Рождение Таганрога

Если все государства, вблизи и вдали,

Покоренные, будут валяться в пыли —

Ты не станешь, великий владыка, бессмертным.

Твой удел не велик: три аршина земли.

Омар Хайям

© Виталий Скворец, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Азов – город крепость

Османский Главнокомандующий Коли-руби Жги – Паша был сегодня весьма в плохом расположении духа. Просто в мерзопакостном! Мало того, что казачий форт Азов, на взятие которого планировалось максимум два дня, уже держался второй месяц, так сегодня, один из его верных генералов Люля Кебаб как раз в этот момент доложил, что в результате столь длительной осады бравая османская конница несёт страшную потерю в лошадях. И виной тому не меткая стрельба, обороняющих Азов казаков. Кони просто съедаются войсками и очень скоро вся кавалерия превратится в пехоту. Потомственный военный, обласканный вниманием самого Персидского Императора, Сатрап-Султана, Главнокомандующий Коли-руби Жги – Паша никак не мог понять, почему он не может с десятью тысячами, проверенных, всадников-головорезов, от которых боеспособными осталась едва половина, разбить кучку казаков. Из восьми пушек, по началу отвечавших осаждающим из крепости, теперь стреляли только две. Да и защитников становилось всё меньше. И несмотря на это, на предложение сдаться, обороняющиеся раз за разом отвечают, в непристойной форме, отказом…

«– Не даром русская поговорка говорит, что» Не зная броду, не суйся в воду» – Тоскливо-обречённо думал Главнокомандующий, любивший русские поговорки…

О своих потерях Жги – Паша старался не вспоминать. Они были просто ужасающими. И если так пойдёт дальше, то скоро не жалко будет и сожранных коней. Просто ездить на них будет некому. Всё войско либо передохнет, либо разбежится. Уже были случаи не подчинения приказам офицеров! А о каждодневной поножовщине, лучше не думать! Даже офицеры, несмотря на строжайший запрет, устраивают дуэли. В результате командный состав тоже несёт потери! От болезней, драк, ран и зловония у него погибло больше войска, чем в сражении…

«-Всё было бы ещё хуже, да хуже уж некуда». – Раздражённо подумал русской поговоркой Главнокомандующий.

Именно в этот, наихудший в жизни, момент Коли-руби Жги – Паша получил и прочитал сообщение разведки из которого было ясно, что скоро он станет одним из ведущих и влиятельных людей Османской Империи. И ещё, покроет себя и свой род неувядаемой славой. Тому способствовало донесение сбежавшего из русского плена крымского сотника Пограбь бея…

Поэтому он и позвал своего пожилого, жирненького генерала Люля Кебаба, чтобы выслушать донесения, и отдать приказ о выступлении боеспособной конницы в поход…

…В громадный шатёр Главнокомандующего быстрым шагом вошел адъютант Жги – Паши, араб по-происхождению, Изюм ибн Кишмиш.

– Ваше Светлейшество. – С полупоклоном обратился он к своему обожаемому Главнокомандующему: – Прибыл офицер связи, гонец из Стамбула. У него письмо от Императора Сатрап-Султана, да продлит Аллах его годы… Вам лично…

Тут, абсолютно не к месту стоит добавить, что адъютант-ординарец Изюм ибн Кишмиш, был единственным, кто имел право войти без доклада.

Почему?

Да потому, что он сам и докладывал об аудиенции у Главнокомандующего…

На лице военачальника Коли-руби Жги – Паши, не дрогнул ни один мускул. (Такой выдержке позавидовали бы славящиеся своей выдержкой североамериканские индейцы.) В его высокочтимой военной династии эмоции и всякие другие женские сопли, были не в ходу. Но, честно говоря, что-то другое, невидимое глазу, всё-таки дрогнуло.

«– Русские бы сказали, что очко, жим – жим». – Вдруг, подумал холённый Главнокомандующий, (который любил русские поговорки за их точность и остроту) с равнодушным выражением лица. Такое письмо, скорее всего, известит о его отставке и немедленном выезде в Константинополь (Сейчас Стамбул). Да и как же быть иначе! Вместо того, чтобы лихо-быстро разбить крепость – форт Азов и украсив, по обыкновению, отрубленными головами непокорных донских казаков главные ворота крепости, он уже почти два месяца топчется на месте. По начальному плану ещё денёк отводился его войскам на грабёж и насилие в окрестных станицах. Потом планировался рейд на Крым. Необходимо было заставить крымских татар отказаться от союза с Россией…

Но теперь, главной, истинной целью десятитысячной конницы Коли-руби Паши, от которой боеспособной осталась около половины, был захват русского царя Петра Первого в плен. По данным разведки предполагалось, что на мыс Таганий Рог, который находился в ста верстах от Азова, молодой русский царь с небольшим количеством войск лично прибыл, чтобы заложить основы (ни много ни мало!), будущей столицы Российского государства! Вот тут-то, как говорят русские, и «бери его тёпленького!». Ну а потом уже Главнокомандующий планировал немножко пограбить, поубивать крымских татар. Этих изменников, которые вместо того, чтобы стать рабами великой Османской империи, предпочли остаться свободными и заключили союз с Россией…

Перед походом он думал, что сейчас, по истечении без малого двух месяцев, он уже должен был находиться у себя во дворце, обласканный щедростью и милостью Императора. По его замыслам, личина «народного героя» никак не должна была отразиться на его персоне. Он также скромно возлежал бы на своей широкой позолоченной тахте и пил из золотого кубка прекрасный шербет. Наложницы из разных стран скрашивали бы его существование. А он бы с садистским наслаждением вспоминал бы предсмертные вопли убиваемых врагов и прекрасные пейзажи мест, у которых натюрмортами служили трупы с отрубленными головами, посаженными на пики. Тогда, лёжа у фонтана, наслаждаясь изумительным ароматом окружающих цветов, можно будет не вспоминать о смраде стоящем в лагере. А ведь он уже дважды переносил свой командный шатёр. Но многочисленное войско все-таки засерало окружающее пространство. Вонища от каждодневно серящих людей и лошадей стояла такая… Русские бы сказали «вырви глаз». Теперь командный шатёр находился несколько в стороне от шатров, осаждающих и это несколько беспокоило Жги – Пашу. Дело в том, что у казаков была дурная привычка. Они неожиданно, без всякого предупреждения, появлялись небольшими конными группами, и немножко порубив, и постреляв осаждающих, загадочно исчезали в зарослях и распадках. Коли-руби Жги Паша никак не хотел оказаться на пути такой казачьей группы. Все попытки переговоров с обороняющими крепость казаками натыкались на вопиющую грубость, в виде голой жопы, которая выставлялась напоказ со стен крепости очередным шутником. И вот теперь письмо от Императора Султан – Сатрапа. Коли-руби Жги – Паша понимал, что оно не сулит ничего хорошего. Но он также понимал, что известие разведки о прибытии в Таганий Рог российского царя даёт ему шанс на полную реабилитацию. Дело оставалось за малым. Нужно только привести в Стамбул царя Петра, или, на худой конец, его голову. Тогда он не только станет одним из самых влиятельных людей в Империи, но и получит прекрасный шанс поквитаться с завистниками-недоброжелателями…

… – Накормите и помойте с дороги гонца! – Распорядился Паша. – Бумаги и письмо принесите немедленно!

Адъютант Изюм ибн Кишмиш лихо развернулся на каблуках по застеленному на полу шатра толстому персидскому ковру и, оставив докладывающего обстановку генерала Люля Кебаба и слушающего его Главнокомандующего, отправился исполнять поручение.

Полный генерал, который провёл с Коли-руби Жги – Пашой не одну успешную битву, с сочувствием смотрел на своего начальника. Он представлял себе, что может последовать за письмом. Тем более, что он знал, что под славную династию Коли-руби Жги, завистники давно «копают яму»…

– Так, почему войска коней жрут, что больше еды нет? – Раздражённо воскликнул Главнокомандующий, усаживаясь в широкое удобное кресло. Он оторвал сочную виноградинку от, чарующей своей прозрачностью, кисти винограда, которая лежала на дорогом блюде с другими фруктами. Паша уловил жалостливо-сочуственный взгляд своего верного генерала, и это приятно согрело душу.

– Да, о, Светлейший, пищи для войск действительно нет. Все казачьи станицы, до которых доезжают наши разъезды, пусты. Нет ни людей, ни скота, ни провианта. Побросали свои «хаты» и бежали. Что унести не смогли – всё сожгли. Даже рыба ушла в дальние воды. И зверьё разбежалось! – Честно докладывал генерал Люля Кебаб.

– Так пошлите воинов дальше! – Воскликнул военачальник, удивлённый его тупостью: – Ведь такого не может быть, чтобы на Дону продовольствия не было! Здесь ведь всегда всего в достатке. «Полна хата огурцами» (хоть попой кушай) – Как сказали бы русские.

– Если всадники уходят далеко, то уже больше не возвращаются. – Признался генерал. – Ровно четыре дня назад ушла сотня воинов в сторону Таганьего рога. Уже наверняка никто не вернётся. Наверное, казаки порубили…

Коли-руби Жги – Паша, который знал, почему не вернулась сотня, нетерпеливо прервал своего верного генерала, вертевшемся на губах, вопросом:

– Сколько боеспособных всадников сможем сегодня выставить? Я имею в виду действительно боеспособную часть войска, которая выдержит переход к Таганьему Рогу и сможет вступить в бой? – Пристально смотря в жирненькое лицо Люля Кебаба, спросил он.

– Тысяч шесть коней осталось. – Удивлённый необычным поворотом, ответил толстый генерал. – Пять – пять с половиной тысяч воинов наберём. Ещё полторы тысячи пеших. Только это уже не армия, в полном понимании этого слова, о Светлейший. Среди пеших много больных и раненых.

– Немедленно подготовить боеспособных конников к переходу. – Распорядился Главнокомандующий и, не обращая внимания на удивлённый взгляд генерала, добавил: – Наточить клинки, досыта накормить коней, просушить порох. Всех больных, раненных и безлошадных, оставим на осаде крепости!

С этими словами, он протянул Генералу письменное донесение разведки…

Тут в шатёр Главнокомандующего вошел ординарец Изюм ибн Кишмиш, который, если ВЫ помните, единственный мог войти без доклада. Он принёс бумаги и передал лично в руки Паше большое письмо с сургучной печатью. Коли-руби Паша бережно взял письмо и с почтением приложил сургучную печать ко лбу. Потом, распечатывая его, обратился к Изюм ибн Кишмишу:

– Вы можете быть свободны…

Полный генерал, который уже понял смысл читаемого донесения, едва дождался, когда за адъютантом закинется полог палатки, который служил дверью, как подскочив к Главнокомандующему, заговорческим шёпотом зашипел:

– Мой эфенди (господин), если вы сделаете это, то имя вашего рода прославится в веках! Такой подвиг будут наизусть учить наши дети на уроках истории! Вы повергнете в прах всех своих врагов и завистников…

К сожалению, вынужден констатировать, что выдержка покинула Коли-руби Жги бея. В данном случае североамериканские индейцы просто презрительно плюнули б в его сторону. Лицо Главнокомандующего, его нескромная улыбка в тридцать два зуба, с головой выдала наслаждение лестью генерала. Как сказали бы русские «рожа его расплылась, как блин по сковородке»…

Но эту пословицу Главнокомандующий ещё не знал…

– Идите и готовьтесь! – Распорядился Жги Паша, повелительно указывая на полог палатки не забывая при этом лучезарно сиять радостью. – И никому ни слова! Завтра, ещё до восхода солнца выступаем!..

И откинув ножку вперёд, выставил руку с указательным пальцем вперёд, по направлению к выходу. Другая рука его при этом была заткнута за борт военного мундира, которую стягивали кожаные ремни. (Именно так стоял впоследствии Император Наполеон. Но никого в плагиате МЫ обвинять не будем).

Генерал Кебаб, словно скинув разом лет двадцать, резво-ретиво кинулся выполнять секретное поручение. Его баранье-курдючный зад скрылся за пологом шатра…