Аркадия

Посвящается Ларисе – однокласснице, другу, жене.

Редактор Елена Некрасова

Корректор Татьяна Князева

Иллюстратор Ксенон

Дизайнер обложки Мария Бангерт

© Александр Мирошниченко, 2022

© Ксенон, иллюстрации, 2022

© Мария Бангерт, дизайн обложки, 2022

ISBN 978-5-0056-5870-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава I

Пальмы, пальмы, пальмы. Раньше Дейву казалось, что там, где растут пальмы, не может быть ни ненастья, ни печали, а только исключительно веселое настроение, замечательная погода и неутихающий, немеркнущий праздник. Потому что растут эти вечнозеленые растения в тех краях, где тепло и солнечно, как в детстве летом на аллее, которая начиналась от конечной остановки пятого трамвая и заканчивалась короткой набережной, что шла вдоль пляжа со странным названием «Аркадия». Гена, так Дейва звали в давние времена и в далекой стране, очень любил эту аллею. Можно даже сказать, любил ее больше, чем сам пляж. На пляже тоже было хорошо, но из-за большого количества отдыхающих не протолкнуться было ни на берегу, ни в море.

В детстве Гена частенько грезил о том, что когда-нибудь ему посчастливится попасть на пляж, на котором будут настоящие, а не в специальных ящиках пальмы, а людей не будет вовсе. Из всех, кого бы он в такой момент хотел видеть рядом с собой, была мама. Но сие было невозможно, потому что умерла она, когда Гена был настолько мал, что ничего еще не помнил ни про себя, ни про маму. Он знал только, что у всех детей обязательно бывают мамы, а значит, у него она была. Но осталась от нее только маленькая фотокарточка для паспорта. Этот снимок хранился до сих пор. Как он выжил и не пропал во всех злоключениях последних лет, сложно было представить. Однако фото – вот оно, и это единственная ниточка, что связывала его, уже взрослого мужчину, заброшенного волею судьбы на затерянный в бескрайнем океане остров, где пальм было в избытке, а пляжем было все многокилометровое побережье, по большей части безлюдное, с его прошлым. Если бы не этот маленький кусочек фотобумаги, где уже с трудом можно разглядеть лицо привлекательной девушки, то Гена и не поверил бы, что у него была когда-то и где-то иная жизнь. Та далекая страна была за многие-многие тысячи километров от этого кусочка земли, который местные жители называли Малым островом.

Гену воспитывал папа, которого он не любил, вот только почему, так и не смог понять. Просто не любил. Уже в зрелом возрасте, потеряв отца, Гена вдруг понял: более близкого и любящего человека у него в жизни-то и не было.

Суровый родительский нрав, который временами граничил с жестокостью, объяснялся желанием «сделать сына счастливым». Без размышлений о том, а можно ли насилием осчастливить человека. Стоит ли ставить в вину незнание сей истины мужчине, который именно так понимал возможность осчастливить своего ребенка, вопрос философский. Вот только сейчас, когда времени предостаточно, эти и другие вопросы бытия снова всплывали в голове Гены.

Отец всеми возможными ему способами пытался вырвать чадо из лап нужды, в которой сам пребывал большую часть жизни. И это отчасти оправдывало его поступки, правда, уже спустя время, когда Гена сам стал взрослым. А в детстве он страшно боялся порки, которую устраивал ему отец за плохие отметки. И чем больше он боялся, тем яснее осознавал, что учиться на одни пятерки и четверки, а другие отметки грозный родитель считал недостаточными, чтобы устроить жизнь, он не сможет. И поэтому предстояло придумать, что с этим делать. Гена, росший в полукриминальном районе города Одессы, где, положа руку на сердце, практически все районы были таковыми, нашел-таки способ избегать наказаний. Он стал подделывать отметки в дневнике. Когда это вскрылось, Гену ждала расплата в виде ремня и двухнедельного домашнего ареста. Вторая часть, кстати, ничуть не страшила, ведь нарушить сей запрет не составляло особого труда. Тем не менее парень сделал выводы и решил совершенствовать навыки фальсификации своих школьных успехов. Чуть позже подделки были уже не только в дневнике, но и в журнале.

Классная руководительница, старенькая учительница украинского языка и литературы, один раз заподозрила неладное и вызвала отца в школу. Страх расправы за совершенный проступок оказался настолько велик, что Гена гениально разыграл обиженную добродетель. И сделал он это просто блестяще, так что взрослые поверили в то, что ошиблись, а классная даже принесла извинения Гене перед всем классом.

Не исключено, что лицедействовал Гена так же талантливо, как подделывал подписи учителей. Ему бы развивать актерский талант, но предок решил делать из сына летчика. В то время он работал водителем топливозаправщика в местном аэропорту. Вид молодых пилотов в чистенькой летной форме и подсказал мужчине, в каком направлении двигать отпрыска к «счастливому будущему».

Зарплата у отца на новом месте увеличилась. К тому же, имея пусть и неполное среднее образование, он быстро сориентировался: раз бензин и керосин при разной температуре имеют разный объем, то обязательно появляются излишки, которые можно выгодно продавать в поселке, где никто никогда не интересовался происхождением покупаемого, если цена подходящая.

Эти махинации быстро вычислил начальник отца. Но означал сей факт лишь одно: с начальником теперь нужно было делиться. Правда, сказалось это обстоятельство не на заработках предприимчивого водителя, а на ценах топлива для соседей, которым водитель честно объяснил, что теперь делится выручкой с руководством. Соседи всё понимали и продолжали покупать дешевый даже после удорожания товар.

Но на благосостоянии семьи левый заработок отца почти не отразился. Все добытые не совсем законным путем средства глава откладывал на то, чтобы сын смог стать летчиком. Прекрасно понимая, что даже при наличии неплохого аттестата в конкурсе, где три человека на место, его чадо в счастливые тридцать три процента никак не попадает. Покрутившись в аэропортовских гаражах, где различные компашки пилотов нет-нет да и отмечали какой-нибудь праздник, отец будущего абитуриента выяснил, кому и сколько платили за поступление в летное училище родители тех, кто по оценкам никак не проходил жесткий конкурсный отбор. И с этой информацией прямо перед приемной кампанией направился в город Киев, где записался на прием по личным вопросам к тому начальнику, на которого ему намекали. Уже в кабинете без посторонних глаз и ушей доложил о цели своего визита. Закрепил серьезность намерений информацией о портфеле, что он оставил у секретаря. Начальник выслушал предложение без эмоций. Он боялся иметь дело с людьми, за которых никто не поручился, но деловой подход незнакомого визитера впечатлил – так Гена стал курсантом летного училища. А потом и гражданским летчиком.

Пусть на короткое время, но отец Гены поверил, что сделал сына счастливым, особенно когда начинающий пилот сел в кабину своего первого самолета Ан-2. Коллеги это называли ступенькой на пути в большую авиацию. Но отец Гены полагал, что даже такой шаг уже осчастливит наследника, и умер счастливым сам, когда после ночной смены во сне у него оторвался тромб.

Глава II

Своей службой Гена был более чем доволен. Приработки в виде провоза безбилетных пассажиров почти удваивали небольшую зарплату. Вот где пригодилось его умение подделывать документы. При помощи небольшого набора химикатов, продававшихся в любом хозяйственном магазине и аптеке, он выводил записи на бланках использованных билетов и продавал их по второму разу пассажирам, которых привозил в Одессу из области и наоборот. Билеты он подделывал настолько искусно, что к нему выстроилась очередь из коллег, которые за установленную плату (пять билетов – бутылка водки) пользовались его умением. Кроме билетов, Гена «изготавливал» справки от стоматолога для прохождения медицинской комиссии, медсправки для получения прав на вождение автомобиля, писал положительные характеристики и ставил подписи и печати на них, а также создавал иные малозначащие документы. Поскольку для него сия рутина именовалась «хобби» и не давала ему материальных благ, то преуспевал он в этом без риска попасть в поле зрения правоохранительных органов.

Регулярные стажировки и учеба для повышения профессиональных навыков, что имели место практически в любом подразделении малой авиации, частенько обеспечивали персоналу визит в столицу. И в то время, как обычным гражданам ради поездки в Белокаменную приходилось отстаивать в очередях за авиабилетами, а если не повезло – долго трястись в поезде, Гена мог, как и любой пилот, просто попроситься на борт самолета без оплаты. Если у тебя есть летная форма и пропуск члена летного экипажа, то можно подкараулить командира борта, выполняющего полет в нужном направлении, и попроситься пролететь зайцем, то бишь безбилетным пассажиром. Командиры почти никогда не отказывали. А если отказывали, то нужно всего-навсего подождать следующий рейс.

Гена, кроме того, часто таким образом летал за продуктами в Москву или Ленинград, где всего было в изобилии. В Одессе все это тоже имелось, но только на продуктовых рынках и, само собой, намного дороже.

В одну из таких поездок в Москву Гена очутился в кабине самолета не единственным зайцем. Вторым оказался Коля Буров, с которым они раньше вместе работали. Коля уже год как перебрался в столицу и сейчас навещал родственников. Слово за слово – и Гену пригласили в гости.

Вечером накрыли на стол, куда, помимо продуктов прямо из холодильника, перекочевала бутылка водки, которую хозяин не спешил открывать, пояснив, что ждет конца дня, поскольку план полетов на завтра может быть изменен до шести вечера. И хоть по графику следующий день и был выходным, но всё равно нужно дождаться окончательного, железобетонного подтверждения. Где-то без двух минут Коля позвонил, ему подтвердили график, и можно было расслабиться. Мигом разлив содержимое запотевшей тары по стаканам и дождавшись, когда секундная стрелка швейцарского наручного хронометра догонит минутную, оповестив тем самым, что дальнейшие изменения плана могут быть только по согласию, Колян, чокнувшись с гостем, произнес:

– Ну, будем, – однако на полпути понятной траектории движения стакана раздался телефонный звонок.

Гена слышал, как в трубке прозвучало:

– Коля, это дежурный, у нас ЧП. Заболел второй пилот минского рейса. Ты еще не принял на грудь?

Коля грустно посмотрел на гостя, потом на стакан и произнес:

– Подожди секунду, – с этими словами он отправил содержимое стакана в организм, закусил куском финской салями и честно признался звонившему: – Уже принял.

В эту поездку, кроме привычного затаривания гречкой и колбасой, Гена походил по различным подразделениям большой авиации Московского региона и осознал, что непроходимых преград на пути в эту самую большую авиацию, вообще-то, нет.

И скорее всего, попал бы он туда, но тут случился развал страны, в которой он родился и вырос, которую считал своей родиной. А за этим последовал и развал всего, что на эту страну опиралось. Если большие самолеты еще продолжали худо-бедно выполнять рейсы, то самолеты Ан-2, которые заправлялись авиационным бензином, летать почти перестали, потому что завод в городе Грозном прекратил отгружать этот вид топлива в Одессу. И превратились самолеты в недвижимое имущество. Да если бы и летали они, то пассажиров бы не нашлось – у людей просто не было денег на путешествия. Руководство авиапредприятия пыталось любыми путями избавиться от генерирующего убытки парка малой авиации.

И Гена купил самолет.

Цена была такая, что купить мог почти каждый пилот. Но мысли о том, что нужно будет где-то это железо хранить, платить за стоянку, а самое главное, отсутствие перспектив найти для него бензин делали покупку заведомо невыгодной.

Гена заранее познакомился с командиром воинской части, которая обслуживала военный аэродром при авиаремонтном заводе и, подделав документы подтверждавшие о том, что самолет принадлежит местному несуществующему аэроклубу, разместил свой авиатранспорт на стоянке военного аэродрома в черте города. Естественно, приходилось приплачивать командиру, но не очень много. И тех денег, что Гена зарабатывал, катая детишек на самолете, ему хватало, чтобы оплатить стоянку и бензин, который у начальника склада горюче-смазочных материалов не только имелся в наличии, но и был даже немного дешевле.

Со временем появилось еще одно бизнес-направление. Как-то к Гене обратился руководитель местной румынской диаспоры с просьбой доставить делегатов от Одессы на какой-то национальный фестиваль, который проводился в приграничном городе Галаце. Пришлось немного подсуетиться, чтобы получить разрешение на выполнение международных полетов. Помогли приятели из службы управления воздушным движением, которые, какое приятное совпадение, оказались в числе участников этого фестиваля. Объединив способности Гены и финансовые ресурсы диаспоры, все разрешения и допуски были получены в рекордные сроки. А меж тем лететь до этого самого Галаца было менее десяти минут от города Рени, где также можно было заработать немного авиапокатушками детворы.

После фестиваля, на котором организаторы очень радовались возможности было похвастаться, что некоторые делегаты прибыли на специально арендованном самолете, попросили Гену отвезти обратным рейсом небольшой груз. Вопросы с таможенной службой решил один из пассажиров, бывший еще и заместителем командира погранзаставы в Рени.

Благодарность, имевшая денежный эквивалент, более чем обрадовала владельца самолета. К тому же Гена решил задержаться – спрос на катание детей и взрослых значительно превышал предложение. Неплохой заработок с учетом того, что бензином его обеспечил местный совхоз, имевший топливо в достатке еще со времен массового выполнения авиационно-химических работ. Когда пришло время собираться домой, к хозяину летного аттракциона обратился уже знакомый заместитель командира погранзаставы с новым заказом – выполнить полет в уже знакомый Галац. И чтобы не тратить время, добывая разрешение на полет, предложено было выполнить рейс ночью. Если, конечно, Гена с такой работой справится.

Попытка взять «на слабо» Гену мало волновала. Больше заботил заработок. На прошлом рейсе он хорошо заработал, но теперь появился риск, поэтому Гена не моргнув глазом предложил заказчику увеличить плату, не называя желаемую сумму. Так делали одесские таксисты: своим вопросом «Сколько по деньгам?», который следовал после «Куда едем?», они давали клиенту возможность предложить больше, чем сами бы назначили. И важный пограничник предложил-таки на порядок больше, чем Гена мог запросить. Единственное, что Гена попросил, – так это заплатить в валюте, на что получил немедленное согласие.

За три ночных полета Гена заработал столько, сколько никогда не зарабатывал, даже если суммировать все легально заработанные средства и левый приработок, что у него случались ранее.

Главное в нелегальной деятельности – вовремя остановиться. И Гена решил, что четвертый полет будет завершающим. Но чуток промахнулся – остановиться надо было все же раньше.

В этот раз он прождал груз на обратный рейс почти до самого утра. Когда уже забрезжил рассвет, приехал не грузовик, как обычно, а шикарный автомобиль, из которого вышел важный мужик и пригласил проехать с ним, чтобы поговорить с заказчиком. В небольшом доме на окраине абсолютно киношно-гангстерского вида местный криминальный авторитет сообщил, что возвращаться Гене нельзя. Совсем нельзя. Пока они не решат проблемы с конкурентами и властями по обеим сторонам Дуная, читай – границы.

Глава III

Пока случился вынужденный простой, Гене предложили пожить в местной гостинице и обещали, что это всего пару дней. Но уже вечером следующего дня к нему обратился тот самый мафиози с предложением выполнить несколько полетов внутри Румынии. Гонорары, конечно отличались от тех, которые платились за международные перелеты, но заказчик брал на себя снабжение топливом. А также выделил для работы авиатехника, имевшего опыт обслуживания Ан-2 и хорошо говорившего на русском. Мог балакать также на болгарском, венгерском, итальянском и, само-собой, на румынском.

С техником-полиглотом стало намного легче. Гена неплохо знал английский (вот оно стремление в большую авиацию на международные линии) и молдавский. Когда-то в соседях у них с отцом жила большая молдавская семья, члены которой дома говорили на родном языке. Гена постоянно у них ошивался – так и освоил новый язык. Теперь вот пригодилось.

Техника звали Эдик, родом он из села Жовтневое, от которого каких-то сорок километров до Дуная, за которым Румыния. Так что половина всей его родни проживала в Одесской области, а еще половина – за этим самым Дунаем в Румынии. Эдик, окончив авиационно-техническое училище, стал работать техником и в первой же командировке в Румынию женился на румынке, получив румынский паспорт. Ну как женился… Родственники нашли вдову, которая согласилась за скромную денежную компенсацию оформить брак, чтобы можно было получить гражданство.

Умел Эдик практически все на свете. Авиатехники, работающие на Ан-2, обычно мастера на все руки – работа такая. Но и среди них Эдик сильно выделялся. Гена узнал, что один из многочисленных родственников Эдика задолжал местному криминальному авторитету и, пока родня собирала деньги, чтобы не набежал процент, Эдика отправили «отрабатывать долг».

Он ремонтировал бандиту машины, иногда шоферил, а когда отправили Ан-2 обслуживать, то счел это за удачу невиданную. Первым делом закрасил на фюзеляже и крыльях самолета бортовой номер, нарисовав красные кресты, они, по его версии, означали санитарный самолет, появление которого не вызывало бы подозрения у местных жителей.

И помощник, и работенка, не так чтобы пыльная, Гене нравились. Он даже на время забыл, что все это абсолютно нелегально. Но что значит легально или нелегально, если контактов с органами власти не имеешь. Прилетаешь в населенный пункт, подбираешь посадочную площадку, приезжают крепкие парни, забирают один товар, грузят другой, и поехали дальше. Конечно, отличия от легальной работы имеются: ни тебе точного прогноза погоды, ни карт местности для всех маршрутов.

Но путешествия и путешественники существовали задолго до того, как придумали карты и как машины начали высчитывать точные данные природных явлений. К тому же было лето и погода радовала постоянством. Ясные дни и такие же светлые ночи позволяли летать хоть круглые сутки. А дорогу узнать можно или по дорожным указателям, или опросив местных жителей.

Когда преподаватель воздушной навигации в училище рассказывал, как во времена его молодости ориентировку восстанавливали при помощи опроса населения, это казалось смешным. Как, мол, узнать, куда лететь, если заблудился над тайгой, например?

– Да проще простого, – рассказывал бывалый навигатор. – Вот, однажды блуданул я, когда летел в Колпашево. Ну взял направление на восток, мимо Оби не промахнусь. Вышел на речку, а, в какую сторону нужный аэродром (на юг или на север), не знаю. Смотрю, на берегу три рыбака. Пишу им записку: «В какую сторону Колпашево? Пусть отойдет один» – и в вымпел ее. Это такой мешочек с грузом и флажком длинным. Сбросил. Они прочли, один отошел в нужную сторону. Помахал крыльями, и через полчаса на базе.

Веселили тогда курсантов такие россказни, а пришло время, и Гене самому довелось нечто подобное использовать. По пути в некий городок нужно было никуда не сворачивать, лететь по дороге. Так и делали, только дорога вдруг исчезла, а самолет едва удалось отвернуть от горы, в тоннель которой дорога ушла. Благо гора была не очень крутая. А как за нее перевалили, там уже несколько троп обнаружили, и какая нужная – понять невозможно. Немного покружив, чтобы восстановить ориентировку Гена решил подобрать площадку, пока светло, и заночевать.

Площадка находилась в нескольких километрах от большого села и отделялась от него не сильно выдающимся горным отрогом. Как всегда, связь с местным населением взял на себя Эдик, а Гена развел костер в ожидании быстрых у подножья гор сумерек.

Танец искр, порхающих в огне, убаюкивал. Глаза перестали различать самолет, стоящий неподалеку. Возникло ощущение нереальности происходящего. Где-то сейчас кардинально менялось все, что казалось когда-то незыблемым в существовании целого государства. Он, рожденный в Советском Союзе, вдруг узнал, что его родина называется иначе, да и по сути уже стала другой страной. А он здесь, в предгорье Карпат, на чужбине, сидел возле костра, выбрасывающего искры, которые быстро гасли, оторвавшись от языка пламени, их породившего.

Может, и с людьми так же происходит? Оторвался от того, что дает тебе энергию, и гаснешь мгновенно.

Темная ночь, тишина, пламя располагали к философским рассуждениям.

За спиной послышались едва уловимые звуки. Гена развернулся в поисках источника, но глаза, долго созерцающие языки пламени и искры костра, не могли ничего разглядеть. Пришлось бросить в огонь клочок сухой травы, и вспыхнувшее пламя выхватило из темноты фигуру, судя по одежде – девушку. Когда гостья подошла ближе, Гена увидел красивую юную особу, одетую, кажется, в национальный костюм. Она присела напротив и бросила еще травы, чтобы в свете пламени видеть своего собеседника. В больших глазах незнакомки отражался огонь, а на смуглом лице обозначился легкий румянец. И не было понятно, то ли это отражение языков пламени, то ли гостья была смущена.

Вся эта картинка походила на какой-то сюр. Осознай Гена, что это существует только в его воображении или, допустим, что перед ним оказался ангел во плоти, удивления бы больше не стало.

– Я умею танцевать, – вместо приветствия произнесла очаровательная посланница ночи. – Хочешь, я станцую тебе? Только тебе.

– Мне нечем будет тебя отблагодарить, – отозвался зачарованный Гена.

– Это недорого, – продолжила девушка. – Мне нечего есть. Можно заплатить едой.

– Тогда подожди, скоро придет мой друг и мы сможем поужинать. Ты приглашена. Тогда и станцуешь.

– Я хочу танцевать только для тебя, – продолжала настаивать незваная гостья, начиная двигаться в такт какой-то мелодии, которую сама себе и напевала.

Движения юной танцовщицы в свете угасающего костра были простыми, но искусно исполненными. Девушка, несомненно, училась танцам, и Гена начал любоваться этим незамысловатым действом вплоть до того момента, пока она не скинула с себя вязаный жилет, под которым осталась только очень тонкая, почти прозрачная сорочка, не скрывающая еще не оформившуюся грудь.