Армейские записки

© Ярослав Венд, 2020

ISBN 978-5-4498-1231-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

О чём эта небольшая книга? Она о злоключениях обычного московского парня, домашнего мальчика, который по своей собственной вине и легкомысленности, попал в армию. О том кого он там встретил, в каких ситуациях побывал, что он там видел и слышал. Ни слова тут не придумано, всё основывается на армейском дневнике, который я вёл, пока находился в армии.

Не все записи легли в основу этого повествования, хотя и большая их часть, так как некоторые носят личный и конфиденциальный характер. Возможно, когда-нибудь, я и напишу всё без купюр. Имена и фамилии многих персон изменены. В целом же, это просто небольшое повествование о годе, проведённом вне дома, в весьма специфических условиях.

Все реалии, рассказанные тут, были характерны для периода 2007—2008 гг. Как обстоят дела в армии в нынешнее время, когда вы читаете это, я не имею ни малейшего понятия.

Однако, приступим.

Вступление

Эта история началась 22 июня 2007 года. Я в то время был студентом-раздолбаем исторического факультета двадцати двух лет от роду, который из-за своей глупости вылетел с пятого курса (правда я потом восстановился, но это уже другая история). А эта история только начинается.

Итак. Вылетев из университета, я беззаботно проводил время, собираясь осенью восстановиться на факультете, получал удовольствие от жизни и не думал ни о чём.

Однако, судьба приготовила мне большой сюрприз – 20 июня мне принесли повестку, в которой говорилось, что на следующий день я обязан был явиться в районный военкомат для прохождения медицинской комиссии. Это был шок.

Шокированы были все: я, родители, друзья, знакомые. Но, делать нечего, начались сборы и приготовления.

Мы не стали устраивать эти пошлые проводы с выпивкой, гулянками и прочей ерундой, должен заметить хорошо что не стали и я сохранил ясность и трезвость ума, бодрость тела и духа. На следующий день за мной приехала милиция и под конвоем увезла на медицинский осмотр в военкомат. Зачем такие почести с милицейским конвоем? Понятия не имею.

Вообще, сейчас, по прошествии лет, это всё выглядит смешно и глупо: за щуплым парнем, ростом метр с кепкой, приезжают два здоровых кабана с автоматами на перевес, у которых фуражка на голову не налезает и китель трескается от жира. Они серьёзно думали что я бегать буду от них? Глупости. Только проблемы лишние. Хотя, конечно, органы оперативно отработали, но лучше бы они так с преступностью боролись. Впрочем, это отдельная тема.

Что я хочу сказать ещё, завершая вступление? Только одно – не знаю как сейчас, но тогда студенты попадали в армию исключительно по своей вине. Не надо было быть таким безответственным. Это правда. Забегая вперёд, честно могу сказать: «Если вы не были в армии, то и не надо, тогда она ничего не давала, вы ничего не приобретали. Это было просто впустую потраченное время». Хотя, определённый жизненный опыт это дало. Было полезно сменить привычную обстановку и взглянуть на жизнь под другим углом. Увидеть других людей, побывать в нестандартных ситуациях, а порой и просто в зазеркалье, где всё вроде как обычно, но перевёрнуто с ног на голову.

В данном рассказе я использую свои армейские записки, которые начал вести после получения травмы на одном из объектов (но, это я снова немого забегаю вперёд) и если бы не эти записки, то скорее всего я бы просто получил нервный срыв. А так, они помогли мне сохранить душевное спокойствие и равновесие.

Когда я начал их писать, то встал вопрос о том как уберечь записи от лишних глаз. Пришлось придумывать шифр. Придумать было намного легче, чем научиться правильно его использовать, без ошибок в словах. Но, со временем, я с этим вполне справился. Что из себя представляют эти записи? Это скорее заметки о ежедневном моём пребывании в армии, какие-то мысли, переживания, разговор с самим собой. В этой книге я не стал перепечатывать их слово в слово, тут они подвергнуты некоторой литературной обработке, а какие-то записи и вовсе не опубликованы. Не опубликованы они по следующим причинам: слишком личные, не всегда относятся к сути повествования. Возможно, когда-нибудь я напишу всё без купюр.

Можно сказать что оригинальные записи – это основа, костяк на котором будет строится моё дальнейшее повествование. Я не пытался кого-то очернить или что-то придумать. Я всего лишь описывал то, что видел и то что слышал. Да, здесь есть моя авторская точка зрения. Это всего лишь история в которую я попал, такая, какая она была, ни больше ни меньше. Имена и фамилии упоминаемых людей заменены.

шифр

1

Медкомиссия в военкомате – это, конечно, та ещё песня. Вас заранее считают уклонистом, который всеми возможными и невозможными способами пытается не пойти отдавать долг Родине. Отсюда и хамоватое обращение с вами.

Пройдя через турникет, на пропускном пункте, на первом этаже, я оказался в небольшом холле. Интерьер тут не менялся, наверное, с семидесятых годов XX века: красный уголок, только без бюста Ленина, полузасохший фикус в горшке на полу, старый линолеум в заплатках, высокие зарешеченные окна, потёртый грязный тюль на окнах, вдоль стен деревянные старые откидные сидения, как в кинотеатрах, древний стол, державшийся на честном слове и тусклые подрагивающие люминесцентные лампы. И это в Москве.

На стульях уже сидели такие же как и я – привезённые на медосмотр. Нас было где-то 10—15 человек. Вышел какой-то военный с пачкой бумаг, прошёл к столу и стал оглашать наши фамилии, выдавая каждому обходной лист, в котором должны были потом расписываться врачи.

Ну вот, все получили свои листочки, сдали одежду в гардероб и побежали вдоль коридора, сверкая разноцветными трусами по кабинетам врачей.

Вообще, у меня сложилось впечатление, что те врачи, которые нас осматривали сами страдают теми заболеваниями, от которых должны по идее лечить.

Медосмотр прошёл быстро, так как ни на что не жаловался. Выдали мне заключение о моей годности к нестроевой службе, поставили штампы и отправили домой, вручив ещё одну повестку на следующий день, в которой говорилось о необходимости явиться 22.06.2007 в военкомат для отправки в армию.

Вернувшись домой, я рассказал что комиссия пройдена, годен к нестроевой и завтра с утра поеду в армию.

Точка.

Мама ничего не говорила, она была в шоке, подавлена, папа посоветовал держаться, быть начеку, аккуратней и не переживать, хотя глаза были грустные. Я же домашний мальчик всегда был. А тут такое приключение на нашу голову.

Купили тортик, попили чаю и пораньше легли спать. Сон ко мне не шёл, ворочался всю ночь. Слишком много было мыслей и давила неотвратимость призыва а также неизвестность. Куда попаду? Кого там встречу? Что будет? В общем вся ночь прошла в мучительных размышлениях и сомнениях. Только утреннее солнце развеяло эту грустную муть и придало мне моральных сил. Вернее я просто перестал думать обо всём этом, решил двигаться по течению, которое устроила мне Вселенная. Что будет то будет. Такой вот фатализм.

Итак, наступило утро. Выпив чаю с бутербродом, мы с родителями поехали в военкомат. С собой я взял предметы личной гигиены, и вкусности, собранные мамой мне в дорогу: колбасу, курицу, конфеты, чай, печеньки.

Родители остались ждать снаружи, вместе с остальными провожающими своих отпрысков родными, ну а я снова оказался в том же холле что и вчера. Единственное отличие в интерьере от вчерашнего дня заключалось в наличии древней табуретки, ядовито-зелёного цвета посередине помещения. Из тех с кем я вчера проходил медкомиссию мы не досчитались двоих. Что с ними? И почему их не было – не знаю. Да это и не важно. Вышел опять тот же военный, сделал перекличку, отметил нас в своих списках и приказал рассесться по стульям вдоль стен. Странная картина: в центре комнаты ядовито-зелёная табуретка, тринадцать призывников на драных стульях вдоль трёх стен, военный с пропитым лицом в красном уголке и все торжественно молчат, чего-то ждут. Наконец мы узнали чего же пришлось ждать, вернее кого. Пыхтя и переваливаясь, прибежал солдат срочник, который, как я догадался, служил при военкомате. «Не пыльная служба, однако – подумал тогда я». В руках он пытался удержать веник, совок и электрическую машинку.

– Ну, бойцы, кто первый? Будем брить вам головы, чтобы на сборочный пункт вы уже готовыми приехали. Давайте, кто смелый, не стесняемся. Не затягиваем – сказал он.

Процесс открыл один долговязый парень с длиннющими волосами. Пока его брили, к нам периодически подходила древняя медсестра в белом халате и выдавала какие-то несуразные комментарии относительно каждого из нас.

Но, то что она сказала нам, как напутствие, в конце всех этих процедур, я запомнил на всю жизнь.

– Вот, мальчики, в этот день шестьдесят шесть лет назад многие уходили на фронт – мхатовская пауза, – и не возвращались, – добавила она, утирая слезу.

Вот спасибо тебе добрая женщина! Успокоила! Интересно о чём она только думала?

– А теперь, хватайте свои пожитки и на выход, карета подана, – торжественно объявил военный.

Мы подхватили сумки и двинулись на выход. Там нас уже ожидали родные, которые были немного шокированы нашим видом.

Я обнял родителей, расцеловались, получил от них напутствия, отдал им телефон, так как первое время он всё равно мне будет не положен, но взял с собой сим-карту, а затем пошёл в подъехавший чистенький и аккуратный микроавтобус, который повёз нас на сборочный пункт (Угрешка). Махнув рукой родителям из окна, я отправился в своё приключение.

Лёгкий утренний ветерок, залетавший в открытую форточку, холодил мою бритую голову, солнышко весело светило, люди за окном спешили по своим делам, а я ехал в неизвестность. Честно говоря, в этот момент меня объяла ужасная тоска и безысходность. Но, это была минутная слабость. Потому что если вы попадаете в такие ситуации, то ни в коем случае нельзя им поддаваться, иначе вы в прямом смысле можете себя погубить! Как я потом это увидел на примере других парней. Если дать слабину, дать волю жалости к самому себе, вместо того чтобы взять себя в руки и просто воспринимать действительность такой, какая она есть здесь и сейчас, то огромные проблемы как с психическим, так и с физическим здоровьем вам гарантированны на сто процентов.

Взяв себя в руки, я задремал. Ну а что ещё делать? Всё решено, заняться не чем, встал рано. Поэтому сплю. Так сказать начал отрабатывать знаменитую фразу: «Солдат спит – служба идёт».

Очнулся от того что автобус резко остановился и я стукнулся лбом о спинку переднего сидения. Не сильно, но чувствительно. Мы приехали.

Странное место. Кирпичное КПП а за забором школа. Я сначала не понял что это и где мы. Просто в такой же типовой панельной трёхэтажной школе я и учился. Но, лишь внешним сходством тут всё и ограничивалось. Мы вышли из автобуса и нас повели внутрь. Усадили на пластиковые стулья, которые по-моему были самыми неудобными стульями в мире, больше я таких нигде не встречал, хотя нет, на Московском вокзале в Ярославле такие же отвратительные были когда-то. Через пять минут сидения начинают болеть ноги, спина, зад и всё тело. Посмотреть бы в глаза тому человеку, что их создал.

А тем временем, за окном погода разгулялась и было уже с утра градусов двадцать пять а тут, в помещении полно молодых парней с похмела, все дышат перегаром, но окна закрыты наглухо, наверное, чтобы мы не расползлись. Хотя, некоторые этого сделать не смогли бы при всём желании, они были в таком состоянии что ни петь, ни танцевать, ни лаять не могли. Как их вообще сюда доставили? По углам лужи блевотины, источающие миазмы, запах пота, ног, перегара. В общем то ещё удовольствие. Напротив меня сидел парень, вроде в сознании и адекватный. Я у него поинтересовался по поводу того – долго ли тут торчать и чего все ждут.

– Так ты не в курсе? – Сказал он.

– Не имею ни малейшего представления, – ответил я.

– Мы тут все ждём купцов

– Кого?

– Ну купцов, офицеров, которые приезжают из разных частей и согласно своим разнарядкам набирают солдат.

– И как долго этого ждать?

– Ну я вот уже третьи сутки сижу тут.

– Понял, – сказал я и немного приуныл.

Периодически подбегали какие прыщавые молодые люди, предлагавшие сделать фото за 150—300 рублей, обещая что через неделю фото уже будет у родителей. Я поддался. Время ползло медленно, а так хоть какое-то развлечение. В общем, завели меня в каморку, дали декоративный безразмерный то ли китель то ли бушлат, фуражку, сфотографировали, деньги взяли. Кстати, через неделю фотографии и правда были готовы и доставлены по адресу.

Но вот, подбежал какой-то военный с выпученными глазами подозвал меня и ещё четверых парней. Отправил нас на повторный медосмотр. По какому принципу он нас вызвал, я без понятия. Вообще многое потом в армии мне казалось нелогичным. Медосмотр выглядел примерно так:

– Жалобы есть?

– Нет.

– Здоров.

– Жалобы есть?

– Есть.

– Что болит?

– Ноги.

– Плоскостопия нет, значит, не болят. Здоров. Следующий!

Проставили штампы в наших личных делах и отправили дожидаться своего будущего в помещение с партами и стульями.

Сидим, ждём. Возле окна за большим столом мордатый такой военный, китель на котором трещит по швам, он обливается потом, окна же закрыты, душно. Я сидел напротив него и чувствовал всю вонь, источаемую им. Я как-то был в свинарнике, на ВДНХ, так вот там воняло также как от этого военного. Только я собрался пересесть подальше, как в комнату вошёл высокий стройный лейтенант.

Это и был, так называемый, купец. Он долго шушукался со свиномордым, посмеивались и посматривая на нас с некоторым хитрым выражением лица, от чего было немного не по себе.

В общем после небольшого совещания, они отложили в сторону три дела и куда-то вышли.

Прошло минут 15—20, они вернулись, встали возле стола и назвали три фамилии: мою, и ещё двух ребят.

– Ну что, бойцы, не годные к строевой службе, шуруйте в гардероб и получайте форму, вы поедете с лейтенантом Царёвым.

– Давайте, шевелите булками, время идёт, нам ещё на поезд нормальный успеть надо, – сказал лейтенант.

Вот кстати, слово которое мне совершенно непонятно при обращении к человеку – «боец». Что вы подразумеваете? Боец для меня это спортсмен, боксёр, атлет, ну или боевой хомячок на худой конец. Но такое обращение к солдату, я считаю, унизительным да и к тому же оно всегда с каким-то уничижительно-сочувствующим тоном произносилось. Типа ах ты дебилушка убогий, что же с тебя взять ущербненький.

Есть же нормальные слова – воин для того кто воевал, солдат. Служивый в конце концов, простое слово, знакомое с детства по сказкам. Но нет, всегда это мерзкое «боец». Однако, я отвлёкся.

Нас отвели в гардеробную, где мы разделись до трусов, аккуратно сложили свою гражданскую одежду, в выданные нам полиэтиленовые мешки, написав на них свои домашние адреса. Через пару дней одежда была доставлена в целости и сохранности домой. Знаковый момент – получение формы. При моём небольшом росте подобрать форму нужного размера было непростым делом. Солдат, выдававший её, изрядно со мной намучился. Всё подбирали на глазок. С горем пополам подобрали мне китель, штаны и фуражку. Которая однако была странной и выглядела как конфедератка. С сапогами разобрались на удивление быстро, хотя я ожидал обратного. К сапогам полагались портянки. Навыков по наматыванию портянок у меня ещё не было, поэтому пришлось их аккуратно сложить и надеть сапоги прямо на носки. Без портянок сапоги болтались. Так что при ходьбе я немного загребал ими.

Отойдя в сторону, и глянув в зеркало, которое висело в углу, я увидел себя со стороны. О, это было что-то! Но выбора у меня не было, поэтому пришлось смириться с этим глупым и убогим видом. Однако, это был ещё не самый глупый вид, который мне был уготован Судьбой.

Но вот, переоблачение было окончено и мы все четверо вышли на улицу, закурили.

– Кто не курит, тот работает, – сказал лейтенант.

– Товарищ военный, а что это за войска такие, куда мы едем? – спросил я, указывая на странный шеврон на его плече, на котором была изображена крепость с перекрещёнными топорами.

– А это сюрприз будет, – с хитрой улыбкой ответил он.

Не сильно меня такой ответ обнадёжил и даже насторожил.

– Ну а хоть в какой город то мы едем? – спросил парень из нашей компании.

– Как в какой? Я разве не сказал? В город трёх революций, славной город Ленинград, – бодро отрапортовал он.

У меня от души отлегло. Питер это не так страшно. А то уехал бы на Дальний Восток и всё, привет горячий. Не то чтобы я не любил Дальний Восток, у меня там даже родственники где-то живут, просто радостно, что место службы не так далеко от дома.

– Итак, бойцы, предлагаю познакомиться. Я лейтенант Царёв.

– Моё имя Ярослав, – сказал я.

– Моё Андрей, – сказал тощий парень со злыми глазами.

– А я Федя, – ответил пухлячок, который ехал со мной из военкомата ещё.

– Ну, вот и отлично. А теперь в путь. Хочу успеть с вами на поезд повышенной комфортности, не люблю трястись в плацкартах. За мной!

Мы подхватили сумки и двинулись за ним. Забавная была походка у нашего лейтенанта. Не военная, отнюдь. Он шёл, как плыл, походкой от бедра, задорно виляя задницей.

Я был немного в шоке. Хотя, какая мне разница.

До Ленинградского вокзала мы добрались довольно быстро и без происшествий. Был уже вечер, мы сидели и ждали поезд. А пока ждали, учились наматывать портянки. Честно говоря я в себе сомневался, а зря. Довольно быстро научился это делать и оценил всю их прелесть, это действительно комфортно.

Подали поезд, мы заняли свои места, я сел рядом с лейтенантом, достал приготовленную мамой курочку, мы поужинали, немного поболтали о разном и уснули. А утром мы были в Петрограде. И вот тут уже начинается основная моя история.

2

Раннее утро, солнышко золотило кровли домов. Московский вокзал. Центр города. Рядом Невский проспект. Петроград, как много ассоциаций сразу рождается в голове… Но, я думал о другом. Сколько раз меня приглашали знакомые на выходные или на каникулы съездить в Питер! А я всё отнекивался, говоря что это скучный, противный город, в котором одна сырость и тоска. И вот, Судьба решила подшутить, отправив служить именно в этот город. В следующий раз пусть в Монако приглашают.

Бодрым шагом мы направились к выходу с вокзала. Лейтенант названивал по телефону и о чём-то спорил. Как я понял, за нами должна была приехать машина из части, чтобы мы своим ходом, на общественном транспорте не добирались. Да, часть находилась в черте города, хоть и на окраине. Это в общем радовало. Однако, машина то ли сломалась, то ли не было бензина.

Пока мы стояли и курили возле вокзала, лейтенант упорно продолжал кому-то названивать. В итоге за нами приехал сам командир части на своей личной машине – подполковник Глухарёв, мужчина среднего роста, полного телосложения, с хитрым и недобрым взглядом, тонкими губами, которые на разъевшейся роже смотрелись как два червяка. Нас троих посадили на заднее сидение, я сидел ровно посередине, зажатый с двух сторон будущими сослуживцами и сумками. Ехать было недалеко, по мосту Александра Невского, далее по Малоохтинской набережной, выехали на Пискарёвский проспект, а уже оттуда на Шафировский.

В общем минут 35 не более. По дороге мы молчали. И я терялся в догадках, в какие же войска мы попали? Нам ведь так и не сказали это. Просто бред. Что за глупая секретность? Подъехали к части. Что открылось нашему взору? Пустырь, вокруг непонятные здания промышленного назначения, классический советский бетонный забор окружал территорию части, обшитая сайдингом казарма в пять этажей, КПП, какое-то обшарпаное двухэтажное здание (как потом выяснилось, это был, прости Господи, штаб). Ворота торжественно открылись, мы въехали, ворота закрыли и пришло осознание, что теперь я могу рассчитывать только на себя, на свой мозг и какие ни какие, но моральные установки, потому что выдающимися физическими данными я никогда не выделялся, но, меня это никогда особо и не беспокоило.

– Ну, бойцы, приехали. На ближайшие полтора года это будет вашим домом, – сказал подполковник, кряхтя, вылезая из машины.

– Эй, живо сюда! – Скомандовал лейтенант трём парням, которые курили возле КПП.

Мы достали из багажника свои сумки и осмотрелись. Подошедшие парни оказались сержантами.

– Отведите их в столовую, ознакомьте с частью и выдайте что им положено, – скомандовал подполковник, сел в машину и уехал.

Ну а лейтенант Царёв ничего не сказал, только прикурил сигарету и скрылся в неизвестном направлении, виляя пятой точкой.

Мы двинулись в сторону длинного одноэтажного здания, с большими окнами, которое, собственно и было столовой. Зайдя внутрь, я увидел чистую прихожую и гардеробную, раковины для мытья рук и чистые полотенца. Всё чистенько и аккуратно. Да и внутри столовой был полный порядок. Длинные столы застелены клеёнкой, чистые скамейки, чистый пол. В общем, не придерёшься и пахнет вкусно.

Сев за один из столов, мы стали знакомиться. Выяснилось что два сержанта из Ярославской области, а у меня там дача как раз, оказалось что они недалеко от неё живут. Прям почти земляки. Мелочь, а приятно. Да и вообще ребята вполне приятные и простые. Вот чисто русский типаж молодого, простого, честного парня. Я достал из сумки вкусняшки: краковскую колбасу (какая же она была раньше вкусная, а под водочку, да с бородинским хлебушком и горчичкой – это вообще песня), печенье, конфеты и отдал ребятам. Ну и пару пачек хороших сигарет. Всё равно сам я это не съем, а ребятам приятно будет. Мне не жалко.

Попросил что-нибудь попить, потому как во рту у меня пересохло. Я подошёл к раздаче и попросил что-нибудь попить. Мне налили яблочный сок, холодный, яблочный сок. О Боже! Какой же этот сок был вкусный! Сразу же вспомнил своё детство, когда приходил к папе на работу. А он работал в магазине, в котором ещё была маленькая кафешка, где стоял старый автомат, разливавший сок в бумажные стаканчики. Причём сок был натуральный, настоящий. И вот, в армии я снова нашёл этот вкус! Неожиданно и очень приятно было.

Вообще, в жизни надо стараться подмечать и запоминать приятные и простые моменты, ценить их. Ведь никто не может сказать когда мы снова испытаем радость. Копить надо приятные моменты жизни, это наше сокровище.

Кстати, вся посуда была пластиковой, кроме ложек и вилок. Первые полчаса от армии у меня оставили очень приятные впечатления. Но, в скором времени меня ожидала ложка дёгтя.

– Ну что как вам наша царевна? – спросил один из сержантов, Олег.

– Ну, как сказать, нормальный, походка странная только.

– Это точно, и походка странная и сам он странный, мутный товарищ, будьте аккуратней с ним, он тут года полтора только, а уже всех задолбал, – посоветовал второй сержант, Игорь.

А мы тем временем прошли мимо штаба. Очень контрастировала его обшарпанность и, я бы даже сказал, убогость с приличного вида казармой, а ещё возле него росли шикарные кусты шиповника, которые цвели и испускали дивный аромат. За ними, очевидно, неплохо ухаживали.

– Кстати, наша часть снималась в фильме, – сказал третий сержант Панков.

– Да, да. Точно. «Золушка в сапогах» называется фильм, – подтвердил Олег.

– Ну надо же! Приеду домой – посмотрю, – сказал я.

Это чистой воды правда. Если вы хотите увидеть часть в которой я служил, то не надо ехать в Питер достаточно найти на просторах сети Интернет фильм 2002 года выпуска под названием «Золушка в сапогах» и вот иллюстрация моей части. Сам фильм, конечно, не высокохудожественный, но разок посмотреть можно.

А мы тем временем подошли ко входу в казарму. Вход как вход, обычный подъезд. Вообще их было два: один ближе к штабу, другой в дальнем конце (именно это был наш). Вдоль казармы росли пышные кусты. У меня в голове сразу всплыли страшилки с гражданки, о том как красят траву и ровняют её маникюрными ножницами, а листья к кустам приклеивают клеем. Но эти мысли я оставил при себе и не стал озвучивать.

Войдя в подъезд, прямо перед нами была дверь с надписью «Сан. Часть». Слева пролёты лестниц, ведущие в казармы. Мы поднялись на второй этаж и постучались в дверь. В ответ раздалось: «Фамилия, звание, цель прибытия?»

– Коля, ты охренел?! Живо открывай! Свои, – сказал улыбаясь сержант Панков.

Раздался щелчок шпингалета и дверь открылась. Мы оказались в «располаге», как тут говорили.

Перед нами небольшой холл, справа тумбочка дневального и какое-то помещение, слева – туалет с помывочным блоком, так сказать и каптёрка. Вот туда то мы сначала и направились.

Каптёрка как каптёрка, ничего особенного: запах гуталина, нафталина и кирзовых сапог, стеллажи с мешками в которых лежало постельное бельё, кителя, бушлаты и шапки. В общем обычная кладовка. Возле окна стоял большой стол.

– Так, ребята, надо вас досмотреть, чтобы вы не привезли, по незнанию, каких-нибудь запрещённых вещей, – сказал сержант Панков.

– Ас-саламу алейкум! – раздалось громкое приветствие, когда в комнату вошли два рослых кавказца.

– Шалом, правоверные. Чего орёте? – ответил им Олег.

– А что? Нельзя? Чем занимаетесь? Духов досматриваете? Мы тоже хотим глянуть.

– Сами то такие же духи. Всего на месяц раньше приехали. Не вешайте лапшу на уши людям, – сказал Панков.

– Да пошёл ты, – сказал один из кавказцев и двинулся к столу, прямо к моей сумке.

Ну так как у меня там ничего особенного не было, кроме новой зубной щётки, зубной пасты, салфеток, мыла и походного Евангелия от Матфея, то мне было всё равно. Он бесцеремонно залез в неё и стал вытаскивать названные предметы. Швыряя их на тюки. Но вот когда он собрался швырнуть Евангелие, я не выдержал и вырвал его из рук. На его лице отразилось изумление, типа как я посмел так себя вести.

– Я твой Коран не швыряю, вот и моё Евангелие не трогай, – решил сразу объяснить я.

– Ну, хорошо, – сказал он с улыбкой и недобрым взглядом, – но всё остальное я забираю.

– Да забирай, – ответил я, посчитав глупым в первые же часы ссориться из-за такой мелочи с неприятными людьми.

Хотя, зубную щётку он не забрал.

С остальными сумками было проделано то же самое. В общем, всё что могло представлять интерес для этих двух горцев было ими взято и перекочевало в их прикроватные тумбочки.

Вообще, я потом заметил, что если обижают слабого, который не даст отпор, грабят, издеваются, унижают, то в первую очередь надо искать горцев. Они как коршуны слетаются, если что-то плохо лежит и это можно отобрать, конечно, если им за это ничего не будет.

– Что это за два орла с Казбека, – спросил я.

– Это братья Ильхам и Руслан. Ильхам старший, а тот что с тобой разговаривал – Руслан, младший и более дикий. Ты бы поаккуратней с ними был. Пару недель назад они порезали одного парня, не сильно, но в госпиталь его увезли, – посоветовал мне Игорь.

– Ну ничего себе! И они до сих пор тут? – удивился я.

– А нож не нашли, доказательств нет. Так что ребята, прошу, не нарывайтесь. Особенно ты, Ярослав, – сказал Олег, намекая на то что я итак маленький, щуплый, физическими данными не выделяюсь.

– Всё будет нормально, – пообещал я.

– Ну тогда пошли в располагу покажу вам ваши шконки, – бодро сказал Панков и мы вышли из каптёрки.

Кстати, рядом с каптёркой был небольшой спорт зал: маты, штанги, гири, гантели. Пройдя мимо тумбочки дневального мы узнали что помещение рядом с ним – это хоз блок, где гладят форму, подшивают воротнички, чинят одежду. Расположение представляло из себя большое помещение, разделённое колоннами на три части (нефы), прям как в античных храмах. Ну конечно, колонны не дорические, не ионические, ни тем более коринфские, а обычные квадратные, советские железобетонные, типовые. В боковых нефах стояли ровными рядами кровати, сбоку прикроватные тумбочки, в ногах табуреточки, нехитрая мебель сделана их железа и дерева. В дальнем конце всей этой советско-античной истории было ещё одно помещение с телевизором и партам (так называемый красный уголок или классная комната) и ещё какое-то помещение, которое было закрыто на замок и сержанты понятия не имели для чего оно нужно. Ну и запасной выход, который был закрыт снаружи и изнутри. На полу постелен новый линолеум, всё выкрашено в светлые бежевые тона, пластиковые окна и плинтуса. В общем, а-ля пионерский лагерь.

Нам показали наши кровати, они же шконки. Что это? Обычная железная кровать с ватным матрасом, простынь, подушка, пододеяльник, и шерстяное одеяло насыщенного синего цвета, которое, кстати, жутко кололось, а со стороны ног на нём был рисунок из трёх полос. Это не для красоты. При заправке кровати, все полосы в ряду должны совпадать. Зачем? А хрен его знает. Так положено. А ещё нам выдали по два вафельных полотенца: одно для ног, другое для лица.

Да, кстати, в столовой мы всё же узнали, наконец-таки, в какие же войска попали. А попали мы в Федеральное Агентство Специального Строительства Спец. Строй России. Это не «стройбат», как многие думают. Датой рождения Спецстроя России считается 31 марта 1951 года, когда постановлением Совета министров СССР №1 032—518сс/оп, с целью создания системы ПВО «Беркут» вокруг Москвы, на основе Строительной организации Главного управления лагерей промышленного строительства (Главпромстроя) Министерства внутренних дел СССР создано Строительное управление №565 (СУ №565) МВД СССР.

27 сентября 2017 года Федеральное агентство специального строительства (Спецстрой России) как юридическое лицо было ликвидировано.

Ну не могу я, как учитель истории по образованию, обойтись без небольшой исторической справки.

Нам выдали белые кусочки ткани, металлические петлицы и шевроны.

– И что с этим делать? – спросил я

– Подворотничок подшить к воротнику, шевроны аккуратно пришить к кителю, а петлицы аккуратно приладить к воротнику, чтобы всё было ровно и аккуратно.

– Ясно, понятно. Чего тут не ясного? А вообще подворотничок для чего нужен? – снова поинтересовался я.

– Военный человек в любой ситуации должен выглядеть опрятно. Подворотничок на кителе предназначен для того, чтобы показать, насколько чистоплотен его хозяин, но изначальная его функция состоит в защите кожи шеи от натирания. Подшивать подворотничок на военной форме нужно каждый день, причём делать это надо быстро и качественно, – с менторской интонацией и улыбкой сказал сержант Панков, – так что тренируйтесь, до ужина у вас полно времени.

И мы засели за этим делом в хозяйственном помещении. Играло радио, мы переговаривались ни о чём, но вот открылась дверь и появился Руслан.

– Ну что, учитесь подшивать? Правильно мне как раз рабы нужны для этого дела.