Прекрасная Зелёная

© Вячеслав Дегтяренко, 2016

ISBN 978-5-4483-2314-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

– Я не люблю Россию! Я хочу сбежать из неё, например, в Японию! Я никогда не хотел служить в армии. И я не буду служить, чего бы мне это не стоило.

– Расскажи о себе, Алексей. Почему ты оказался у психиатра? Или как прошел твой первый месяц в армии?

– А что рассказывать? Привезли к вам. Никто моего желания не спрашивал. Как и в военкомате, где выполняли план. Записали в снайперы взвода охраны. Стрелять я любил, особенно в компьютерных играх. Я с ребятами подружился. Но всё это не моё. Глупые приказы, храп на втором ярусе, утренняя зарядка, наряды в столовой, в парке, караулы. А запах сигарет в казарме! Он убивает все остальное. Мне кажется, что я сам пропах никотином. Все курят вокруг. Даже те, кто не курил до армии. Голова стала болеть. Может, потому что до армии ударился затылком об асфальт на тренировке по паркуру… Сердце ноет, в пояснице прострелы. Живот болит… после еды изжога. До армии такого не было… Я – человек брезгливый. Смотреть на то, как готовят пищу в солдатской столовой, я не могу. А от двадцатиразмороженной сваренной пикши меня выворачивает. Как можно такое есть? Или чайный напиток с сахаром? Или сладкий кофе с молоком? Кто придумывает такое меню? Мне иногда хочется обычной холодной негазированной воды. Кипячёной я не напиваюсь…

– Ты ведь повар-кондитер по гражданской специальности? Какое у тебя самое любимое блюдо?

– Мне нравится готовить мясные паштеты из утки, гуся, кролика. Я люблю их не спеша выбирать на рынке. Трогать руками, нюхать, беседовать с настоящими продавцами. Как они вырастили их, чем кормили, где жили, – мечтательно с наслаждением продолжал солдатик, – филейное мясо, оно такое нежное, что буквально тает на кончике языка… У меня живот разболелся от воспоминаний. А здесь я похудел на три килограмма за месяц, и появилась горечь во рту после еды. От чего это, доктор?

– Это изжога. Она развивается в ответ на избыточное выделение соляной кислоты рецепторами желудка. Их раздражает комбижир. Знаешь, что это такое?

– Нет, нас этому не обучали.

– Это маргарин второго сорта. Он состоит из свиного сала и пальмового масла. Дешевый и питательный продукт, на котором готовят в солдатских столовых, чтобы увеличить суточный каллораж… Чем ты увлекаешься?

– Закончил лицей. Пока учился, работал продавцом в Заре. Пытался открыть свою фирму онлайн торговли. Кредит взял, но не пошло. Монеты коллекционирую. В футбол играю, легкая атлетика – спринт. Это бег на короткие дистанции. Лазерный тир люблю. Имею дипломы, грамоты. Читаю книги по психологии. Всего Фрома на русском прочитал. Я – фанат этого психолога.

– Кем ты хочешь стать?

– Повар-кондитер – это для себя… У меня хорошее отношение к деньгам. Мне кажется, что я бы смог работать экономистом. Думаю после армии на него пойти учиться. А потом уехать из страны…

– Почему?

– Грязно здесь и небезопасно. Серо, мрачно и тускло. Я ещё негде не был, но много читал и смотрел о других странах. Мне кажется, я там себя быстрее найду. Здесь все чужое для меня и сам для этой среды.

– Ты верующий?

– Нет! – улыбнулся новобранец.

– Мысли о самоубийстве бывали?

– А у какого нормального человека их не бывает? С девушкой поссорились… Думал, что не смогу без неё. Но через две недели опять стали встречаться.

– Ты согласен лечиться в психиатрическом отделении?

– А это повлияет на мою дальнейшую жизнь?

– Повлияет… Как и всё, что ты делаешь, говоришь, совершаешь. Любой поступок – это твоя жизнь. И то, что ты здесь сидишь передо мной в ординаторской психиатрического отделения – это тоже твой выбор. Если согласен, подпиши бланк добровольного согласия.

– А если нет?

– Тогда я не имею права тебя лечить и выпишу в часть. Будешь служить снайпером дальше.

– Но я ведь ничего не вижу. Особенно после нагрузок… Ладно, давайте бланк, подпишу. У меня несколько просьб к вам. На пальцах правой руки у меня вросшие ногти. В детстве я бросал бомбочки, и одна из них взорвалась в руках. Не могли бы показать меня хирургу, чтобы удалить их. Понимаете, они врастают в кожу и мешают писать. Еще, проверьте моё зрение. От нагрузки оно село у меня. Я даже не вижу цифр на вашем календаре. И заодно почки, сердце и спину.

Я выставил ему «армейский диагноз» – расстройство адаптации. Стресс, вызванный сменой обстановки. Через пару месяцев он комиссуется по статье 17-б. Возможно, что приедет домой, по пути купит букет своей девушке, а затем восстановится в магазине Зара, завёдет енота и будет мечтать о Японии и не любить страну, рок, собак, алкоголь и никотин.

Две Азии

Позади недельное пребывание в Турции, связанное с участием в Чемпионате Европы по лёгкой атлетике среди ветеранов. Это было моё первое знакомство со страной, которое оставило смешанные чувства. И я все семь дней не мог решиться на написание рассказа, пытаясь понять Турцию, менталитет турчан и передать свои ощущения. Я никогда не отдыхал здесь ранее, и временами ловил себя на мысли, что брезгую пищей, водой, морем и даже фруктами, после которых развивалась аллергия.

По традиции ещё в марте зарегистрировал себя в спортивной ходьбе на пять тысяч метров и двадцать километров и Рината на стипль и гладкую пятёрку, купил нам билеты на сайте Turkish airlines, зарезервировал на букинге четырёхзвёздочный отель Marla. Оставалось только готовиться и входить в форму.

К поездке в Турцию не готовился. Дефицит времени и подводка к стартам не оставляли надежд на возможные экскурсии или морские круизы. Лишь распечатал маршрут движения к отелю от ближайшей станции метро Cankaya, да посадочные талоны на самолёт и договорился с Ринатом, что он привезёт нас в Шереметьево.

На пересечении российской границы суровый пограничник поинтересовался целью посещения Турции. «Участие в европейских соревнованиях» – ответил ему. Летели с пересадкой в Анкаре, где провели два часа в ожидании стыковочного рейса. Здесь же встретили татарского спринтера Радмира, с которым разговорились и поделились впечатлениями от предыдущих стартов. В семьдесят два года он принимает участие во многих международных стартах, как по лёгкой атлетике, так и в лыжных гонках и конькобежном спорте. Часто задумываешься над приходом старости и её потенциальных спутников. Этим меня притягивает ветеранский спорт, так как чаще я привык видеть болеющих пенсионеров. Вспоминается новость на ветеранском сайте www.evaa.ch о том, как девяностолетний бельгиец, являющийся многократным чемпионом мира в спринте и завоевавший последнюю золотую медаль уже с раком четвёртой стадии, после чемпионата мира организовал вечеринку с шампанским, завершившуюся эвтаназией, перед тем написав в своём микроблоге: «это была лучшая вечеринка в моей жизни…» Конечно, мы не можем прогнозировать длину своей жизни, но ширина и глубина её зависит от каждого из нас.

Аэропорт Анкары понравился цветочными клумбами, травяными газонами под стеклянной крышей и летним садом. С небольшой сутолокой и без лишних вопросов прошли турецкую границу. Круглый штамп в паспорт – и мы в другой стране. Чтобы скоротать время на пересадочный рейс, зашли в кафе. Цены чуть ниже чем в аэропортах Москвы. Решил познакомиться с турецкой едой, выглядевшей довольно аппетитно в меню. Наверное, опрометчивый шаг, так через пару часов боли в животе и аллергия напомнили об ужине. В дополнении, обслуживающий нас официант, исчез из кафе. Видимо, он счёл, что три евро мы «пожертвовали» ему в качестве чаевых.

В аэропорту Измира удивило, что пункты выдачи багажа местных и международных пассажиров различаются и находятся совершенно в разных местах, о чём не сразу догадались. Обменяв на выходе из зала прилёта доллары на турецкие лиры (курс с учётом комиссии один к двум), с подсказками и указателями нашли местную легкорельсную дорогу – Izbas. Уплатив в карман работнику метро пять лир за двоих, мы прошли через турникеты. Кассы уже не работали (на часах одиннадцать вечера), а автоматы позволяли лишь пополнять баланс на магнитных карточках – проездных. Пассажиры нам охотно помогали, отвечая на вопросы по проезду. За час добрались в отель. Непривычная жара южной ночи и долгий перелёт подействовали утомляюще. Поэтому сон не заставил себя долго ждать.

***

Утренняя зарядка вдоль набережной наполнила лёгкие аэроионами морского бриза. Муниципалитет проложил для бегунов аккуратную полуторакилометровую красную тартановую дорожку. Параллельно ей асфальтированная велодорожка, широкий зелёный газон и собственно сама набережная, преимущественно с выбоинами. Уже с первых шагов я заметил, что спорт не пользуется популярностью. Мы практически не встретили бегунов или велосипедистов, за исключением участников чемпионата, которые выделялись стройными фигурами да национальными футболками.

Встречных горожан я мысленно разделил на три группы. Первая – это рыбаки. Они лидировали в популяции отдыхающих. Кто со спиннингом, кто с удочками, кто с донками. Может быть, для них это и есть своеобразный вид спорта. Вторая – это уснувшие на травяных газонах или лавочках горожане в окружении пустых пивных бутылок и шелухи от семечек. Некоторые из них сняли мокасины-кроссовки и демонстрировали голые пятки или белые носки. Возможно, это как следствие прошедшего выходного дня. Между ними лениво потягивались бездомные собаки, окольцованные серёжками в ушах. Третий класс – это туристы и горожане, лениво вышедшие на завтрак. Набережная на всём своём протяжении представляла череду точек общепита. По последующим моим наблюдениям я заметил, что турки любят питаться вне стен дома. Ещё больше они любят пить чай из прозрачных грушевидных стаканов. Наверное, даже больше чем в Азербайджане. Это культ чёрного чая, который сравним с культом кофе в Италии. Официанты на подносах гордо разносят чайные бокалы постояльцам кафе. В магазинах продаются килограммовые пакеты листового чая от английских и местных производителей.

Спортивная ходьба в стране ещё менее популярна, чем бег с велосипедом, и моё необычное перемещение вызывало усмешки, крики вдогонку и сигналы проезжающих водителей. В России подобные знаки внимания стали довольно привычными, и здесь я не удивился, так как южная степень толерантности к человеку свидетельствует скорее о его архаичности мыслительных функций.

Позавтракав на террасе отеля, мы отправились на стадион Ataturk, где проходили соревнования и располагался TIC (технический центр).

Соревнования проходили уже четвёртый день, и некоторые атлеты закончили выступления. У меня же старт лишь завтра в шестнадцать, у Рината – послезавтра в девятнадцать ноль-ноль. Получив нагрудные номера, бейдж участника, фирменный рюкзак и буклет, рассмотрев TIC и прилегающие комнаты, мы отправились в отель. Тридцатиградусная жара не располагала к прогулкам или нахождению на стадионе. Первое впечатление об организации – ниже среднего. Не продумано питание для атлетов, места для хранения багажа участников, допустимы переносы времени стартов и церемоний награждения, дорогой массаж (двадцать евро за пятнадцать минут), нет комнаты психотерапии и др.

Следующие полтора дня мы провели в отеле. Дневная температура достигала тридцати восьми градусов. Вечером выходили лишь исследовать окружающие кварталы да закупаться продуктами в супермаркетах. Предпочтение остановили на сетевом Migros, у которого чем больше букв «М» в названии, тем выше класс и шире ассортимент (мне повстречалось пять). Радовали дешёвые и вкусные местные фрукты, бахчевые, овощи, зелень, молочные продукты (напиток айран, сыр катык), интересная выпечка. Мы поневоле стали вегетарианцами, так как с учётом жары и малопрогонозируемого эффекта от местных блюд, ничего другого не хотелось. Казалось бы, скучно пребывать на курорте и проводить время в отеле, но цель этой поездки отвергала все остальные забавы.

День старта

Утренняя зарядка вдоль набережной, чтобы взбодриться от лежания. Завтрак… сон. В два часа дня вышли из отеля. Солнце прогрело воздух до тридцати семи. Условия для всех одинаковые и сегодняшняя задача – найти способ обмануть жару. Для состязания ходоков выделили легкоатлетический стадион Seha Aksoy, прилегающий к основному футбольному ядру. Во время разминки встретил своих потенциальных соперников – немца Стефана Борсча и латыша Ивзанса Норминдуса. Из стартового протокола я знал, что заявились ещё два «быстрых» новых испанца.

В то же время турецкий чемпионат Европы установил антирекорд по количеству приехавших спортсменов. Может быть, дело в жаре, может, в неудобном расположении, может, в менталитете организаторов. Хотя я считаю, что все три фактора могли оказать влияние. Это отразилось и на количестве ходоков и наш заход из трёх возрастных групп М35, М40, М45 был объединён в один.

Для «заботы» о ходоках на второй-третьей дорожках спортивного ядра установили пункт освежения (питьевая вода и поролоновые губки), а также попросили всех зрителей покинуть стадион. Дополнительно закрыли ворота, чтобы никто из посторонних не вышел на тартан во время захода. Сопровождающий меня Ринат выделялся длиннофокусным объективом зеркалки. Его приняли за внештатного фотокорреспондента и разрешили делать фото даже с зелёного газона.

Выстрел прозвучал. Вперёд ринулся латыш, за ним испанец. Я занял третью позицию. Первые двести метров прошли за пятьдесят четыре секунды. На втором круге испанец сбавил, и мне удалось переместиться на второе место, не упуская из виду Ивзанса. Но здесь нам показали по жёлтой карточке (мне – за согнутое колено), хотя вины я не чувствовал, ему – за отрыв обеих ног от поверхности. Вскоре Борсч нагнал нас и возглавил заход. Мои попытки закрепиться за ними привели к двум предупреждениям.

Видимо мой преследователь всё это отчётливо видел и понимал, что я не смогу составить конкуренцию ему на финише. За семьдесят метров до финишной черты я невольно пропустил вперёд его красную майку, поймав себя на том, что нахожусь в каком-то ступоре. Горечь обиды и разочарование в самом себе. Быть так близко от медали и так бездарно её потерять! В итоговом протоколе записано лишь одно официальное предупреждение, что я списал на «политическую обстановку». Но из всего надо делать выводы. Чудес ведь не бывает. И каждый результат отражает лишь то, что заложено тренировочным процессом.

***

Утром я не выдержал «отельного плена» и ушёл на знакомство с городом. Никогда так долго не настраивался на старт, и в итоге – только четвёртое место! Надо было развеять грусть-тоску-печаль!

Башня с английскими часами под козырьком – визитная карточка города. К рекламируемым досопримечательностям относились торговые центры, рынок Kemeralty, древнее поселение Agora, церковь святого Филиппа. Казалось, что город дышал историей и торговлей. Последнее, как ремесло, явно превалировало над всем остальным. Русские туристы редко выбирают Измир в качестве остановки для отдыха. Ближайшие пляжные курорты в восьмидесяти километрах от него, и делать в трёхмиллионном городе особенно нечего. Поэтому торгаши ещё плохо освоили русские идиомы и преимущественно зазывали на английском. Частым предметом для покупки выступали кожаные изделия, и рыночники стремились жарко увлечь в свои прилавки. Мне это было неинтересно, так как я «охотился» за местным текстилем и ориентировался на крупные магазины.

Достопримечательность номер два – рынок Kemeralty напомнил наш Черкизовский конца 90-х. Много товара из Китая, много шума, много эмоций… Рыбки, попугаи, уличная еда, кафе-забегаловки, дешёвая обувь от местных производителей, золотые украшения, обменные пункты с музыкой и турецким разноголосьем – всё смешалось в одном водовороте и никак не разделялось.

Достопримечательность номер три – развалины древнего города Agora – не произвели впечатления. Те же камни и руины, что и в Херсонесе, да ещё и за немалую плату. В церковь святого Филиппа не впустили, так как посещение её возможно только в составе туристических групп.

На, улицах города заметил множество передвижных пунктов для чистки мужской кожаной обуви. Судя по дизайну позолоченных станков, многим из них лет за сто и это ремесло передаётся из поколения в поколение. Несмотря на жару, мужчины не смущаются надевать костюмы и туфли, которые содержатся в чистоте. В покрое и выделке классики, правда, превалируют восточные мотивы. Обращало на себя внимание чрезмерное использование косметики на лицах слабой половины. Ну и, конечно, народная вера в приметы – т.н. «порчу, сглаз», для «защиты» от которой использовались амулеты (они даже входили в комплекты белья для грудных детей). Из особенностей общения водителей и пешеходов: первые игнорировали последних на зебрах, вторые игнорировали, как сами зебры, так и сигналы светофоров, причём массово.

Вечером я болел за стипль Рината. На российском чемпионате этот вид лёгкой атлетики не представлен, хотя по зрелищности он мог бы занять пальму первенства среди забегов на дорожке. Особенно выделялось преодоление ямы с водой, когда бегуны, взобравшись на деревянный барьер – препятствие высотой в девяносто один сантиметр, прыгали в яму с водой и уклоном глубиной до одного метра. Многих заносило в сторону, и они вылетали за пределы беговой дорожки. Я даже пожалел, что не зарегистрировался на стипль, так как в моей возрастной группе выступало только два бегуна, один из которых – турок – преодолевал препятствия, залезая на них. Вообще мне показалось, что турецкие атлеты были набраны каким-то случайным образом или в приказном порядке. Многие из них не имели шиповок, не умели стартовать с низкого старта в забегах на четыреста метров, а также явно выделялись избыточной массой тела. Турецкая команда по численности стояла на третьем месте после Германии и России. Правда, на количестве завоёванных медалей это никак не отражалось.

Конечно, для стипля нужна техника, которую в зрелом возрасте сложно освоить. Но в школе мы почти год тренировались в преодолении барьеров, что возможно отложилось в т.н. «мышечной памяти». Из финишных протоколов знал, что многих наших соотечественниц сняли придирчивые рефери за нарушение правил преодоления препятствий.

Ринат же в упорной борьбе завоевал серебряную медаль, и мы остались на награждение, которое проходило в актовом зале, расположенном в подтрибунном помещении, под музыкальное сопровождение гимнов участников – победителей в видах. Это была его первая медаль в международных стартах, и мы радовались вместе. Вечером по этому поводу позволили себе по пятьдесят грамм французского коньяка, привезённого из дома.

***

Вскоре и Ринат не выдержал отельного заточения и предложил мне съездить на море. Несмотря на завтрашний старт на двадцатке, я согласился. Соперники известны, в качестве конкурента должен добавиться швед Свенсон, пропустивший пятёрку. К тому же городской т.н. пляж соседствовал с Kent Omrani Park, в котором проложена двухкилометровая петля завтрашней трассы.

Добравшись на метро до конечной станции F.Altay, мы оказались на автостанции. Нужный автобус (вывески маршрутов в редкость) нашли с помощью семейной пары – атлетов из Австрии. Пляжное место мы выбирали почти час. Нежелание населения жить чисто подтверждалось и на природе. Урны, установленные вдоль береговой линии, пустовали, тогда как сам берег был плотно усыпан бытовым мусором и битым стеклом. Видимо это привычно для горожан – после пикника оставить «память» о себе.

Ко всему привыкаешь и к этой местной «достопримечательности» тоже. Выбрав крохотный участок чистого серого песчаного берега, мы открыли летний купальный сезон. Измир является крупнейшим в стране морским портом и крупным промышленным центром, заводы которого экономят на очистных сооружениях, что отражалось на запахе и чистоте прибрежных вод.

Двадцать километров

Второй старт переносится психологически легче, и эта двадцатка не была исключением. Для борьбы с дегидратацией приготовил две спортивные фляжки с минеральной водой, домашним кизиловым вареньем, всыпав в каждую по пакетику магния сульфата. По правилам соревнований подписал их, приклеив полоски лейкопластыря. Также заготовил пакет апельсинового сока и фрукты для восстановления после финиша.

Время старта дважды переносили и, в конце концов, организаторы объединили женский и мужской заход, что запрещено правилами, так как женские рекорды в этом случае считаются недействительными. На разминке отметил, что тени деревьев парка явно недостаточно. Однако порадовался двум пунктам освежения и двум мелкодисперсным душам, установленным на круге в два километра. Постепенно собирались спортсмены, которые стали доминировать над парами брачующихся молодожёнов, приезжающих сюда на фотосессии. Ещё гуляя по городу, обратил внимание на большое количество свадебных салонов и магазинов, выделяющиеся довольно необычными по европейским стандартам фасонами. И сегодня убедился, что они пользуются спросом у населения. Свадебные кортежи подъезжали друг за другом. Одна из пар новоиспечённых молодожёнов выбрала построение ходоков на старте в качестве своей свадебной заставки.

После четвёртой осечки стартового пистолета мы начали свой жаркий путь по асфальтированной дорожке Kent Ormani Park, встречные потоки которой были разделены массивными пластиковыми тумбами. Парк был относительно молодой, судя по деревьям, а также по отсутствию его на городских картах в интернете. Женщинам предстояло пройти десять, мужчинам – двадцать километров. С первых метров лидерство захватил англичанин из М65. Поговаривали, что в прошлом он был олимпийским чемпионом. Вслед за ним испанец из М40 и я. Для меня сегодня соперник номер один – это испанец, и я решил держаться за ним, чего бы это ни стоило, несмотря на то, что наше заявочное время различается почти на семь минут.

Удивляло, что ни латыш, ни немец, ни швед не бросились за нами вдогонку и после поворота на один километр разрыв между нами составлял почти пятьдесят метров. Мы тем временем обошли англичанина и возглавили заход. Лидировал испанец, но после второго километра я его обошёл. Ещё бы, темп пять минут на километр казался небыстрым. Соревнования в спортивной ходьбе на стадионе и по шоссе разительно отличаются друг от друга и не только дорожным покрытием. Во втором варианте присутствует эффект вовлечённости зрителей-болельщиков, что придаёт дополнительные силы. Да собственно ходьба зародилась, как соревнование почтальонов, а не как забеги на одну стадию, и в мировом рейтинге котируются лишь соревнования по шоссе на сертифицированных трассах протяжённостью от одного до двух километров, вдоль которых располагаются бдительные судьи. Некоторым спортсменам не нравится субъективность судейства в этом виде спорта, где только глаз рефери решает, была ли фаза полёта, невыпрямленное колено или нет. Кто-то поговаривает, что на скорости, приближающейся к четырём минутам на километр, фаза полёта присутствует у всех ходоков. С другой стороны в мире спорта так много субъективных видов, что критиковать из-за этого спортивную ходьбу, как мне кажется, не стоит.

Если в утренних планах была отсидка за испанцем, то на трассе всё вышло по-другому. Мне захотелось покуражиться. Конечно, понимал, что далее будет тяжело, но возглавлять заход почти до десятого километра было неописуемое удовольствие. Приятно, когда за тебя болеют и подбадривают не только соотечественники. Немцы, украинцы, итальянцы, французы, австрийцы. Это мощный «допинг», от которого просыпается гордость за свою страну, которую ты здесь защищаешь. Временами создавалось ощущение, что в парк вышла одна большая семья, где стоящие на обочине помогали идущим по шоссе. Бутылочки с питьём из разных стран стояли вперемешку, и это ещё больше сплачивало ходоков.

Со второго круга стал пользоваться питьевыми пунктами. Минералка с вареньем от Рината, следом глоток «общественной» тёплой воды, два душа и поролоновые губки, из которых также пил и массировал лицо, что действовало ободряюще. На десятом километре меня настиг латыш. Его относительная свежесть бросалась в глаза, и я, продержавшись за его вишнёвой майкой пятьсот метров, отпустил, так как темп был слишком быстрый. А через километр немец из М40 и испанец из М50 лихо обошли меня. Когда разрыв с ними составил метров двести, у меня вдруг проснулось т.н. «второе дыхание» и я обошёл эту парочку. Заметил, что испанец шёл шатаясь, и вскоре его поместили в реанимобиль. А разрыв с немцем тем временем увеличился до пятнадцати метров. Так мы и прошли до пятнадцатого километра, после которого Стефан Борсч опять ушёл в отрыв. В этом году он показал время на двадцатке 1:31 (латыш – 1:34), что мне было не по силам. Однако жара действовала таким образом, что никто из нашей тройки не разменяет и 1:40. Зацепившись глазами за спину немца, я контролировал разрыв с испанцем на встречных участках трассы. Ориентировочно он составлял две с небольшим минуты, и по мере приближения финиша моя мечта о бронзовой медали становилась реалистичнее. Предупреждение сегодня было только одно, да и то на первом круге. Правда, дважды натыкался носком кроссовка на пластиковую тумбу-разделитель и это конечно меня пугало, так как свидетельствовало о дегидратации организма и нарушении техники ходьбы.

Но вскоре прозвучал медный гонг, а через десять минут я пересёк финишную черту. На часах 1:46 с секундами (у чемпиона Ивзанса 1:42.23, у Стефана 1:44.52). Подбежавший судья в красном поло напугал. Он взял меня за руку и вывел из финишного створа, даже не дав сфотографироваться с немцем и латышом. Я думал, что меня приглашают на допинг-контроль, но, как оказалось, он предложил полить голову холодной водой из шланга, что было весьма кстати.

Поздравив друг друга, мы встречали ходоков. Многие из них падали за финишной чертой, некоторым дежурные медицинские бригады восполняли внутривенными инфузиями объём циркулирующей крови.

Узнав, что в двадцать сорок на стадионе Ataturk состоится церемония награждения, мы направились туда. К тому же Ринату необходимо было получить подтверждающий регистрацию на завтрашнюю пятёрку талон (confirmation reciepe). Но здесь меня ждало небольшое разочарование, так как процедуру перенесли на девять утра завтрашнего дня.

Ночью долго не мог заснуть из-за сохраняющегося наплыва эмоций. Утром же практически одновременно с Ринатом отправились на стадион. Я попытался совместить фотографирование его финального забега на пять километров и ожидание церемонии награждения, так как по времени это совпадало. Как сказал мой соперник из Германии Стефан Борсч: «Не торопись… девять часов в Азии и девять часов в Европе – понятия разные…» И действительно, он зрил в корень. Лишь в начале двенадцатого нам торжественно вручили медали, дипломы и призовые футболки. Ринат тем временем завоевал бронзовую медаль на пятёрке. Я наблюдал его стремительный финиш и трагизм последующей ситуации, когда после пересечения финишных клеток ему сказали бежать ещё один круг. Судьи попросту ошиблись в подсчёте кругов, несмотря на присутствующие электронные чипы. А может они рассчитывали, что преследующий россиянина турок, вырвет для страны бронзовую медаль.

Прямо со стадиона мы направились на курорт Cesme (Чешмэ), что в восьмидесяти километрах от Измира. Не хотелось уезжать из страны, так и не побывав на живописном пляже и не испробовав знаменитых термальных источников. Надо отдать должное, что пользоваться междугородними автобусами и маршрутками одно удовольствие. Быстро, чисто, прохладно, комфортно, поят холодной водой. Не предусмотрено, правда, расписание и нет билетов, но это, очевидно, не главное. В одной российской газете прочитал, что страна вот уже пятьдесят лет стремится попасть, хоть не территориально, так, по крайней мере, экономически в Европу. Думаю, что должно пройти ещё лет сто, чтобы изменилось отношение населения к жизни.

За тринадцать лир мы доехали до района Чешмэ – Ilici, который славится своим лазурным морем и мелким белоснежным песком. За пятнадцать лир арендовали один шезлонг на двоих, так как всё равно в море заходили по очереди, да и не планировали проводить на пляже больше полутора часов. К нашему вояжу присоединилась семейная пара из Москвы, глава семьи которой завоевал две призовые медали в спортивной ходьбе в категории М70. С подсказками полицейского нашли и местный автобус, следующий до термальных источников Serme (Шермэ), что в четырёх километрах от пляжной зоны.

Заплатив за вход по двадцать лир, мы оказались в своеобразном турецком Баден Бадене. В стоимость билета входило и аренда шезлонга, и купание в море, а самое главное – пребывание в двух громадных купальнях с термальной водой. При термах имелся отель, работало кафе и официанты то и дело разносили маленькие грушевидные бокалы с чаем для отдыхающих. Два с половиной часа удовольствия – и наши ноги почти готовы к новым сражениям! Познакомились с парой из Астаны, которые вот уже двадцать первый год подряд приезжают сюда ради целебных свойств здешней воды. Главное, как говорится – верить! Уходя, заметили, что в шаговой доступности имелись и другие термы, представляющие собой бальнеологический курорт, но без выхода в море.

Вечером успели ещё посетить супермаркет YKM, где были тридцатипроцентные скидки на изделия турецкой текстильной промышленности. В качестве сувениров я выбрал для семьи нательное и постельное бельё, скатерти, полотенца, салфетки, носки, детский трикотаж (к их маломерным детским размерам я смело плюсовал четыре года). Ну а в соседнем магазине восточных сладостей – Tygda: десяток сортов лукума, пахлаву и сушёный инжир. Turkish airlines позволяли пассажиру перевозить сорок килограммов, и я не мог не порадовать родных овощами, фруктами и бахчевыми культурами.

Нужно сказать, что в крупных турецких супермаркетах и торговых центрах при покупке от ста лир оформляют чеки на tax free, который в стране составляет восемь процентов от стоимости товара. Но вылетая из аэропорта Анкары, продавщица магазина Duty free уверяла меня, что в аэропорту чеки tax free не обналичивают и не ставят штампы (кстати, ценники в Duty free не всегда соответствовали истинной стоимости).