Ковчег. Мы – не последние…

Иллюстратор Екатерина Викторовна Половенко

© Владислав Безлюдный, 2018

© Екатерина Викторовна Половенко, иллюстрации, 2018

ISBN 978-5-4493-4917-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ковчег
Мы не одиноки

Аннотация и прочее
Каждой твари по харе.

В 2017 году в небе над Россией появляется огромное НЛО. Пришельцы вовсе не пытаются уничтожить человечество или поработить его. Они предлагают лететь с ними всем желающим. Как проявил себя «наш» менталитет, как люди живут бок о бок с представителями иных космических рас?

Герои книги – простые люди, выходцы с русскоязычной части планеты, обитающие на Ковчеге. Они пытаются найти своё место в маленьком новом мире, узнают тайны, становятся участниками приключений, о которых даже не мечтали. Но их путь через галактику таит немало опасностей.

Зачастую, показаны маргинальные члены сообщества. Так что моралфаги проходят мимо. Но сюжет не о них, а о совсем других вещах и ценностях.

Юмор, социальная сатира, отсылки к знакомым вещам – всё присутствует в полной мере. Если хотите прочитать что-то короткое, лёгкое, ироничное – «Ковчег» станет хорошим развлечением.

Внимание! Если такие слова, как «жопа» вызывают у вас шок и трепет, немедленно закройте книгу/удалите её с жёсткого диска, отформатируйте его, сходите к психологу для реабилитации.

Вступление

– А знаешь, как у нас это было? Когда материнский корабль завис над Уфой, миллионы россиян выбегали на улицы. Некоторые – в чём мать родила. Люди кричали, плакали, просили забрать, пусть даже на опыты. Орали «ура, наконец-то мы все умрём», «конец света! настоящий!». Американцы же подняли шумиху про вторжение, начали собирать ополчение.

Политики играли на настроениях, банкиры срубили бабок на том, что дали людям кредиты, а конец света не наступил. Да, кое-кто побежал грабить супермаркеты и трахать всё живое… Иногда этими «кое-кем» были копы, священники и чиновники, – Стас достал сигарету, поджёг и затянулся, вглядываясь в непроглядную черноту космоса, – А эти мудаки никого не убили, ничего не взорвали… Какое ужасное разочарование для восьми миллиардов человек. Они даже не стали опровергать религиозный бред. Просто сказали, что рады встретить разумный вид на своём пути.

Разумный, Сеня!!! Это они вот про тех мужиков, которые сейчас в гидропонике самогон делают и продают… Блин, до встречи с нашими раса ниддос считала себя неуязвимой перед психотропными веществами. Щас! Наши забодяжили что-то настолько убойное, что у бедняг четвёртый глаз открылся и они начали видеть прошлое и разговаривать с древним божеством своего народа.

Иногда их проглючивает прямо на рабочем месте – на посту астронавигации. Понимаешь, почему корабль четыре раза сбивался с курса? Потому переходы между маршрутными точками доверили кайтри. Их пока никто не споил и на травку не подсадил. Но «пока» – ключевое слово.

Арсений, всё это время стоявший столбом, опираясь на дверь отсека, наконец пришел в себя, пытаясь переварить полученный поток информации. Он, в отличие от Стаса, родился уже здесь, на этом многонациональном и мультирасовом ковчеге, и понятия не имел, как всё начиналось.

Парень жил в каком-то маленьком выдуманном мирке дружбы земных и внеземных народов, стараясь не снимать розовые очки. Каждые такие посиделки со Стасом выбивали его из колеи дня на три. Потом он брал себя в руки, шёл в музей истории «Ковчега», и вновь переубеждал сам себя в том, что всё идёт по плану, а то, что рассказывает коллега – мелочи жизни, намного менее важные, чем великая миссия человечества.

Спасение рядового Пичужкина

Пичужкин – странная фамилия для человека, продающего дешёвое пойло представителям внеземных рас. Ещё страннее, что этот преступный субъект выглядел, будто школьник – переросток. Высокий, худощавый, с веснушчатым носом, он носил вытянутые, словно смирительная рубашка, свитера, узкие серые брюки и потрёпанные кеды. Словно в целом свете иной одежды не существовало.

Испуганные серо-зелёные глаза, таращившиеся из-под рыжей чёлки, всматривались в каждый сантиметр окрестностей. Вдруг кто заметит.

Стас всегда издевался над этой ошибкой природы, проходя мимо агрегатора – штуковины, выполнявшей на Ковчеге роль основного аккумулятора энергии. Возле этой замысловатой конструкции вечно собирался всякий сброд, вроде Пичужкина. Они бухали, травили пошлые анекдоты, обменивались с пришельцами всяческими безделушками.

Рулевые – местные главные терпеть не могли маргинальных мудаков, находящих забавным подсадить наивных космитов на какую-то лютую дурь, от которой у последних ехала крыша. Впрочем, сам Стас не раз наблюдал, как эти деятели о чём-то шепчутся с дядями посерьёзнее, перетирают в окрестных барах. Пахло это всё, похуже тухлой рыбы. Он бы и рад узнать, что эти мудозвоны затевают, да только в такие компании не вхож.

Пичужкин, дождавшись очередного клиента, распахнул перед ним плащ, как заправский эксгибиционист. Только вот, вместо причинного места продемонстрировал набор колбочек с жидкостями всех цветов. Мешанина так ярко светилась, что Стас даже с сорока метров запросто наблюдал, как эта «новогодняя ёлка» сияет на фоне стальной стены агрегатора.

– Ну, чё, брать будешь? – тонким мальчишечьим голоском спросил этот не то самогонщик, не то наркодилер местного пошиба.

– Сколько? – перевёл прибор ответ покупателя.

– Сорок каппа. И не торгуюсь.

– В жопу пошёл ты, – завершил сделку клиент, недовольно шевеля головными отростками.

Как называются эти странные товарищи, Стас так и не запомнил, но для себя прозвал ктулхуистами. Они часто собирались в кабаках чествовать какого-то своего известного чувака с длинными щупальцами на морде. Нажирались, как свиньи, а потом выбегали на улицу, издавая истошное «урррррлуу-у-у-у». Ещё один деградировавший вид, вроде людей…

– Ладно, тридцать, членомордый, – крикнул Пичужкин вдогонку ковыляющему в теоретический закат клиенту. Тот повернул башку чуть ли ни на 180 градусов и ответил:

– Тридцать и ни каппа больше.

– По рукам, – ответил рыжий и шмыгнул веснушчатым носом.

Монетки перекочевали в его карман, а ярко-малиновая колба – к покупателю. Тот с жадностью вырвал её из тонких пальцев продавца, вытянул затычку, запрокинул в голову, заливая содержимое в себя, словно в котелок для варки колдовского зелья.

– Кхыыыы, – раздалось из переговорника перед его физиономией. Пичужкин напрягся, понимая – что-то пошло не так. Пришелец схватился за шею, упал на колени, нелепо выпучив глаза.

– Аааааа! Помогите! – заорал во всю глотку подпольный торговец. Хануриков, что бродили неподалёку, тут же как ветром сдуло.

«Писец… сдохнет же…» – подумал Стас, и побрёл навстречу, тихо проклиная Пичужкина, тот день, когда сел в Ковчег, и того мудака, что сварил это грёбанное зелье.

Рыжый олух гостю обрадовался, как отцу родному, – Стасик, выручай, помирает! Меня же за это… Блин… Мужик! Сделай что-нибудь! Я заплачу, – он полез в карман, доставая монеты.

Стасов кулак пришёлся точнёхонько меж глаз Пичужкина. Тот тихо охнул, схватился за лицо, подвывая, как подстреленная сучка.

– Сколько раз говорил, хорош народ травить этой парашей! Что в колбе было?

– Духан! Чистый, вот те крест!

– Какой в жопу крест? Ты на мать его, межзвёздном ковчеге… ааа… хер с тобой! – Стас нащупал на шее ктулхуиста что-то вроде кадыка и резко надавил. Тот дёрнулся, изрыгая зловонную жижу, заливающую куртку человека.

– Ыыыы-кхы-ы-ы-ы… – выдал пришелец жалобно, давясь собственной блевотой. Пришлось помочь ему приподнять голову и выплюнуть всё на металлический пол.

– Жить будет, – констатировал Стас, – Повезло тебе. Блин, как знал, что ветеринарное училище пригодится. Препод говорил – будешь учиться хорошо, каждую скотину на ноги поставить сможешь… Кто же знал, что это будет хренова ктулхуёвина инопланетная.

Пичужкин хлопал глазами, протягивая монеты спасителю. Тот брезгливо взял их, запихнул в поясную сумку и удалился, пока его никто не увидел в компании этих двух субъектов.

Дверь мне запили!

В дверь постучали. Стас приоткрыл один глаз и громко крикнул:

– Идите в жопу! У меня выходной.

На его реплику отреагировали бурно – дверь влетела в комнату, напугав кота. Зверь от страха совершил прыжок с места на кровать, больно впившись хозяину в ляжку, отчего тот окончательно проснулся и подскочил, как ошпаренный.

На него пялились два мордоворота, напоминавших классических гопников из его земной юности. Один низкий крепыш, второй – среднего роста, но тоже коренастый. Вид гостей дружелюбным назвал бы только совершенно отмороженный оптимист под хорошей дозой водки.

– Ну и какого огородного растения вы тут забыли? – спросил хозяин квартиры, натягивая дырявый носок на левую ногу, – Чё молчим?

Парочка переглянулась – такой встречи мужики никак не ожидали. Тот, что повыше, в серой кепке и потёртой кожанке, нашёлся первым, – Ты чё, совсем страх потерял?

– Какой страх нахер? Я из Омска! – угрожающим тоном ответил Стас, надевая тем временем второй носок, и обувая тапочки.

– Э-э-э… Ну мы это… Попросить хотели, – сменил тон гопник, – Чтобы ты про тему с Пичугой никому не сболтнул… А то…

– А то что? – ещё более злым тоном спросил ветеринар.

– Да не, ничо… Просто, как мужик мужика прошу, – чуть ли ни умоляющим тоном ответил бандит, обдумывая, как бы так вопрос решить, чтобы и по морде потом от омичей не получить. Последних тут боялись похлеще всякой мафии.

– Ты, – ткнул Стас в низкого, – Дуешь за водкой, а кореш твой пока дверь на место поставит. Задача понятна?

– Ага, – кивнул первый и вылетел пулей из помещения.

– Писец… Поспать не дают спокойно. Схера ли вы вообще припёрлись в такую рань?

– Так это… послали… – пробурчал здоровяк, чуть ли не краснея.

– Что вас послали это и коню понятно. Пять минут назад, в жопу. Подробности выкладывай. Кто отправил, нахрена, и что за птица важная Пичуга, что вы за него вписались?

Гопник задумался. Сказать правду нельзя, хозяева в расход пустят. Не сказать – Стас сам всё равно узнает и всю малину им запорет.

– Ты только ж никому… – несчастным голосом промямлил он, уже представляя, как его тушку грузят в сжигатель, а прах развеивают по галактике.

– Омские слов на ветер не бросают. Не ссы.

– Вован хочет подмять управу под себя, и пацанов везде пускает, чтобы рулевых на всякую шнягу подсаживали.

Детали пазла собрались в голове Стаса. Вот оно, что. Организованная преступность, она и в космосе организованная. Только вот с исполнителями, как обычно, беда.

Интересно, как так вышло, что америкосы эту тему раньше не прохавали? Он пару секунд погордился хитрожопостью земляков, а потом представил, насколько масштабный пушной зверёк ждёт весь честной народ Ковчега. Стас сел на кровать и выдал многозначное «ёптиль!».

Почему?

– Конец света грядёт! – орал мужик, размахивая золоченой звездой на толстенной цепи, – Хаос поглотит всех нас! – его мозолистые руки мелко тряслись, выдавая явные признаки нервного заболевания. Впрочем, причиной тремора могло оказаться любое вещество, начиная с обычной водки «Галактика», и заканчивая такими соединениями, которые простой хрон выговорить не в силах. Рядом припарковалась толстым задом старушенция, явно из той же секты:

– Верую в успешное освоение дальнего космоса, почитаю пророков Гагарина, Титова и пресвятую Валентину Терешкову, да хранится память о них в веках, – нараспев заголосила она.

– И в великомученика Стивена Хокинга, милостию вселенной посланного нам! – добавил мужик, заставляя проходившего мимо обывателя резко дёрнуться от неожиданности.

Кто бы мог подумать, что оказавшись в окружении пришельцев всех мастей, религиозный фанатизм примет такую ядрёную форму. Сеня, ожидающий товарища, смотрел на этих людей с сожалением и лёгким разочарованием в человечестве, как таковом.

Серебристая оправа очков навязчиво сползала на кончик острого носа, заставляя постоянно поправлять себя. Парень кинул пару четвертак каппа в рваную шапку юродивого, и прошёл дальше. Воспитание, чёрт его дери, и жалость к нищим и убогим – злейшие враги современного человека в этом обществе. Тут, как говорил Стас или ты или тебя.

Парень сделал небольшой крюк, чтобы посмотреть издалека, что же будет дальше. Чутьё не подвело. К мужику с бабкой подъехала расфуфыренная тачанка на навороченных гравиблоках, из которой вылезли двое местных.

Судя по физиономиям, коих не коснулась печать интеллекта, молодые люди относились к современной золотой молодёжи. Номерной знак с такого расстояния Арсений разглядеть никак не мог, в силу слабого зрения, но по модели легко определил, что ребятки эти из Центра. Так здесь называли ту русскую часть Ковчега, где обитали выходцы из столицы исторической родины местного населения.

Кто бы сомневался… Нищий вывернул карманы, отдавая заработанные гроши мажорам, бабка последовала его примеру. «Крыша», пересчитав мелочь, выдала сборщикам процент, вальяжно прошлась вдоль улицы, присматриваясь к местным, а затем укатила прочь.

– Вот так и подавай бездомным…

– Ага, – нехрен кормить бандюков, – раздался за спиной знакомый голос.

Сеня повернулся – он, родимый, Станислав Борисыч собственной персоной.

– Стас… блин. Ну, почему оно так? – с досадой спросил парень, ожидая очередной едкий ответ.

Друг похлопал его по плечу и улыбнулся, – Потому что люди никогда не меняются. Хоть их на край света отправь, хоть в глубокий космос. Вон, батя твой, между прочим, тоже в Церковь Великой Космической Силы ходит. Вот, у него и спроси, почему всё так хреново.

Напоминание об отце всегда цепляло Сеню за живое. С биологическим родителем конфликты начались лет этак десять назад, когда тот вдруг решил, что есть более интересные занятия, чем инженерное дело и посиделки под водочку. Мужик в свои тогда сорок пять лет, внезапно для всей родни, подался в религию, причём ту самую, с Гагариным, стоящим у трапа «Восток 1» на каждой иконе и статуями пресвятой Терешковой, держащей звезду на ладонях.

Новую религию тут же подмяли под себя «братки». Причём, на каждом участке – свои. Потому часто возникали тёрки между ростовскими, московскими и прочими представителями «духовенства». В «космо-веру» перекрасились даже те, кто лет тридцать назад семинарию заканчивал, а то и приход свой на Земле имел.

От мыслей о насущном и вечном мужиков отвлёк хриплый голос:

– Огоньку не найдётся?

– Волосы на жопе удалять собрался? – молниеносно ответил Стас, сжимая кулаки, но обернувшись, успокоился и расплылся в улыбке:

– Колюня! Да ладно! Ты?

Старый друг, судя по всему, только что собиравшийся гопнуть кореша без зазрений совести, размяк, и его усеянное шрамами лицо подобрело, а рот с десятком щербатых зубов изобразил ответную радость.

Арсений, уже успевший вспотеть от напряжения посмотрел на парочку, готовую расцеловать друг друга, словно генсеки, и понял, что он здесь явно лишний. Стас задницей почуял, что приятель собрался делать ноги, и положил тяжёлую мозолистую ладонь ему на плечо, – Короче, Сеня, берём не две, а три по ноль пять!

Космический централ

Местная рыгаловка представляла собой гибрид внутренних помещений из фильма «Чужие» с сыростью, цепями и прочим, с каким-то псевдо-лофтом советского заброшенного завода непонятных изделий. Столы здесь прочно вмонтировали в пол, понимая, что любое недоразумение превратится в процесс их разбивания друг о друга.

Посуду выдавали исключительно пластиковую, включая бутылки. На входе стояла рамка, выдающая противное «пииииии» на металлические предметы. некоторым посетителям приходилось выкладывать целые арсеналы. В итоге для них завели шкафчики, как в раздевалке. Дескать, пусть лежит, а вы расслабляйтесь без смертоубийств.

Компания сидела в самом центре. Чуть поодаль находилось некое подобие сцены с пилоном, вокруг которого извивалась толстозадая стриптизёрша. Её потасканным видом соблазнился бы только самый спермотоксикозный первокурсник, да и то лишь до момента, когда она нависнет всеми своими красотами над ним, словно лавина над зазевавшимся лыжником в горах…

На фоне завывала третьесортная певичка, пытающаяся копировать старые советские песни. Над её головой мерцала тусклая лампочка – единственная на всю люстру. Бабёнка в процессе издавания стрёмных звуков, виляла бёдрами и прочими частями тела, напоминая то хреново отлаженный механизм, то червяка, извивающегося на асфальте после дождя.

Сеня пытался думать о хорошем и не дышать носом. Местный смрад и дым дешёвых самопальных папирос лишил обонятельной невинности каждый рецептор в его носу. Глаза слезились, и парень их украдкой вытирал, чтобы не выглядеть слабаком. Тем временем, его старший товарищ накатил 50 граммов, и решил перетереть со старым знакомым.

– Колян, что с тобой стряслось? От тебя пахнет, как от банки рижских шпрот семьдесят пятого года, да и выглядишь не лучше.

Стас был традиционно прямолинеен, потому что количество аргументов побывавших на его мужественном лице, выработали иммунитет к любым методам физического воздействия. Сеня помалкивал, потягивая поочерёдно водочку и синтетический яблочный сок с витаминами. Он давно перестал понимать, что происходит, осознавая одновременно тщетность любых попыток это изменить.

Беззубый быдло-гопник вытер скупую и явно притворную слезу засаленным рукавом, и поведал свою историю:

– Я с ростовскими тусил. Они платили сперва нормально. Туда-сюда, принеси-подай. Потом они прознали, что я корешил с омичами. Вломили мне хорошенько. Зубы выбили, ребро сломали. Сказали, что если увидят ещё на районе, будут мне гайки. Меня кнетлонги подобрали. Честное слово, Стас, лучше бы добили… Как от них дохлятиной прёт, писец…

– Вот, чья бы корова мычала, гладиолус ты хренов. Мылся когда в последний раз? Эх… Короче, идёшь сейчас со мной. В душевой отсек дуешь. Носки – штаны и какую-нибудь менее вонючую шмотку я тебе точно найду… А то, что на тебе – сжечь, как после чумы. Это жесть полная. Как можно было скатиться в такое днище? Ты же нормальным мужиком был!

Николай, понимая, что жалеть его и не планируют, признался:

– Да я ссал выходить из подполья несколько месяцев. Отлавливал лохов, сбивал мелочь, курево, бухло. Потом тебя встретил. Есть таки справедливость на свете!

– Угу. И она была в тот момент, когда тебе ростовские дали люлей. Всё остальное – твои личные страдания хернёй. Если ты и жертва, то исключительно плохой контрацепции родителей.

– Стас. Ну чё ты? Я тебе бабок должен? Бабу твою увёл?

– Денег ты мне реально должен. Но лингам с тобой. А бабы у меня не было так давно, что я уже и забыл, для чего она нужна. Кстати, – обратился он к Арсению, – Вот тебе живой пример, что я ещё нормально живу и нихрена не маргинален.

– Не лучший пример для сравнения, – парировал Сеня, ожидая реакции Коляна. Тот шмыгнул носом, покосился на интеллигента, но промолчал, понимая, что не в тех нынче условиях.

На фоне пьяный мужик в шестой раз заказывал «Оренбуржский пуховый платок», а его товарищи играли в желания. Одному из них выпало намекнуть бармену на нетрадиционную ориентацию. Половина посетителей приготовилась смотреть, как бедолага вылетает с пинка из заведения. Вот, когда секунды реально казались часами.

Кульминация затягивалась – бармен куда-то свалил за очередной порцией бормотухи. Смертник терпеливо его ждал, обдумывая формулировку и попутно представляя собственные похороны.

Когда волосатый кавказец в потной майке – борцовке показался из проёма, что едва вмещал его могучий торс, бедолага смирился со своей печальной участью.

– Гоги!

– Чего тебе? – спросил бармен, наливая в гранёные стаканы непрозрачное вонючее пойло.

– Ты вечером что делаешь? Мы бы могли того… Ну ты понимаешь…

Грузин перегнулся через стойку и тихо шепнул на ухо помирающему от страха мужику, – Захады в адынадцат часов! Буду тэбя ждат, дарагой!

Сложно сказать, что страшней – назвать гомиком двухметрового здоровенного дядьку или угадать и назначить ему свидание…

Мужичок побелел, и на подкашивающихся ватных ногах пополз к своему столику. Если бы его на входе сбил гравиджип какого-то обдолбанного москвича, расклад бы его вполне устроил. Главное – сразу, насмерть.

– Это любовь, с ней рядом амур, крыльями машет, – запела бабёнка на фоне, и бедолага разрыдался, не стесняясь друзей.

Сява

Гравиджип с номерным знаком «СЯВА» протаранил урну и распугал хронов, побросавших чекушки. Дверцы распахнулись, хотя по всем правилам должны были подняться вверх. Не каноничная техника означала одно – ностальгирующего по земному прошлому бандюгана. таких в машине набралось целых четыре штуки, одинаковых с лица, словно четыре однояйцевых близнеца. Отличались они небольшой разницей в росте и количеством золота, напяленного на их здоровенные туши.

Один из них закинул толстенную цепочку за спину, сплюнул на землю и схватился за ржавую ручку двери кабака короткими и толстыми пальцами – сардельками.

Когда его физиономия протиснулась внутрь, народ притих, а Гоги полез под стойку за деньгами. Крыша всегда приезжала в разное время. Принципиальный вопрос. Так они часто отлавливали в рыгаловке должников и прочих персон, требующих воспитательной работы. Держиморды ввалились в заведение, и расталкивая боязливых местных, проследовали в дальний конец помещения, перетереть с владельцем.

Сеня вжался в стул, понимая, что ничего хорошего в этом раскладе не светит. Колян позеленел, словно в очередной раз отравился палёной водкой.

Стас продолжил уничтожение остатков спиртного на столе. Его подобные моменты беспокоили меньше всего. Деньги и этих мужиков он не брал, а значит, интереса для них не представлял.

Мужик с блестящей и гладкой лысиной вылез из каморки Гоги с деньгами. Он повёл носом, будто заправская охотничья собака, оглядел зал, выискивая, кому испортить отдых. Взгляд остановился на центральном столике. Что именно не понравилось в нём? То, что он стоял ровно посреди зала или то, что лица не показались знакомыми, знает лишь высший космический разум.

Он неспешно поковылял к потенциальным жертвам. В тот самый момент Стасу приспичило справить малую нужду, и он поднялся со своего колченогого стула, чтобы окропить влагой местный клозет-гадюшник. Скорость ветеринара явно превышала желание бандита создать проблему, а потому, дверь сортира благополучно закрылась изнутри, и матёрый уркаган, забитый «правильными» наколками оказался у столика, где остались Сеня с Коляном.

В голове первого на нервной почве крутились детские песенки из старых мультфильмов, второй сидел в ступоре, пялясь на полупустой пластиковый стаканчик.

– Чёто я вас тут раньше не видел, – пробасил этот кусок мяса, опираясь на край стола так, что тот даже чуть накренился, хотя и был надёжно прикручен к полу.

Мелодия в голове прервалась, словно плёнка в магнитофоне порвалась, и Арсений поднял глаза. Судя по эмоциям на его лице, произошло нечто из ряда вон. Потому что бандит с Коляном в недоумении переглянулись.

– Дядя Егор! – радостно выдал Сеня, вскочил из-за стола и бросился обнимать ничего не понимающего рэкетира. Тот хлопал ресницами, пытаясь сообразить, что происходит

– Вы что, не узнаёте? Это я, Сенька, вы с папой моим работали и борьбой вместе занимались. Вы мне ещё в детстве железную дорогу подарили. Помните?

Мужик краснел с каждой секундой всё сильнее, ощущая задницей, что его товарищи пристально смотрят в спину, недоумевая, какого хрена их лидер, командир «бригады» обнимается с мужиком посреди комнаты.

– Сенька, сел быстро на место, – прошипел он, – Ишь ты… развёл тут телячьи нежности. Я теперь не дядя Егор, а Сява Хриплый. Мы с корешами типа того… контролируем территорию от имени мытищинских.

Троица в кожанках подошла поближе, – Чё, Хриплый, на пацанов перешёл? – хохотнул один из них.

– Если перейду, твоя жопа будет первой, – парировал дядя Егор, стараясь не выдать волнение, – Это сын старого корефана. Мы с его папашей огонь и воду прошли. Запомните его. Если кто тронет – лично закопаю.

Колобки – качки согласно покивали, дескать, нам-то без разницы, кого торцевать. Этого нельзя, вон, рядом сидит ещё кандидат. Колян, понимая, что он остался крайним. Ситуацию спас пришедший из Сортира Стас.

– О чём сыр-бор, – спросил он с традиционным пофигизмом, словно рядом стояли не профессиональные выбиватели духа из всего живого, а четверо школьников.

Хриплый с мужиками потянулись куда-то под куртки, и хрен знает, чем это могло закончиться, если бы не Сеня, радостно сообщивший, – А мы с дя… Хриплым должны срочно обмыть встречу! Станислав Борисович, это давний и очень близкий друг моего отца. Все дружно выдохнули, а Гоги принёс ещё водки и закуси.

Через полчаса Егор надрался так, что начал приставать к стриптизёрше. Той, конечно, было лестно внимание успешного и богатого мужчины, но она отлично представляла сцену с утра, после которой её может спасти только прыжок из окна. Только вот, шансов пролезть, а потом ещё и выжить было меньше, чем у Коляна стать рулевым. Потому бабёнка оказалась в тупиковой ситуации. С одной стороны, отказать Хриплому – подписать себе смертный приговор. С другой – та же хрень при согласии. Бармен решил принять огонь на себя, попытавшись отвлечь гостя рассказом о том, как ростовские покушаются на мытищинское имущество, и что негодяев нужно срочно проучить.

Горе-танцовщица попыталась улизнуть, подскользнулась на луже пролитого кем-то пойла, и рухнула всем своим весом на Гоги. Тот не устоял, и завалился, как срубленное дерево на Хриплого. Тот неловко упал и зацепился головой за край стола. Этого хватило, чтобы мужик вырубился, а его товарищи бросились щупать пульс.

Свет в помещении мигнул несколько раз, а затем механический голос объявил, что Ковчег обнаружил новую систему, в которой имеются экзопланеты. Рулевые предлагали обитателям отправиться в экспедицию, чтобы попутно собрать воду, кислород и другие припасы.

Вся компания, кроме лежащего без чувств Егора, переглянулась, и дружно ломанулась к выходу, чтобы успеть к пункту сбора добровольцев.

– Мы что, так его тут и кинем? – спросил Сеня.

Стас почесал репу, – Не, он, конечно, не омич, но русские своих не бросают. Поможешь? – обратился он к Коляну, понимая, что сам Арсений разве что барсетку этого кабана поднимет.

Вдвоём они вытянули тело из кабака, кое-как запихнули в джип и запрыгнули сзади. Благо, семиместное чудо техники оказалось достаточно просторным.

– Ну, что, за освоение новых планет? – спросил Стас, доставая из-под полы бутылку, утянутую под шумок с чьего-то стола.