…Не делай в оный (день) никакого дела
ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя,
ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой,
ни ПРИШЕЛЕЦ, который в жилищах твоих…

IV заповедь

Глава первая

– Ни в коем случае, Серёжа, – поморщился шеф. – Я серьёзный учёный, а ты мне чёрт знает что предлагаешь!

Он раздражённо отодвинул карту Кашимской низменности на край стола, откинулся на спинку кресла и посмотрел на меня усталым взглядом сквозь толстые линзы очков. Я иронично прищурился, и шеф стушевался. Привык он всю жизнь защищать своё научное направление, не преминул оправдаться и сейчас:

– Не мне тебе говорить, что среди прагматиков уфология не считается серьёзной наукой, но наша исследовательская группа всегда подходила к необъяснимым явлениям исключительно с материалистических позиций. Единственное, что себе позволяет уфолог, – высказывать более смелые предположения и гипотезы, чем принято в ортодоксальной науке. – Шеф снова поморщился и повысил голос: – И нечего иронично щуриться – на себя посмотри. Сам-то чем занимаешься?

Я сделал вид, что смутился, отвёл взгляд и поёрзал на стуле. Стул для посетителей в кабинете шефа был неудобный, с короткими ножками; он как бы сразу устанавливал субординацию: кто здесь выше, кто ниже. Неоднократные предложения заменить стул шеф категорически отвергал. «Чтобы сотрудники меньше бегали ко мне за советами, а думали своей головой», – отшучивался он и в чём-то был прав.

– Что вы, Вячеслав Павлович, разве я по поводу уфологии иронизирую?

– Тогда по какому? – насторожился шеф.

– По поводу «чёрт знает чего», – как можно корректнее заметил я. – Зачем вы себе противоречите, Вячеслав Павлович? Не вы ли говорили, что в самых абсурдных свидетельствах достоверность всегда выше, чем в хорошо аргументированных и, на первый взгляд, правдивых сведениях?

– Серёжа, Серёжа… – покачал головой шеф. – Я не только говорил, но неустанно буду это повторять. Мистификаторы подводят под организованные ими «необъяснимые» явления аргументированную базу, а случайный свидетель действительного события описывает его без прикрас и надуманных умозаключений. Из-за чего обоснованное свидетельство мистификатора всегда выглядит более правдоподобным, чем путаное объяснение настоящего очевидца. Мероприятие в Бубякине не имеет ничего общего с нашими исследованиями. Это фикция чистой воды. Балаган.

– Зачем сразу «балаган», Вячеслав Павлович? – не согласился я. – На праздник съедется масса людей, среди них определённо будут и настоящие очевидцы необъяснимых явлений, данные о которых отсутствуют в нашей картотеке. К тому же Бубякино почти рядом с Мщерами, где в позапрошлом году побывала наша экспедиция. Вот смотрите, – я снова пододвинул к шефу карту, – по прямой через лес от Бубякина до Мщер километров пятнадцать…

В этот раз шеф на карту не глянул.

– Почему, почему… – сварливо буркнул он. – Потому! Ехать в Бубякино, где соберутся фанаты НЛО, всё равно что провести опрос о неопознанных летающих объектах среди обитателей сумасшедшего дома. Знаешь, сколько там «подлинных» встреч с пришельцами можно задокументировать? Тонны бумаги не хватит! Мало того, напрямую с инопланетянами можно познакомиться. Там их не меньше, чем Наполеонов Бонапартов.

– По-моему, Вячеслав Павлович, – с сожалением констатировал я, намеренно задевая шефа за живое, – вы боитесь уронить свою репутацию…

Он насупился, недобро глянул на меня и отрезал:

– Да, боюсь! Я сорок лет зарабатывал репутацию честного исследователя и не желаю её терять, принимая участие в балагане!

– Извините, Вячеслав Павлович, – я снова отвёл взгляд и начал складывать карту, – не хотел вас обидеть.

Когда перед шефом извиняются, он размякает и затем чувствует себя так, будто не его оскорбили, а он кого-то обидел. При умелом обхождении из него можно верёвки вить, но я так поступал только в исключительных случаях. Именно такой случай сейчас и был.

Шеф шумно выдохнул, взял сигарету, закурил.

– Ладно, проехали… – великодушно пробасил он. – Как у нас дела с анализом образцов грунта из Медвежьего урочища?

– По предварительным результатам ничего необычного нет, – сказал я в сторону, стараясь выглядеть обиженным, – тем более что в некоторых образцах обнаружены следы горевшего авиационного керосина. На поляне хорошее место для пикника, поэтому можно предположить, что кто-то ранее разжигал керосином костёр. Либо мы опять имеем дело с мистификацией. Окончательный ответ обещали дать в конце следующей недели.

– Авиационный керосин, говоришь… – задумчиво протянул шеф. – Странно. Логичнее было бы разжигать костёр бензином или соляркой.

– Нет, – возразил я. – В урочище автотранспортом не добраться. Пешком либо вертолётом.

– Откуда там вертолёту взяться?

– В лесничестве говорят, что заместитель губернатора к ним частенько наведывается поохотиться. Иногда на вертолёте.

– Понятно… – разочарованно протянул шеф. – Быстрее анализы сделать не могут?

– Могут, – кивнул я, по-прежнему глядя в сторону. – Но анализы вне очереди лаборатория делает по завышенным расценкам.

– Вот видишь! – Шеф повысил голос. – Везде деньги! Где я их возьму на командировку при нашем скудном финансировании? А спонсор на поездку в Бубякино копейки не даст!

Моя уловка начинала работать, и на поездке в Бубякино было рано ставить крест.

– Я и не прошу, – тихо сказал я, глядя в стол. – Могу за свой счёт…

– У тебя что, до конца следующей недели работы нет?

Шеф раздражённо загасил в пепельнице окурок и закурил следующую сигарету.

– Работу всегда можно найти, – безразлично заметил я. – Диссертацию надо заканчивать…

– Кстати, о диссертации, – воспрянул духом шеф, ухватившись за оброненное слово. – У меня есть прекрасные данные по Алатойскому диву как раз по твоей теме.

– Я их уже использовал, – корректно сообщил я.

– Да? – удивился шеф.

– Да. Эти данные вы предоставили мне полгода назад.

Шеф смущённо вздохнул, глубоко затянулся сигаретой. Беззащитные, как у всех близоруких, глаза окончательно погрустнели за толстыми линзами очков.

– Что-то я поглупел на старости лет… – пробормотал он. – Вижу, к чему клонишь… Не совсем дурак. Ты в отпуске давно не был?

– Два года.

– Решил недельку развлечься, потусоваться…

– Поездку я планирую исключительно в научных целях, – с каменным лицом парировал я, хотя на самом деле шеф был прав на сто процентов. Праздник и в захолустье праздник, а научные цели только предлог.

Шеф окончательно смутился, снял очки, протёр платком, снова надел их.

– Молодо-зелено… – грустно сказал он. – Ладно, пусть будет по-твоему, поезжай.

– Спасибо, – сдерживая улыбку, кивнул я и поднялся со стула.

Своего я добился.

– Погоди, сядь, – остановил меня шеф.

Я сел.

– Запомни, ты туда едешь как частное лицо! – предупредил он. – Если Поярков узнает, грязью так обольёт, что вовек не отмоешься. Твоё желание уважаю, но лично я не хочу иметь к этому никакого отношения.

– Хорошо, – сказал я, достал удостоверение и протянул шефу. – Пусть будет у вас до моего возвращения. Если встречу кого-то из общих знакомых, скажу, что ушёл из института и теперь сам по себе.

– Правильно… – покивал он и снова вздохнул. – Командировочных дать не могу, сам знаешь наше финансовое положение… Но можешь взять «хаммер» – нечего тебе автостопом добираться. Знаю, что там за дороги и как часто по ним ездят.

– Ну, шеф, уважили! – не смог сдержаться я от улыбки. – Огромное спасибо!

На такой царский жест я не рассчитывал. Добрый всё-таки у меня шеф. И человек хороший. В работе кремень, но в жизненных ситуациях – мягок, как глина. Лепи из него что хочешь. Я и лепил по мере надобности, но старался не злоупотреблять.

– Ладно, иди… – расчувствовался шеф и махнул рукой.

Я встал и направился к двери.

– Не забудь, – сказал шеф в спину, – ко всей чуши, которая будет твориться в Бубякине, я не должен иметь никакого отношения! Это надо такое придумать – День Пришельца! Бред полный…

* * *

К мотелю с невзрачным названием «91-й километр» на трассе Ворочаевск – Усть-Мантуг, возле которого красовался громадный претенциозно-зазывной плакат: «Отдохни, водитель, если не хочешь ночевать в кювете!» – я подъехал поздним вечером. До Бубякина оставалось часа три пути, но, зная местные дороги, я не решился ехать ночью, чтобы не заблудиться в лесах. Не помог бы и навигатор глобальной системы позиционирования – из-за влияния квазимагнитных полей Кашимского аномального треугольника он категорически отказывался работать.

Переночевав в мотеле, я позавтракал, заправил полный бак «хаммера» и поехал далее. Мотор тянул ровно, без напряжения, и я в очередной раз порадовался, что шеф не поскупился, предоставив для поездки американский военный внедорожник. Следы многочисленных неаккуратно рихтованных вмятин на корпусе, местами облупившаяся краска свидетельствовали о многострадальной судьбе машины, но мотор пока ещё не подводил. При том скудном финансировании, которое выделялось на исследования, нашей группе вовек не иметь бы машины высокой проходимости, если б не щедрость нефтяного магната Алтуфьева. Пять лет назад он организовал экспедицию по поискам в Якутии Адычанского метеорита и привлёк к участию нашу исследовательскую группу. Арендовал вездеходы, вертолёт, а сам прибыл на место на новеньком «хаммере». Разъезжая по тайге, он основательно помял корпус, а когда экспедиция увенчалась успехом, счёл для себя непрестижным владеть побитой машиной и подарил её нам. По принципу: на тебе, боже, что мне негоже. Мы не гордые и при других обстоятельствах непременно обрадовались бы, но в то время испытали горечь, поскольку Алтуфьев присвоил осколки метеорита, не дав возможности провести химико-биологические анализы. Здесь уж ничего не попишешь – кто заказывает музыку, тот и девушку танцует… У богатых свои причуды: кто коллекционируют произведения искусства, кто – палеонтологические окаменелости, а кто – внеземные конгломераты. Одно утешало – не будь Алтуфьева, осколки метеорита до сих пор покоились бы в торфянике на глубине двух метров в таёжной глуши бассейна реки Адыча. И что хуже? Зато у нашей группы появился вездеход. Раньше мы, по большей части, всё пеша да пеша…

Навстречу изредка попадались фуры дальнобойщиков, но в основном шоссе было пустынным, и я мог позволить себе хорошую скорость. На асфальте кое-где виднелись сырые проплешины от рассеявшегося утреннего тумана, в приоткрытое окно врывался свежий ветер, занося в салон запахи влажной травы и первой осенней прели. Конец августа, моя любимая пора, когда жара уже спала, а холода ещё не наступили.

Два года я не был в отпуске, и ещё как минимум год мне не светило отдохнуть из-за диссертации. Я настроился на работу и не роптал. Но когда по электронной почте пришло письмо с приглашением на празднование Дня Пришельца, я вдруг понял, что если не поеду, не отдохну душой и телом четыре-пять дней, работник из меня будет аховый. Сам себе удивился, до какой степени захотелось раскрепоститься, развеяться, но не в городе, в каком-нибудь ресторанчике или клубе, а на природе, подальше от друзей и сослуживцев, в незнакомой компании фанатов НЛО. Будто письмо навеяло. Пришлось наврать шефу, что еду разыскивать свидетелей неучтённых аномальных явлений, хотя на самом-то деле ничего подобного делать не собирался. Я ехал дышать свежим воздухом и весело болтать с чудаками, молящимися на летающие тарелки, как на иконы, чтобы затем, вернувшись, продолжить работу над диссертацией на почти аналогичную тему, но на научной основе.

Свернув на Мщеры, я сбросил скорость. Узкая полоска основательно разбитого асфальта петляла по лесу на восток, восходящее солнце слепило глаза, и лихачить не стоило. К тому же на карте километров через десять была обозначена развилка на Бубякино, и я не хотел её пропустить. Во время позапрошлогодней экспедиции не раз ездил по этому шоссе, но указателя на Бубякино не помнил. По слухам, небольшая деревушка в десяток дворов, но мы в неё никогда не заезжали, поскольку Бубякино находилось в стороне от Кашимского аномального треугольника. Возможно, в деревню вела заросшая травой просёлочная дорога и никакого указателя на развилке не было.

За очередным поворотом я увидел бредущую вдоль шоссе согбенную старуху в ватнике, длинной тёмной юбке, резиновых сапогах и выцветшем клетчатом платке, которая тащила за собой двухколёсную тележку с картонной коробкой, заляпанной высохшей грязью. Заслышав шум мотора, старуха приостановилась, повернулась и подняла руку.

«Мне только бомжихи в салоне не хватало», – с досадой подумал я, старательно объезжая старуху.

Она прокричала вслед что-то обидное, но я не прислушался. Странно, откуда в этой глуши бомжи? Они облюбовывают города, где есть чем подкормиться. За грибами да ягодами, что ли, направилась?

– Чтоб тебе глаза отвело! – отчётливо прозвучал за спиной молодой женский голос.

Я вздрогнул, оглянулся на заднее сиденье, но в салоне никого не было. Тогда я глянул в зеркало заднего обзора. Отъехал я от старухи метров на тридцать, она всё ещё продолжала грозить кулаком, и это никак не мог быть её голос. Голос был молодой, экспрессии в нём не чувствовалось, и странное напутствие прозвучало спокойно, уверенно, как если бы диктор по радио сообщал сводку погоды. Но приёмник был выключен. Кто же говорил в салоне? Неужели слуховые галлюцинации? Нечто подобное наблюдалось в аномальной зоне Кашимского треугольника, но он находился километрах в тридцати северо-восточнее. Или его конфигурация за два года изменилась?

Старательно объезжая глубокие выбоины в асфальте, я проехал километров десять. С обеих сторон шоссе тянулся сплошной смешанный лес с застрявшими в кустах клочками утреннего тумана, а поворот на Бубякино всё не показывался. Проглядел, когда старуху объезжал? На всякий случай я проехал ещё с десяток километров, но никаких дорог направо не заметил. Ни широких, ни узких, ни асфальтированных, ни грунтовых, заросших травой. И налево никаких дорог не было. Встречных машин тоже, но это не удивительно – в позапрошлогодней экспедиции убедился, какая здесь глухомань. До Мщер оставалось около пятнадцати километров, и стало понятно, что поворот на Бубякино я прозевал. Накаркал голос из аномальной зоны, что ли? Что же делать: возвращаться, продолжая поиски дороги, или доехать до Мщер и там расспросить, как добраться до Бубякина? Карта у меня старая, и сейчас, быть может, в Бубякино ведёт дорога с трассы Ворочаевск – Усть-Мантуг, а не с шоссе на Мщеры.

Я проехал ещё с километр и за очередным поворотом петлявшего шоссе увидел стоящую на обочине милицейскую машину с включённой мигалкой. Слева от машины, в лесу, врезавшись в мощный дуб, застыл колёсный трактор, за трактором виднелся опрокинутый на бок открытый прицеп. У машины стоял тучный милиционер в жёлтом жилете дорожно-патрульной службы, а рядом с ним приплясывал от негодования карлик в клетчатом костюме, тирольской шляпе, огромных ботинках и с тростью в руке. На повышенных тонах карлик что-то выговаривал милиционеру, потрясая тростью в сторону опрокинутого прицепа, а милиционер вяло возражал.

Я притормозил, съехал на обочину и вышел из машины. У людей неприятности, но и у меня тоже. Посочувствую, а затем и о дороге на Бубякино расспрошу.

И тут я увидел третьего человека. Прислонившись к бамперу милицейской машины, на асфальте сидел, широко раскинув ноги, белобрысый моложавый мужчина в перепачканном грязью комбинезоне тракториста и голубыми неподвижными глазами смотрел в небо. Признаков жизни он не подавал, но ни милиционер, ни карлик не обращали на него внимания.

Я подскочил к трактористу, наклонился, потряс за плечо.

– Мужчина, – позвал я, – мужчина, вам плохо?

Тракторист, не сводя голубых глаз с безоблачного неба, разлепил губы и пророкотал:

– Мне хор-р-рошо…

Дух крепкого перегара ударной волной отбросил меня от тракториста.

– Не приставайте к Василию! – повернулся ко мне милиционер. На его одутловатом лице застыло усталое раздражение: – Езжайте своей дорогой. Вы ехали в Мщеры? Вот и продолжайте.

– Вообще-то я еду в Буб… – начал я, скользнул взглядом по завалившемуся на бок прицепу и запнулся. Сердце у меня ёкнуло. Из-за борта выглядывал зеркально отблёскивающий металлом край эллипсоида. – Это… что?

– Что, что… – недовольно пробурчал карлик. – Не видите, что ли? Летающая тарелка!

– Чья? – по-глупому вырвалось у меня.

«Так и бывает, – отстранённо пронеслось в голове. – Годами собираешь свидетельства очевидцев, веришь и не веришь их показаниям, анализируешь почву с мест якобы посадок летающих тарелок, но ничего определённого не находишь… А настоящая встреча всегда случается неожиданно и буднично».

– Моя! – отрезал карлик. – Нанял тракториста, перевезти в Бубякино, а он, гад, её чуть не угробил!

Я ошалело посмотрел на карлика, перевёл взгляд на край летающей тарелки, торчащей из-за борта прицепа, снова на карлика… Наконец до меня дошло. Цирк. Прав был шеф – балаган ждал меня в Бубякине.

Я едва не расхохотался, прикрыл лицо ладонью и сделал вид, что закашлялся. Однако карлик меня понял.

– А вы что подумали? – сварливо спросил он.

– Подумал, что настоящая летающая тарелка из далёкого космоса, – честно признался я.

– Далёкий космос, далёкий космос! – возмутился карлик. – Придумают тоже… Какой он далёкий? До космоса час езды на машине!

Я смешался. Быть может, здесь появился новый посёлок с названием Космос? А почему бы и нет? Веяние времени… Появились же после войны с Наполеоном на Урале деревни с названиями Вена, Париж, Амстердам…

– Простите, как это – час езды на машине? – аккуратно поинтересовался я.

– Как, как… Обычно! – с апломбом заявил карлик, и в его глазах заиграли смешливые искорки. – Если вертикально вверх!

Этим он меня сразил.

– Да… Гм… – смутился я. – Так вы, значит, в Бубякино? И я туда… Видимо, поворот проскочил.

Милиционер недоверчиво посмотрел на меня, на «хаммер».

– Как можно проскочить поворот? Он хорошо виден.

– Наверное, на дорогу засмотрелся, здесь такие выбоины… – попытался оправдаться я. – А где этот поворот?

– Километров пятнадцать лишних проехали, – сказал милиционер. – Поворот налево.

– А мне говорили направо…

– Правильно говорили, – поморщился милиционер. – С трассы – направо, а отсюда – налево.

– В Бубякино, говорите? – переспросил карлик, внимательно оглядывая «хаммер». – Значит, мы по одному и тому же делу? Вы получили приглашение?

– Да, по электронной почте.

– Вот и славненько! – неожиданно обрадовался карлик. – А скажите, молодой человек, машина у вас мощная?

– Да как вам сказать… – замялся я, прекрасно понимая, к чему он клонит. – Не настолько, чтобы вертикально вверх.

– Хе-хе, шутить изволите! – довольно заулыбался карлик. – Сразу видно, наш человек. Вертикально вверх не понадобится. Прицеп сможете на колёса поставить?

Я обречённо посмотрел на прицеп, на «хаммер» и тяжело вздохнул:

– Можно попробовать…

Пока я разворачивал машину поперёк дороги, карлик с милиционером закрепили на борту прицепа короткий трос. Причём с тросом, пыхтя, возился тучный милиционер, а карлик отдавал приказы, размахивая тростью, как дирижёрской палочкой. Я подвёл «хаммер» ближе, милиционер, под чутким руководством карлика, прицепил трос к раме, и тогда я рванул машину на полной мощности двигателя. Прицеп неожиданно легко стал на колёса, и я наконец увидел летающую тарелку во всей красе. Идеально выполненный, без единого шва, корпус был настолько тщательно отполирован, что блестел, как гигантская приплюснутая капля ртути. Сверху тарелку прикрывал прозрачный колпак; сквозь него просматривались пульт управления и маленькое креслице, в которое никто, кроме карлика, поместиться не мог. Не удивительно, что так легко удалось поставить прицеп на колёса – макет, он и есть макет. Даже если очень похож на настоящую летающую тарелку.

– А вытащить прицеп на дорогу можете? – заискивающе поинтересовался карлик.

Он смотрел на меня, улыбался слащавой улыбкой, а в иронично прищуренных глазах читалось: «Куда ты, парень, денешься?» Метр с кепкой в буквальном смысле, а жук ещё тот. Умел на все сто пользоваться своей ущербностью. Из тех, кто, протяни ему палец, руку по локоть с улыбкой откусит. А затем и всего проглотит, не забыв вежливо поблагодарить.

Ничего не говоря, я помог вытащить прицеп из кювета на асфальт. И снова цеплял трос увалень-милиционер, а карлик руководил операцией, помахивая тростью.

– Как у вас хорошо получается! – елеем расплылся карлик. – Прекрасная машина! Скажите, молодой человек, а отбуксировать прицеп в Бубякино у вас не получится?

– Не получится! – с такой же неискренней улыбкой отпел я. «Руку по локоть» он откусил, но когда захотел «проглотить целиком», я воспротивился: – Моя машина не предназначена для буксировки.

– Как это не предназначена?! – возмутился карлик. – Да у вас не машина, а танк!

– Танк не танк, но я не имею права везти гружёный прицеп, – развёл я руками и кивнул в сторону милиционера.

Тучный милиционер мрачно наблюдал за нашей перепалкой, но не вмешивался. Он был солидарен со мной и не только в ртношении правил автодорожного движения. Надоело ему цеплять трос, а ещё больше – руководство карлика.

Карлик перевёл растерянный взгляд с меня на милиционера, затем снова на меня.

– А как же я?!

– К сожалению, ничем больше помочь не могу, – развёл я руками, залез в машину и захлопнул дверцу.

– Не переживай, хозяин! – высунулся из-за милицейской машины белобрысый тракторист. – Щаз заведу трактор, и мигом домчим!

– Как ты его заведёшь, если разбил вдребезги!? – гаркнул милиционер. Похоже, его нимало не волновало, что Василий пьян в стельку и собирается садиться за руль. Судьба трактора была дороже.

– Я? Разбил?! Трактор?!! – изумился Василий. Он пошатнулся, опёрся рукой о милицейскую машину, перевёл взгляд на трактор и расплылся в улыбке: – Да как его можно разбить? Он ж-же ж-железный!

Аргумент был убийственным, и карлик беззвучно захлопал ртом.

– Вот всё и разрешилось к всеобщему удовольствию, – не преминул съехидничать я. – Всего вам доброго, – кивнул карлику, включил зажигание и поехал в обратную сторону разыскивать поворот на Бубякино.

Невзирая на слова милиционера, что развилка находится километрах в пятнадцати от места аварии, я принялся вглядываться в придорожный подлесок с самого начала. Но опять никаких дорог в лес не наблюдалось. Не было даже тропок. Что за лес такой, в который никто не ездит и не ходит? Была ещё одна странность: солнце поднималось всё выше, но клочья тумана в кустах не рассеивались, а наоборот, становились гуще, местами окутывая стволы деревьев непроглядной пеленой. Мало мне слуховых галлюцинаций, так начались, похоже, зрительные. Неужели аномальная зона Кашимского треугольника расширилась? Эх, сейчас бы сюда нашу аппаратуру…

Я хотел позвонить шефу по мобильнику, но вовремя спохватился. Да что это я, в конце концов, никак не могу от работы отойти? Разве я сюда ехал, чтобы шефа вызывать? Отдохнуть я еду, развеяться, а Кашимский аномальный треугольник никуда не денется. Был он здесь и будет, и даже если его зона расширилась, никаких новых данных мы снять не сможем. Априори.

Не успел я отъехать от места аварии и полкилометра, как сзади на максимальных оборотах взревел мотор трактора, немного порычал, почихал и перешёл на спокойное тарахтение. Перед глазами встала недавно виденная картинка, как трактор «обнимает» передними колёсами толстенный дуб, и я восхитился профессиональному мастерству пьяного тракториста. Трактор у него железный, но и руки золотые… Если не считать заезда в кювет. Но в этом больше дурная голова виновата.

Чем дальше я ехал, тем больше тумана проявлялось в лесу, но, странное дело, на дорогу он не выползал. Теперь я точно был уверен, что никакой развилки не увижу. Так и оказалось. Проехав двадцать один километр по спидометру, я за очередным поворотом виляющего по лесу разбитого шоссе увидел старуху. Она сидела на пеньке у обочины, рядом стояла двухколёсная тележка с заляпанной засохшей грязью картонной коробкой. То ли старуха отдыхала, то ли меня поджидала. Сидела она, склонив голову, из-за низко надвинутого на лоб клетчатого платка лица не было видно, и на звук мотора старуха голову не повернула. И мне почему-то показалось, что она всё-таки не отдыхает, а ждёт меня. Были на то основания. Не совсем дурак, как любит говаривать шеф. Верить в то, что казалось, не хотелось, но креститься я не мог. Неверующий, что с меня возьмёшь…

Сбросив и без того небольшую скорость, я медленно подъехал и, прижавшись к обочине, остановился напротив старухи.

– Доброе утро, – скованно промямлил я. – Вас подвезти?

– Стыдно стало? – тихо спросила старуха и наконец-то подняла голову.

Я обомлел. Голос был молодой, тот самый, что с час назад прозвучал в салоне машины, да и старуха оказалась не старухой, а девушкой лет двадцати пяти с правильными чертами лица и большими зелёными глазами.

Я смешался и не нашёлся, что сказать.

– В следующий раз наука будет, – сказала девушка. Несмотря на правильность черт, что-то с лицом у неё было не так: большие зелёные глаза были светлыми и ясными, но разрез глаз какой-то необычный. И кожа на лице имела зеленоватый оттенок: то ли больная печень, то ли долго не умывалась. Либо и то, и другое вместе – бомжиха, что с неё возьмёшь, как с меня, неверующего…

– Вам куда? – преодолевая неловкость, поинтересовался я.

– В Бубякино.

– И я в Бубякино еду. Садитесь. Дорогу знаете? А то я здесь колешу, колешу, а всё никак не найду…

Девушка усмехнулась, но и не подумала встать с пенька.

– Я-то знаю дорогу, а ты зачем в Бубякино едешь?

«Всё-таки больная, – решил я, глядя на клетчатый платок, из-под которого не выглядывало и пряди волос. – Возможно, лысая, потому и закуталась платком по глаза…»

– Меня пригласили на праздник, – сказал я, проглотив обращение на «ты» как само собой разумеющееся. Пусть она и бомжиха, но девушка.

– Пригласили? – удивилась она и окинула меня недоверчивым взглядом: – И каким же образом?

«Нет, не лысая, – отметил про себя. – На затылке платок приподнят, значит, волосы есть…»

– Каким? – Я пожал плечами. – Обыкновенным. Получил письмо по электронной почте.

Вряд ли она, при своём образе жизни, знала, что такое электронная почта, но это её проблемы.

– Кроме тебя, это письмо кто-нибудь видел? – неожиданно спросила она.

Я вздрогнул и с удивлением посмотрел на девушку. Вопрос был в самую точку. Что ни на есть. Когда я попытался распечатать приглашение на принтере, чтобы показать шефу, ничего у меня не получилось, а письмо исчезло из почтового ящика, будто его и не было. Всё-таки бомжиха об электронной почте кое-что знала. В отличие от меня, не понимающего, как письмо может исчезнуть из ящика само по себе сразу после прочтения. То, что вирус в письме может стереть всю информацию с жёсткого диска, – совсем другое дело.

– Нет, больше никто не видел… – растерянно протянул я.

Девушка посмотрела на меня долгим оценивающим взглядом.

– Будем надеяться, что всё так и было, – сказала она и наконец-то встала с пенька. – Помоги загрузить тележку в машину.

Я вышел из машины, подошёл к тележке, но девушка меня остановила.

– Коробку я возьму на колени, – предупредила она, нагнулась, отстегнула крепёжные ремни и бережно подняла коробку.

И тут я увидел, что руки у неё четырёхпалые, без больших пальцев, отчего ладонь казалась необычайно узкой, а пальцы тонкими, но в то же время, несмотря на уродство, красивыми. Знакомая картина, есть эти данные в нашей картотеке, только они не имеют никакого отношения к пришельцам. Тридцать лет назад, в результате употребления беременными женщинами нового фармакологического препарата астородина, на свет появились младенцы с генетическими уродствами конечностей. Видимо, и кожа зеленоватого оттенка оттуда… Что ж, для меня, по крайней мере, хоть какое-то облегчение, что не заражусь от бомжихи какой-то пакостью. Но тут я вспомнил карлика на дороге с его «летающей тарелкой», и мне стало тоскливо. Как всё-таки прав был шеф насчёт балагана… Какие только уроды не съедутся на праздник в Бубякино!

– Что ты там застрял? – поторопила девушка. Она обошла машину и, держа на руках картонную коробку, ждала, пока я открою дверцу.

Я поспешно прошагал к ней, открыл дверцу и поддержал под локоть, пока она забиралась на переднее сиденье. Затем вернулся за тележкой и поставил её в салон.

Когда я снова обошёл машину и уже собирался сесть на водительское сиденье, справа из лесу раздался отчётливый птичий свист:

– Тьох-тьох, тьо-тьо-тьох!

Из леса слева отозвалась другая птица:

– Тон-н-нк!

Будто струна лопнула.

Я улыбнулся и покачал головой. Была у леса, кроме тумана, ещё одна странность, на которую раньше не обратил внимания. До сих пор я ни разу не слышал из лесу птичьих голосов. Понятное дело, преддверие осени, птицы не поют, но всё-таки хоть изредка перекликаются… Как сейчас, например.

Сев в машину, я захлопнул дверцу, включил зажигание.

– Веди машину аккуратнее, – предупредила девушка и, уже обращаясь к коробке у себя на коленях, сказала: – Сейчас будет небольшая тряска, но ненадолго. Потерпи, пожалуйста.

Из картонной коробки кто-то жалобно пропищал.

Я покосился на коробку, но ничего не сказал. Ошибся я, никакая девушка не бомжиха, а обычная деревенская жительница. Везёт домой цыплят с птицефермы… Правда, писк не был похож на цыплячий, но мне-то какое дело? Другая забота не шла из головы.

– Вы хорошо помните развилку на Бубякино? – поинтересовался я, разворачивая машину в сторону Мщер.

– Чего её помнить? – улыбнулась девушка и прищурилась: – Её издалека видно.

Наконец-то я понял, что было не так в её лице – она моргала нижними веками. Тоже известное уродство – змеиный глаз. В народе бытует поверье, что люди с таким уродством способны сглазить кого угодно. А уж глаза отвести – раз плюнуть.

– Далеко до неё?

– А чего тут далёкого? – снова усмехнулась девушка. – Вот она.

Я глянул в ветровое стекло и оторопел. Метрах в тридцати впереди с шоссе в лесную чащу, как в тоннель, уходила разбитая колея грунтовой дороги. Вот тебе и змеиный глаз…

Свернув в лес, я пару минут ехал молча, стараясь вести машину как можно аккуратнее, чтобы «цыплят» в картонной коробке не трясло на ухабах. Туман в лесу стал гуще, и дальше десяти метров деревья не просматривались, но, как и на шоссе, на дорогу туман не выползал, хотя сосновые ветки то и дело царапали по корпусу машины, а кроны осин смыкались над узкой колеёй.

12 3 4 5 6 След.

Другие книги автора

Текст

Виталий Забирко

Навязанный рай

День пришельца (сборник)