Князь Серебряный (сборник)

Бежать от соблазна волен и должен всякий. Но бойся прельститься на лесть врага рода человеческого.

Да поможет бог и нам изгладить из сердец наших последние следы того страшного времени, влияние которого, как наследственная болезнь, еще долго потом переходило в жизнь нашу от поколения к поколению. Простим грешной тени царя Иоанна, ибо не он один несет ответственность за свое царствованье; не он один создал свой произвол, и пытки, и казни, и наушничество, вошедшее в обязанность и в обычай. Эти возмутительные явления были подготовлены предыдущими временами, и земля, упавшая так низко, что могла смотреть на них без негодования, сама создала и усовершенствовала Иоанна, подобно тому как раболепные римляне времен упадка создавали Тивериев, Неронов и Калигул.Лица, подобные Василию Блаженному, князю Репнину, Морозову или Серебряному, являлись нередко как светлые звезды на безотрадном небе нашей русской ночи, но, как и самые звезды, они были бессильны разогнать ее мрак, ибо светились отдельно и не были сплочены, ни поддерживаемы общественным мнением. Простим же грешной тени Ивана Васильевича, но помянем добром тех, которые, завися от него, устояли в добре, ибо тяжело не упасть в такое время, когда все понятия извращаются, когда низость называется добродетелью, предательство входит в закон, а самая честь и человеческое достоинство почитаются преступным нарушением долга! Мир праху вашему, люди честные! Платя дань веку, вы видели в Грозном проявление божьего гнева и сносили его терпеливо; но вы шли прямою дорогой, не бояся ни опалы, ни смерти; и жизнь ваша не прошла даром, ибо ничто на свете не пропадает, и каждое дело, и каждое слово, и каждая мысль вырастает, как древо; и многое доброе и злое, что как загадочное явление существует поныне в русской жизни, таит свои корни в глубоких и темных недрах минувшего.

Не было б вам на том свету ни дна ни покрышки

Как ни бесстрашен бывает человек, он никогда не равнодушен к мысли, что его ожидает близкая смерть.

Береженого коня и зверь не вредит

Кровь видят все; она красная, всякому бросается в глаза; а сердечного плача моего никто не зрит; слезы бесцветно падают мне на душу, но, словно смола горячая, проедают, прожигают ее на сквозь по вся дни!

Простим же грешной тени Ивана Васильевича, но помянем добром тех,

которые, завися от него, устояли в добре, ибо тяжело не упасть в такое

время, когда все понятия извращаются, когда низость называется добродетелью,

предательство входит в закон, а самая честь и человеческое достоинство

почитаются преступным нарушением долга! Мир праху вашему, люди честные!

Платя дань веку, вы видели в Грозном проявление божьего гнева и сносили его

терпеливо; но вы шли прямою дорогой, не бояся ни опалы, ни смерти; и жизнь

ваша не прошла даром, ибо ничто на свете не пропадает, и каждое дело, и

каждое слово, и каждая мысль вырастает, как древо; и многое доброе и злое,

что как загадочное явление существует поныне в русской жизни, таит свои

корни в глубоких и темных недрах минувшего.

День был светлый, солнечный, один из тех дней, когда вся природа дышит чем-то праздничным, цветы кажутся ярче, небо голубее, вдали прозрачными струями зыблется воздух, и человеку делается так легко, как будто бы душа его сама перешла в природу, и трепещет на каждом листе, и качается на каждой былинке.

"... при чтении источников книга не раз выпадала у него из рук и он бросал перо в негодовании, не столько от мысли, что мог существовать Иоанн IV, сколько от той, что могло существовать такое общество, которое смотрело на него без негодования."

Доселе одна Русь ненавидела Малюту, теперь стал ненавидеть его и самый царевич; Иоанн был отныне единственною опорой Малюты. Общая ненависть ручалась царю за его верность.