Тварь из эпицентра

Глава 3. Маша

– Где это? – всполошился Володька.

– В Допросной! – навскидку выпалил я. На удивление оказался прав.

– Там никого не осталось, что ли? – Майор рывком развернул Володю. – Отвечай!

По лицу видно – испугался.

– Никого! – тихо буркнул охранник и получил по глазу.

– Черт! – бросил Майор и помчал в сторону Допросной.

– Вы же сами приказали… – простонал Володька, оказавшийся на полу и потиравший ушибленное место. Быстро понял, что продолжать нет смысла: это вполне в духе Майора – сначала приказать что-то, а потом искать виноватых в собственных косяках.

– Никого не пускать! Убирайте тело! – на ходу прокричал Майор.– Леха, ты – со мной!

Крики из Допросной не повторялись.

Майор по пути заметил еще одного из охранников, махнул ему в сторону лестницы: – Перекрыть – никого не пускать!

– Есть! – кивнул тот.

Мы же за это время долетели до Допросной. Железная дверь закрыта, за ней – приглушенное мычание.

Майор вытащил пистолет:

– Я – первый! Ты за мной!

– Я без оружия! – уточнил так, на всякий случай. Вдруг он забыл, что внутри Крепости гражданским запрещено носить любые средства вооружения.

– Держи дверь, если что! Заходим! – главный силовик распахнул дверь, и мы ворвались внутрь.

Сцена, которую я увидел перед собой, потрясла меня. Посредине обитой железом комнаты все также висел на цепях незнакомец. Глаза таращились на меня из-под кровавой маски. В них – безумный огонь!

– Отпусти ее! – приказал Майор.

Ногами висевший на цепях пленник держал Машу. Мою Машу. Он словно собирался заняться с ней любовью. Ноги обхватили талию девушки и прижали к себе, зажав в стальные клещи.

– Отпусти ее! – повторил я вслед за Майором.

Маша посмотрела на меня. Видно было, что ей трудно не то, что кричать, а вообще разговаривать. С какой же силой сжал ее этот урод? Он что, чемпион ногрестлинга?

– Маша-а! – я бросился было к девушке, но Майор меня остановил. Показал назад. – Дверь!

«Точно! Мне следовало ее запереть. Совсем забыл».

Обернулся и лязгнул засовом.

– Отпусти ее, придурок! – еще раз скомандовал Майор, но в ответ услышал хохот. Мерзкий, с присвистом – все же во время допроса «силовик» основательно попортил белоснежную улыбку незнакомца.

– Я не сделаю ей больно! Мы только поговорили – и все, да, сладенькая? – спросило чудовище девушку, на которую я засматривался уже много-много лет. Сейчас мне казалось, что все это происходило очень давно. В прежней жизни.

– Отпусти, я сказал! Или буду стрелять! – приказал «силовик».

– Застрелишь безоружного, Майор?! Хотя ты… ты можешь, да-а… тебе не привыкать мочить людей, так ведь? – спросил незнакомец. – Как тех двоих, ту парочку, что ты отвел в дальний тоннель, а потом всем рассказывал, что они заблудились и пропали, да?!

«Что он несет?» – подумал я.

– Отпусти ее! Считаю до трех! – скомандовал «силовик», щелкнув предохранителем.

– Ты думал, никто не узнает, да?! Так оно и было по сути… Храм сказал – ты сделал. Все просто, так?

– Три!

– Просто шлепнул их там? Раз – и мозги по стенам… Но тебе ведь понравилось, да?!

– Два!

– Ты долго смотрел, как их мозги стекают по стене. А еще у тебя был жуткий стояк. Ты даже вздрочнул, придя в свою келью, помнишь? У-ух! Вспоминал эти два трупа и дрочил – вжик-вжик, шпиливили!

– Один!

– Ты даже руки не помыл после того, как спихнул их трупы в яму и…

… тут грохнул выстрел!

– Черт! – от неожиданности чуть не подскочил.

Голова незнакомца дернулась – кровавый фонтан раскрасил стену в некое подобие набросков юного Сальвадора Дали.

– Ты… вы его убили… – только и смог сказать я.

– Он сопротивлялся, угрожал женщине убийством и пытался бежать – так, Алексей?! – Майор повел бровью.

Слова застряли в горле. Посмотрел на пистолет, на идущий из ствола дымок. Ничего не ответил. И только когда Маша шумно осела на бетон, я отвернулся и бросился к ней на помощь.

«Шлепнул их там… даже руки не помыл… Вспоминал эти два трупа и дрочил – вжик-вжик, шпиливили!»

И это вполне могло быть правдой.

***

В ту ночь я долго не мог уснуть. Слишком много событий произошло за день. Кошмарный день

Маша была в Лазарете, под присмотром женщины, которая у нас была вместо врача и медсестры в одном флаконе – Надежды Александровны. Никаких серьезных повреждений у Маши не было.

– Ей просто нужен отдых! – уверяла врачиха, сказав, что скормила девушке сразу несколько таблеток успокоительного. Что тоже было против правил. Нормы по таблеткам у нас были еще жестче, чем по еде и патронам.

– И ты знаешь, что это много… – шепнула она на ухо.

– Знаю!

– Чтобы она отдохнула…

– Спасибо вам!

– Не за что, сынок! – сказала врачиха, хотя сама была чуть-чуть старше меня. Я сунул ей патрон, но она не взяла, отстранилась.

– Не стоит! Обо мне бы кто так заботился, – сказала Надежда Александровна, подмигнув. – А она… эх, такого парня упускает…

Вот опять – «парень». Вроде уж годков-то больше трех десятков, а все одно – «парень».

– Да, ладно, ты не смущайся. Я же вижу, что она тебе нравится.

Сделал вид, что прочищаю горло. Кашлянул.

– Спасибо вам еще раз! – сказал я вместо ответа и вышел из Лазарета.

Во сне незнакомец вернулся…

Мы с Майором вбегаем в Допросную. Только вот незнакомец и Маша – абсолютно голые. И он не просто обхватил девушку ногами, а засаживает ей по полной программе. Настоящий животный трах.

Глаза девушки раскрыты, но зрачков не видно. Одни белки, в которых пульсируют красные прожилки. Тело содрогается, но видно, что удовольствия она не испытывает. Рот искажает гримаса боли. Но тварь, оседлавшая Машу, не останавливается, продолжая засаживать член с усилием отбойного молотка.

– Останови их! – кричу я Майору, но тот внезапно падает на колени и начинает биться лбом о пол. Бам-бам-бам! Из головы течет кровь. Ее струйки образуют небольшую лужицу на полу.

– Прекрати, пожалуйста! – шепчу. Даже не знаю, к кому я при этом обращаюсь – то ли к Майору, то ли к чудовищу, – которое насилует девушку, которую я люблю.

«Ты сказал «люблю»? До этого только «нравится» – и все. Самопризнание во сне – отлично, не так ли?!»

– Если любишь – присоединяйся к нам, – проскрипело чудовище, изо рта выскочили щупальца. Как у осьминога. Схватили меня и потащили в центр комнаты. Прямо в центр оргии.

– Нет! – закричал я. – Отпусти меня!

– Ты же любишь ее – так люби, – проскрипело чудовище, когда мы оказались лицом к лицу с Машей.

Ее зрачки вдруг выкатились обратно из-под век, и она произнесла всего два слова:

– Найди меня!

Тут я проснулся.

***

«До чего же мерзкий сон!»

В келье было темно. Лишние источники освещения в общине не приветствовались, а окон, естественно, не было. Встал, подошел к столу и зажег лучину. После чего выглянул в коридор – на Первом ярусе слышались голоса. Смена караула. Свежая порция охранников заступала на дежурство на стенах Крепости. Значит, проснулся рано – еще только светает.

А вот и рукомойник. На самом деле – ржавая кастрюля, в ней – грязная тряпка. Смочил ее и обтер лицо, а затем – шею. Вот тебе и все утренние процедуры. Только Храм мог позволить себе ванны, которые, опять же по слухам, он принимал ежедневно. Для него даже специально собирали дождевую воду и кипятили на кухне.

Посмотрелся в остатки разбитого зеркала. В нем показалось лицо, которое, как однажды сказала баба Нюра, раньше называли «фотогеничным». Без понятия, что это значило. Но намекала она на то, что я типа красив. И по идее должен нравиться женщинам. А еще голубые глаза – такие тоже вроде как в почете у девок. «В таких можно и утонуть» – говаривала баба Нюра, подталкивая локтем девчонку из семейства Свиридовых. Та помогала ей резать грибы и водоросли на еду.

– Бабуль, да ей же лет еще… – смущался я.

Только вот в отношениях с Машей это все не работало. Не велась она на смазливую мордашку, как бы мне того ни хотелось. У нее есть парень, вот и все дела. А то, что он давно уже сгинул в тех местах, где хозяйничали вервольфы, – так что с того?! Она все равно его любит! До сих пор!

«Во сне она сказала: «Найди меня! Вдруг с ней что-то случилось?»

«Что с ней может случиться?! Она же в Лазарете. Под постоянным присмотром. Надежда Александровна практически живет там, на рабочем месте. Никуда и не отлучается. Если бы что-то случилось, то я был бы уже в курсе»

«А вдруг она решила мне не говорить? Она же знает мое отношение к Маше».

«Черт! Проверить что ли?!»

Поискал берцы. Вот они – под койкой. Хорошая обувь, досталась лично от Храма, который распределил добычу от набега на руины полицейского управления по своему усмотрению. Всегда так делал. В основном, экипировку получили его приближенные – парнишки, про которых поговаривали, что они не только выполняют поручения главного по Крепости, но и удовлетворяют сексуальные потребности хозяина. Так это или нет – я не знал. Только слухи.

Мне же Храм выделил берцы, сказав, чтобы, когда веду Летопись, «не забывал» про «заслуги». Его заслуги, ясен пень. Я и так старался живописать для потомков деятельность главы Крепости только в лучшем свете – иначе мне бы просто не разрешили этим заниматься. Периодически мальчишки поднимались ко мне в келью, чтобы забрать Летопись. Ее требовал Храм – «на читку». Потом возвращал. С правками. Иногда я замечал, что не хватает двух-трех страниц, но, естественно, молчал. Ничего не спрашивал.

За это молчание и получил берцы. Продажная журналистика? Возможно, но иначе тут не выжить.

Вышел в коридор – пусто. Точно рано встал. Даже колокол еще не звонил – он обычно «отбивает» подъем.

Поспешил к Лазарету, дверь которого нынче оказалась открыта. И опять дурное предчувствие охватило меня: что-то случилось! Так и есть – койка, на которой еще вчера спала Маша, была пуста.

Зато рядом, на кресле, сладко посапывала Надежда Александровна. На столике – железная кружка с недопитым чаем.

– Где Маша? – начал трясти я женщину. Она приходила в себя медленно, словно с жуткого похмелья.

– Что? Где? – спросила врачиха, потом посмотрела на койку: – А где Маша?

– А я об этом и хотел вас спросить…

Женщина посмотрела на меня, потом на кружку. Взяла в руки, понюхала.

– Она что, напоила меня снотворным?

– Как? Зачем? – не понял я.

Врачиха встала, заохала, потом заглянула в тумбочку, где хранились медпрепараты.

– Точно помню, что запирала ее вчера, – Надежда Александровна хлопнула себя по боку – звякнула пряжка с ключами. – Она ее, выходит, отперла и…

Я пытался сообразить, что же произошло:

– Она что, взяла у вас медикаменты?

Женщина кивнула. На ее лице читался ужас.

– Храм велит казнить меня, – прошептала она.

Действительно, за кражу медикаментов или их растрату в колонии полагалась только одна мера наказания – смертная казнь.

– А что именно она взяла? Кроме снотворного?

Надежда Александровна осела в кресло и прошептала: – Яд!

***

– Зачем он ей? К чему так рисковать?

На глазах врача проступили слезы:

– Не знаю. Правда.

– Надежда Александровна, миленькая, – я встал перед ней на колени, – пожалуйста, не выдавайте Машу! Пока! Я ее найду. Она вернет вам все, что взяла, только не надо говорить Храму.

– Я не могу… – женщина сглотнула, – я не могу так рисковать. Если скрою…

– То что? Вас казнят дважды?! Послушайте, ничего скрывать и не надо будет… Просто не говорите пока. Дайте мне время – до вечера я ее найду, – пообещал я.

Врачиха вдруг взяла меня за руку:

– Только пообещай мне, что никому не скажешь. Никогда!

– Конечно, если кто-то будут интересоваться – задержите, пожалуйста, – я уже собирался броситься на поиски Марии, но тут двери Лазарета распахнулись и двое охранников внесли брезентовый сверток.

Чей-то труп.

***

– Маша! – я кинулся к телу, но охранники отпихнули меня.

– Какая еще нафиг Маша?! Подсоби лучше, – бросил один из них. Я подхватил сверток, и мы вместе закинули труп на койку.

– Кто там? – спросила Надежда Александровна.

– Вчерашний труп, – хмыкнул охранник, разматывая брезент.

– Как это? – переспросила женщина.

– А вот так, – охранник показал что-то внутри брезентового свертка. Когда-то это было лицо. Сейчас оно превратилось в кровавое месиво. Фарш, в котором, вопреки логике и здравому смыслу, все еще дергался глаз. Он будто даже пытался повернуть зрачок в нашу сторону, но не мог.

– Боже! – врачиха прикрыла рот рукой. Потом выбежала из Лазарета. Судя по звукам, ее вывернуло наизнанку.

– Да уж… – подтвердил охранник. – Первый раз такое вижу. Сегодня понесли его сжигать… ну, там, за стеной. Утилизировать. Как и велел Майор, а он… гляди-ка, жив еще, оказывается. Трындец просто!

– Жив?

Я посмотрел на дергающийся в останках глаз и понял, что ни черта не понимаю в огнестрельных ранах:

– Вроде после такого не выживают?

Охранник кивнул.

– После такого только одна дорога – туда! – он показал пальцем в потолок. – Хотя в данном случае – туда! – его большой палец перевернулся и теперь смотрел в сторону пола. – И дергается еще, смотри-ка!

Неожиданно охранника тоже вытошнило. Я едва успел отвернуться, чтобы на меня не попало. Еще думал: о, как держится, настоящий мужик!

Второй охранник похлопал первого по спине, будто тот поперхнулся.

– Спасибо-спасибо, хватит… полегчало уже, – буркнул первый.

Дверь распахнулась – в помещение влетел Майор. Беглым взглядом оценил обстановку.

– Зачем его сюда принесли?

Охранники вытянулись – начальство все же!

– А куда его еще? – переспросил первый, вытирая рукавом остатки блевотины. Майор заметил это движение, поморщился.

– Какой приказ был, солдат? – рявкнул начальник.

– Утилизировать труп! – отчеканил охранник.

– Так почему же вы его, балбесы, не выполнили? – глаза Майора сверкали в полутьме. Нездоровый блеск.

– Так он же… того… живой! – затараторил солдат, комната вокруг которого вдруг сжалась, уменьшившись до величины спичечного коробка. Не спрятаться, не скрыться!

– Да какой же он живой? Посмотри на это! – главный «силовик» показала на останки, который сейчас действительно выглядели как труп. Даже глаз не дергался.

– Нам показалось…

– Мало ли что вам показалось!!!

В помещение вошла Надежда Александровна.

– Он жив, Майор. Не знаю как, но он жив! – она отодвинула гориллоподобного мужика в сторону, подошла к телу незнакомца, – поэтому позвольте мне заняться своими обязанностями. Выйдите! Все-е!!! – гаркнула она, а потом добавила полушепотом: – Пожалуйста!

Все повиновались. Никто не смел ослушаться. Даже Майор блеснул глазами, но ничего не сказал. Выскочил из Лазарета и исчез в коридоре. Охранники последовали за ним.

Я выходил последним. В дверях меня поймала врачиха:

– Не знаю, что здесь происходит, но, пожалуйста, найди ее. Прямо сейчас!

Больше ничего говорить и не надо было – я уже мчал к Бару.

***

Рывком распахнул дверь – внутри никого. За столиками пусто – еще слишком рано, комендантский час не кончился. Во время него не только нельзя было передвигаться по наружной части Крепости, но и употреблять спиртное. За этим тоже следили Майор и его люди.

Звякнуло за дверью. На кухне все же кто-то есть! «Хоть бы Маша…», – подумал я, но это была баба Нюра, которая гремела кастрюлями, выбирая, на чем нынче готовить завтрак для голодной ватаги.

– Тебе чего? – вытаращилась она на меня.

– Машу не видали?

– Машку? Слишком рано для нее… Она же у нас соня, да и вчера я ей сказала, чтобы не выходила сегодня. Чуток оклемалась бы… ну, после того, что произошло, – она старательно избегала слово «нападения». – Денек пьяницы потерпят, ничего с ними не станется. А тебе-то чего от нее вдруг понадобилось?

Я не стал тратить время на ответ, бросился к машиной келье. Она жила рядом с Кухней, недалеко от ферм. До меня уже доносился запах навоза и немытой скотины.

Постучался в дверь:

– Маша! Это я! Маша, открой!

Стукнул еще раз, но дверь вдруг открылась сама собой.

– Маша, ты здесь? – этот вопрос можно было и не задавать – келья была слишком маленькой, чтобы кто-то здесь мог спрятаться. Даже за койкой, которая представляла из себя железную дверь, положенную на кирпичи и заваленную тряпьем, не было места, где можно было схорониться.

А вот и «записка» – надпись углем на стене: «Пожалуйста, не ищите меня. Ушла за Витей».

Охнул и сел на кровать – это все здорово осложняло…

Глава 4. Тайна Храма

Я вышел в коридор, когда раздался сигнал к пробуждению, а заодно – окончанию времени действия комендантского часа. Теперь вполне можно было напиться, только вот Маши в Баре не было. И ее не хватятся там до завтрашнего утра.

Едва прикрыл за собой дверь, как столкнулся с прихвостнями Храма – Андрей и Стас появились за спиной тихо, словно диверсанты в тылу врага.

– Мать вашу! – ругнулся с перепуга.

– Посмотрим, чья еще мать тут замешана, – сказала Стас, показывая на дверь за спиной. – Это разве твоя келья? Интересно, что это тут делал, а?

– Не ваше дело, – я попытался пройти мимо, но парни не дали – встали плечом к плечу.

– А может и наше, как знать, – ухмыльнулся Стас, схватив меня за плечо. Он был старше «коллеги» на пару лет и выше на пару десятков сантиметров. Огненно-рыжие волосы, веснушки и непомерное самомнение – вот отличительные черты этого недоноска.

– Пропустите, не задерживайте Летописца, а то Храм вам…

– Храм сам нас за тобой послал, к твоему сведению… – буркнул Стас.

– Сам?!

– Ты разве не расслышал? Топай за нами! – огрызнулся он. Прихвостни Храма демонстративно развернулись и двинулись к лестнице. Как бы само собой подразумевалось, что я пойду за ними.

Можно было дать деру, наплевать на парней, но, блин, с Храмом такая фигня не прокатит – он в Крепости царь и бог! Того и гляди оставит не только без берцев, но и книгу до кучи отберет, а это было все равно, что оставить без цели существования. Кто я без нее? Так, жалкий неудачник! Летопись была для меня всем. Точнее – она и Маша.

Да, так правильнее!

– Черт! – ругнулся я и бросился догонять нахалов, на ходу пытаясь сообразить, а с какой стати вообще понадобился Храму. Последний раз с ним разговаривал еще зимой. Тогда еще снег был на улицах. С тех пор главу Крепости никто и не видел. Поговаривали, что он уж и не ходит вовсе, лежит при смерти, а мальчишки ждут, когда хозяин откинется, чтобы прикарманить ценные вещи.

– Стойте! А что он сказал? Зачем я ему?

– Увидишь, – мальчишки переглянулись. – Мы и сами не знаем. Сказал привести – мы и пошли. Сам спросишь.

Быстро спустились на Третий ярус. Здесь воздействие радиации и химических веществ было минимальным. С другой стороны стены тут, казалось, давили на тебя куда сильнее, чем на верхних ярусах. Коридоры были настолько узкие, что можно было протиснуться только по одному.

А еще я ни разу не был в Святилище – личной келье Храма. И из друзей и знакомых тоже никто и никогда там не бывал. Раньше мне это не казалось странным: с чего вдруг руководитель должен приглашать всех подряд в личные апартаменты? Но сейчас неизвестность меня пугала – вдруг там лежит полуразложившийся труп, а эти прохвосты просто заманивают меня в ловушку, чтобы убить?

«Убить? А зачем?»

«Съесть, например».

«Не смешите мои берцы!»

Мы как раз вышли к массивной деревянной двери, обитой сверху листами железа. На ней кто-то вывел красной краской «СвЕтилище». Именно так, с ошибкой. Наверняка эти дуралеи, сопровождающие, и написали.

– Пришли! – Стас постучал в дверь: один раз – три раза – потом снова один.

– Входите! – раздался голос с другой стороны. Он казался очень усталым, но в нем по-прежнему чувствовалась власть. Сразу отлегло: Храм еще не труп!

Святилище было просто громадным по сравнению с теми крысиными норами, в которых мы привыкли жить – аж присвистнул! В обычных кельях иногда трудно было просто развернуться, чтобы надеть костюм химзащиты, а здесь же можно было с легкостью устроить столовую, которая вместила бы всех обитателей Крепости. И еще бы место осталось!

Помещение было круглым, вверху его стены плавно переходили в купол. На нем – рисованное солнце с расходящимися в разные стороны лучами. Наверное, поэтому пацаны решили, что «Святилище»– от слова «свет».

– Впечатляет? – спросил тот же голос.

Он принадлежал старику с длинными седыми волосами, глядя на которые я снова вспомнил про вшей, которые были настоящим бичом колонии. Кровососы заедали даже тех, у кого ничего на голове не росло. Ни пушинки, как, например, у меня. А уж в такой-то шевелюре их должна была быть уйма, но пока скачущих по макушке тварей я не видел.

Старик восседал на диване в махровом халате и тапочках на босу ногу. Тапки в виде зайчиков – белые с розовыми ушками. Таких зверей я видел только на картинках. В городе подобных тварей не водилось. А что произошло с ними в лесах – лучше и не думать. Там они, наверное, уж все были размером с кабана.

На удивление тапки хоть и выглядели потрепанными, но были именно белыми, а не грязно-коричневыми, как большинство предметов гардероба подобного цвета в колонии. Стирают, значит, регулярно – неплохо устроился!

– Что нахмурился? Стоишь-молчишь? Может, пройдешь уже? – спросил старик.

– Да-да-да, конечно, прошу прощения, – залепетал я. – Куда можно присесть?

– А вот хотя бы и сюда! – Храм похлопал по дивану, на котором сидел сам, прикрывшись длинным серым пледом. Пока хлопал – закашлялся. Егор и Стас поспешили к нему, но глава Крепости поднял руку, показывая, что справится и сам.

– Пшли прочь! – рявкнул он, и мальчишки, как нашкодившие щенки, убрались восвояси. – И дверь за собой закройте! – крикнул он им вдогонку, опять закашлявшись. – Кх-х-хм, черт! И чтоб не подслушивать там у меня, слышали? А то задам вам потом, сучьи выродки!

Удаляющийся топот ног за дверью – либо мальчишки действительно убежали в другой конец коридора, либо искусно это изобразили.

– Ничего, что я так строго с ними?! – спросил Храм. – Да ты садись уже! В ногах правды нет, особенно в моих…

Только сейчас заметил, что голень и стопа правой ноги у старика почернели. В тапках со смешными заячьими ушками эта конечность выглядела чужеродной. Так, если бы ксеноморф решил влезть в пеленки новорожденного.

Только вот пеленки и в лучшие времена для человечества были куда грязнее, чем эти тапочки. Мне пришлось еще раз напомнить себе, что передо мной не тот человек, которого следует жалеть.

– Вы меня вызывали? – сел я на краешек дивана.

– Да?! Да, вызывал, конечно! Кхм! Да ты не переживай – к твоей работе нареканий нет. Пока нет. Мне регулярно приносят твои писульки, правлю там кое-чо, но так, по мелочи. Ты – молодец, сам пишешь все, как надо… тут претензий никаких…

– Зачем тогда?..

– Разговор к тебе есть.

– Какой?

– Экий ты нетерпеливый…– Храм пошарил рукой на столе и нашел трубку. – Я закурю, ты не против?!

Отрицательно покачал головой.

Храм не спеша набил табак в трубку, а потом прикурил ее лучиной от свечи. Последних тут, кстати, было о-очень много. Помещение большое. Чтобы его осветить целиком требовалось не менее десятка свечей. И все они горели. Просто непозволительная роскошь для колонии, где любые источники освещения – на вес золота!

Храм затянулся, губы вытянулись от удовольствия, но тут же скривились – старик закашлялся.

– Может, вам помочь? – спросил я, хотя сам не представлял как – постучать по спине? Но этот способ работал только, если человек подавился. А тут что делать?

– Кхр-ра, тьху, блин!!! Мне?! Да мне уж ничем не помочь! – Храм попытался закутаться в плед так, чтобы даже голени не торчали. Не вышло. – Знаю, что нельзя курить, а вот все смолю, как видишь. Не могу по-другому…

Я кивнул.

– Так вот… зачем я тебя вызвал. Кх-м-м-м! Спросить хотел, все ли тебя устраивает тут у нас, в колонии? Чтобы ты хотел исправить, например, в Крепости?

– Я?! Исправить?!

– Ну да, может, замечания есть какие…

– Нет… Нет, наверное. Ничего такого…

Храм затянулся. Снова закашлялся.

– Это ты зря. Я ведь не так просто спрашиваю, мне, правда, интересно. Я уже давно не выходил наверх, – сказал старик.

– Почему?

– Почему-почему? Спрашиваешь еще! Да очень просто: если наверх меня ребятки и донесут, то обратный путь я просто не перенесу. Сдохну по дороге. Слишком долго здесь сижу. Слишком! Кхр-ра! Тьфу! И гангрена – не самое страшное, что меня беспокоит.

– А что еще?

В глазах старика мелькнул страх:

– Беда близко…

***

– Это все из-за незнакомца? – спросил я. Больше у меня никаких предположений не было. Все сейчас вертелось вокруг этого типа.

– М-м-м, не только. Да, конечно, он меня беспокоит. Он пришел оттуда, откуда никто не приходил. Очень-очень давно. Из Мертвых земель, да еще и в костюме – как на парад вырядился, ей-богу!

«Вот! Опять это слово!»

– В костюме? – переспросил я.

– Я и сам в таких щеголял, помнится… Мда-а. Но не костюм меня беспокоит, а он сам.

– Он сказал, что он – бог!

– Но он не бог, – отрезал старик и снова закашлялся, – никто не может противопоставить себя истинному Мессии, – он выждал паузу, – но никто не мешает ему быть Антихристом. Тем, кто пришел, чтобы попытаться убить посланника Господа.

– Вас? – я посмотрел на старика, но Храм лишь отмахнулся.

Он точно не был посланником Господа. Передо мной сидел обычный старик в обычном халате. К томе же ему немного осталось – не надо было быть врачом, чтобы это понять. Только голос у Храма еще не утратил прежних лидерских качеств, тело же давно и бесповоротно сдало позиции альфа-самца.

«Кому?»

«Да хотя бы этим самым мальчишкам, которые вились вокруг него, как мухи возле полудохлой клячи. Зачем вот, спрашивается? Не за тем ли чтобы встать у руля, если старик вдруг откинет копыта?!»

– А ты думаешь, зачем он явился?! – спросил Храм про незнакомца.

– Не знаю. Да и вообще он… – я попытался припомнить то, каким видел в последний раз того, о ком мы говорим. Причем, говорим, как о живом человеке. Перед глазами возник кровавый комок фарша с дергающимся внутри глазом. – Мне кажется, он сейчас не в том состоянии, чтобы кому-нибудь навредить. Тем более – Миссии.

Старик пустил дымок. Даже не закашлялся.

– Мы его уже пытались убить, – возразил он. – Ты думаешь, кто Майора попросил?..

– Вы?

– Нет, Владимир Путин, блин!

Я не знал, кто это, а старик не удосужился объяснить. Продолжил:

– Майор – надежный человек, но никогда не действует без санкции сверху. Моей санкции.

– Но мне показалось…

Старик поднял бровь.

– Ну, что он вспылил перед тем, как выстрелил. Из-за информации одной…

– Тебе показалось! – Храм посмотрел на купол, словно щурясь от нарисованного солнца. – Ибо на все есть воля Господа. И да, санкция Мессии, – добавил он, засмеявшись и закашлявшись одновременно.

– Но зачем? Зачем вы приказали его убить? Я хочу сказать: не то, чтобы я против этого… осуждаю там или еще что, но…

– Когда-нибудь ты поймешь… Ты только в Летописи это в своей не пиши… Ты поймешь потом. Да, время придет… что власть есть нечто большее, чем просто звонки в колокол утром и вечером. Власть нужно не просто взять, но и суметь ее удерживать. Постоянно. Изо дня в день. Каждый день. Снова и снова. Майор для этих целей – идеальный человек. Исполнитель. Согласен – кошмарный, но при этом абсолютно рабочий механизм. Есть у него… эм, свои тараканы. Не без них, конечно, но, если все пойдет так, как я предвижу, то обещай мне, что ты оставишь Майора при себе и даже будешь его иногда слушаться.

– «Пойдет»? Что пойдет? Куда пойдет?

Старик не ответил, пошарил за диваном. Оттуда возникли два костыля.

– Помоги-ка лучше мне подняться! Не хочу звать этих засранцев, закряхтел Храм, вставая.

– Да, конечно! – успел помочь ему сохранить равновесие, когда глава Крепости переносил вес на костыли.

Плед упал на пол, и я увидел его ногу. Нет, она не просто почернела. Она гнила заживо!

– А-а, это, не смотри! – старик, ковыляя на костылях, обошел диван. – Пойдем, мне надо кое-что тебе показать.

– Мне?

– Тут разве еще кто-то есть?

Я обернулся, будто ожидая увидеть мальчишек за спиной.

– Вот и я говорю. И вообще не расстраивай меня – заладил, понимаешь, как попка-дурак. Не заставляй меня пожалеть о моем выборе, – старик заковылял к дальнему углу.

Старик заметил мою нерешительность:

– Да иди уже. Не съем я тебя!

– Да я и не боюсь, – но голос предательски дрогнул.

– Не бойся, хотя должен по идее… Я тебе начал про Майора говорить, так вот не мог я оставить все это хозяйство на нем… – старик подошел к книжному шкафу. Сунул руку между переплетов. – Он исполнительный, надежный, но, знаешь, не шибко умный. Да ты и сам, наверное, это уже заметил. А кроме того у него совершено нет дара предвидения, что для любого лидера – самое необходимое качество.

Старик улыбнулся.

– С чего я взял, что оно есть у тебя, да? Я ж читал все твои писульки, ты забыл? Ты не только описываешь факты, а еще – фиксируешь количество ресурсов, делаешь замечания по поводу дальнейшего существования колонии. Анализируешь. Перерабатываешь информацию – и прогнозируешь. А эта твоя идея по поводу усовершенствования системы фильтрации… Если помнишь, она же и была воплощена в жизнь.

– Но это же один раз всего было…

– Не приуменьшай свои способности, говорю же, не расстраивай меня! – старик вытащил руку из рядов книг, заскрипело железо. – А сейчас – не пугайся!

В шкафу открылась потайная дверь, за которой зиял темный провал. Старик взял одну из свечек и шагнул во тьму.

– А что там? – спросил я.

– Да увидишь ты! Сейчас! Тут недалеко.

Похоже, что потайная дверь скрывала коридор, который не оканчивался здесь, в Святилище, а вел еще дальше. Куда? Я мысленно прикинул направление – в сторону реки.

Минута ходьбы – и мы дошли до тупика. Коридор заканчивался дверью, правда, не такой вычурной, как в Святилище. Попроще. Обычная ржавая дверь, на которой висел огромный замок. Амбарный, как и моя книга.

– Что это за дверь? – спросил я.

В отблесках огня лицо старика приобрело зловещий оттенок.

– Эта та дверь, которая никогда ни должна быть открыта! – сказал он. – Ты понял меня? Скажи, что понял!

Я слегка опешил:

– А зачем тогда вы меня сюда привели? Может, мне лучше было про нее и не знать вовсе?

– Нет, как раз именно тебе про нее и нужно знать. Если вдруг… ну, если меня вдруг не станет, я хочу, чтобы был человек, который продолжит мою миссию.

– Миссию? Вы о чем? – я подумал, что Храм опять будет мне втирать про божественные дела, но ошибся.

– Обычная миссия: ты должен проследить, чтобы эта дверь никогда и никем не открывалась. Ни при каких обстоятельствах! НИКОГДА! Пообещай мне!

– Пообещать?!

– Да, я должен быть уверен, что ты действительно понял то, о чем я тебе сейчас толкую. Никто не должен пройти на ту сторону! Ни-кто!

– А что там, на другой стороне?

– Лучше об этом тебе не знать, иначе возникнет соблазн. Просто пообещай – и все!

– Обещаю! – ляпнул я, хотя на самом деле было жутко интересно глянуть, что же там, за диковинной дверью.

– Ты уверен? – старик смотрел на меня, пытаясь оценить серьезность клятвы.