Самая долгая война России. Колониальные войны России

© Закир Ярани, 2020

ISBN 978-5-0050-6489-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предыстория Кавказской войны

Русское освоение Кавказа имеет очень давнюю историю, однако до конца XVIII в. оно происходило довольно медленно в связи со значительной удаленностью кавказских земель от русской этнической территории по транспортным возможностям того времени. Собственно русскую землю от Кавказа отделяла широкая полоса степей Причерноморья и Северного Прикаспия, передвигаться через которые русские обозы с тяжелыми повозками могли только по издавна проложенным немногочисленным дорогам, вдоль постоянных водоисточников. По самим степям кочевали ногайцы и татары, в том числе являвшиеся вассалами большей частью враждебного России Крымского ханства, которое, в свою очередь, находилось в вассальной зависимости от Османской империи. В менее доступных для кочевой конницы местностях, вдоль крупных степных рек расселялась казачья вольница. Именно казаки, в поисках новых жилищных и охотничьих угодий расселявшиеся дальше на юг, и стали первыми русскоязычными жителями Кавказа со времен исчезнувшего еще в XII в. древнего Тмутараканского княжества, которое когда-то располагалось на крайней западной оконечности кавказских земель – при соединении Азовского и Черного морей. В XVI – XVII вв. казаки основали ряд укрепленных поселений по наиболее крупным северокавказским рекам Кубани, впадающей в Азовское море, и Тереку, впадающему в Каспийское море.

Российская царская власть еще долго не предпринимала попыток подчинить отдаленные кавказские земли своему прямому влиянию, хотя время от времени отдельные племена адыгов (черкесов) и ногайцев принимали подданство русского государя, рассчитывая получить от России военную помощь против своих врагов (прежде всего, крымского хана). Однако контакты России с местными народами были еще нестойкими, присягнувшие царю князья и мурзы затем выходили из подданства, а иногда и переходили на сторону Крыма. Иногда на территории Северного Кавказа разворачивались жестокие сражения между крымскими и османскими войсками с их местными союзниками, с одной стороны, и российскими военными экспедициями с казачьими войсками и тоже союзными ополчениями местных народов, с другой. Но ранние экспедиции царских войск еще не имели своей целью полностью подчинить российской власти местные народы, а скорее лишь нанести урон влиянию в регионе могущественных соперников России: Османской империи, Крымскому ханству, Ирану. Отношения между казачьими поселенцами и коренными народами в целом не имели какой-либо особой формы; одно и то же казачье войско могло с одной коренной общиной враждовать, с другой – поддерживать добрососедские отношения, так же и кавказская община могла враждовать с казаками одного войска и мирно торговать, даже заключать смешанные браки, с казаками другого. Коренные народы Кавказа могли ссориться и сражаться с казачьими поселенцами не чаще, чем друг с другом. Кумыкские шамхалы (князья), набиравшие силу в северокавказском Прикаспии в конце Позднего Среднековья – начале Нового Времени, вступали в активные союзнические отношения с Османской империей, соответственно, превращаясь во врага для России. Жившие по соседству с Кумыкией чеченцы, вынужденные постоянно отражать притязания шамхалов на власть над собой, наоборот, чаще искали союза с Россией как с влиятельной силой, способной ограничивать кумыкские экспансивные устремления. Однако по мере ослабления Крымского ханства и приближения южных рубежей России непосредственно к кавказским пределам, ситуация стала все отчетливее меняться. В XVIII в. при российском императорском дворе стали всерьез планировать полное подчинение кавказских земель русской короне.

В 1777 – 1778 гг. в процессе освоения южных земель, лежащих между Азовским и Каспийским морями и географически входящих в Северный Кавказ, российские военные власти возвели так называемую Азово-Моздокскую укрепленную линию, протянувшуюся почти через все Предкавказье от Азова на северо-западе до Моздока у реки Терек на юго-востоке. Главным опорным пунктом ее стала крепость Ставрополь в Среднем Предкавказье на Ставропольской возвышенности.

8 апреля 1783 г. Екатерина II издала манифест об упразднении к тому периоду оккупированного российскими войсками Крымского ханства и полному присоединению крымской земли к России. С этого времени начинаются интенсивные отток мусульманского населения Крыма в Османскую империю (Османский халифат) и заселение крымских земель выходцами из Центральной России и Украины. Некогда грозное государство, веками препятствовавшее активному освоению Кавказа русскими, прекратило свое существование, и царская администрация могла вплотную заняться делами присоединения к России и кавказских земель.

Благоприятная для России обстановка заключалась еще и в том, что в июле или августе того же года в крепости Георгиевск был заключен трактат с царем объединенной Грузии Ираклием II о принятии им российского протектората. Для этого руководство Новороссии, как стали называться недавно отвоеванные у Османской империи и Крымского ханства земли Северного Причерноморья, в том числе подчиненную российским военным властям часть Северного Кавказа, прежде всего поставило задачу навсегда покончить с нестойкими в присяге, издавна переходившими то на российскую, то на крымскую сторону ногайцами.

Ногайцы, кочевавшие в степях юго-востока Европы, Крыма и Кавказа, исповедовавшие ислам, теперь оказались в довольно глубоком тылу российских рубежей, и царская администрация опасалась, что в случае нового обострения отношений России с Османской империей они могут нанести по дислоцировавшимся в южных землях войскам удар изнутри. Еще в 1782 г. была предпринята попытка переселить ногайцев в Тамбовскую и Саратовскую губернии России и за Урал, однако они ответили восстанием. Хотя восстание было подавлено, и ногайские мурзы – князья, приведены к присяге на верность Екатерине II, стало очевидно, что добиться полной покорности кочевого народа невозможно. Никакой особой экономической выгоды из торговли с ногайцами русские купцы извлечь не могли, поэтому ногайцев было решено просто истребить. В октябре 1783 г. российские войска под командованием генерала А. Суворова начали наступление на ногайские кочевья. В ходе разыгравшейся ужасающей трагедии в стиле покорения США Дикого Запада было убито около 500 тыс. ногайцев, около миллиона человек бежало в Османскую империю. К тому времени как эта кровавая мясорубка была остановлена, на Кавказе осталось лишь небольшое количество ногайцев, сумевших укрыться у предгорий, в основном на Верхней Кубани и в засушливых степях по низовьям Терека. В большинстве своем они перешли к оседлому образу жизни. Обширные степи за Азово-Моздокской линией опустели, и дислоцировавшимся на ней русским войскам можно было не опасаться удара в тыл. Однако существовавшее до того долгое тесное соседство русских поселенцев на Кавказе с ногайцами привело к тому, что многие русские названия элементов кавказской культуры, предметов быта и национальных блюд были заимствованы из ногайского языка (аул, айран, башлык, кунак и др.).

Устанавливая свою власть на Кавказе, Россия исходила из колониалистских традиций всех передовых держав того времени, внешняя политика которых была направлена прежде всего на то, чтобы подчинить своему влиянию возможно большее количество территорий. Чем большими землями владела колониальная держава, тем больше с ней считалось мировое сообщество. Российская колониальная политика отличалась стремлением максимально подчинить присоединенные земли общей централизованной царской администрации (т.е., освоенные территории сравнительно редко получали полное внутреннее самоуправление, чаще становились не колониями в классическом смысле этого слова, а присоединялись к метрополии, в них вводилась общая для всей России административная система), чему способствовала сильная абсолютная власть российского императора. При Екатерине II царская Россия достигла наивысшего за всю историю военного и внешнеполитического могущества. Ее армия, где совершенные европейские организация и тактика сочетались с традиционной преданностью русских военнослужащих общему, государственному делу, была одной из сильнейших в мире.

Кавказ, кроме того, имел для России важнейшее геополитическое значение, так как его мог использовать в качестве плацдарма враждебный Османский Халифат, имевший несколько опорных пунктов на Черноморском побережье, и множество – в Закавказье. Овладение Кавказом отодвинуло бы русско-османскую границу далеко на юг, откуда османам было бы уже неудобно организовывать походы в южные земли России. Позднее, уже в процессе активного освоения Прикубанья, Ставрополья и Закавказья, российские сановники и купцы обратили пристальное внимание на исключительно богатые природные ресурсы и теплый, благоприятный для земледелия климат Кавказа. Признание Османской империей прав России на Кабарду, ранее формально считавшейся вассалом султана (на самом деле бывшей совершенно независимой), давало повод царской администрации распространить власть на весь Центральный и часть Восточного Кавказа, так как многие населявшие его народы были вассалами кабардинских князей.

После опустошения ногайских степей и подавления после восстания Е. Пугачева 1773 – 1775 гг. последних очагов казачьей вольницы на пути дальнейшего продвижения рубежей России на юг оставались коренные народы Северного Кавказа, населявшие обширные степные территории между Доном и Черным морем (адыги) и всю предгорно-горную полосу Кавказа.

Поначалу администрация Новороссии не воспринимала коренных кавказцев как слишком серьезного противника. К почти не имевшим своей государственности, письменности и экономической мощи народам, у которых сохранялись многие традиции родоплеменного строя, пережитки языческих верований, просвещение в основном находилось на самом примитивном уровне, а жилища знатных людей отличались от жилищ простого люда лишь немного большими размерами, никакая колониальная держава серьезно не относилась. Правящая элита России еще не была знакома с отчаянным менталитетом со времен монгольского нашествия привыкших насмерть отстаивать свою свободу кавказцев, их превосходной оборонительной тактикой и высокой мобильностью населения.

Российские стратеги не учли и того, что у подавляющего большинства народов Северного Кавказа не было единого правителя, с приведением которого к покорности покорилось бы и остальное население. В основном же каждая сельская, родовая община считала себя независимой, управлялась по своим неписаным обычаям (адатам), ничем не считала себя обязанной другим общинам, и мирный договор с населением одного района не гарантировал безопасности от людей, живших в пяти – десяти верстах оттуда. Территории между селениями и хозяйственными угодьями разных обществ были нейтральными, где не действовали никакие законы или обычаи. Часто общины враждовали между собой за пастбища и дороги, и человек, отправившийся путешествовать далеко от своего селения, при этом не заручившись дружбой (куначеством) с кем-то из земель, по которым проезжал, рисковал быть захваченным в плен и обращенным в рабство. Работорговля была сущим бичом Северного Кавказа. Оттуда нескончаемым потоком шли караваны невольников в Османскую империю и Иран; продавали пленников, захваченных в ходе набегов на враждебные селения, неосторожных путников, не заручившихся в чужой земле куначеской поддержкой, главы семейств продавали своих красивых девушек, задавленные нуждой родители (большинство кавказского населения из-за частых военных тревог и ограниченности сельскохозяйственных угодий в горной местности жило бедно) продавали своих малолетних детей. Без кинжала кавказские мужчины не выходили с собственного двора, а за пределы селения выезжали не иначе как с ружьем и надежным запасом патронов.

Возвращение лезгин из набега. Д. Кеннан (1845—1924)

Виды и типы Дагестана. В. Ф. Тимм (1820 – 1895). Русский листок

Начало сопротивления кавказских народов

Вид на Машук и Бештау. П. С. Паллас. «Замечания о поездке в южные владения Российской империи в 1793 и 1794 годах». Leipzig: Bey Gottfried Martini, 1799

Первые же попытки установить среди коренного кавказского населения российские порядки и прямое военно-административное управление вызвали его активное противодействие. В ответ царское командование просто прибегло к полному очищению присоединенных территорий от непокорных жителей. Так, вскоре после возведения в 1780 г. в Пятигорье крепости Константиногорской (современный Пятигорск) на реке Подкумок в окрестностях были сожжены российскими войсками почти все кабардинские селения, а уцелевшие жители переселились в глубину Кавказских гор. К началу XIX в. Пятигорье практически полностью было очищено от исконного населения и заселено казаками. С 1803 г. на нем были открыты первые и долгое время остававшиеся единственными на Северном Кавказе курорты, куда чуть ли не весь высший свет Российской империи съезжался на летний отдых поправить здоровье минеральной водой (нарзаном, от кабардинского «нартсан – вино предков»), а главное – посмотреть на невиданной еще для россиян высоты горы, будто подпирающие небо.

Постоянно подливали масла в огонь, усиливая быстро нараставшую враждебность между русскими и коренными кавказцами, сильные различия в менталитете и взаимное непонимание обычаев друг друга у русских поселенцев и исконного населения. Русским сильно досаждал древний кавказский обычай воровства скота у других общин, являвшийся пережитком первобытных представлений об обобществлении хозяйства. По представлениям кавказских народов ловкий человек, умеющий обмануть сторожевых собак и незаметно увести скотину у пастухов, считался более достойным, чтобы владеть ею. Однако вор, которого застали с поличным, должен был безоговорочно вернуть все взятое оказавшимся более бдительными хозяевам. Русские поселенцы же рассматривали воровство как низкое и злостное преступление, реагируя на него соответствующим образом, что постоянно приводило к трагедиям и озлоблению с обеих сторон.

Ян Потоцкий, польский путешественник, в 1797 г. посетивший Северный Кавказ, приводит ряд услышанных им в русских крепостях историй. В частности, о том, как казаками был схвачен попытавшийся угнать у них лошадей адыгский князь и подвергнут двумстам ударам палкой по стопам ног. Когда возмущенные таким оскорбительным для них актом адыги потребовали от казачьей общины извинений, уже собирая войско для возмездия, казаки ответили, что проучили только вора, а к самому князю они питают величайшее почтение. Также описывается случай, когда после основания в 1784 г. на осетинских землях русской крепости Владикавказ, русскими был схвачен по обыкновению промышлявший там воровством ингуш, которого засекли до смерти. Руководствуясь древним кавказским обычаем мести брат незадачливого вора принялся регулярно устраивать засаду возле крепости и расстреливать отошедших от нее русских солдат, пока не перебил восемнадцать военнослужащих, в том числе трех офицеров. Убитым мститель отрубил уши и принес их в качестве жертвы на могилу брата.

Однако первые годы выступления кавказских народов против усиливавшегося военно-колониального давления России носили большей частью эпизодический, стихийный и разрозненный характер, поэтому легко подавлялись российской армией. Российские стратеги быстро увидели выгоду в политической разрозненности кавказцев, часто вспыхивавшие вражду и недоверие не только между разными народами, но и даже между разными родовыми и племенными общинами одного народа. По этому поводу в 1771 г. Екатерина II писала начальнику Азово-Моздокской Линии генералу И. де Медему: «Разномыслие между горцами облегчит наше предприятие. На это и денег не жалеть».

Следуя официальной российской политике, царская администрация на Кавказе предприняла попытки обращения его коренного населения в христианство, для чего в Моздоке был учрежден так называемый «духовный комитет». Однако народы Северного Кавказа в то время уже в подавляющем большинстве исповедовали ислам и не восприняли христианского вероучения; только среди осетин, большинство которых уже исповедовало христианство православного толка, укрепились позиции Русской Православной церкви.

В исповедании ислама кавказские народы в конце XVIII в., наоборот, быстро укреплялись. Ислам принимали последние остававшиеся еще на Кавказе приверженцы древних языческих верований, а мусульмане более глубоко проникались верой, оставляли по привычке еще стойкие в народе языческие культовые традиции, все больше внедряли предписания шариата – мусульманского религиозного закона, в свой быт. Простая своими догмами и проповедовавшая равенство всех мусульман перед законом религия стала находить широкий отклик среди рядового кавказского населения, в ту пору начинавшего испытывать угнетение со стороны своих феодалов в связи с усилением экономического влияния тех. Центрами распространения ислама на Северном Кавказе были Черноморское побережье, откуда вглубь адыгских земель отправлялись проповедники из Османского Халифата, и Дагестан – наиболее культурно развитая северокавказская область, население которой исповедовало ислам еще со времен арабских походов VII – VIII вв., а молодежи, в отличие от других земель, было доступно общее исламское образование.

В 80-е гг. XVIII в. на Восточном Кавказе широкую известность приобрели призывы получившего образование в Дагестане молодого проповедника из чеченского селения Алды Мансура Ушурмы. Это был человек совершенно незнатного происхождения, кроме того, очень молодой, чтобы претендовать на роль вождя, однако редкий для Северного Кавказа уровень религиозного знания стал причиной того, что его речами заслушивались разные народы, исповедовавшие ислам. Мансур призывал мусульман Кавказа окончательно и бесповоротно оставить пережитки языческих культов и не соответствующие исламскому закону обычаи, а также прекратить всякую вражду между собой, в том числе оставить обычай воровства, и жить единым обществом, управляемым по шариату.

Первоначально его проповеди не носили выраженного антироссийского характера, однако идея религиозного братства и объединения стала находить широкий отклик в сердцах разных народов, так как мусульманское население в этом стало видеть серьезный противовес колониальной экспансии России. Учение Мансура пересказывалось из уст в уста в Чечне, Ингушетии и Дагестане, среди осетин-мусульман и кабардинцев, уцелевших от истребления ногайцев, переселившихся в горы и принявших ислам терских казаков (в то время были и такие). Назревавшее объединение кавказских народов, тем более на основе исламского вероучения (то есть, они становились потенциальным союзником Османской империи), не могло не встревожить российские власти. Служивший в то время на Кавказе русский офицер сообщает в своих записках, что Мансур «проповедует слияние всех враждующих племен Кавказа в единый народ – царство пророка (т. е. Мухаммада, – З.Я.)». К тому времени на Северном Кавказе существовало свыше тридцати русских поселений с общим количеством жителей около 30 тыс. человек. В 1785 г. Екатерина II учредила кавказское наместничество; первым императорским наместником на Кавказе был назначен П. Потемкин, ставка его находилась в крепости Екатериноград (сегодня – станица Екатериноградская в Кабардино-Балкарии).

Чтобы пресечь дальнейшее распространение идей исламского единства на Кавказе, российское командование в начале июля 1785 г. направило в родное селение Мансура Алды военную экспедицию под командованием полковника де Пиери. Основной силой экспедиции был Астраханский пехотный полк, усиленный батальоном Кабардинского егерского (стрелкового) полка, двумя гренадерскими ротами Томского пехотного полка (что-то вроде сегодняшнего спецназа) и сотней терских казаков. Целью ее был захват или убийство Мансура. Однако население Алдов заблаговременно оказалось предупреждено дружившим с местными чеченцами казаком (сказались столетия тесного соседства терских казаков с исконным кавказским населением), большинство жителей селения, в том числе сам Мансур, покинули свои дома и укрылись в лесах. Заняв село, отряд де Пиери сжег его и перебил немногочисленных остававшихся там жителей, после чего двинулся на розыск сбежавших.

В то время равнинные чеченцы недавно освободились от феодального господства кабардинских князей и кумыкских шамхалов, поэтому не слишком хорошо были известны российской администрации. У русских поселенцев на Кавказе представление о чеченцах и близкородственных им ингушах ассоциировалось с удручающей нищетой. Равнинные земли Чечни и Ингушетии в тот период из-за своей засушливости мало подходили для земледелия, в горах же густо росли леса, сокращавшие площади, подходящие для выпаса скота, а высокогорные пастбища были пригодны для использования только летом. Время от времени на Чечню продолжали совершать грабительские набеги князья соседних народов, что, конечно, тоже не способствовало интенсивному развитию хозяйства. Периодически чеченцев посещал настоящий голод, от которого умирало население. В условиях хозяйственной нестабильности у чеченцев и ингушей не сформировалось выраженной знатной прослойки, зато особенно сильно консервировались родоплеменные отношения, связанные с важностью коллективного труда и производства. Несмотря на тоже развитый патриархальный уклад жизни, у чеченцев и ингушей отсутствовало собственническое право главы семейства на детей: каждый мужчина, способный носить оружие, в первую очередь должен был подчиняться возглавляемому старейшинами роду, и имел право по своему усмотрению покинуть родительский дом. Подавляющее большинство чеченцев и ингушей жило бедно, пользуясь лишь весьма скудным натуральным хозяйством; в Чечне не было своих князей и, соответственно, грозных княжеских дружин.

Российское командование не знало в полной мере об исключительном воинском искусстве чеченцев, которые в условиях тяжелой бедности были вынуждены постоянно отражать набеги соседних феодалов. В партизанской и полупартизанской тактике чеченцам и ингушам не было равных на Кавказе, и они, восполняя потери в хозяйстве, сами часто совершали дерзкие стремительные набеги на кабардинские и дагестанские владения. Не имея большого количества материальных ценностей, чеченцы, кроме того, крайне ценили свою независимость и, едва освободившись от господства соседних правителей, считали всякую власть выше власти своей родовой общины злом и пороком.

Разыскивая скрывшихся из селения жителей, экспедиция де Пиери без особой опаски принялась обшаривать лесистые ущелья в ближних горах, где войскам невозможно было даже развернуться в правильном боевом порядке. И здесь весь отряд попал в организованную чеченцами засаду, возглавляемую лично Мансуром. В завязавшемся жестоком бою погибло абсолютное большинство солдат и казаков, включая самого полковника де Пиери. Оставшиеся в живых сто шестьдесят два человека попали в плен чеченцам, в том числе ставший позже знаменитым военачальником грузинский аристократ П. Багратион. Также чеченцы захватили две пушки. Со времени начала активной российской колонизации Кавказа это было первое серьезное поражение русских войск, которым до того обычно сопутствовал успех.