Палящий зной в этом пекле, помноженный на отсутствие воды, окончательно меня доконал. До цели ещё километра три-четыре, а я сдал, сдулся и едва плелся по саванне. Стал чаще останавливаться, сильно кружилась голова. Самое поганое то, что я совсем не приблизился к своей цели – громадным баобабам, виднеющимся у горизонта.

Вода… Ни о чём другом не могу думать, хотя бы маленький глоток воды. Странно, что не вижу миражей, хотя говорят, при сильном обезвоживании они всегда появляются. Врут!

Всё. Точка. Дальше идти не могу, просто не могу! С трудом лёг на жёсткую, колючую траву, клочками растущую под невысокой акацией. Тени почти нет. Плевать, надо только чуть-чуть отдохнуть, и я дойду, обязательно дойду! Обрывки вчерашнего дня возникали передо мной калейдоскопом. Странное состояние между сном и явью длилось недолго, усталость взяла своё.

Двадцать четыре часа назад, Москва

В августе восемнадцатого года, в Москве стояла жара. Атриум-колодец с панорамными лифтами, уходящими в небо, в Северной башне Сити – отличное место, где можно окунуться в прохладу, кондиционеры там работают исправно. Закончив встречу с деловым партнёром, я наблюдал как поток людей вливался в холл через главный вход и растекался по многочисленным офисам и ресторанчикам. В духоту идти совсем не хотелось.

Кого тут только нет: вечно спешащие курьеры, менеджеры, никогда не выпускающие трубки из рук, важные от собственной значимости финансовые директора в дорогих костюмах и простые зеваки. От разговоров стоял такой шум, что казалось находишься где-то на большом базаре в окрестностях Бухары.

Из лифта, грациозно покачивая бёдрами, вышла высокая блондинка лет двадцати двух, одетая в лёгкий, едва приталенный сарафан василькового, как и её глаза, цвета, ничуть не скрывающий всех прелестей точёной фигуры. Толстая, чуть ли не в руку пшеничная коса, длинные ноги и симпатичное лицо как магнитом привлекали вожделенные взгляды мужчин и завистливые женщин. Пройдя мимо и одарив обворожительной улыбкой (а она не родственница Скарлет Йохансон?), эта особа направилась к эскалатору. Проводив её взглядом, я сразу обратил внимание на ещё одного интересного персонажа, одетого в мешковатый костюм тройку, кажется, ещё советских времён. Рядом с одетыми от Сanali и Corneliani соседями, толстяк в круглых очках и с допотопным, потёртым саквояжем смотрелся белой вороной.

Саквояж… Этот предмет пробудил во мне смутные воспоминания, я точно где-то видел его. Только где? Навёл смартфон, включив зум на полную: губы постоянно в движении, словно что-то бормочет под нос, толстые красные щеки, мясистый нос, дурацкая причёска с пробором, как у купеческого сынка. Ёшкин кот, да это же Алексей! Балагур, любитель играть на гитаре и душа компании, мой однокурсник!

– Ну ты и разожрался, Алексей Иванович! – я подошёл к нему и слегка хлопнул по животу.

Он удивлённо обернулся и несколько секунд непонимающе смотрел на меня, хлопая глазами.

– Наверно, готовишься к покорению полюса в одиночку? Угадал? – я продолжал подтрунивать.

– Что вы себе позволяете, молодой человек?! То, что вам известно моё имя, ещё не даёт вам прав на подобные шуточки! – почти прокричал он.

– Кто тут из нас молодой человек, это ещё вопрос. Я постарше тебя буду!

Приняв спич за очередную издёвку, он разволновался, пошёл красными пятнами, голос его предательски задрожал:

– Да кто ты такой вообще, чтобы со мной так разговаривать?! Щегол!

– Кто-кто, дед Пихто! Лёха, ты что, неужто не узнал?!

Он ещё что-то хотел сказать, но фраза сорвалась на полуслове. Словно слепой крот, он всмотрелся в моё лицо, снял очки и начал их протирать вновь и вновь, будто не веря.

– Не может быть! Ярослав?!

– Нет, папа римский!

– Да, да. Теперь я точно тебя узнаю. Всё такой же остряк, как и тридцать лет назад! Сколько лет, сколько зим, и на тебе – ни капли не изменился! Другие вон остепенились уже, а ты всё в лоб правду матку рубишь. Пожалел бы старика, я-то не от хорошей жизни располнел, сплошной стресс!

– В старики ты себя рановато записал. Ладно, проехали. Как насчёт того, чтобы обмыть встречу? За мой счёт.

– Ну, если так поставлен вопрос, то я за! Сейчас только документы сдам, и я в вашем распоряжении.

Спустя некоторое время мы сидели в уютном кабинете японского ресторанчика, расположившегося на нижнем ярусе делового центра. Жёстко заштукатуренная под японку официантка родом, скорее всего, откуда-нибудь из Рязанской области подошла принимать заказ и молча ожидала, когда мы обратим на неё внимание.

Однокурсник силился разобрать названия блюд, их состав и чуть слышно ругался.

– Если не против, я закажу, уже бывал в этом заведении.

– Валяй!

– Темпуре мореабаси две порции, аспара хотате, кайсо и тако сарадо, ико чингесай шого аэ, большой эмби темпура ролл, ещё набор горячих суши с морскими гребешками, не помню, как они у вас называются.

– Что будете из напитков? – тоненьким голоском спросила официантка.

– Из напитков – саке, само собой разумеется. Грамм по двести.

– Не, по двести маловато, давай по триста, ради встречи! – встрял мой собеседник.

– Вот что, неси нам колбу побольше и стаканчики, а мы сами разберёмся.

Встреча началась как обычно. Приняв на грудь по сто грамм сакэ и закусив, стали вспоминать бурную молодость.

– Алексей, ты, вроде, с ребятами нашими контакт поддерживаешь? Понимаешь, я же ни с кем после выпуска так и не встречался. Хочу загладить вину, организую всем поляну, есть у меня одно заведение приличное на примете. Поможешь?

– Сделаем, контакты-то остались, да кто от выпивки на халяву откажется?! Жаль много мне не выпить, сдаю, сдаю понемногу. Здоровье совсем не то, что раньше: всю ночь мог пить, а утром как огурчик на работу, а сейчас… – он махнул рукой. – Помнишь семьдесят седьмой, когда мы после сессии рванули в Коктебель дикарями?

– Допустим, не мы рванули, а я вас туда приволок. Но согласен, вспомнить есть что. Эх, – я вздохнул, – золотое время было: вино «Карадаг», сладкие арбузы, красивые, загорелые девушки, горный воздух, планеры – а что ещё нужно студентам для счастья?!

– На счёт вина, по пальцам одной руки могу сосчитать, когда ты с нами квасил, всё больше на свою этажерку времени тратил, да на дам, – с хитринкой в глазах проговорил Алексей.

– Что было интересно, то и делал. Пока некоторые с утра за воротник заливали, я летать учился и вовсе не на этажерке, а на ЛАК двенадцать, а это, между прочим, лучший учебный планер на тот момент.

– Каждому своё. Мне то и внизу неплохо было со стаканчиком красненького! Приключения не по мне. Вон ты на планере чуть не разбился.

– А, ты про тот случай. Всякое бывает, риск дело благородное! Ты не понимаешь, Коктебель – настоящая Мекка для планеристов, легендарные места! Хребет Узун-Сырт, долина Бараколь. * Летом там царство мощных восходящих воздушных потоков – термиков, бывало, поднимешься повыше метров на пятьсот и паришь с потоком, любуешься сверху на Кара-Даг. Красота!

Мы помолчали. Вспомнился тот случай:

– В тот раз внезапно гроза началась, только поднялся от подножья метров на семьсот вверх и почти сразу в эпицентр попал. Стемнело, словно свет выключили, температура упала градусов на десять, косой ливень стеной, с градинами. Планер порывами словно тряпку кидает во все стороны. Потащило к восточному, отвесному склону Пилы, ты знаешь это место, ходили мы туда один раз через заповедник, ты сначала на вершину по расщелине лезть не хотел, а на обратной дороге мы ещё от егерей убегали.

– А, там, где с будуна оврагами от егерей уходили?

– Точно! Куда лечу, хрен его знает. На мгновение сквозь туман вершина проглянула, в паре метров снизу! Молнии одна за одной, одна за одной. Порывы ветра бьют словно кувалдой, едва крылья не оторвало.

– Глупости всё это, – встрял опять Лёха, – экстрим ваш! Дома нужно сидеть за чашечкой глинтвейна перед камином, да чтобы ноги тёплый ковёр грел, а приключения смотреть по телевизору, на канале Дискавери!

Пару часов пролетели незаметно, но к сожалению или к счастью, Леха так набрался, что пришёл в совершенно невменяемое состояние и буквально падал на ходу.

Нда… проблема. В таком состоянии он точно домой не доедет. Все планы придётся теперь отложить и доставить его до дома. Жил он под Лосино-Петровским, в каком-то садовом товариществе. Взвалив тушку товарища на плечо, поволок его к выходу. Едва не навернувшись с пациентом на главной лестнице с фонтанами и красивой иллюминацией, я всё-таки загрузил тело в ближайшее такси на заднее сидение. Сам на всякий пожарный уселся рядом, назвал адрес и задремал.

– Ну куда тебя понесло-то, куда? Всё здесь тормози! – оказывается, Лёха уже проснулся и вовсю командовал.

Мы приехали в какой-то дачный посёлок. Грунтовка и небольшая площадка около забора.

– Ну, чего встал? Выгружай, а то ноги не держат! – это уже мне. – Развезло словно школьницу на выпускном, которой первый раз стакан налили! Говорю тебе, всё из-за сакэ грёбаного, не иначе туда грибов галю… галю… галогенных подмешали! Надо было водку пить. Кстати, у тебя случаем водички нет? Умираю!

– Держи, болезный, – протянул ему бутылочку Боржоми, предусмотрительно взятую в ресторане. Лёха её мигом выдул, после, запыхтев, попытался вылезти из авто.

– Да сиди уж, сейчас помогу.

Расплатившись с водителем, буквально за шкирку вытащил своего товарища. Леха шёл сам, но его неслабо штормило, приходилось поддерживать.

– Видишь дыру в заборе? Так нам туда.

– А что, у вас нормально входа нет?

– Есть, есть, конечно, но с чёрного быстрей будет! А там ещё сторож такой противный мужичок!

Делать нечего, подхватив пьяницу под руки, пролез через дыру и потащил толстяка по дорожке, со следами асфальта. Лёха сипел и тяжело дышал, но потихоньку шёл, хотя было видно – ему нелегко.

– Правей, правей забирай! – он указал на извилистую тропинку, петлявшую между корней вдоль неглубокого оврага.

– Мы точно к тебе домой идём? Или ты теперь в землянке, как хоббит живёшь?

– Да я с закрытыми глазами тут пройду! Метров двести ещё, и будем на месте. Так, притормози малость, а то тащишь меня как бульдозер, а мне отлить надо, я же живой человек!

Пока он отошёл, я с опаской осматривал лес. Вроде лес как лес, но вот что странно, стояла мёртвая тишина, хотя трасса где-то совсем рядом, не было слышно даже обычных звуков: пения птиц, шелеста листьев, стрекотания кузнечиков и сверчков. Обернулся, а Лёхи-то нет! Он пропал! Да что за представление? Он же не ниндзя, чтобы бесшумно раствориться в лесу!

Прибавил шагу, чёрт его знает, что с этим алкашом произошло, свалится ещё где-то в кустах, а мне отвечать. Но этого пьянчугу я так и не нашёл, ни через сто, ни через двести метров, да ещё попал в густой, словно дым, туман сизого цвета. Нога зацепилась за корявый, не ко времени появившийся из-под земли, корень. Твою ж дивизию! Даже сгруппироваться не успел толком. Но что это, черт побери? Вместо болезненного приземления, я всё падаю и падаю! Происходило что-то невероятное, из ряда вон выходящее. Тело окаменело и совсем не слушалось меня. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, словно муха в паутине. Поток удивительного тумана не просто нёс – он уменьшал меня, будто Алису в стране чудес. В мельчайших подробностях, как в замедленном кино, я рассматривал проносившееся чередование картинок: громадный упавший лист дуба, волоски на лапках жука пожарника, мельчайшие капли тумана размером с дом, ячеистую структуру растительных клеток, отдельные молекулы на поверхности. Ускорение выросло рывком, голова налилась свинцом и… Темнота.

_______________________________________________________________________

Хребет Узун-Сырт, Долина Бараколь – Местность у побережья Чёрного моря в 17 км от Феодосии, недалеко от посёлка Коктебель (Планерское в СССР), пользуется популярностью у планеристов и парапланеристов.

Контакт

Пробуждение было тяжёлым, голова раскалывалась, как после нокдауна. И ещё скрежет, скрежет, словно кто-то водит железкой по стеклу. Эти звуки причудливым образом соединились в слова:

– Сканирование топологии сети нейронов восемнадцать процентов.

Я уже мог двигаться, медленно начал осматриваться. Вокруг всё тот же синевато-сизый туман. Рывком поднялся с твёрдой и шершавой, словно наждак, поверхности.

Холодно… Тут как в морге, градусов пять, не больше.

– Сканирование топологии сети нейронов тридцать семь процентов.

Перед глазами нарезал круги едва мерцающий светлячок. Чертовщина! Ну и где я оказался? Помню всё хорошо… Тащил на себе Лёху, будь он неладен, к дому, потом он исчез, дальше туман, странное падание. Что вообще происходит? Может меня приложило о корягу? Я потрогал голову, да нет вроде целая ни ссадин, ни порезов, да и удара не припоминаю. Ничего не понимаю! Полный сюрреализм! Нет, ну не мог я так нажраться, не мог, выпил то всего ничего.

Вместо делового костюма на мне оказался комбинезон из серебристого эластичного материала, который плотно облегал тело словно вторая кожа. Приятно, конечно, только в этом прикиде хиппи семидесятых я похож на робота Вертера.^*

– Сканирование топологии сети нейронов семьдесят девять процентов.

Опять этот голос. Чёрт, как же холодно! Если я и дальше буду здесь стоять, то превращусь в сосульку. Надо двигаться. Разогнал кровь интенсивными движениями рук и закричал со всей силы:

– Люди! Ау! Есть кто живой?! – слова затухли в густой пелене тумана и даже эхо не соизволило отозваться.

– Сканирование топологии сети нейронов завершено.

«Дзынь», раздался звук разбивающегося стекла и вездесущий туман стал медленно отступать, рассеиваться.

Я оказался в огромном зале, дальняя часть которого терялась в тумане. Стены представляли собой октаэдр с вогнутыми, слегка светящимися плоскостями. На них возникали и исчезали спирали, медузы, человечки, пиктограммы, похожие на письменность индейцев майя. Значки меняли форму, закручивались в треугольники, соединялись в ломанные линии, образовывали симметричные соединения и вновь распадались будто в причудливом танце.

– Объект Z 22-1331, трансформация завершена, обратная транскрипция. Четыре… Три… Два… Один. Транскрипция разрешена. Объект стабилизирован, состояние удовлетворительное.

Часть стены исчезла, а значки сложились в гигантское лицо, они постоянно передвигались и перетекали друг в друга, показывая мимику. Лицо заговорило:

– Координатор центрального узла Телепорта, Домен NV-22431, сто девятнадцатого топологического сектора.

Мощный бас подавлял волю, вибрация ощущалась всем телом, будто стоишь рядом с мощными колонками на рок-концерте.

Приехали! Может быть это не глюки. Может розыгрыш, представление, устроенное для меня.

Лицо внимательно рассматривало меня, буравя взглядом, словно бесполезное насекомое или пустое место. Да нет такое не подделать, какой уж тут розыгрыш…

– Как всё это понимать? – собравшись с духом, спросил я.

– Координатор вашего проекта занят. В его отсутствии я уполномочен передать инструкции по проекту NZ 18331.

– Какой ещё проект N Z? Вы может скажите, что это за место?

Мгновение спустя величественное зрелище развернулось перед моим взором. Я оказался в открытом космосе, окружённый со всех сторон мириадами больших и малых звёзд. Разноцветные туманности и галактики разных видов: спиральные, эллиптические, иррегулярные. Они заполняли всё окружающее пространство, отчётливо были видны зияющие чернотой пустоты войдов,^*яркими точками горели десятки пульсаров и сверхновых, неземные звуки Вселенной дополняли грандиозную и масштабную картину.

– Управляющий центр телепорта находится на расстоянии восемьсот миллионов световых лет от Земли, – я увидел Землю, она рывком уменьшилась и передо мной уже вся Солнечная система. Снова рывком увеличился масштаб – звёздные скопления, рукав галактики и, знакомая по снимкам, родная галактика Млечный путь. Снова рывок – я оказался в окружении множества светлых пятен, появилась подпись на русском: «Местная группа Галактик Девы». Ячеистая структура Вселенной, где в центре сверхскопления галактик Волопаса колоссальных размеров чёрная дыра. Рядом мигает зелёная точка и подпись «узел Телепорта».

Какая невероятная детализация! IMAX 3 D жалкое подобие в сравнении со зрелищем просторов Вселенной. Так что же получается – это контакт?! В детстве, как и миллионы советских мальчишек, я бредил Большим Космосом и полётами в другие миры. Казалось, это космическое будущее наступит завтра. Время внесло свои коррективы, я стал трезво смотреть на вещи. Юношеские мечты поблекли, но где-то в глубине души я по-прежнему бредил полётами в космос. А сейчас, получается, есть возможность установить контакт с иным разумом! Такое бывает только раз в жизни, и я не имею права упустить этот шанс!

– Хотите сказать, что вы из другой галактики?! Не верю, как тогда я так быстро тут оказался? Нельзя перемещаться быстрей скорости света!

– Не уполномочен обсуждать с вами эти вопросы! После переноса вам будет необходимо активировать Ключ.

Невзрачный браслет красного цвета материализовался на моей руке прямо из воздуха и плотно обвил запястье.

– Ключ привязан к ДНК носителя. По умолчанию активирован сканер биологических объектов… Для начала работы необходим источник питания. При отсутствии техногенных источников питания, возможна зарядка от биологических объектов. Рекомендуется использовать большие деревья, массой свыше пяти тонн.

Передо мной возникла картина дуба с надрезанной по спирали корой. Браслет соскользнул с руки и направился к корням. Из него стала выходить длинная и узкая лента, медленно раскручиваясь она ровно укладывалась в надрезы на коре дерева.

Бесстрастный голос продолжил:

– Для активации функций расширенного сканирования, вычислителя, объект необходимо зарядить. Инструкции, начальные управляющие коды объекта и энергетические параметры будут доступны после переноса.

– Переноса куда? – закричал я.

– В локальный кластер NZ 18331. Транскрипция… Активирован ноль-перенос в сектор струнных аттракторов.

Мгновение спустя, без всяких эффектов, я оказался на крыльце старинного русского дома. На мне были одеты вышитая птицами льняная рубаха, узорчатый пояс, сермяжные штаны, широкие, как шаровары, собирались у пояса и подвязывались под коленями кожаным ремешком – как есть мужик из глубинки XIX века, только котомки и не хватает. Внеземное ателье, фокусники, мать их за ногу!

Порыв ветра принёс аромат грибов, хвои и только что прошедшей грозы. Дом в два этажа больше напоминал терем из сказок Пушкина: вычурной формы столбы крыльца, искусная резьба на ставнях, коньки на крышах. Ландшафт тоже соответствовал – круглая поляна, словно ковром покрыта цветущими колокольчиками, в обрамлении сплошной стены вековых елей. Вокруг нет никаких признаков цивилизации: ни проводов, ни вышек связи, ни трассеров от самолётов, ни даже завалящего пластикового пакета. Постучав для приличия, я вошёл в дом через низкий порог. Там оказалась всего одна комната с парой малюсеньких окон, составленных из кусочков дымчатой слюды.

Ну и дела. Сначала в сверхскопление Волопаса забросили, теперь в сказочный терем. Интересно, что дальше будет?

– Ау! Есть кто живой, Координатор, или как там тебя, – прокричал я.

А интерьер тут совсем не крестьянский. Прямо по центру из пола торчал здоровенный пень, играющий роль стола. На нём стоял и весело булькал самовар в форме шара-солнышка с лучами, увешенный двумя рядами баранок. Композицию дополняли стаканы для чая в деревянных подстаканниках с растительным орнаментом и миска, полная медовых сот, аромат от которых шёл по всему дому.

Стоявший в углу предмет привлёк моё внимание ещё больше, чем экстравагантный стол. Сундук не сундук, больше всего походил на оплывший губчатый куб. Я подошёл ближе и дотронулся. Куб, словно живой, обиженно фыркнув, превратился в студенистую субстанцию, которая сразу вытекла между досок, не оставив и следа. Стену передо мной заволокло дымкой, а затем, словно в фильме «Иван Васильевич меняет профессию», за ней проявился кабинет, мой рабочий кабинет! В нём был я, сидел за столом и спорил с Петровичем, ведущим технологом по керамическим связкам для абразивов.

– Ну, чего вылупился то? Ты енто, ты! Ну, почти ты.

Я обернулся. За спиной, на лавке развалился чумазый гном, заросший волосами по самые брови. Вид у этого колоритного типа был как у бомжа: потёртая, засаленная фуфайка до колен, бесформенная шапка-колпак и лапти. Чем-то он смахивал на мультяшного домовёнка Кузю, но в отличии от последнего, имел на редкость наглый вид.

– Ну…сь, чего ты как не родной-то? Давай ужо знакомиться. Хто ты, можешь не говорить, а я, енто…ть, управляющий семнадцатым сектором нестабильных аберраций струнных аттракторов в векторных псевдоевклидовых пространствах. Ежели по-простому, – он смотрел с улыбкой-оскалом, – Ванькой кликай.

Приехали! Ванька – внеземной разум! Подозреваю мне в ресторане грибков добавили непростых. Значит, всё это – пряничный домик, полянка, лесок и даже баранки на самоваре самая обычная галлюцинация. Я ничего не говорил вслух, но он все равно ответил.

– Нет, не угадал! Никакая не галлюцинация. У нас всё от производителя, да со знаком качества. Под тебя синтезировано, не отравлено, не содержит бесовских ГМО и пестицидов, снедай смело. А антураж ентоть, – он небрежно махнул рукой в сторону окна, – так тут сподручней гуторить. Неспроста тебя сюда вытянул, я всяко лучше расскажу, чем ента железка из Центрального узла.

– Так вы ещё и мысли читаете? Ничего себе! Так ты руководитель проекта?

– И хде енто мне таких догадливых сапиенсов нашли, чудно?! – Ванька театрально взмахнул руками.

– Допустим, вы на самом деле представители внеземной цивилизации, – я попытался настроиться на позитивный лад и заговорил как можно торжественней. – Как представитель планеты Земля, протягиваю вам руку дружбы и прошу…

Реакция была странной: с минуту он словно кашлял и сипел, а чуть позже стало понятно – снова смеётся.

– Итить… Ну насмешил, ну насмешил! К сожалению, Бро, вынужден отказать. По нашенским дипломатическим протоколам, клон не может являться официальным представителем цивилизации.

– Клон? Какой клон, вы кого имеете в виду? – мне сразу стало как-то не до смеха.

– Хе-хе, думаешь ты впрямь Кузнецов Ярослав Александрович? Неее! Снова не угадал! – домовёнок, словно в предвкушении каверзы, потёр руки.

– Ты квантовый клон ентого кекса, созданный пару часов назад. Ента картинка, – он показал на голограмму кабинета, – не монтаж, енто прямой эфир! Вот так-то, земеля.

– Стоп. Стоп! Я сейчас здесь, и больше нигде быть не могу! Всё это подделка. И вообще, я вам не верю!

– Видишь ли, земеля, – он говорил медленно, вкрадчивым голосом, – технология телепортации подразумевает разрушение оригинального объекта. В странном тумане, где тебе всяческие чудеса мерещились, находился передатчик Малого Телепорта, служащий для переноса объектов в пределах Домена или Вселенной, как вы ее кликаете. Мы отсканировали и уничтожили оригинал, создав опосля две копии: одна вернулась домой, а вторая… Ну ты понял.

– Допустим. Но как можно делать подобные вещи без согласия человека?!

Опять каркающий смех-свист.

– Бро, понимаешь все клоны наша собственность. Вот ты давеча помидоры у тётки сажал в Лобне. Ты, ентоть, спрашивал у них разрешение, ась?

– Какое ещё, к чёрту, разрешение у растений?! Знаете, мне не нравится, когда меня считают вещью, я разумный человек, меня нельзя сравнить ни с животными, ни с растениями.

– Нравится аль нет, но есть токмо один закон! – он поднял вверх свой пальчик. – Кто сильнее тот и прав! И закон ентот, един для всех форм жизни, противостоящих энтропии. Спрашивает ли хищник разрешение охотиться на жертву, ась? Спрашивают ли растения разрешения у Солнца на поглощение его фотонов? Для всех, что для тебя, что для нас, примитивные организмы – это лишь ресурсы, бро! Тудыть-растудыть, логика то проста – либо ты можешь использовать ресурсы, либо нет. Добро и зло, гуманность, етика, мораль… Енто лишь инструмент для борьбы за ресурсы, неважно какие органические аль нет. Sapiens хитёр – он исповедует принципы двойной морали, с одной стороны, допустимо уничтожать миллионы разумных и родственных вам организмов: леса, промысловая рыба, крупные позвоночные, а с другой, как только сами оказываетесь в роли ресурса, то сразу заводите шарманку о правах разумных, о гуманности. Накоси выкуси! – он показал фигу. – Хрен вам, а не гуманность и права человека! Енто для тебя морковка ресурс, а для меня ты сам бактерия! Думаешь, у нас равный диалог, да ни фига подобного. Вам, чтобы разговаривать со мной на равных потребуется три с половиной-четыре миллиарда лет эволюции. Я, ентоть, просто принял удобный тебе образ и разговариваю в упрощённом режиме. Как бы тебе объяснить, – он задумался и почесал затылок, – енто как диалог человека с компьютерами… Двоичный код – примитив технолоджи, итить!

Просто дурка, настоящий разрыв шаблона! Я совсем по-другому представлял братьев по разуму! Вслух я сказал другое:

– Может быть вы и правы, я не рассматривал вопрос с этой точки зрения. В любом случае мне не хочется оказаться в шкуре лабораторной мыши, пляшущей под чужую дудку!

– Да какая дудка?! Ты, енто, нужен со своим уникальным мышлением и знаниями. У тебя четыре научных звания, сорок два полезных навыка, ты сам-то подумай, почему тебя выбрали со всей планеты?

– Что вам от меня нужно? – спросил я в лоб.

– Много чегось. Да не стой столбом, садись. Передо мной прямо из пола вылез удобный пенёк, – отведай, что босс послал. Белки, да енти, как их там – углеводы тебе нужны, они стресс снимают! А как червячка заморишь, глядишь и посговорчивей станешь.

На столе появились блюда и закуски: гречишные блины с чёрной икрой, сёмга, солёные грузди, огурчики, мочёная брусника и запотевший графинчик с водкой и плававшим там корнем, – скатерть самобранка наяву.

– Изволь отведать хреновуху, – он налил стакан мне и тут же схватил ещё одну рюмку и мгновенно выпил её. Лицо его и так непрезентабельного вида превратилось в сморщенное яблоко. – Ух, крепка, крепка хреновуха! Не иначе ключница делала, прямось, жидкий огонь по жилам. Ты, пей, пей! – он наливал себе ещё одну рюмку.

Если угощают, отказываться нехорошо, да и стаканчик мне сейчас не помешает, может и впрямь мозги прочистит. Я взял налитый стакан, понюхал – вроде ничего, так и чокнулись.

– За знакомство! Держи, – он протянул солёный огурец не вилке, – закуси.

Хреновуха и впрямь оказалась хороша, ледяная, да в запотевшем стаканчике. Особенно с такой-то закуской, только там явно больше сорока градусов, я бы сказал за семьдесят. Ну пришельцы, ну мать их дают! То тебе вся мощь технологий, то стакан наливают. Эффект после выпитого был необычный – наступило состояние лёгкой эйфории и веселья, ушла напряжённость.

– Ты, верно, в курсе, что существуют и другие Вселенные? – дождавшись кивка с моей стороны, он продолжил. – Для перемещения туда объектов, мы используем сложные устройства, которые на основе цифровых данных синтезируют в другой вселенной исходный объект.

– Телепорты?

– Именно! За время существования нашей цивилизации, мы создали систему: глобальную сеть, объединяющую миллиарды Вселенных. Но, как всякое сложное дело, без проблем не обходится. Двести девяносто миллионов лет назад был обнаружен Домен NZ 18331, будь он неладен! Все попытки построить там Телепорт закончились провалом.

– Что, я не ослышался, вы из другой Вселенной? Невероятно, я мог предположить, что из другой звёздной системы, из соседней Галактики, но такое! Но как же быть с горизонтом событий, * сингулярностью?^* Я изучал космологию, знаю, что границу между Вселенными преодолеть нельзя, теория относительности!

– Енти ваши знания можешь засунуть себе в одно место, енто как эректус, который едва мычит, будет с тобой теорию квантовой механики обсуждать! Не твоего ума дело! Усёк?

– Усёк. Только почему в этот раз возникла проблема?

– Здеся все просто: информация и расстояние решают. Не в каждой Вселенной мы можем построить Телепорт. Попасть в особо удалённые Домены очень трудно. Объём данных для переноса твой копии ДНК и топологии нейронной сети мозга, то бишь личности, через Малый телепорт сюда, больше двенадцати в тысяча двадцать четвёртой степени байт. Для сведения, совокупный объём информации, созданной человечеством за всё время его существования, в два миллиона раз меньше – всего пятьсот Экзобайт. Но енто ягодки! Для переноса в тот же NZ 18331 объём информации возрастёт в три миллиарда раз. Наши устройства репликации, пригодные для выполнения миссии на семь порядков сложнее. Но есть одна лазейка! В Большой Вселенной, в очень редких случаях, попадаются параллельные Домены, имеющие связанные кластеры пространства-времени. Мы только изучаем это уникальное явление, но суть его в том, что эти области на удивление стабильны и в них с точностью до одной десятой процента совпадают не только локальная плотность вакуума, струнные коэффициенты и параметры элементарных частиц, но и макрообъекты. В вашем Домене тоже таковой. Объём всего-ничего семьдесят тысяч кубических световых лет, но на его краю и примостилась Солнечная система. Жаль параметры у вас трудно просчитать, но енто ужо не твоего ума дело.

Он помолчал с минуту, а потом продолжил:

– Последний эксперимент на планете VB-1235/67, у звезды Бернарда провалился, а энергии на новый нетути. Ну и чего остаткам енергии ентой пропадать? Вот и удалось получить добро на афёру с Homo, хуже то всяко не будет. Запоминай! – он поднял указательный палец толстый, как сосиска, вверх и сделал страшно умное лицо. – Как обустроишься, первейшая твоя задача активировать Ключ, от него ужо узнаешь, что дальше делать. Ключ не токмо сканер, но и, енто, инициатор синтеза или, по-вашему, продвинутый 3D принтер для построения многоклеточных организмов. При наличии копии ДНК и органики воспроизводит любые организмы изменяя химические связи и конфигурацию нуклеиновых кислот, жиров и белков. Ну, смекаешь, ась?

– Не совсем.

– Эх, – он недовольно махнул рукой. – Органики-то у вас, в отличии от редкоземельных металлов, для наших конструкций на планете на порядок больше.

Я внимал каждому слову Инка, впитывая все как губка. Было немного не по себе слушать столько научных терминов от этого смешного персонажа.

– Если я правильно понимаю, вы отправите меня на Землю, только в другой Вселенной?

– В точку! Но есть, енто, ещё момент! Пространственно-временной континуум тама течёт с задержкой, ты попадёшь в прошлое относительного своего мира. Вероятно, – он артистично почесал рукой затылок, – в период между третьим тысячелетием до вашей эры, по XII век. Место предположительно Африка, но не гарантирую. Алгоритм поиска органики нехитрый: ключ на орбите начинает поиск органики, а далече, опускаясь ниже к поверхности планеты, находит подходящий по массе объект.