Угол смерти

Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву.

Библия, Книга Екклесиаста, гл. 9, ст. 4.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1. Ферма «Толстый бук». Округ Барстоу, Калифорния, США

Роберт Эллисон был неброским мужчиной, даже невзрачным: средний рост, худощавое тело без модных наколок, незапоминающееся лицо, как говорят, без особых примет, на лобастой голове – белесые жидкие волосы и солидная намечающаяся лысина. Сейчас Эллисон сидел в импровизированной гримерной на ферме, купленной в 2006 году. Верней, это была усадьба и несколько пустых подсобных строений. О приобретении знали всего два верных Роберту человека: китаец Сунь Ли и сторож поместья Эрл Хайден. Старик служил у прежнего хозяина, Роберт оставил его доживать на ранчо.

Перед большим зеркалом Эллисон аккуратно изменял свою внешность. Он вставил в ноздри пластические детали из пористого каучука. Тонкий нос превратился в уродливую картофелину. Затем лицедей приклеил к коже паралоновые толщинки: надбровные дуги и фальшивые скулы. Полюбовавшись на отвратную рожу в зеркале, Эллисон смазал сандарачным лаком свой миниатюрный подбородок и прижал к нему квадратную приставку с ямочкой посередине.

Накладки немного отличались по цвету от пигментации его собственной бледной кожи. Эллисон взял тубу с тональным кремом «загар» и равномерно нанес косметическое средство на всю физиономию. Пастообразная смесь впиталась в кожу и паралон, сделав новое лицо совершенно однородным, – пластины никак не выделялись, получилась просто некрасивая грубая смуглая ряха.

Последняя манипуляция оказалась легкой. Роберт нахлобучил на бритый череп парик «коримбос». В Древней Греции это была популярная женская прическа в форме тупого конуса. Теперь из зеркала на загримированного человека смотрел тяжелым бесстрашным взглядом панк-убийца. Серые проницательные глаза диссонировали с бугристой темной рожей. Эллисон открыл круглую коробочку и закрыл их линзами с коричневыми зрачками.

Последний штрих – несколько мазков кисточкой. На лице резче обозначились линии скорби, под глазами и у кончиков губ пролегли глубокие морщины – человек перед зеркалом мгновенно постарел лет на двадцать. Всё, возню с кудлатой головой Эллисон закончил. Образ, только что созданный им, для себя он давно обозначил двумя словами «Брюнет Мэтью». Цветная фотография Эллисона в этом имидже красовалась напротив, прижатая рамой зеркала. Он встал со стула, приблизил искусственный страшноватый лик к гладкой поверхности амальгамированного стекла. Что-то ему не понравилось. Он снова опустился на сидение, взял камуфлирующий карандаш и нарисовал на щеке маленькое багровое пятно, потом ловко прилепил над губами черную щеточку усов. Ещё фаброй пригладил жесткие настоящие волосы. Шлемовидный парик стал смотреться совсем естественно.

– Так пойдет, – удовлетворенно сказал тенором Роберт, прокашлялся и пробурчал уже хриплым баритоном: – Голос вот так, пониже. Я – брюнет Мэтью. Мэтью Грант. За месяц у меня отросли усы. Да, дорогой Чарли, ещё я приболел, на щеке остался след от фурункула, но это не заразно – простуда, понимаешь.

Эллисон кивнул своему изображению, встал, вытянул руки с «полароидом», направленным объективом на себя. Фотоаппарат прожужжал, как майский жук. Из выдающего отверстия вылез моментальный цветной снимок. Мужчина приладил его к зеркалу рядом с первым фото, втиснув край карточки под раму. Сходство было несомненное: оба Мэтью были похожи, как две капли. Третий, живой, потушил в комнате свет и вышел.

Перед усадьбой со следами обветшания, построенной в старом колониальном стиле, впрочем, без архитектурных излишеств, стоял современный автомобиль «форд-мондео» с тонированными стеклами. Мэтью Грант не спеша уселся на переднее сидение, и машина почти неслышно, слегка урча мощным мотором, выехала по асфальтовой дорожке за высокую ограду из металлической рабицы.

Маскарад был насущной необходимостью. Копы и агенты ФБР напичкали под завязку Лос-Анджелес видеокамерами слежения. Хищные матовые трубки поблескивали объективами на фонарных столбах, стенах офисных зданий и частных вилл, в небе частенько барражировали геликоптеры, они также были снабжены «видеоглазами». Правоохранители США старались пометить всех жителей державы с помощью новейших компьютерных технологий, занести каждого гражданина в базу данных и не спускать всевидящего ока с тех, кто уже хоть раз нарушил Закон.

В самолете Эллисон разгримируется. Зачем терпеть неудобства? А во Франции он снова напялит на себя неказистую личину Мэтью Гранта. В кармане Роберта лежал международный паспорт и водительские права на имя американского туриста.

2. Павлодольск. Северный Кавказ, Россия

Ресторан «Императрица» располагался на улице Льва Толстого, обсаженной развесистыми липами. Последним у двухэтажного здания в стиле новодел-модерн припарковался джип «лексус». Тайную конференцию почтили своим вниманием Первый зампрокурора республики Черкесов Абусалам Асламурзаевич и судья Биресова Кристина Батырбековна. Они прошли через пустой в обеденное время зал. На сцене шла репетиция поп-группы. Абусалам обратил внимание на симпатичную певицу с бюстом третьего размера.

В кабинете за столом, сервированным на пять персон, их уже ждали. Заместитель начальника Следственного комитета Хабагов Давлет Абузетович. Начальник УФСИН по Северо-Кавказской Республике Адаев Висхан Халидович. Начальник УВД Павлодольска Калатов Супьян Русланович.

Черкесов кивнул присутствующим и занял место председателя совещания.

– Вы все получили список. – Он достал из внутреннего кармана элегантного пиджака лист бумаги и поднял к люстре ухоженные пальцы правой руки. – Там принято решение провести тотальную зачистку несогласных. На повестке девять сошек и два «зубра». Это хозяин мебельного салона «Столица» Менюков и автодилер Выгодский. Активы тянут примерно на 30 лямов. САМ хочет обычные двадцать. Наши доли прежние.

– Начнем прессовать – они побегут к Ярцеву. ФСБ примет их сторону, – прошамкал Хабагов. Он спешно набивал брюхо дармовой черной икрой.

– Ярцев не берет. – Черкесов обмакнул мидию в розетку с лимонным соком. – Не возьмет лавэ и от них.

– Я предвидел ход событий. – Галантный Калатов налил даме в бокал шампанского. – Наружка пахала по обоим месяц. На первого есть видео. Он по пьяни полил президента грязью. Второй написал другу, что собирается соскочить из страны. Мой хакер в письме заменил одну букву. Из «Федерации» получилась «Педерация». Ярцев не будет впрягаться за нелояльных. Он по горло занят вахабами. Все остальное кидает на нашу прокуратуру. Второе. Я предлагаю несколько увеличить долю полиции. Участковые тогда проявят больше рвения. От них во многом зависит коммерческий успех.

– Не согласен. – Черкесов отрицательно помотал головой. – Они получают восемь. А чем рискуют? Ничем. В случае утечки Москва спросит с меня.

– Это если сами менты нас сольют! Они могут – дусты тупые! – выпучил глаза Адаев. Висхан Халидович загорался повышенной тревожностью по любому поводу.

– Мои никогда не расколятся. – Калатов сказал твердо, пристукнул ладонью по столешнице. – У меня на каждого участкового есть сильная компра. У всех рыло в пуху. Они будут молчать при любом раскладе.

– Я тоже против перераспределения. – Красавица Биресова обворожительно улыбнулась. – Председатель встанет на дыбы, ведь автоматом уменьшится его процент.

– Всё! Расценки оставляем. Механизм отлажен. Не будем ничего менять. После реализации активов все своё железно получат. – Черкесов подчеркнул постулат взмахом кисти с вилкой.

– Правильно! – Адаев влил в рот сто грамм белой. – Не стоит вносить раздор. Система устаканилась. Она работает…

– А что мне сказать своему Волченкову? – Хабагов тревожно посмотрел на зампрокурора. – Он человек новый. Может узнать о зачистке. Да и точняк – кто-нибудь спецом стукнет.

– Больше никого посвящать не нужно. – Черкесов запил трапезу соком. – По крикунам и вахабам есть официальная директива. Работайте спокойно.

– А если все же возникнет нештатная? – Хабагов упрямо гнул своё.

– О всех нежданах сообщать мне незамедлительно, – отреагировал Черкесов.

– Да, найдем спос заткнуть пасть твоему Волчку! – Опьяневший Адаев заявил громко, брызжа слюной. – Он приехал к нам на два года. Ему нет смысла гнать говно по трубам.

– Висхан, здесь дама!

– Страшно извиняюсь! Увлекся.

– Волчок должен понимать – один в поле не воин, – дипломатично пояснил Черкесов. – Он тут никто. Если потребуется, можно грубо наехать.

Калатов отвалился на спинку кресла и скрестил в воздухе указательные пальцы.

– Короче, Волчок или кто другой залупится, будем либо вводить в долю, либо выводить в расход. Я правильно разложил?

– Конечно! – Адаев горячо поддакнул. – Дело большое начинаем. 30 «лимонов»! Посчитайте, сколько упадет каждому. По-моему, за такое бабло любого гада надо валить в ящик, и всё!

– Без базара. – Раскрасневшаяся Биресова снова широко улыбнулась.

– Дорогие коллеги! – Черкесов постучал прибором по фужеру. – Вы все также должны приложить усилия по формированию списка № 2. Всех вот этих, – он потряс в воздухе листком, – надо отработать с учетом выявления скрытых сочувствующих оппозиции. Прессуйте клиентов жёстко. Они обязательно дадут показания на подельников. Тут у нас начинается заезд на четыре года упорного труда. Пока у САМа не кончится срок. Желаю удачи. А мне пора. Кристина Батырбековна, вы со мной?

– Бегу! Иначе шеф влепит выговор.

Последние слова были легким кокетством. Председатель Советского райсуда Павлодольска Лахиялов трепетал от страха в обществе Кристины. Она спала с председателем Верховного суда Абузетовым. Один прохладный кивок любовницы весил гораздо больше приказа далекого московского начальства.

Адаев, вставая, хрястнул креслом в стену, воздел над столом волосатую руку с полным бокалом.

– Хочу поднять тост. За вас, Абусалам Асламурзаевич! Пусть расположение Аллаха на небе всегда сопутствует Вашим делам на земле!

Чревоугодники дружно захлопали. Бормоча благодарности, Первый зампрокурора и женщина-судья вышли из ресторанного кабинета.

3. Хайвей «Барстоу – Пасадина»

Ранним утром черный «форд-мондео» плавно мчался по ещё пустой автотрассе, поднимая широкими протекторами прозрачные облачка пыли. Диск солнца только поднимался над зелеными полями Аризоны, и день обещал быть погожим, без дождя.

За рулем мощного седана восседал несколько чопорный мужчина в костюме стального цвета, с раскосыми глазами. Китаец при рождении, но европейского и американского воспитания, телохранитель и правая рука мистера Эллисона, Сунь Ли. Пассажирское место на переднем сидении занимал сам Роберт Эллисон в обличии Мэтью Гранта.

Молодцеватый и элегантный вид Ли нисколько не вязался с сегодняшней затрапезной внешностью босса. Его можно было принять за бедноватого горожанина. В загримированной физиономии отражались 55 лет многотрудной жизни, да ещё и слегка болезненной. Таких пожилых граждан в каждой стране тысячи. Ботинки на платформах чуть облуплены на носах, коричневые широкие брюки со вздутиями на коленях. Тональность кожи – каурая, темная. Шерсть пиджака лоснится от долгой носки, но чистая. Взгляд не печальный, но и не беспечный, озабоченный. Плечи немного безвольно опущены, но в правой ладони зажат плоский автоматический «люгер», в обойме 13 патронов калибра 9 мм.

Перед выходом на летное поле Эллисон привычным жестом задвинет оружие за ремень брюк в том самом месте, где спина переходит в отсутствующую талию.

– Сунь, не нравится мне последнее событие в хозяйстве Мориса, – проскрипел отрепетированным баритоном Мэтью Грант. Говорил он по-английски, уже войдя полностью в роль «Брюнета Мэтью», напустив на себя несколько старческую брюзгу. – Три трупа на последнем эксе – это перебор. Копы теперь не отвяжутся, они его будут провоцировать, пока не подставится.

– Yes, патрон, – Ли согласился, не изменив каменного, презрительного выражения лица.

– Придется нам присмотреть за филиалом Мориса.

– По-моему, он постарел. – Сунь бросил короткий преданный взгляд на строгого хозяина. – Это, возможно, неправильный выбор. Вопрос я ставлю на контроль.

– Все наши ходы держатся на твердой дисциплине. Виновный в промахе неизбежно умирает. Иначе развалится всё «Credo». Филиалы существуют автономно, расстояния – сам знаешь…

Они замолчали. Сунь Ли прокатывал в мозгах все пункты своих действий в связи с новыми указаниями. Что-либо записывать коммандерам «Credo» было строжайше запрещено. Но память у тридцатилетнего китайца, жившего первые сознательные десять лет в монастыре, была прекрасная. Он не употреблял спиртного, ежедневно тренировал тело упражнениями древней борьбы у-шу и современными приемами каратэ-до и кунг-фу.

Название международной тайной организации «Credo» происходило от изречения Credo, qulaabsurdum (верю, потому что нелепо, или непостижимо). Некоторые ученые приписывали авторство изречения древнегреческому писателю и философу Тертуллиану. Однако оно никогда не встречалось в его произведениях, дошедших до читателей XXI века. Предполагалась следующая версия: парафраза является итоговой в учении Тертуллиана и употребляется для характеристики слепой, нерассуждающей веры. Вот такую веру в правоту всех своих слов и дел насаждал в членах весьма разношерстной, многонациональной организации её пастырь – Роберт Эллисон. О существовании последнего рядовые бойцы, конечно, догадывались, но кто является хозяином конкретно, не знали, ибо представители ячеек между собой не общались и не могли сопоставить разные личности, увиденные воочию.

Негромко прозуммерил смартфон в кармане пиджака. Sms-ка была короткой: «Включите видеосвязь». Эллисон-Грант слегка поморщился и раскрыл ноутбук на сидении. Переместил лэптоп на колени. Экран заполнился изображением стены руководящего кабинета с портретом президента США. Через полминуты место за столом занял начальник спецотдела ЦРУ Герберт Мокк.

– Вам придется осуществить серьезный проект в России, – начал без предисловий Мокк, прикуривая сигарету, вставленную в костяной мундштук. На дисплее его компьютера покачивалось загримированное лицо Эллисона.

– Внимательно слушаю.

– Вы одни?

– Я надену наушники.

Эллисон нахлобучил на парик большие вертолетные наушники, похожие на две тарелки.

– Совет по международным отношениям решил доверить вам деликатную миссию. – Герберт скривился от попавшего в глаз дыма. – Дело заключается в приобретении пакета акций одной небольшой компании на Юге России. У вас имеется офис в Москве. Появление эмиссара на Кавказе не вызовет больших подозрений ФСБ.

– Надеюсь, конкретно мне не придется переться в ту грёбаную дыру?

– Совершенно верно. Вся операция разработана с учетом полной безопасности для вас. Категория «Без явного контакта». В «Чейз Манхэттен» уже открыт счет. Бюджет практически неограниченный. Но все вливания кэша пойдут через финдиректора Паркера. Крысятничать не советую.

– Какой мой бонус?

– Двадцать процентов от суммы сделки.

– Там, что, золотая жила?

– Да, наш спутник обнаружил солидные залежи углеводородов. – Мокк показал веб-камере снимок из космоса. На зеленовато-рыжем фоне выделялась темная бесформенная клякса. – Пока там всего две скважины. Армалыкское месторождение. Инструкции, инфу по фирме «Кавказнефть» высылаю. – Герберт отключился, не попрощавшись.

– О’кей. Мы не гордые. – Эллисон-Грант снял наушники. Посмотрел на водителя. – Наш босс от разведки зарядил крупное попадалово.

Сунь Ли молча кивнул.

4. Поселок «Никольское». Подмосковье

Начальство СВР выделило группе «Сова» двухэтажный коттедж с приусадебным участком в подмосковном поселке «Никольское». После трудной командировки в Эквадор Коротич был повышен в звании и получил легкое задание: придать даче на пленере жилой вид. Декабрь выдался бесснежным. Саша в саду опрыскивал стволы плодовых деревьев белой водоэмульсионной краской. Сразу по прилету из Эквадора ему была сделана пластическая операция по обезображиванию лица, так как внешность агента стала известна спецслужбе США. Обычно засвеченный разведчик становился невыездным, ему приходилось менять род деятельности. В случае с Коротичем руководство решило пойти другим путем. В Гуаякиле спецагент ЦРУ Гектор Крум не успел откатать отпечатки пальцев пленника. Если бы у американцев появилась данная дактилоскопическая характеристика, то Коротич мгновенно оказался бы за бортом «Совы». Оперативно проведенная операция по освобождению провалившегося агента позволила оставить ценного кадра в коллективе секретной группы. Только теперь никто из прежних друзей Сашу не узнавал: прямой тонкий нос стал приплюснутым, боксерским. Также капитан отрастил бакенбарды и вислые усы. Александру пришлось пойти на такую тяжелую утрату в имидже, чтобы только по-прежнему служить стране в латентном разведподразделении.

Саша переходил с краскопультом от одного насаждения к другому и выстраивал в голове разные гипотезы.

«Если Джокер сидит в Министерстве развития экономики (МРЭ), то это должен быть один чиновник из 18 человек. Сам министр, пять замов и 13 их замов. По два-три у каждого. Остальных рассматривать нецелесообразно. Им корячиться до сколько-нибудь значимого поста придется лет десять. Такой «крот» не владеет никакой ценной информацией и пользы разведке принести не может. Сегодня у меня свободный день, завтра предложу Тиме и Люсе распределить между нами всю эту команду».

Александр взял лопату и принялся прикапывать корни, утепляя деревья на зиму. С улицы донесся переливистый сигнал клаксона. Саша поправил сползшие с поясницы спортивные штаны, припустил бегом к калитке. Возле ворот стоял серый хэтчбек. Зубова протирала тряпкой лобовое стекло «тойоты».

– Что, соскучилась, Наташенция? – Саша чмокнул ее в щеку.

Наташа решительно отстранилась. Сказала строгим голосом:

– Не угадал. ВАБ объявили общий сбор. Я по твою заблудшую душу.

– Но у меня выходной! – возроптал свежеиспеченный капитан СВР.

– Иди переоденься, и поехали.

Наташа Зубова умела обращаться с пылким любовником. Она отвернулась и опять продолжила смахивать грязные капли с блестящих боков машины.

– Раскомандовалась! – Саша огрызнулся в сердцах, бросил лопату под осыпавшимся кустом жасмина, пошел в дом.

– Инвентарь надо хранить в кладовке, – крикнула ему в спину Наташа. Она получила майора после эквадорской эпопеи. Обольстительная женщина была выше по званию и с удовольствием подчеркивала это важное обстоятельство.

Для экономии времени она отнесла лопату краскопульт и ведра в сарай. Закрыла дверь на ключ. Саша выскочил из коттеджа в кожаной куртке и брюках-карго.

– О, княгиня! Не стоило прогибаться. – Коротич уселся за руль, захлопнул дверцу.

– Костюм бы надел, кэп! – Зубова продолжала держать начальственный тон. – Сколько раз тебе долбить! ВАБ поставили на вид: мы должны соответствовать имиджу клерков, синих воротников. А ты косишь под байкера.

– Виноват, исправлюсь! Ну, забыл в запарке.

Незлобно пикируясь, они выехали из поселка на трассу. «Тойота» быстро набрала скорость под сотню. Ваулин и Барышева (кодовое обозначение – ВАБ) зачем-то срочно собирали дружный коллектив агентов. Что бы это значило? Обычно в группе «Сова» оповещение шло по айфонам. Функция была закреплена за аналитиком Светланой Метлицкой.

– Ты что микитишь по теме? – спросил любознательный Коротич.

– Смотри на дорогу, – индифферентно ответила Наташа. Она была занята важными приготовлениями: красила губы помадой, подводила щеточкой ресницы. – Что тут думать? Сейчас приедем и всё узнаем.

5. Лос-Анджелес – Майами

Аэропорт «Санта-Моника Бэй» был расположен в 23 километрах от центра Лос-Анджелеса. Морису Шамбалю, коммандеру французского отделения «Credo», пришлось потратить сто долларов на такси. Шестидесятилетний Морис расточительным человеком никогда не был, а теперь, в надвигающейся старости, вообще стал просто скаредой. Он был не против того, чтобы за счет организации слетать за океан. Видите ли, таинственный патрон – сверхзанятый полубог, другого времени поговорить, как только в самолете, у него в ближайшем году не предвидится. «Пусть так, всё отлично! – кипятился глубоко внутри себя Шамбаль, слоняясь за стеклом огромного терминала с видом на летное поле и автостоянку. – Я согласен бороздить небеса за его немереные деньги, но почему этот сукин сын никогда не выдает бабок на такси?! На жратву с привкусом железа, которая в этих долбаных Штатах стоит, как квартира на Монмартре! Ладно, подожди, на этот раз я тебе всё скажу!..»

«Сказать» Морис собирался часто, но под ледяным сквозным взором мистера Эллисона напрочь забывал о своем дерзком намерении. Потом, шеф постоянно менял обличья, был непредсказуем, всегда его сопровождали очень неприятные типы, обычно один из двух. Либо скользкий, как змея, каратист-китаец. Либо вроде коммандер американской ложи, лживо-добродушный «горилла». По фамилиям никто друг друга не называл, в ходу были только имена, причем наверняка фальшивые. Выходец из Поднебесной отзывался на китайское имя Сунь. Янки почему-то имел погремуху «Испанец».

Тут Шамбаль прервал горестные размышления и поспешил к частному ангару № 8. Через стекло окна он увидел наконец черный «форд-мондео». Машину начальство оставляло на стоянке. Морис несколько даже гордился своей придумкой засекать приезд шефа из терминала, где работали кондиционеры, и было прохладно. Не париться же под жарким калифорнийским солнцем возле самолетного ангара!

Техники уже подготовили к полету грациозный реактивный лайнер бизнес-класса «G-450». Сунь Ли поддержал Контролера за локоть при подьеме по короткому трапу. Это была нужная продуманная деталь. Все вокруг должны запомнить, что Мэтью Грант пожилой мужчина с плохим здоровьем. Морис Шамбаль, стоящий у лесенки, удостоился одного молчаливого кивка патрона. Два парня в комбинезонах задвинули складывающийся гармошкой трап, захлопнули входной люк за непонятной троицей. Какому-то потрепанному жизнью старику оказывали знаки почтительного внимания лощеный китаец и вполне респектабельный европеец. Чудеса!

В салоне, устланном коврами, Морис и Эллисон-Грант сели в импровизированном конференц-зале на восемь персон. Сунь Ли скрылся в летчицкой кабине, отдал распоряжения и вернулся в салон. Бодигард расположился лицом к гостю, чтобы не выпускать его из поля зрения.

Мэтью Грант быстро разгримировался за узким столиком и превратился в привычного мистера Эллисона. Шеф тайного международного синдиката протер лицо тампоном. Заглянул в зеркало и показал пальцем на полный набор оргтехники, привинченный тут же к металлической столешнице.

– Включайте, Морис.

Реактивный «Гольфстрим» зажурчал двигателями и легко покатился к взлетной полосе. Рулежка была быстро завершена. Летчик прибавил обороты. Гул резко усилился. Серебристый красавец с загнутыми вверх на концах крыльями стремительно разогнался по бетонке и легко взмыл в голубое небо. Вскоре в салоне уже можно было беседовать: мерный вибрирующий грохот турбин едва проникал в герметичное чрево уютного лайнера.

– Код 6784.

– Ясно, экселенц.

Морис набрал цифры на табло с надписью «введите пароль». Компьютер зажужжал и открыл директорию.

– Нажмите «Монпелье».

– Сделано.

На экране дисплея стали появляться одна за другой картины Тьепполо, Кароваджо, Рафаэля, Боттичелли и Тинторетто.

– У вас всё готово?

– Конечно. Промаха не будет.

– Выключите.

Морис Шамбаль не был глубоким знатоком компьютера. Он вдруг забыл, куда надо ткнуть курсором, и, разволновавшись, покраснел.

Эллисон сделал вид, что ничего не заметил.

– Крестик в правом углу.

– Да, конечно.

Морис стоически сжал челюсти, поиграл желваками, закрыл файл. Чтобы сгладить оплошность, он отвалился вальяжно на спинку кресла, обхватил ладонями подлокотники и ретиво заявил:

– Всё не только готово, но и отрепетировано. Право, не понимаю, зачем вы летите сами.

Эллисон, прежде чем ответить, навел на одутловатое, чисто выбритое лицо Шамбаля совершенно безжизненные глаза.

– Морис, вы напрасно пренебрегаете подстраховкой. Когда-нибудь такая беспечность сыграет с вами злую шутку.

– Мы всё точно просчитали. Отход должен пройти без сучка. Люди участвуют уже не раз проверенные.

– Вот я со стороны и прослежу.

– Это ваше право. Хотя я считаю, мы не первый год работаем, можно было бы больше доверять моей секции.

– Морис, давайте закроем эту тему. – Роберт Эллисон поднял тяжелые веки, неморгающие глаза уставились на Шамбаля. Так хирург смотрит на безнадежного пациента. Французу сделалось не по себе. – После зачистки всех следов в Монпелье вам предстоит вояж в Россию.

– Как прикажете, – подобострастно склонил голову Шамбаль.

– И, Морис, будьте там поосторожней. Русские – беспредельщики. Особенно в Москве. Кавказ еще хуже.

– Я могу взять с собой Жореса?

– Можете. Контрразведка сядет вам на хвост. Оторветесь. Дальше – Кавказ. Обопретесь там на Деши (Золотой). Но в суть не посвящать. Использовать втемную. Детали проработаете сами. А говорите, я вам не доверяю.

– Извините, шеф, я не совсем в том смысле! – Шамбаль всполошился, приложил пятерню к груди, выражая полное почтение. – Просто у меня достаточно слаженная и дисциплинированная команда…

– Ладно, забыли, – Тонкогубый рот Эллисона скривился в довольной улыбке. – Сунь, Майами скоро?

– Через 12 минут, – четко отрапортовал бодигард.

– Пристегните ремень, Морис. Наш «Гольфстрим» снижается сильно носом вниз. Можете спланировать на пол.

– Ничего, тут мягкий ковер, – Шамбаль по-лакейски пошутил, но ремень пристегнул.

– Да, чуть не забыл. Вполне возможно, вам придется возглавить наш филиал в Москве.

– Но я не очень хорошо знаю язык, – испуганно возразил месье Шамбаль.

– Успокойтесь. – Контролер дружески подмигнул. – Вам не придется есть живых младенцев. Будете заниматься исключительно поиском русских талантов. Вы покупаете по дешевке интересные полотна и затем выставляете их на моих мировых аукционах. Вот ваш бизнес. Остальные инструкции получите после акклиматизации на новом месте.

– Слушаюсь, патрон. – Морис кивнул, изображая полную покорность.

В аэропорту Майами реактивному лайнеру было необходимо дозаправиться. Далее изящному самолету «Gulfstream» предстоял большой скачок через Атлантический океан. Конечным пунктом в летном маршруте значился французский южный город Марсель.