на работе, ты ни разу так и не увидел его напарника?!

– Да. Только не подумай, что этот факт удивлял меня меньше тебя. Отец всегда отвечал, что папа Милы очень занят и непосредственно в отделе бывает редко. А постоянную связь они держали посредством Вызовов.

– Велфарий! – голос Валидия звучал напряжённо и решительно. – Я лечу с тобой!

* * *

Тем временем мелодичный шелест дождя, который постепенно становился всё более мелким, уже почти не был слышен. На смену чёрно-синим тучам заклубились причудливые, похожие на горные вершины светлые облака. Оба солнца уже давно зашли за горизонт, недолгая ночь подходила к концу. Велфарий закрыл голограмму и осмотрелся.

Город окутали тишина и покой: ночное время всегда совпадало с периодом самого глубокого сна патрийцев. В свете высоко расположенных фонарей сверкали блестящие листья. После бурного ненастья на земле поблескивали большие лужи, присыпанные жёлтыми и зелеными листьями вперемешку с фиолетовыми и красными цветами. Вел вернулся к центральной опоре купола и осторожно поднял спасённое гнездо. Выбрав ближайшее дерево, он тщательно закрепил гнездо на самой высокой ветке, к которой смог дотянуться, и спокойно удалился, крайне довольный. А за спиной зазвенело удивительнейшей красоты пение благодарной птицы.

* * *

– Надеюсь, вы сообщите мне приятную новость? – холодно поинтересовался мужчина, сидевший в кресле.