Хевисбери Гоча

16

Дорога, ведущая из Грузии на север, минуя плоскогорье Самтверо ниже селения Коби, дальше изгибается кольцом, с трех сторон опоясывает крутую, голую Сионскую скалу. На самой вершине скалы возвышается замок, страж ущелья, наводящий страх на врага. Гора господствует над воротами ущелья, и подойти к нему можно лишь с Нарованокого перевала. Обильная богатыми пастбищами, с родниками и лесом, она самою природой воздвигнута, как неодолимое укрепление. В древности это место считалось одним из надежнейших оплотов Хеви. Замок окружала поляна с небольшими постройками из базальта и дикого камня, которые делали еще неприступнее эту природную крепость.

Здесь должны были собраться дружинники Хеви, чтобы разрушить коварные замыслы врага и сокрушить его.

Большое войско требовалось для защиты Хеви, и хевисбери приказал выйти на поле брани всем, кто способен держать в руках оружие. Нельзя было и женщинам сидеть сложа руки. Они должны были подвозить ополченцам сыр, масло, молоко с гор, где стояли дойные овцы. А хлеб каждый получал из своего дома.

Доставленные припасы складывались в одно место и распределялись поровну между всеми, хотя многие мохевцы не имели собственного стада.

Свинец привозили из Хде, селитру собирали тут же близ деревни Сиони, в пещерах, где ею была усыпана земля, как солью, а серу запасли заранее. Жгли горную березу – изготовляли порох.

Укрепили мохевцы также и лес Самтверо, расположенный близ Сиони. Если б судьба обернулась против них, дорого заплатил бы враг за свою победу.

В одну из темных ночей, когда человек собственного пальца не видит, какие-то люди приблизились к опушке Самтверо.

– Кто идет? Стой, если жизнь дорога! – послышался окрик, и ружейные дула уткнулись в неизвестных.

– Мы – слуги святой троицы!

– Куда идете?

– К Гоча.

– Откуда?

– Онисе, ты? – спросил один из неизвестных.

– Да, я! – всматриваясь в него, ответил Онисе. – Не узнал я тебя, Толика!.. Добро пожаловать!

– Где Гоча? Веди нас к нему поскорей!

– Идите за мной! – сказал Онисе, выступая вперед.

С нетерпением ожидал каждый мохевец возвращения Толики. Онисе тоже не терпелось узнать, с каким ответом вернулись посланные от прежде дружественных мтиульцев, но, чтя тайну поручения, он не решался расспрашивать их.

Посланные шли в глубоком молчании. Они знали, какой вред можно нанести общему делу неосторожно сказанным словом. Веками накапливалась у них осторожность, и никакие силы не могли заставить их выдать тайну.

Гоча поднялся навстречу пришедшим, приветствовал их, ввел к себе и усадил на деревянную тахту – свое походное ложе.

– Ты их проводил ко мне? – обратился он к Онисе, который ждал приказаний.

– Да, я!

– Хорошо, ступай к товарищам. Будьте бдительны! Никто не смеет проникнуть сюда!

– Мы на страже! – Онисе поклонился и вышел. Ничего не сказал больше Гоча, но он проводил сына таким любящим взглядом, таким суровым счастьем дышало его лицо, что каждый понял: для старика солнце восходит из-за плеч Онисе.

17

Пока мохевцы готовились к войне и укрепляли свои земли, Нугзар Эристави тоже не сидел сложа руки. Изо всех сил старался он увеличить число своих союзников, чтобы с большим войском напасть на Хеви, одним ударом сломить его упорство. Он разослал гонцов во все стороны и ждал подкрепления.

Нугзар был испытанный воин, он не обольщался надеждой на легкую победу. Немало смущали его также ум и опытность вождя мохевцев – Гоча, чья слава далеко гремела в горах.

На заре прискакал Нугзар Эристави в стан мтиульцев. Высокий, статный, в кольчуге, опоясанный мечом с золотой рукоятью, казался он простым мтиульцам каким-то сказочным существом. Весь его облик – грубое лицо, толстые, чуть, оттопыренные губы, мясистый нос, широкие ноздри, маленькие глаза с дряблыми веками – изобличал в нем человека безжалостного, необузданного. Густые сросшиеся черные брови, пересеченные над переносицей угрюмой бороздой, придавали и без того суровому лицу его выражение жестокости, а морщины, расходящиеся от глазных орбит, говорили о том, что терпение не было его добродетелью.

Лагерь мтиульцев пришел в движение, старшие вышли навстречу с приветствиями.

– Да здравствует Нугзар-батони! Привет Нугзару!

Он отвечал горделивым, едва заметным кивком. Нугзар опустился на разостланную перед костром бурку.

Кольцом обступили его начальники мтиульских отрядов.

– Садитесь, хочу говорить с вами! – коротко приказал он.

Мтиульцы уселись. О чем хочет говорить с ними Эристави, чье могущество в те времена было велико, недаром опирался он на карталинских родственников своих.

– Эй, народ! – громко сказал Нугзар, и голос его зазвучал гневно. – Наши союзники отказали нам в помощи. И я клянусь именем ананурской божьей матери, что жестоко поплатятся они за этот отказ! Жизнь их станет горькой, солнце померкнет для них… Их поля зацветут в изобильи цветами, которые окрашу я их же кровью, в их стране будет меньше воронов, чем людей, мною одетых в платье скорби… Своими руками я вырву сердца их вождей и выпью кровь из них, и сердце мое обретет покой лишь тогда, когда мои руки почувствуют их предсмертные содрогания…

Нугзар умолк, глаза его злобно загорелись и налились кровью. Ропот негодования прошел среди мтиульцев.

– Но все это в будущем!.. А для мохевцев хватит и нас. Я только не хотел затягивать борьбу, хотел покончить с ними одним ударом. Но не велика беда: нам придется лишь не по одному, а по два раза взмахнуть мечом!.. Медлить нельзя, мы нынче же выступаем!

Нугзар ожидал одобрительных кликов, но люди хранили глубокое молчание. Он изумленно огляделся, лицо побагровело от злости.

– Это что значит? Измена? Страх?… Бабы трусливые!.. Кто смеет противиться моей воле, кто не пойдет за мной? – он отошел в сторону, хищно всматриваясь в толпу.

– Я, мой господин!.. Я не пойду. – Один из главарей, гордо выпрямившись, встал перед Эристави.

Нугзар вспыхнул, схватился за меч, но опомнился.

– Ты?… Это говоришь ты?… Ну, что ж!.. Ты никогда не был храбрецом, твое дело – сидеть с бабами у огня. Ступай домой, не место тебе на поле брани… Тебя в отряде заменит другой, и уж он-то, поверь, будет храбрее тебя.

Мтиулец терпеливо выслушал Эристави, и только голос его едва заметно дрожал, когда он заговорил:

– Наши жизни поручены тебе, Нугзар, волею царя, имя царя охраняет и тебя самого. Мтиулец не пойдет против царя Грузии. Зачем же ты оскорбляешь меня? Никто из нас не пойдет за тобой! Нам нечего делить с мохевцами. Разве не правда, люди? – обратился мтиулец к другим.

– Правда, правда, тому порукой Ломиси! – загудел народ.

Нугзар смутился. Этого он не ожидал. Сдержав свой гнев, он спросил спокойно:

– Зачем же тогда вы дали мне слово, обещали мне?

– Ты говорил нам, что хочешь итти против тех, кто противится нашему царю. Ты солгал нам, сказал, что мохевцы дружат с нашими врагами. Вот почему мы обещали тебе.

– Кто вам сказал, что это – ложь? – крикнул Нугзар. Он хотел узнать имя изменника, чтобы примерно наказать его.

– Они, сами они сказали нам!

– И вы поверили! – злобно расхохотался Нугзар.

– А почему им не верить?

– А потому, что испугались они вас и решили отделаться от вас.

– Неправда! Неправда! – закричали все в один голос.

Нугзар посинел от злости, не привык он к таким ответам, но посмотрел на возмущенную толпу и снова сдержался.

– Значит, вы им поверили?

– Да, поверили! Именем Ломиси клянемся! Поверили, потому что от них были посланцы… Они зарок дали… Они не изменят зароку, – не так ли?

– Нет, не могут изменить!.. Пошли!.. Разойдемся по своим домам!.. – кричали мтиульцы, повскакав с мест и снимаясь со стоянок.

Не скоро замолк шум их возбужденных голосов. Но вот и последние из мтиульцев скрылись за горкой. На опустевшей поляне остался один Нугзар Эристави, оцепеневший в мрачной задумчивости. Вдруг он вскинул голову и, грозя пальцем в пустое пространство, гневно произнес:

– Можете растоптать меня своими ногами, если я не отомщу вам за сегодняшний день!..

18

У ворот Трусинского ущелья, где Терек, вырываясь из теснины, катится по широкой Кобийской долине, за околицей окраинного осетинского села Окроканы шумно веселилась небольшая толпа народа. Пели, смеялись, плясали, но видно было, что люди собрались не на праздник: все вооружены с головы до ног, и ни одной женщины среди них. Поодаль оседланные кони ржали, нетерпеливо ударяя копытами в землю.

Над вьющейся вдоль Трусинского ущелья тропинкой поднялись и заколыхались столбы пыли, все приближаясь к собравшимся. Скакали верховые, но выступы скал пока еще скрывали их. Вскоре над краем отвесной скалы внезапно появились всадники, – словно из-под земли выросли. Там, где они появились, тропинка была так узка, что казалось: кони вот-вот сорвутся со скалы. Очертания всадников были вычеканены на синем краешке неба. Но, появившись внезапно, они так же внезапно исчезли за новым выступом скалы, словно земля, породив их на миг, тотчас же увлекла обратно в недра свои.

Всадников узнали.

– Нугзар едет! – радостно закричали собравшиеся.

Да, это Нугзар гнал коня к ордам преданных ему осетин, с которыми должны были здесь соединиться мтиульские отряды, чтобы вместе двинуться на Хеви.

Осетинам давно уже хотелось сокрушить маленькое грузинское племя, вонзающееся клином между ними и кистинами и мешающее их безнаказанным набегам на Грузию, давно уже хотелось раздавить этот маленький народ, со всех сторон окруженный врагами и все же самоотверженно защищающий ворота Грузии и потрясающий острым мечом своим направо и налево во славу отчизны.

Поэтому и приняли осетины предложение Нугзара Эристави; поэтому искренно радовались прибытию Нугзара. Одно только изумляло их: где же люди Нугзара? Им было невдомек, что мтиульцы, перевалив прямо через Ломиси, миновали окроканских осетин.

– Верно, дружина следом идет. Сам вперед поскакал – поход объявить! – говорили в толпе.

Осетинские вожди, вскочив на коней, полетели навстречу Нугзару, который только что выехал из-за последнего выступа скалы на широкую дорогу.

Кони столкнулись грудь с грудью, и только тогда осадили их всадники с такой силой, что у них подогнулись задние ноги.

– Доброй дороги! – крикнул Нугзар.

– Доброй дороги и вам! – ответили осетины.

– Ну как? Все ли собрались?

– Все до единого, господин! Все готовы служить тебе!

Выражение удовольствия мелькнуло на лице Нугзара, но тотчас же исчезло.

– Спасибо, спасибо, мой Навруз! – пробормотал он. Тяжелое раздумье легло на его лицо. Он знал, что противники ждут поддержки от мтиульцев, если же сказать им правду, нелегко будет удержать здесь жителей Трусинского ущелья. Поэтому высокомерный Нугзар молчал в замешательстве.

– Чуть не позабыл, мой господин, сообщить вам… – начал Навруз.

– О чем? В чем дело? – нетерпеливо перебил его Нугзар.

– Вернулся посланный от лезгин.

– Какой ответ принес он?

– Нынче же ночью лезгины перевалят к нам через горы.

– А п�