Атомное сердце

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

Лидер – это всего лишь роль, тексты к которой пишут другие.

Из Монологов Мима

Историческая справка

Крупнейшее орбитальное сражение, зафиксированное в исторических хрониках Конгломерата Миров – Битва в кольцах Арранга, газового гиганта в системе Синей Жемчужины. Это событие стало решающим в самой кровопролитной компании, в которую были вовлечены Объединенные Стаи Звездного Флота – против армады безжалостных завоевателей (предположительно из туманности Аурус), более известной как «Дикий флот».

На момент решающей встречи с противником Объединенные Стаи, под командованием прославленного Впередлетящего первой статьи Дор К’Сида, в своем составе имели:

– одиннадцать ударных фрегатов,

– девятнадцать корветов,

– тридцать три усиленных брига,

– два супербарка типа «Сокрушитель»,

– одну модернизированную туннельную батарею «Уникум»,

– порядка пятидесяти легких клиперов и столько же – скоростных геперманевренных брандеров,

– семнадцать десантных галеонов с абордажными командами,

– около тридцати вспомогательных шхун, барж и судов обеспечения.

Кроме того, к внепространственному прыжку был готов резерв, включающий в себя, помимо прочих кораблей, восемь фрегатов и двадцать модернизированных корветов.

Состав Дикого флота до сих пор не может быть выяснен точно, однако совокупная масса по всем подсчетам составляет не более одной десятой совокупной массы Объединенных Стай (что косвенно свидетельствует о высокой эффективности вражеского оружия).

Находясь в более выгодном положении, точнее – замаскированные в плотных массах колец Арранга, Объединенные Стаи нанесли неожиданный удар в тыл вражеских сил, направляющихся к густо населенной второй планете системы.

Примечательно, что внезапность удара не дала преимущества Стаям: корабли Дикого флота, обладая более высокой маневренностью, быстро перестроились, приняв традиционный боевой порядок, известный у специалистов как «двухслойный рой».

Более высокая защита противника и значительное расстояние свело «на нет» энергетическую мощь батареи «Уникум», ведшей залповый огонь из скопления каменных обломков внешних колец Арранга. Кроме того, основной очаг сражения быстро переместился за линию горизонта Арранга, сделав батарею практически бесполезной.

В первые же мгновения боя из строя был выведен один из двух супербарков, успевший, впрочем, единственным бортовым залпом сокрушить четыре боевые единицы противника. Второй, под прикрытием корветов, отошел на резервную позицию.

Не вдаваясь в тактические подробности, следует отметить самоотверженность Вожаков Третьего крыла легких клиперов: именно они отвлекли на себя основной удар противника, дав возможность фрегатам перегруппироваться для объединенного импульса по флагману Дикого флота.

Навсегда войдет в летописи пространственных войн героический рывок брандеров, всех до единого сгинувших в плазменных волнах вражеской защиты.

Отдельно нужно упомянуть отвагу экипажей и абордажных команд двух десантных галеонов, сумевших взять в «клещи» крупный корабль врага, успевших вскрыть корпус и проникнуть на вражеские палубы. Как известно, враг предпочел уничтожить себя вместе с доблестными бойцами Конгломерата.

Тем не менее, мощные залпы фрегатов и умелые действия экипажей корветов и прикрывающих их бригов заставили врага рассредоточить силы и, в конце-концов, отступить.

Как известно, именно этим сражением завершилось ужасающее, разрушительное и смертоносное продвижение вражеских орд.

Враг был силен и ужасен: он никому не давал пощады, но и сам не сдавался в плен. Нам так и не удалось заглянуть в чужие, полные ненависти глаза.

Мы помним героизм доблестных Летунов, но не должны забывать и другого обстоятельства: Дикий флот был отброшен за пределы Конгломерата.

Но так и не был уничтожен.

Примечания:

– По агентурным сведениям Нюхачей Впередлетящий первой статьи Дор К’Сид, долгое время считавшийся героически погибшим, в настоящее время жив и находится во главе мятежного флота так называемой Россыпи. Его имя с позором вычеркнуто из почетных списков Бессмертной Стаи.

– Туманность Аурус находится на расстоянии порядка сотни световых лет от условного периметра Галактики, отделенная мертвым пространством, известным, как Бездна.

До настоящего времени преодоление данного расстояния средствами, известными в населенных Мирах, считается невозможным.

Пролог

За невидимой границей, той, что незримо хранит жизнь от убийственного вакуума, призрачным голубоватым диском сияет планета.

Бесконечно красивая – настолько же, насколько бесконечна ее тайна. Это волнует и вселяет в душу сладкую тоску: зная, что загадку эту не разгадать никогда, все равно будешь стремиться к познанию, и никакие неудачи не смогут остановить тебя.

Это трудно понять – также, как оторвать взгляд от крохотного пятнышка красоты в черном мраке космоса.

Земля.

Лакомый кусок в жадных, холодных глазах.

Узел событий – место, где маленькие люди, не ведая того, дергают за ниточки всего происходящего во Вселенной. Живущие ничтожно мало – но в своих коротких жизнях отражающих судьбы Мироздания…

Гор протянул руку – и коснулся рукой планеты… Нет – всего лишь ее холодного отражения. Улыбнулся собственным мыслям: настоящего Мима никогда не оставляет особое, пожалуй, слишком уж романтическое отношение к окружающему миру.

А, между тем, реальность куда более осязаема и жестка.

– Нет вестей от Маха? – спросил Гор, не отрывая взгляда от далекой Земли.

– Нет, – сказал Зиг. – Последнее сообщение пришло с Зирги. Ты же знаешь: не со всеми Вольными мирами есть дальняя связь…

– Так-то оно так… – сказал Гор, оборачиваясь. – И, все-таки, не стоило посылать Маха. Для обыкновенной разведки можно было послать любого Сильного.

Зиг пожал плечами, поправил на носу массивные очки. Вот, скажите на милость – зачем ему очки? Ведь здесь, в Бастионе, ему больше не надо претворяться простым краткоживущим. В медицинском боксе ему бы в два счета исправили зрение… Или такова сила привычки?

Земная жизнь, как сладкий яд – легко пристраститься к привычкам, еде, крепким выражениям и странному, наивному и мудрому мироощущению. людей, наблюдающих бесконечность Вселенной со дна своего глубокого колодца…

– Ты же знаешь Маха: он просто не может долго сидеть на одном месте, – улыбнулся Зиг. – А слухи, действительно, тревожные…

– Вот именно: ему бы о защите Бастиона подумать… – проворчал Гор.

– Без достоверной информации это сложно, – возразил Зиг. – Смута – не знаешь, откуда ждать подвоха. Информационные каналы забиты потоками недостоверных данных – на них никак нельзя ориентироваться. Только живое общение…

– У меня плохое предчувствие, – произнес Гор. – Слишком долго нам не уделяют внимания…

– Да, – тихо сказал Зиг. – Это странно…

Земля.

Планета-тюрьма, планета-хищник, планета-лаборатория.

И она же – главный приз в непримиримой борьбе интересов.

Странно осознавать, что всего пару каких-то земных лет назад он, последний из Ветви Мимов, был обыкновенным Обреченным, приговоренным к быстрой смерти на поверхности этой Точки невозвращения.

И теперь, когда он свободен, когда его могущество признали и свои, и, тем более, враги – он остается таким же Обреченным. Жизнь его будет столь же коротка, как жизнь обыкновенного землянина.

И эту жизнь надо так заполнить событиями, чтобы… Как хорошо сказал тот краткоживущий? «Чтобы не было мучительно больно?..» Именно. Такую короткую жизнь нельзя прожить зря. Ведь враги собираются жить долго и счастливо.

Значит, надо успеть избавить Землю от врагов до того, как настанет время собираться в Счастливый мир…

Часть первая. Гонка на выживание

Дайте мне ложь десяти врунов, и я отыщу правду.

Старая поговорка Эстетов

Глава первая

Над изломанным горизонтом тщетно силилось встать чудовищно большое, багряное солнце. Оно расползалось в мареве, дрожащем, словно желе, и казалось, завязло в густом, душном воздухе.

Восходы над Ямой не обладают романтической утонченностью.

Подогретые первыми лучами отходы начинают вспучиваться, исходя душным чадом. Прочь от светила бросаются ночные твари, копошащиеся в мусоре в поисках пропитания. Они стремятся зарыться – поглубже от дневного жара и удушливого смрада.

А может, они просто не в силах видеть при дневном свете удручающие пейзажи планеты-свалки?

Только одно существо способно вынести все лишения и полюбить даже такие земли.

Человек.

Старый Ши, прищурившись, вглядывался в горизонт. Ему не мешало тусклое солнце Ямы. Ветерок трепал ткань защитного балахона и редкие седые волосы. Не каждому суждено прожить на Яме столь долгую жизнь. Эта планета вообще не создана для жизни.

Над головой раздался низкий рокот: заходил на разгрузку очередной транспорт с отходами. Человеку следовало бы бежать отсюда со всех ног: мало ли ядовитой дряни то и дело обрушивается на Яму?

Но Ши был вождем Копателей – главной и решающей силы в округе: все, что валится с неба в этом секторе, принадлежит ему. И делиться с жадными до наживы соседями он не намерен.

Небо над головой потемнело: теперь его заслоняло гигантское тело транспорта. Титанические баки медленно проплывали над головой, заставляя вжать голову в плечи даже опытных Копателей. Мертвенно мерцали разгонные грани, брезгливо поджимались усы чувствительных синапсов, чудовищные турбины с ревом всасывали воздух – его заберут в обмен на привезенный мусор.

Гулкий тоскливый скрежет разнесся над поверхностью: раскрывались смердящие зевы баков. В испуге поднялись и унеслись прочь зазевавшиеся птичьи стаи.

И вот с неба пошел жуткий мусорный дождь.

Копатели торопливо накинули грязно-зеленые капюшоны, прикрыли лица прозрачными фильтрами. Скоро и сюда докатится зловонная пыльная волна…

А транспорт уже затягивал опустевшие жерла баков. Издав протяжный звук – словно облегченно вздохнув – он задрал тупой нос к небу и понесся в сторону ленивого восхода…

– За мной! – скомандовал Ши. – Злой, прикрой слева…

Часть Копателей отделилась и молча направилась тропой, давным-давно протоптанной в мусорной горной гряде. Слева могли притаиться любители посягнуть на чужое добро…

Облако пыли достигло, наконец, Копателей. Вспыхнули мощные фонари. Некоторое время шли практически вслепую. Но Копателям известны все тропы, бугры и впадины бескрайней долины мусора.

Ведь это их дом.

…Пыль осела. Ши откинул капюшон, снял маску. Остальные немедленно поступили так же. Шли неторопливо, оглядываясь: прежде, чем начинать разработку, стоит внимательно осмотреть поверхность свежей кучи хлама.

– Опять ничего интересного, – тоскливо сказал Сморчок. – Ни металла, ни композитов. Дешевый пластик и биошлам…

– Биошлам – тоже неплохо, – сказал Ши, оглядывая новые, исходящие паром, мусорные россыпи. – По-крайней мере, с голоду не подохнем. Сырья для комбинатора почти не осталось…

– Ненавижу жратву из комбинатора, – скривился Сморчок. – Давно бы уже продали композит со склада – наелись бы от пуза человеческой еды…

– Ты же знаешь, композит упал в цене, – терпеливо говорил Ши. – Глупо его продавать сейчас. Потерпи месяц-другой – до торгов…

– Терпи-терпи… – проворчал Сморчок. – Всю жизнь – терпи. Вот пришел бы, как в том году, транспорт с астероидов…

– Ишь, размечтался! Ты же знаешь, Сморчок: хлам с астероидов сбрасывают раз в два года. Ты бы не мечтал, почем зря, а копал внимательнее. Вон, Одноглаз, в два раза против твоего добра собирает. Он-то может себе нормальной жратвы купить…

– А жрет вместе с нами, скупердяй! Зачем ему, Одноглазу, столько иридов? На что он копит?

– Не твоего ума дело, Сморчок! Лучше под ноги смотри внимательнее…

В пыльной дали показалась фигура в такой же мешковатой хламиде.

– Эй, Ши! Все, идите сюда!

– Во – Одноглаз! Легок на помине! – проворчал Сморчок. – Чего ему не сидится? Опять вперед всех полез…

Копатели направились к фигуре. Пришлось сойти с тропы, и теперь ступать приходилось крайне осторожно. Всем известно: на Яме нет ничего проще, чем сломать ногу, порезаться какой-нибудь смертельной штукой или провалиться в бездонные пропасти под сгнившим мусором.

Потому все имели длинные и гибкие посохи, а между телами вились тонкие, почти невидимые страховочные нити.

Мало кто, как Одноглаз, решался на одиночные поиски. Все-таки, настоящий Копатель – это призвание…

– Смотрите, что я нашел! – крикнул Одноглаз.

Был он взволнован, что, в общем-то, на него непохоже. Единственный, вечно красный глаз еще больше расширился, рукой в перчатке он указывал на что-то у себя под ногами.

Копатели приблизились, окружили Одноглаза и его находку.

Даже опытный Ши растерянно крякнул: находка действительно была не совсем обычной.

Из-под какого-то деформированного пластикового корыта торчала рука.

В общем-то, мусорные транспорты нередко сбрасывали трупы и человеческие останки в самых замысловатых сочетаниях. Здесь, в пространствах Вольных миров, ничего не стоило вот так, запросто, свести счеты с недругом, сунуть труп в помойный бак, отправив его, таким образом в круиз на счастливую планету под названием Яма.

Так что само по себе тело не слишком волновало Копателей.

Их поразил скафандр.

– Смотри-ка! Это же «гиперэластик», – потрясенно произнес Сморчок, – огромных денег стоит!

Он скосился на Одноглаза и добавил обиженно:

– И почему – снова он? Ну, почему не я его нашел? Это просто жуткая несправедливость…

– Ну-ка, помогите! – скомандовал старый Ши.

Копатели навалились, приподняли засыпанное мусором корыто. Другие быстро выдернули тело.

Сморчок, присев на корточки, жадно рассматривал находку.

– Жаль только, испорчен, – сказал он. – Видишь, дырка от пули?

– Ничего, можно подлатать, – возразил Одноглаз. – Это же отличная вещь! Эта штука спасет твою шкуру, даже если кончится воздух!

– Как это?

– Мгновенный анабиоз. Не спрашивай подробностей – сложная технология. В общем, скафандр – мой…

– Погоди-ка… А ведь внутри кто-то есть!

– Конечно! «Гиперэластик» не держит форму, без содержимого – просто тряпка… Вытряхнем покойника – да и дело с концом…

– А ты что-то говорил про анабиоз…

– Хм… Говорил. Но посмотри – дыра прямо на уровне сердца. Наверняка грохнули наповал… Но тело, вроде, в сохранности…

– Погодите-ка… – в разговор вмешался Ши. – А что это за огонек?

На уровне груди, рядом с пробоиной от пули, алел красный индикатор с надписью на едином.

– «Жизнедеятельность законсервирована», – прочитал Сморчок. – Как это?

– Значит, он еще жив… – удивленно произнес Одноглаз.

– Кто жив? Покойник? – переспросил Сморчок и недоверчиво скосился на тело. – А вы уверены?

– А давай толкнем покойника Живодеру? – предложил кто-то. – Он любит копаться в мертвяках… Глядишь – и вправду оживит!

– Погодите! – возразил Одноглаз. – Ну, а если он действительно его оживит? Что же – скафандр ему отдавать? Зря я, значит, столько в этом дерьме рылся?!

– Ну, мы же не душегубы какие! – воскликнул Сморчок, радуясь перспективе насолить сопернику. – Конечно – отдадим скафандр покойнику…

– А ну, тихо! – оборвал спор старый Ши. – Значит, решим так: Покойника – Живодеру, Одноглазу – скафандр. Это его находка по праву! А с Дока потребуем компенсацию: мы ж ему почти живое тело поставили для опытов…

– Тогда с Живодера – банка дистиллята по справедливости! – заявил Сморчок, подхватывая тело под руки.

– А ну, держи крепче! – пробурчал Одноглаз, недоверчиво косясь на Сморчка. – И смотри – не повреди мой скафандр…

Мах очнулся от нестерпимого холода и страха. Этого просто не передать словами – даже ему, выходцу из Ветви Сильных, не преодолеть этого страха. Запредельный ужас норовил утащить его куда-то «за», в мир, где живым нет места…

Страх вдруг ушел. Остался только холод. Следом медленно, очень медленно стала возвращаться память. Он, стертый уже из списка живых, снова становился самим собой.

Память возвращалась с конца – как в прокрученном в обратную сторону образном фильме.

Сначала была Боль – невыносимая, разрывающая сознание боль в груди.

Затем выстрел – из массивного пистолета, всосавшего пулю в ствол, аккуратно поместившего ее в гильзу и отправившего обратно в обойму.

Затем удивление: откуда у этого человека земное оружие?

Все, на этом память давала сбой.

Над головой был грязный потолок и раздражающе яркие лампы. Мах застонал и попытался подняться. Тело отказывалось слушаться. С ним происходило что-то странное – словно дергали изнутри миллионами тонких нитей. Боль…

– Э, друг мой! Да ты, никак, в себя приходишь? – раздался довольный голос. – Ай, да молодец! Ты думаешь – это ты молодец? Нет, это я молодец!

– Кто… ты? – прохрипел Мах.

Зажужжал привод – и потолок сместился, показав часть стены и незнакомое ухмыляющееся лицо. Человек был в прозрачном, но явно не первой свежести, медицинском облачении, под которым, к тому же, виднелась довольно-таки грязная одежда. Незнакомец продолжал скалиться, хотя лицо его было изрядно заляпано запекшейся кровью. Впрочем – как и руки…

– Можешь считать меня своим новым родителем, – усмехнулся человек. – Хотя большинство негодяев с этой планеты зовут меня Живодером. Это не вполне справедливо, хотя и не лишено основания…

– Что со мной? – спросил Мах чуть более окрепшим голосом. Ему даже удалось немного повернуть голову.

Помещение не походило на медицинский бокс. Скорее – на примитивную мастерскую. Кругом агрегаты непонятного назначения, панели образов с незнакомыми символами. Разве что, вот эта штуковина отдаленно напоминает древний хирургический робот. И везде – жуткая, первобытная грязь, какой он не видел даже на далекой Земле…

– Мне бы очень хотелось, чтобы ты не нервничал, – сказал Живодер. – Потому я здорово напичкал тебя транквилизаторами. Дело в том, что оно довольно нестабильно…

– Что нестабильно? – не понял Мах.

– Твое новое сердце, – просто сказал Живодер.

Повисла гнетущая пауза. Мах просто не мог понять сказанного. Только боль туманно намекнула на что-то страшное, что случилось с ним.

Живодер оценил реакцию Маха по-своему. Развел руками и сказал:

– Видишь ли, какое дело: сам-то я не врач. Да и откуда на Яме врачам взяться? Так, балуюсь немного с местной живностью, да подлечиваю в меру сил местное население.

– Если вы не врач – то кто? – пробормотал Мах.

– Я-то? – пожал плечами Живодер. – Когда-то уважаемый человек был. Техник высоких энергий, из Темной Линии. Вообще-то, меня на Целину сослали – что-то не то про начальство ляпнул. Жуткое, знаешь ли, место – Целина – мертвый, такой, раскаленный шар. А мы из него, видишь ли, цветущий сад должны сделать. Сначала атмосферу накачать, потом рельеф выровнять, моря залить… Все Миры были когда-то такой Целиной. Только кто о том помнит? Так бы и гнил там до сих пор, если б не Смута. Да… А то, как флот Россыпи на Конгломерат попер – так у нас разом силы безопасности в другую систему перебросили. Ну, мы под шумок и удрали. А на Яме Летуны нас выбросили. Из природной брезгливости, я полагаю…

Живодер мелко рассмеялся, словно вспоминая забавные эпизоды своего бегства.

– Всевидящий Сервер, лучше бы я на Целине остался, – сказал он. – Все ж лучше, чем эта помойка…

– Как же ты, Темный, смог заменить мне сердце? – пробормотал Мах. – Это же умеют только Эстеты-медики… Да и откуда у вас здесь такие возможности?

– Точно! – Живодер поднял грязный указательный палец. – Возможностей практически никаких. Но, поскольку, ты все равно должен был помереть, я решил попробовать на тебе одну забавную вещицу. Если на крысах получалось – отчего ж на Сильном не получится?

Он снова засмеялся. Мах и хотел бы поддержать его беззаботным смехом, но нутро начинало жечь, тело охватила мелкая дрожь…

– О, препараты, похоже, перестают действовать, – озабоченно произнес Живодер, сверяясь с показаниями панели образов. Рядом нервно задергалась клешня робохирурга. – Так ты потерпи, друг, потерпи. Если тебя это успокоит, рад сообщить: ты первый, кому удалось вживить сердце на атомной тяге…

– Что?! – тело Маха свела странная судорога.

– Долго объяснять. Ты же не специалист? – отмахнулся Живодер. – Такой простенький насос – только с ядерной батареей. Ты немного фонишь – это не смертельно – только таблетки глотать не забывай. Ты уж прости: все, что нашлось на этой помойке – это элемент сломанной двигательной установки от орбитального буксира…

Мах замер в оцепенении: в его груди билось сердце мощностью эквивалентное стокилотонной водородной бомбе…

Через три дня Мах впервые встал на ноги. Слабость не оставляла, но Живодер утверждал, что это пройдет – во всяком случае, у крыс проходило.

– Твоим сердцем управляет микросервер – от передатчика дальней связи, – охотно пояснял Живодер. – Штука простая, но надежная. Пока ты под контролем робохирурга: микросервер связан с ним – обучается. Но скоро отключим – и ты, считай, как новенький…

…В конуру Живодера по поводу и без повода то и дело наведывались грязноватые личности самых разных мастей. Похоже, Мах был для них диковинкой, чем-то, вроде экзотического зверька. Живодер ужасно гордился этим и, похоже, брал плату за вход.

Маха, однако, побаивались: даже в болезненном состоянии он оставался Сильным – особой кастой, взращенной для того, чтобы подавлять волю окружающих, а, в случае необходимости – лишать жизни…

Никто ведь не знал, что Мах давно уже вышел из-под контроля собственной Ветви. Он – отрезанный ломоть, брезгливо выброшенный в бездны пространства…

Мах медленно, словно в трансе перемещался по конуре, находящейся, похоже, в корпусе старой прогнившей баржи. Все, чего касался взгляд, вызывало отвращение и тоску.

Помойка есть помойка, как ее ни обживай и не обустраивай…

Еще через пару дней под контролем робохирурга состояние Маха улучшилось. Сознание прояснилось окончательно.

Но это не добавило Маху радости: он вспомнил о своей тайной миссии.

– Вот черт!.. – Мах медленно опустился на грубо сколоченный стул, схватился за голову.

Новое сердце тревожно забилось – и тут же предупреждающе загудел сигнал тревоги. В каморку ворвался взволнованный Живодер. Глянул на образную панель, покачал головой:

– Ты, брат, это… Научился бы держать себя в руках. А то тебе волноваться вредно. Да и не только тебе…

Он опасливо скосился на грудь Маха, где алел свежий рубец.

– Да, ты уж эмоциям волю особо не давай, – продолжил Живодер. – А то машинка-то на коленке собрана – как бы вразнос не пошла. А то чихнешь неудачно – от нас от всех только воронка и останется!

Живодер захихикал, видимо, представляя себе эффект от кашля Маха.

– Мне нужно срочно улететь, – глядя перед собой механически сказал Мах. Он мигом успокоился, тревожный сигнал замолк. Перевел взгляд на своего спасителя. – Как добраться до ближайшей гавани?

Живодер с удивлением поглядел на Маха, неуверенно улыбнулся:

– Ты что, брат? Какая еще гавань? На Яму ни один уважающий себя Летун не сядет. Это же помойка – сюда только сбрасывают – в спасательных капсулах или в шлюпках… Тебя, вот – вообще, с дерьмовоза скинули. Нет лучше способа избавиться от человека, не прибегая к убийству – просто отправить его на Яму. Это действительно яма – без дна и без верха. Ну, можно в город отправиться – там жизнь, почти, как в настоящем Мире. Там и жратва нормальная и развлечения – только наверх нельзя. Мы с тобой вроде прокаженных: даже если умудримся взлететь на каком-нибудь хламе, патруль сожжет нас еще на низкой орбите. Это понимать надо. Нет, отсюда выбраться никак нельзя…

Мах глянул на собеседника безумным взглядом.

Вот как… Ловушка!

Его не смогли убить – спасибо скафандру и этому странному умельцу. Но его заперли в этом чудовищном мире, хуже которого для человека, пожалуй, одна лишь Земля. Он здесь – безо всяких надежд на возвращение. И это тогда, когда в его руках – столь важная информация.

Весть о надвигающейся беде.

Друзья… Да что там – целая планета даже не подозревает, что над ней нависла смертельная угроза.

И еще Гор – он ждет от него вестей. Без них все удивительные способности Мима – просто пустой звук…

– Мне нужно выбраться! – твердо сказал Мах.

– Это невозможно… – вздохнул Живодер.

Мах сжал зубы.

Он вырвется с этой планеты, чего бы это ни стоило.

Старый Ши смотрел на новичка со сдержанным интересом.

Надо отдать должное Живодеру – он удивил колонию, воскресив человека из мертвых.

С другой стороны, появился человек – и появилась проблема. Новичок был Сильным – а значит, обладал более высоким статусом, чем сам Ши. В Вольных мирах это не имеет особого значения, но, все-таки, создает определенный дискомфорт. Копатели не должны испытывать сомнений по поводу его, Ши, лидерства…

– Ну, и что ты намерен делать, Мертвяк? – спросил Ши. – Знаешь ли ты, что жизнь среди Копателей подчиняется определенным правилам?

Прозвище «Мертвяк» сразу же приклеилось к Маху. Нельзя сказать, что оно сильно ему нравилось. С другой стороны – плевать. Есть только одна проблема, над которой следует думать, на решение которой следует тратить все силы, всю свою, чудом спасенную, жизнь…

– Я знаю, что у вас есть правила, и уважаю их, – сдержанно сказал Мах.

– Мы спасли ему жизнь – и он нам должен! – заявил Сморчок. – Пусть Мертвяк отрабатывает свое спасение!

– Да, правильно! – подхватили Копатели.

– Пусть отрабатывает!

– Жизнь того стоит!

Собрание колонии Копателей происходило в Главном зале, оборудованном во внутренностях гигантской баржи. Давным-давно ее сбросили на Яму за ненадобностью. На покрытой отходами поверхности непросто найти пристанище для целой колонии. Оттого Копатели очень гордились своей Крепостью, а враждебные колонии завидовали и ненавидели счастливчиков.

Новичок же смотрел на все это великолепие с брезгливостью – и от этого старому Ши становилось не по себе. Чего доброго, заносчивый Сильный решит принизить достижения колонии, посеет смуту в умах Копателей…

– Я благодарен вам за спасение, – искренне сказал Мах. – Но моя жизнь теперь не принадлежит мне…

– Еще бы – она принадлежит нам! – подхватил Одноглаз и обвел присутствующих взглядом единственного, выпученного глаза. – Это я его нашел! Я!

– При всем моем уважении, – сдержанно произнес Мах, – моя жизнь принадлежит не вам. Она принадлежит совсем другой планете. Ей угрожает опасность – и я должен до нее добраться…

Копатели немедленно подняли шум: упоминание о других планетах вызывало здесь страшное раздражение. Мах спокойно оглядывался. Он был готов к любому повороту событий.

Старый Ши властно поднял руку. Шум мгновенно стих.

– Считаешь ли ты, Мертвяк, требование моих людей несправедливым? – поинтересовался он.

– От чего же… – произнес Мах. – Моя планета щедро расплатиться за мою жизнь. Все, что мне надо – добраться до нее…

Это заявление развеселило Копателей. Улыбнулся и сам старый Ши:

– Многие обещают иридиевые горы и звезды с небес. И чаще всего при этом обманывают. Но тебе простительны глупые слова: ты еще не освоился в нашем мире. Отсюда нельзя выбраться к другим планетам. И потому все, что у тебя есть – это ты сам. Итак, я объявляю свое решение: Мертвяк будет отрабатывать свое спасение, а также пищу и воду, в рядах Копателей…

Колония одобрительно загудела. Сморчок о чем-то яростно спорил с Одноглазом, а Ши продолжал:

– Доля Мертвяка будет идти в общак колонии до тех пор, пока я не решу, что долг погашен. Ну, а сам Мертвяк назначается учеником… в подчинение Одноглаза!

– Это еще почему?! – возмущенно крикнул Одноглаз. – Я привык ходить в одиночку!

– Так тебе и надо! – хихикнул Сморчок.

Снова поднялся шум: Копатели разделились на два лагеря – в поддержку Сморчка и Одноглаза. Старый Ши едва заметно улыбнулся: он все рассчитал правильно. Пока в колонии существует раскол и противостояние мелких групп, ему нечего опасаться за собственное лидерство. Вот, даже опасный Мертвяк сыграл ему на руку…

– Одноглаз – самый удачливый Копатель, – повысив голос, пояснил Ши. – А Мертвяк – перспективный работник. Пусть старший товарищ поделится опытом. Надеюсь, новое сердце Мертвяка выдержит нагрузку, а Живодер?

– Вообще-то, с запасом сделано, – скромно сказал Живодер. – Если можно – пусть он остается жить у меня. Я бы и дальше наблюдал за ним…

– Так тому и быть! – решил старый Ши. – Все, хватит языками чесать – за работу!

Мах шел в связке с Одноглазом, чуть позади, наблюдая, как тот высматривает и, вроде бы даже, вынюхивает добычу в бесконечных завалах свежесброшенных отбросов.

Вонь здесь стоит невыносимая – даже прожив две недели на Яме, Мах не мог привыкнуть к тошнотворному местному воздуху. Земля, скорбная обитель краткоживущих, эта тайная тюрьма Конгломерата Миров, казалась теперь цветущим садом…

Вспомнив о Земле, Мах помрачнел. В груди беспокойно напряглись энергии чудовищного сердца.

Надо что-то делать… Надо что-то делать…

Мах глубоко вдохнул. Чтобы отвлечься, принялся наблюдать за спутником. Тот прекрасно ориентировался в бесконечных завалах. Вот сейчас, ловко отбросив длинным тонким шестом какую-то тряпку, поддел бесформенную пластину непонятного материала.

– Композит, – пояснил Одноглаз. – Самый ходовой товар в городе. А ну, подставляй мешок!

Мах послушно снял с плеч огромный рюкзак. Он уже был наполовину забит разного рода хламом, ценность которого представлял себе лишь его компаньон. Роль носильщика вполне устраивала и Маха и его невольного товарища: двигаясь налегке, Одноглаз здорово повысил производительность своего специфического труда.

– Двигаем дальше! – скомандовал Одноглаз. – Надо успеть вернуться до сиесты – иначе зажаримся заживо…

Мах кивнул: громадное бесформенное солнце лезло в серое небо, и над горизонтом гигантская свалка уже начинала дымить. Утренний холодок сменялся липкой жарой. Пот заливал лицо под глубоким капюшоном, струился по спине, разъедал шею.

Под ногами шуршала местная живность, спасаясь от жары и себе подобных. Отбросив тяжелым ботинком мятую банку, Мах с удивлением узнал обыкновенную земную крысу…

– Все, идем домой! – решительно заявил Одноглаз. – А то слишком увлеклись: с тобой работа и впрямь спорится…

Раздался низкий глухой гул. Грязная поверхность под ногами заходила ходуном, и совсем рядом огромная мусорная гора, разваливаясь на куски, ушла в неожиданно возникший черный провал. Некоторое время все дрожало, гудело, а над провалом поднимался отвратительный черный дым.

– Повезло, – спокойно сказал Одноглаз. – Чуть ближе – и нам бы пришлось туго. Запомни место: завтра хорошо бы исследовать пещеру. Пока ее опять не завалило…