Вампир-дождь

Марин любил разбивать девичьи сердца. Но он был настолько хорош собой, что давно уверовал в свою исключительность и считал, что ему дозволено намного больше, чем другим парням. Он родился и вырос в небольшом городке Бойнешти, который находится на севере Румынии. Благополучно поступив в Бухарестский университет на экономический факультет, Марин переехал в столицу. Его родители были вполне обеспеченные люди и могли позволить себе оплачивать съемную квартиру для сына. Марин выбрал северную часть и поселился в районе озер. Там располагалась городская зона отдыха, и жилье стоило даже дороже чем в центре. И Марину льстило, в каком престижном месте он обосновался. Квартира была большой, обставлена современно, в ней имелась вся необходимая бытовая техника, причем самых новых моделей. Особой гордостью хозяина этого жилья являлся огромный плазменный телевизор, висящий на стене в гостиной. Он сразу предупредил жильца, что за поломку этого чуда японской техники возьмет с него полную стоимость. Но Марин со всем соглашался и обещал, что будет вести себя образцово.

– Я приехал в столицу не развлекаться, а учиться! – с апломбом говорил он. – Я серьезный молодой человек, а не какой-нибудь тусовщик и прожигатель жизни. Я будущий экономист!

Но как только за хозяином закрылась дверь, Марин тут же достал мобильный, развалился на диване и начал обзванивать всех своих многочисленных подружек. Он хвастал новой роскошной квартирой, живописным видом с балкона на озеро Флоряска, своим поступлением в старейший и престижный университет. Две девушки из его города, как тут же выяснилось, тоже поступили в этом году в учебные заведения Бухареста. И Марин, не раздумывая, пригласил их в гости. Он любил окружать себя хорошенькими девушками и не представлял жизни без их компании.

Едва начав учебу, он мгновенно перезнакомился чуть ли не со всеми симпатичными студентками. И со многими быстро завязывал отношения. Девушки серьезно относились к его ухаживаниям и сразу строили планы на дальнейшую жизнь, но Марин всегда чувствовал себя абсолютно свободным. Он расставался легко, как только понимал, что очередная подружка становится слишком навязчивой. Марин не выносил малейшее покушение на его личную свободу. Его яркая внешность, а он был смесью трех кровей – румынской, цыганской и польской, легкий веселый характер и щедрость, переходящая в расточительность, позволяли мгновенно находить очередную обожательницу. Высокий, стройный, с кудрявыми черными волосами, смуглой кожей, зелеными глазами и обворожительной белозубой улыбкой, выявляющей две очаровательные ямочки на его румяных щеках, Марин никого не мог оставить равнодушным. И он отлично знал о своей привлекательности, и умело этим пользовался. Он любил модную одежду, и стильными нарядами умел придать своему облику еще большую эффектность.

Восьмого апреля Марину исполнилось девятнадцать, и отец подарил ему машину. Он выбрал для единственного сына дорогую спортивную модель Porsche. Увидев ее вытянутый изящный корпус цвета голубиного крыла с красными полосками аэрографии, парень на миг потерял дар речи от восторга. До этого он ездил на представительском черном Mercedes, ранее принадлежащем отцу, но всегда считал, что молодому парню такая «солидная» модель не очень-то подходит.

«Ну, девушки, держитесь!», – весело подумал Марин, садясь за руль новой машины.

Он несколько часов гонял по улицам Бухареста, пару раз заплатил штраф за превышение скорости, и счастливый вернулся домой. С появлением новой модной и дорогой машины его рейтинг среди девушек поднялся на недосягаемую для других парней высоту. Все признанные красотки университета мечтали прокатиться с Марином, и у него развилась своего рода звездная болезнь. Но как ни странно, это не испортило отношений с парнями-сокурсниками, Марин оставался щедрым, охотно выручал друзей деньгами и по-прежнему устраивал дома шумные, многолюдные вечеринки.

После сдачи летней сессии Марин решил расстаться с очередной, поднадоевшей ему подружкой. Сантана приехала из Бразилии, училась на факультете иностранных языков и отлично говорила на румынском. Она была на два года старше Марина. Парень увлекся ей, едва увидев. Шапка непослушных кудрей, озорные черные глаза, шоколадная кожа, аппетитные формы соблазнили его мгновенно, и он с ходу пригласил девушку на свидание. Сантана глянула в его красивые зеленые глаза, обворожительно улыбнулась и согласилась. Они начали встречаться. Но Марин часто ловил себя на мысли, что совершенно не понимает, что творится в ее голове. Но он вообще плохо понимал девушек и никогда не стремился постичь их внутренний мир. В отношениях его привлекал в первую очередь секс. А если девушка не сразу поддавалась обольщению, начинала играть, дразнить его, Марин, как и любой охотник, увлекался ею сильнее других. И отношения длились дольше. Он скользил по поверхности жизни, словно лихой серфингист по бурным волнам, получая от преодоления трудностей выброс адреналина. И этого ему вполне хватало. И Марин даже не мечтал, как многие его сверстники, о настоящей и единственной любви. Он был вполне доволен и собой и своей нынешней жизнью.

Когда он сдал последний экзамен и вышел из университета в счастливом расположении духа, то сразу заметил Сантану. Она ждала его возле Porsche, облокотившись на бампер и задорно улыбаясь проходящим мимо парням. Марин рассмеялся, глядя на подружку, но тут же нахмурился, решил быть серьезным и твердо сообщить ей о прекращении отношений.

– Хай! – крикнула Сантана и помахала ему рукой.

Он загляделся на ее белоснежную широкую улыбку, сияющую на блестящем шоколадном лице, и малодушно подумал, а не спешит ли он дать отставку этой яркой веселой девушке. Но впереди были долгие летние каникулы, и он не хотел больше быть связанным никакими обязательствами. Полная свобода – только это сейчас привлекало Марина, А Сантана оказалась невыносимо ревнивой, постоянно отслеживала все его передвижения, пыталась залезть в личную переписку, подслушивала его разговоры по телефону, и этим настолько выводила парня из себя, что он часто и дико с ней скандалил. Но это лишь подстегивало девушку, она бурно с ним мирилась, умоляла простить, устраивала настоящую оргию в постели, пару дней вела себя примерно, но потом все начиналось заново. И Марин больше не хотел с ней встречаться, он рвался освободиться от этой утомительной связи.

Приблизившись, Марин пожал ей руку, хотя девушка подставила губы.

– Сдал? – не смутившись, спросила Сантана.

– Да, на «отлично», – сообщил Марин и открыл переднюю дверцу машины.

Сантана обрадованно заулыбалась и хотела сесть в салон, но он загородил ей путь.

– А мы разве не к тебе? – изумилась она, но улыбаться не перестала. – Я думала, у тебя дома отпразднуем сдачу экзаменов.

– Нет, Санта… понимаешь… дело в том, – начал он, стараясь не смотреть на ее пухлые красные губы. – Я прямо сейчас уезжаю к родителям!

– Что-то случилось? – испугалась она. – С ними все в порядке? Все здоровы?

– Конечно! – быстро ответил Марин. – Просто отец хочет отправить меня на отдых в Трансильванию. Он уже и путевку взял на курорт. Мне нужно заселиться послезавтра. Так что времени совсем не осталось! Но вначале домой, меня уже ждут, вечером вся родня соберется на праздничный ужин по поводу окончания мной первого курса.

– А как же я? – грустно спросила Сантана.

– А ты разве домой не едешь? – уточнил он.

– У меня еще один экзамен, потом кое-что пересдать придется, – тихо сообщила она и потупилась.

– Да ладно тебе, Санта, – ласково проговорил он и обнял ее, – чего так расстраиваться? Все сдашь! Вот увидишь!

И он чмокнул ее в щеку. Сантана сразу заулыбалась и глянула на него засиявшими глазами.

– Ты меня по-прежнему любишь? – прошептала она.

Подобные вопросы всегда ставили его в тупик. Марин был убежден, что признания в любви, сказанные во время секса, ничего не значат. Но девушки считали по-другому. И он уже давно старался себя контролировать. Марин не помнил, что хотя бы раз, даже во время близости, признавался Сантане в любви.

Отстранившись от девушки, он посмотрел в ее повлажневшие глаза и мягко произнес:

– Я не люблю тебя, Санта, ты уж прости! И чтобы зря тебя не обнадеживать, решил расстаться.

Она вздрогнула и уткнулась лицом ему в плечо. Марин гладил ее по курчавой голове и шептал утешительные слова. Он очень не любил такие моменты, но считал, что лучше разрывать надоевшие отношения сразу. Ему казалось, что так девушкам легче принимать неизбежное. Обычно они плакали, просили его подумать, но он был непреклонен. И некоторые его бывшие быстро успокаивались, и даже через какое-то время начинали с ним просто дружить.

Марин дал возможность девушке выплакаться и терпеливо ждал, когда она придет в себя. Довольно скоро она перестала всхлипывать, оторвалась от него и отошла на пару шагов. Ее лицо опухло, глаза покраснели.

– Ну, погоди же! – со злобой проговорила Сантана и вздернула подбородок, глядя на него с презрением. – Отольются тебе мои слезки! Недолго тебе, Марин, мучить девушек своей ветреностью! Предупреждали меня наши тусовщицы, что ты известный бабник, да я все не верила. Но сейчас сама убедилась, какой ты бессердечный! Но возмездие близко! И скоро встретится на твоем пути такая любовь, что сведет тебя с ума, и будешь ты мучиться и страдать, как никогда в жизни. Плакать тебе кровавыми слезами! Заклинаю тебя! – вдруг громко крикнула она и достала из-за пазухи какой-то круглый, заблестевший на солнце амулет.

Сантана вытянула его по направлению к опешившему Марину и что-то быстро зашептала. Ее черные большие глаза смотрели пронзительно, казалось, прямо в душу замершего парня, и у него мороз побежал по коже от непонятного страха.

– Тьфу на тебя! – сплюнул перепугавшийся Марин, перекрестился и юркнул в машину.

Он резко рванул с места и помчался прочь от девушки. Марин, как потомок цыган, свято верил во всевозможные заклятия, порчу и сглазы, поэтому решил немедленно доехать до ближайшей церкви, помолиться и окропить себя святой водой.

Вечером, когда за столом в их большом доме собралась практически вся семья, Марин и думать забыл о заклятии Сантаны. Все его дружно поздравляли с благополучной сдачей экзаменов, хвалили родителей за такого умного и хорошего сына, желали дальнейших успехов. Марин быстро захмелел от крепкого и сладкого домашнего вина из черной смородины и решил подышать свежим воздухом. Родительский дом находился на окраине города, огромный сад окружал его. Марин прихватил с собой начатую бутылку вина и медленно двинулся между деревьями. В саду сладко пахло цветами, под ногами пружинила зеленая трава, закатное небо бросало красноватый отблеск на все окружающее. Марин беспричинно улыбался и периодически прикладывался к бутылке. Его уже слегка пошатывало, но это лишь вызывало приступы смеха.

Марин добрался до ограды. Она была каменной и не очень высокой. Он решил усесться сверху и полюбоваться на закат. Но с первого раза залезть на нее не получилось. Пьяный Марин упал в траву и расхохотался, глядя в краснеющее небо. Пробормотав, что он так просто не сдастся, он снова попытался взобраться на ограду. С трудом, но это все же ему удалось. Он уселся, свесив ноги, и начал смотреть вдаль. Особняк соседей тоже окружал довольно большой сад. Между каменными стенами имелась протоптанная в траве дорожка, окаймленная по бокам вьющимися стеблями плюща, который цеплялся за любые подходящие опоры. Марин смотрел вдаль этого прохода. Он любил в детстве бегать по нему, играть с соседскими ребятами в прятки, скрываясь в густых зарослях плюща. И сейчас он рассмеялся, вспоминая их шалости и игры.

Марин смотрел на тропинку и раздумывал, а не прогуляться ли ему сейчас по ней. Он нащупал стоящую рядом на ограде бутылку с остатками вина, вцепился в ее горлышко и уже хотел спрыгнуть, как вдруг заметил движущуюся на него стену дождя. Но выглядела она очень странно, казалось, тучка была крохотной, будто кто-то сверху опрокинул ведро.

– Черт! – вскрикнул Марин, увидев, как стремительно приближается к нему этот узкий, но льющийся беспрерывно дождевой поток. – Еще вымокнуть не хватало!

Он уже хотел слезть с ограды и укрыться под ближайшим деревом, но замер от странного зрелища. На него надвигался дождь красного цвета. Парень потряс головой и зажмурился. А когда открыл глаза, этот обильный, но короткий дождик уже промчался мимо, даже не замочив ограду рядом с ним.

– Не нужно было столько пить вина, – пробормотал Марин, вновь начиная улыбаться. – А то уже черти что мерещится. Будто бы только что прошел кровавый дождь! Хотя… какой же я дурак! Это просто в закатном освещении вода так покраснела! Вон и облака на небе кажутся ярко-алыми!

Марин расплылся в довольной улыбке, радуясь, что нашел объяснение этому удивившему его явлению.

Но улыбка сбежала с его лица. Завеса стремительного уносящегося дождя, словно влажная красноватая штора, улетела прочь и открыла ему медленно идущую по мокрой траве девушку. Она была стройной и на вид очень юной, от силы лет шестнадцати. Влажные волосы разметались по ее плечам. Они показались Марину красноватыми, словно от потеков этого странного дождя. Но закат потух, его алые отсветы перестали искажать окружающий мир, и волосы девушки стали белыми. Марин с любопытством вглядывался в лицо незнакомки. Черты показались ему расплывчатыми, словно девушка была нарисована акварелью, и от только что прошедшего дождя нежные светлые краски чуть размылись. Но большие черные глаза ярко выделялись на ее бледном лице и были так печальны, что у Марина защемило сердце.

– Что с тобой? – участливо спросил он, когда девушка поравнялась с ним. – Тебя кто-то обидел?

Она остановилась и медленно повернулась к нему, приподняв узкий подбородок и заглядывая ему в лицо. Марин мгновенно протрезвел, так жалобно смотрела девушка. Казалось, слезы сейчас хлынут из этих неподвижных распахнутых глаз.

– Что с тобой? – тише повторил он.

– Он обманул меня, – прозвенел печальный голосок.

Марин вздрогнул и отчего-то вспомнил рыдания Сантаны, когда он сообщил ей о том, что решил расстаться.

«Бедняжка! – подумал он. – Но как все-таки девушки остро реагируют на разрыв отношений! Наверняка эту малышку только что бросил парень. Она выглядит такой несчастной!»

– Он обманул меня, – повторила она, не сводя глаз с замершего парня.

– Не нужно так огорчаться! – ласково проговорил Марин. – Забирайся на ограду! – весело предложил он. – Сегодня в моей семье праздник. А пойдем со мной в дом?

– Приглашаешь? – оживленно уточнила она.

– Конечно! – рассмеялся он. – Почему бы и нет? Выпьем вина, потанцуем! Слышишь, уже играет музыка? Меня наверняка потеряли. А ведь я виновник торжества! Пошли? И не нужно больше грустить!

Девушка задумалась. Она опустила голову и носком белой туфельки водила по влажной траве. Ее белые волосы упали на лицо. Голубое платье все еще казалось мокрым, его тонкая ткань облепляла изящную фигуру, и Марин невольно отметил узкую талию, стройные бедра, небольшую, но упругую грудь.

– Тебя как зовут? – после паузы спросил он. – Меня Марин.

– Мона, – ответила она.

– А ты прелесть, Мона! – заметил он.

Она вздрогнула и подняла голову. Ее черные глаза вновь наполнились печалью.

– Я ухожу, – сказала она и стремительно пошла по влажной траве.

Ее бледные тонкие руки раскинулись в разные стороны, и пальцы цепляли тянущиеся в проход побеги плюща. С листьев летели капли, и они вновь показались Марину красноватыми. Он потряс головой и зажмурился. А когда поглядел вслед девушке, она словно растворилась в поднимающемся розовато-сиреневом тумане.

– Черти что спьяну мерещится! – нервно проговорил Марин и быстро перекрестился. – Но девчонка прехорошенькая. Надо расспросить соседей, кто она. Наверняка гостит у кого-то.

Марин спрыгнул с ограды, пошатнулся, но удержал равновесие, вцепившись в тонкий ствол молоденького дуба, расхохотался от распиравших его эмоций, поднял упавшую бутылку и отправился домой.

Очнулся Марин довольно поздно и с тяжелой от выпитого вчера вина головой. Родители дали ему возможность как следует отоспаться, решив, что с похмелья ему лучше за руль не садиться. Парень потянулся, сладко зевнул, перевернулся на другой бок и обнял подушку. И отчего-то сразу вспомнил вчерашнюю встречу. Печальный взгляд Моны так и стоял у него перед глазами и словно молил о чем-то.

– Вот же привязалась! – пробормотал он. – Хорошенькая грустная малышка. Иди-ка ты, откуда пришла, и оставь меня в покое.

Поворочавшись с боку на бок, он встал и отправился умываться.

День оказался пасмурным, но теплым. Перекусив, Марин сказал родителям, что хочет немедленно отправиться в путь. Отец начал возражать, говоря, что расчетный час в отеле с двенадцати дня, и он уже позвонил и предупредил, что сын заселится только вечером.