INTERNAT 3.0

Пролог
Светлейший Царь, Чистейший Паладин

Белое облако неприятно сереет, мрачнеет, и вот оно уже не облако, а комок блестящей сажи, который надвигается на Странника со скоростью сумасшедшего НЛО.

«А мы НЛО не боимся!» – злорадно хохочет Странник и слушает громкое зловещее эхо, которое не затихает, подобно обычному, а на самом громком звуке вдруг обрывается. И у Странника закладывает уши. Очень неприятно – не слышать, как несётся на тебя сгусток сажи… Нет, это не просто сгусток! Чёрное туловище, четыре лапы, мощный хвост… Что это?.. Головы нет! Безголовый пёс! Ой-й-й!.. Странник кричит и пытается упасть с неба, в котором только что купался, как в море. И не может. Никак. Завяз – и всё. Перед ним зависло в воздухе безголовое чудище. Оно не дышит! Что ему надо?! В следующий миг Странник уже сидит на хребте собаки, и та с бешеной скоростью несёт его вниз, к зеленеющей, синеющей земле. Среди изумрудов лесов и сапфиров озёр Странник видит дыру. И как раз к этой дыре устремляется адский безголовый пёс! Он спятил, да?! Странник вопит что есть мочи, но не слышит своего крика: рот у него зарос шерстью. Шерсть есть, а рта нет. Нет!!!

Дыра приближается, и Странник видит, как она идеально кругла и черна без всяких компромиссов. Смердящий безголовый пёс падает в неё, и мрак поглощает обоих. Они разобьются! Разобьются! Но они всё падают, а дна не видно…

Вдруг безголовый пёс превращается в гроб, а Странник оказывается внутри него. Гроб уже не падает. Он стоит на столе, затянутом в тёмно-коричневую ткань. Две свечи горят неестественным ярко-голубым светом. И Странник видит вокруг себя чудовищ, видит в мельчайших подробностях, и это мерзко. А самое мерзкое в них – это слюни и длинные бордовые языки, облизывающие зубастые пасти. Они все, похоже, надеются на сладкий ужин. А ужин – это он, Странник!

Нет уж! Обойдётесь!

Странник выскакивает из гроба. В руке его возникает длинный-длинный меч, похожий на бич. Он замахивается на кровожадную толпу и несколькими мощными ударами разрезает чудищ напополам. Падают кучи мяса; зелёная, красная, чёрная жидкость медленно истекает из тел и застывает, испустив дым. Наверняка вонючий. Но Странник запаха не чувствует. Что у него с обонянием, а?!

Ладно, плевать на обоняние с мраморного пьедестала.

Он бежит по коридору открывшегося перед ним подземного лабиринта. Длинный широкий ход, потолок теряется во мгле. Ответвление справа. Шевеление… и на Странника набрасывается огромный кабан. Шерсть сливается с чернотой пещеры, а вместо морды у зверя человеческая голова; изо рта клыки торчат, все в пятнах старой крови. Вместо хвоста у кабана на длинной шее другая голова качается. Красные круглые глаза на жертву лупятся. Но герой тут же взмахивает мечом-бичом и отхватывает у кабана переднюю голову. Снова кровь. И визг раненного противника. Кабан поворачивается к Страннику второй головой и щерит пасть. Недолго тебе скалиться! Вжих! И вторая башка сваливается в лужу крови. Кабан мгновенно начинает гнить, обнажая кости, а потом и вовсе растекается бесформенной массой по каменному полу пещеры. Что-то блестит среди жижи. Странник нагибается. Артефакт! Хрустальная подкова с рубиновыми вставками! Тяжёлая!.. И важная для новых поединков с нечистью. Наверное.

А теперь вперёд! И Странник устремляется вперёд, по гулким переходам древней пещеры. Ему кажется, что он бежит с длинной пологой горы. Куда он бежит?

ВНУТРЬ.

«Там, ВНУТРИ, В НЕДРАХ, на горе из человеческих голов, на троне из людей восседает Великое Зло, царящее над большими и малыми порождениями тьмы, – шепчет кто-то в голове Странника. – Одолеешь Зверя с шестью головами, шестью лапами, шестью хвостами и телом змеиным – всему миру поможешь. Освободишь всё живое от страха и зла – и станешь Светлейшим Царём, Чистейшим Паладином! И сможешь из дыры в небо подняться!»

Вот это цель жизни! За это Странник будет кулаками бить, ногтями царапать, зубами драть, когда всё оружие затупится, сломается и в пыль изотрётся! Никто ему не страшен!

…Долог путь до царства Великого Зла – Зверя с шестью головами, шестью лапами, шестью хвостами и телом змеиным. Охраняют его такие чудища, что страха не хватит их бояться, и столько их, что вечности не хватит с ними биться и рубить насмерть!

У одного – собачья голова с огненными глазами в полморды, с железными клыками; руки вытягиваются к жертве на несколько метров! А на руках – железные когти.

Другой – людоед, пожирающий всех, кто сбился с пути; худющий! И ненасытный. Кожа полупрозрачная, потому что изо льда. Жертвы сами к нему идут на свист, схожий с шелестом ветра. И Странник едва не погибает, да в последний момент окатывает людоеда магической жидкостью из волшебного рога. Так только жив остаётся… Не зря с собой он этот рог носил!

У третьего – муравьиное тело и голова ящерицы, а пасть такая огромная, что он чуть Странника не проглотил, когда длинным тонким хвостом сбил его с ног. Но не проглотил: не успел и сдох, побеждённый смелым героем! А Страннику досталась прозрачная медуза.

Затем – призраки; души непогребённых убитых, души казнённых преступников, насылающие на живых безумие. Пришлось Страннику использовать магию на полную катушку – прочитать страшное заклятие для отпугивания привидений из свитка, который хранился у него в походной суме. И призраки ушли в стены пещеры, из которой Странник достал пару острых широких мечей.

А перед поворотом к логову Великого Зла, Зверя с шестью головами, шестью лапами, шестью хвостами и телом змеиным, встречает Странника армия страшных гибридов: людей с телами жаб, змей, осьминогов, червяков, рыб, крабов, ящериц, летучих мышей, стрекоз, сороконожек, бегемотов, леопардов, зайцев. Никого не жалеет Странник: так хочется ему добраться до горы из человеческих голов, Великое Зло истребить, стать Чистейшим Паладином, Светлейшим Царём всего мира!

Расчищает он себе путь и бредёт в месиве из мяса и костей прямо туда, где между рекой Огня и озером Лавы поднимается конус чёрной горы из человеческих голов, а на горе установлен громадный трон. На троне восседает огненное Великое Зло: глаза слепит, мужества лишает, силы вытягивает.

Слышит Странник слова насмешливые: «Убить меня пришёл, человечишка?! Один пришёл, не побоялся? На себя лишь надеешься, на себя уповаешь, себя за Героя почитаешь?! Ну-ну… видали мы тут этаких… Героев-одиночек. Показать, где они? Вон, гляди, на краю Огненной реки копошится какая-то мелюзга…»

Глядит Странник, а там и впрямь суетятся-прыгают на единственной ноге странные существа с рукой, торчащей из груди; посреди лица глаз, из темени торчит пук тёмно-синих перьев – будто гребешок петушиный. В руках у существ железная цепь из двадцати звеньев, и на каждом висят десятки красных ядовитых яблок. Подпрыгивают одноруко-одноногие страшилы к Страннику, обступают его, грозят железными цепями обмотать, красными яблоками отравить. Но Странник чувствует себя непобедимым Героем: цель близка! Он накидывает магический плащ и летит вверх, распахнув руки как крылья, а рёв опозоренных страшил, оставшихся внизу, сопровождает его до вершины горы.

Пылающий трон. В пламени корчатся люди, из которых он слеплен. Смотреть жутко, а глаз не отвести. Несколько лиц Страннику знакомы. Но они так искажены муками, что их едва можно узнать.

«Я вызываю тебя на поединок!» – изо всех сил кричит Странник.

Эхо ударяется о стены исполинской пещеры и тонет в море людских воплей. Оказывается, тут бесчисленное множество людей! Они покрывают собой стены, пол, потолок. Они пытаются выбраться на камни из Огненной реки и озера Лавы.

Змей-дракон хохочет. А у Странника слёзы жалости и гнева. Он поднимает пару длинных широких мечей и, пока Зверь хохочет всеми шестью головами, держась за чешуйчатый змеиный живот шестью руками, вонзает ему острия мечей в то место, где должно находиться сердце. Но у Великого Зла нет сердца, и Зверь хохочет ещё громче, издеваясь над Странником. Тогда Странник сходится с ним вплотную и режет его, рвёт, кромсает. Но тому – хоть бы что: ни царапины! В ярости, ослепляющей ум, в бешенстве, испепеляющем здравый смысл, в отчаянии, умерщвляющем веру, Странник кидается на Зверя, душит его в объятиях, поднимает и бросает в огонь у подножия чёрной горы. Напрасно: Великое Зло, всё так же насмешливо хохоча, выползает из пламени и взбирается на свой трон из человеческих тел (или душ?)… Странник пользуется всем арсеналом, добытым им в бою с чудищами Подземелья. Но ничто не помогает. А стать Светлейшим Царём, Чистейшим Паладином Страннику очень хочется! Помощь ли призвать?.. Но нет! Он же Герой-одиночка! Он сильнее всех, и никто ему не нужен, чтобы сразить врага!

И тут на Странника словно бы озарение находит. Он выхватывает из трона Великого Зла живое тело мальчишки со странно знакомым лицом. Тот едва успевает горячо прошептать: «Спасибо», как Странник изо всех сил бросает его вверх. Тело мальчика исчезает в открывшемся вдруг на мгновение ярком синем небе.

И вдруг Подземелье оглашает визг, пронзительно-тонкий, почти на уровне ультразвука. Это визжит и падает с трона вниз Шестизначный Зверь. Падая, он сгорает в чёрном пламени.

«Ты победил, Странник…» – слышит Странник его угасающий шёпот.

Он победил! Он теперь Светлейший Царь, Чистейший Паладин! Странник ликует. И в ликовании своём не видит, не ощущает, как остатки чёрного пламени подбираются к нему по камням и проникают в грудь, где бьётся сердце. Они распространяются по его телу, как инфекция, но так легкотечно и незаметно, что он не успевает насладиться своей истинной Чистотой, своим истинным Светом, как они уже не совсем чисты и не совсем светлы…

«Я Светлейший Царь! Чистейший Паладин!» – гордо провозглашает Странник.

Из тьмы и мрака, из огня и лавы к нему на поклонение выползают… монстры. Почему не Рыцари Света, не Прекрасные Дамы?!

«Ты наш новый Господин», – изрыгая пламя, говорит Победителю химера с тремя головами, спереди – львиной и козлиной, сзади – змеиной.

Прежде Странник осы́пал бы её стрелами, протолкнул бы концом копья кусок свинца в глубину одной из её страшных пастей, и расплавленный в её огненном дыхании металл протёк бы в глотку, выжег все внутренности химеры… Но теперь Чистейший Паладин не может этого сделать. Не потому, что он её боится, а потому, что она… своя! Теперь она не страшна ему, как и вся нечисть, собравшаяся его чествовать, потому что он – Хозяин их, а не враг! Драконы, змеи, мертвецы, скелеты, пауки, демоны, мутанты, зомби, чудища морские, болотные, лесные, воздушные, пещерные – все они отныне принадлежат ему, Страннику, они подвластны ему! Они выполнят любой его приказ, любое желание! Он – Властелин мира! Великое Зло! Шестиглавый, шестирукий, шестиногий зверь с человеческим телом и змеиным хвостом! Здорово повелевать! Здорово властвовать!..

Его трон стонет, плачет, скрежещет зубами людей, из которых слеплен. Но Властелину всё равно. Куда делись все его добрые чувства?!

Внезапно чудовища, гора, Огненная река, озеро Лавы белеют и растворяются в небытии, а сам Светлейший Царь, Чистейший Паладин лишается величия, грозной силы и власти и будто бы открывает открытые глаза.

…ЁЛЫ-ПАЛЫ! Вот он разоспался! И, главное, словно не сон посмотрел, а целую жизнь прожил. Обидно, что не свою. Чужую. Он хочет прожить её снова. И он знает где.

В компьютерном клубе…

Глава 1
Когда позарез нужны деньги

Денис Лабутин выскочил из подъезда и быстро огляделся: не идёт ли мать? Хотя чего глядеть? Она на двух ставках работает, дома только ночью бывает. Лафа! Делай, что хочешь. А в четырнадцать лет уже многого хочется.

В общем, опасности нет, пусто вокруг. Даже соседей нет поблизости. Сады, огороды, грибы, ягоды. У соседнего подъезда часто дышит, высунув фиолетовый язык, похожий на плюшевую игрушку чау-чау. Ему б с такой шерстью на полюсе жить, а он на Южном Урале, бедолага, парится. Рыжего чау-чау звали, как чай: Ройбуш. В паспорте значилось как-то по-другому, но хозяева сократили аристократическое имя.

Сентябрьское солнце лежало на качелях, врытых в землю в незапамятные советские времена: Дениса тогда ещё и на свете не было, о чём он, впрочем, совсем не сожалел. Он сел на качели и принялся качаться. Он любил, чтоб высоко. А потом с самой вышины далеко спрыгнуть на землю. Класс! Но сегодня он раскачался, а прыгать не стал. Сидел спокойно, пока движение не прекратилось. Чау-чау Ройбуш, пыхтя, внимательно наблюдал за парнем. Денис слез с качелей, подошёл к псу – вылитому медвежонку, присел перед ним.

– Привет, Ройбуш. Как дела?

Собака на минуту спрятала в пасти язык, понюхала круглым чёрным носом протянутую руку. Отвернула пушистую морду, снова высунула язык.

– Ты чего, Ройбуш? Не признал, что ли?

Денис нахмурился и встал.

– Ну и ладно. Ещё цацкаться с тобой… Правду про твою породу пишут: самая глупая среди всех пород. Только и ценности, что шкура.

Он сунул руки в карманы джинсов и независимо зашагал прочь, убыстряя шаг. О Ройбуше забылось вмиг. Пёс переступил крупными лапами, поглядел вслед человеку и снова упёрся взглядом в качели. Сейчас он немного на них посмотрит и отправится гулять по соседним улицам.

Денис Лабутин почти бежал. Его подгоняла страсть. Ничего он не хотел, кроме как дать ей наесться. Он шёл, а в мозгу мелькали картинки новой компьютерной игры, описание которой вчера выложили в интернете. Вот это настоящий отрыв! Многое из того, во что Денис играл прежде, просто фуфло, прошлый век.

Тут всё. Иная вселенная. Новые миры с триллионами жителей, которыми ты повелеваешь. Приключения, которых тебе никогда и нигде больше не испытать, только в вирте; освоение иных земель, иных пространств; сражения с самыми фантастическими существами. В этот мир можно погрузиться и представить себя демиургом, от которого зависят все – каждый в отдельности. И всё – каждое событие. Ты могучий герой! У тебя сила и магия! Ты убиваешь, награждаешь, воскресаешь и милуешь – по своему желанию, по своему представлению о справедливости. Это класс! Вот бы в жизни так, как в компьютерных играх: придумал – воплотил без особого труда, просто «мышкой» и клавишами. Кто ты, Денис Лабутин? Властитель чужих жизней! Не меньше!

Денис взлетел по ступенькам модернизированного крыльца, дёрнул стеклянную дверь.

– О, привет, Лабутин! – поднял на него голову парень за кассой. – Чё пришёл?

– Загрузиться, будто не знаешь.

Денис нетерпеливо оглядел помещение со столами и мониторами. Свободных мест было два.

– Деньги-то у тебя есть? – скучным тоном спросил парень. – В долг больше не сажаю. У тебя и так ДОЛ-ЖОК.

– Я знаю. Я тебе отдам, Кипяток. Честно. У меня есть. Вот. За долг и за сегодня.

Парень хмыкнул:

– Ну дела. Откуда деньги? Мать дала?

– Мать, – соврал Денис, сумев как-то не покраснеть и не опустить глаза.

– Мать так мать. Мне до фонаря. Иди, садись. Время засекаю.

В этот день Лабутин Денис, ученик девятого класса «А» средней школы № 68, бывший хоккеист, просадил в компьютерном клубе все деньги, украденные у матери. А она, между прочим, нелегко зарабатывала их: на двух ставках работала, чтобы прокормить себя и сына. Слинявший три года назад «почтенный» папочка деньги на алименты изо всех сил зажимал.

В девять вечера Денис очнулся и неохотно поплёлся домой. Он шёл не видя дороги. Перед глазами маячили ожесточённые битвы и трудные победы. Денис придумывал новые стратегии и тактики прохождения игры, пока его не стукнуло, что на завтрашнее посещение компьютерного клуба денег снова нет. А в долг ему Кипяток не даст стопроцентно.

Настроение у Дениса скисло. Он доплёлся до своего двора и минут пятнадцать раскачивался на качелях, глядя на окна своей квартиры. Мать не вернулась. Хватится ли она сегодня пропавших денег? И как выкручиваться, если хватится?

К своему подъезду протопал мягкими тяжёлыми лапами чау-чау Ройбуш. На Дениса глянул мельком и отвернулся. Сел у закрытой подъездной двери и уставился на неё: вдруг её кто понятливый откроет. Денис качнулся раз пять и остановился. Ройбуш всё сидел, ждал. Когда Денис открыл ему дверь, пёс с достоинством встал и прошёл в подъезд.

– Пока, Ройбуш, – попрощался Денис и ухмыльнулся вслед вихляющемуся тёмно-рыжему хвосту, который исчезал в полумраке подъезда.

Домой идти не хотелось, но что делать? Уроки не сделаны. Почти все. Опять до полуночи корпеть, а завтра глаза красные таращить. Ну… на переменах поспит, ничего… Он медленно преодолел три этажа, зашёл в пустую квартиру, разделся, выпил воды и плюхнулся за стол. Химия… брр!.. Денис угрюмо открыл учебник и принялся зубрить. Ум в школе мало приветствовался, только память. А на память Денису Лабутину смешно жаловаться. По крайней мере, когда-то было смешно. Пока на компьютерные игры не подсел.

Мама стукнула дверью, когда у Дениса безнадёжно слипались глаза. Она заглянула к нему в комнату.

– Привет, Денечка. Что не спишь?

Голос усталый, но живой, ласковый, даже вдруг всплакнуть захотелось. Но Денис подавил девчачий порыв и глухо ответил:

– Уроки делаю.

Мама подошла к нему на негнущихся ногах, прижала к себе, поцеловала.

– Поел что?

– Ага.

– Ну ладно.

Она помолчала. Вздохнула. Отпустила сына и зашаркала на кухню ставить чай. Денис поплёлся следом. Есть хотелось, а то бы он не посмел сесть рядом с матерью, которую сегодня обокрал.

Говорят, потом стыд проходит. Смотрят же без сострадания и чувства вины на своих жертв мошенники и убийцы, смотрят нагло, да ещё издеваются. Но вот Денис копается внутри себя, а никакого стыда не находит. Только страх – что будет, когда мама узнает о краже денег, и сможет ли он завтра играть в компьютерном клубе? Последнее его волновало больше, чем первое.

– В школе-то как? – мягко спросила мама. – Успеваешь? Ещё не шибко загружают?

– Пока нет, – глядя в чашку с чаем, откликнулся Денис. – Нормально всё.

– Хорошо… Ну, а в секцию свою вернулся?

– Скажут, когда приходить, – соврал Денис.

– У тебя хорошо получалось, – вспомнила мама, – ты не бросай… Слушай, День, ты мне завтра таблетки купишь? У меня аптека ни в какое «окно» не вписывается. Я тебе напишу, какие надо. А деньги в комоде возьми. Сможешь?

Денис низко опустил голову к чашке и кивнул. Вот влип. Ни чай, ни горячие бутерброды с колбасой и сыром, что мама быстро запекла в микроволновке, не полезли в горло. Но он всё же затолкал всё в рот, запил, сжевал, торопливо сказал, что идёт спать, и ретировался сперва в ванную, а затем – на свою кровать, где тут же уснул, несмотря на ярко светившуюся в темноте проблему.

Он не решил её и утром, засовывая в рюкзак листочек с названиями лекарств. А как тут её решишь, если корни её сгнили и восстановлению – то бишь решению – не подлежат? Пфе! Проще всего, конечно, признаться и получить по шее… И сразу, и немного. Мама отругает, даст от души крепкий подзатыльник, и всё забыто. Почему же он этого не делает? Вот сейчас, сейчас, пока не закрылась дверь!..

Всё. Пора в школу. Когда ж она закончится, и можно будет тупо работать на непыльном месте и геймерить в собственное удовольствие?!

Глава 2
Теперь родаки – не авторитет

Повздыхав, Денис Лабутин поплёлся получать среднее образование, искренне не понимая – зачем, если есть на свете иной мир, не менее реальный – виртуальный, в котором он больше дока, чем в настоящем. В школе он отчаянно зевал и изо всех сил старался держать открытыми слипающиеся глаза.

– Лабутин! – вызвали его на первом уроке по биологии. – Что ты расскажешь о делении клеток?

Денис заторможенно встал, недоумённо пожал плечами.

– Ну-у… Клетки. Они в живом организме.

– Да ты что?! – удивилась учительница Ирина Степановна Микульская, которую за глаза звали Стёпой. – Неужели в живом только?! А в камне, значит, или в пластилине их нету, что ли?

Денис застопорился.

– Э-э… – промямлил он.

– Эпс! – прокомментировал кто-то в классе, и Лабутин показал за спиной кулак.

– Так. В живых организмах есть клетки. Очень интересно, – призналась Ирина Степановна. – Добавить есть что?

– Ну… Они делятся.

– Да что ты говоришь? Всё интереснее и интереснее! Делятся. И почему они этим занимаются?

– Почему?

Денис посмотрел в потолок, силясь представить себе сам процесс. Действительно, почему они делятся? Кто их знает… Может, им велели, вот они и делятся. Зачем человеку об этом знать? Он же всё равно видеть их не в состоянии. Не с микроскопом же электронным за пазухой ходить.

Денис шумно вдохнул, шумно выдохнул.

– Учил? – безнадёжно спросила Ирина Степановна и прицелилась в строчку в классном журнале.

Что тут скажешь?

– Учил.

– За старанье стребовать с потолка ответ – «пять», за информативность – «кол», за правдивость – «кол», за усердие – «кол», – оценила Микульская. – В сумме «два».

Денис состроил гримасу.

– Садись, – позволили ему, и он повалился на стул с мстительной мыслью: «Ну погоди, Стёпа-трёпа!»

Соседка по парте Надя Смирнина толкнула его локтем в бок. Он скосил глаза на исписанный листик из блокнота и прочитал: «Деник-веник, опять до ночи геймерил? Спятил?» Денис кисло улыбнулся ей. Надя училась на порядок лучше Дениса. Она росла в многодетной семье, и ей некогда было засиживаться в Сети или геймерить. Она привыкла заботиться обо всех, кто её окружает.

Сперва Денис, оказавшись с ней за одной партой и автоматически став предметом её опеки, раздражался, но через некоторое время привык. Надя заботилась о нём, как о непутёвом брате, а Денис покорно принимал её заботу, как от старшей сестры, имеющей на это право.

Надя что-то застрочила в блокнотике, потом подвинула его к Денису. Он прочитал: «Балбес, Деник-веник. Где чирики взял? У мамы?»

Денис стиснул зубы и не ответил. Чего отвечать? И так ясно.

Надя написала: «Как отдавать будешь?» Денис прочитал, пожал плечами. Откуда он знает?! И вообще… может, так пронесёт? Ну, поругает… Чего она ещё сделает?

На перемене, когда переходили в класс физики на втором этаже, к Денису пристал шустрый Вовка Ломакин.

– Деник, приветик. Опять спишь?

– Опять сплю, – неохотно отозвался Лабутин, шаркая ногами по линолеуму. – Тебе-то что?

– Ничё. Ты к этой… к Душковой сходи.

– К кому?

– К Люции, отчество не помню, немецкое какое-то. Она сама, наверное, немчура какая-нибудь, – протараторил Вовка Ломакин.

– А зачем мне к ней? – всё не понимал Денис.

– Так она ж теперь наш ом-дус-мен… – старательно, по слогам проговорил Ломакин, – или что-то вроде того.

– Чё? – скривился Денис.

– Я тебе повторять не буду, – выпятил губу Вовка. – Просто она защищает наши права.

– Да-а? – машинально пробормотал Денис.

– Да. Я хочу к ней сходить.

– Зачем тебе? – равнодушно спросил Лабутин.

– А что? Надо.

Они зашли в кабинет физики, бросили на парты рюкзаки. Вовка Ломакин продолжал:

– Я хочу на предков пожаловаться, – понизил он голос, хитровато поглядывая по сторонам.

– Зачем? – оторопел Лабутин.

– Они меня в музыкалку пихают.

– Ты ж с четырёх лет учился!

– Надоело! Не хочу! Сколько терпеть? Тьфу. Надоело валдаться. Все балду гоняют, а я как папа Карло… Во всех дырках пробка.

– Ну пожалуешься, и чего? – пожал плечами Денис. – Тебе скажут, что музыкалка – дело хорошее и твои родаки правы. Чего добьёшься-то?

– А я такого наговорю, что иголка погнётся, – усмехнулся Вовка Ломакин. – Предки так заотдуваются, что про музыкалку и вспоминать забоятся, в штаны навалят от страха.

И Ломакин скорчил злорадную гримасу.

– Ну наврёшь, а им-то что с того? – всё не понимал Лабутин. – Им-то больше поверят. Не знаешь, что ли, аксиому: взрослый всегда прав?

– Ничё он теперь не прав! – с торжеством возразил Ломакин.

– Ха, – не поверил Денис.

– Да честно!

Они сели за парты: Вовка позади Дениса. Стали вынимать из рюкзаков учебники, тетради, ручки. Ломакин вполголоса рассказывал:

– Теперь родаки – фуфло, не авторитет. Тебе если что не в кайф по жизни – пол, к примеру, отдраить или тарелку помыть, в шоп за едалом сбегать, бельё развесить, или тебе не купят чего хочешь – пусть пиво или цигарку, или запретят чего, или наругают за что – за драку, воровство, хамство – пофиг! Прикинь?! Ты просто идёшь к этой Душковой, делаешь несчастные глаза, возмущённое лицо, плачешься, как Пьеро, мажешь слюни…

– И?

– И донос пишешь! – прошептал Ломакин. Глаза его неприятно горели.

– И?

– А то – «и»! Им такого штрафу набурылят, такого нагрозят, что они тут же побегут и всё купят, и всё разрешат, и ваще отстанут!

Слушавшая вполуха разговор Надя Смирнина вдруг повернула голову к Вовке и резко сказала:

– И от родителей отнимут, в интернат упекут. Или в патронатную семью. Класс тебе, Вовочка, у чужих людей жить?

Ломакин прищурился:

– Откуда ты знаешь про семью?

– А у меня с подругой так вот недавно случилось. Она ом-буд-смену пожаловалась, что мать ей балдёжные штаны с топиком не купила. Тут же комиссия, родители в рёв…

Ломакин помолчал. Пожал плечами и под раздавшийся звонок произнёс:

– Зато предкам урок. Пусть знают, кто сильнее.

Открылась дверь, в класс зашла учительница физики Юлия Олеговна Глинкина. Пока она шла к столу и здоровалась, Ломакин успел бросить в спину Лабутину:

– Потом облизывать тебя будут с ног до головы. Не жизнь – малина! Делай, чего хочешь, и стращай Душковой. Всё в ажуре, Деник.

– Садитесь, – разрешила Юлия Олеговна, обводя взглядом класс. – Рада вам сообщить, что в конце этой четверти у нас будет олимпиада. Пока на уровне школы. Победители пойдут на городскую олимпиаду, а дальше «лестницу» вы и так знаете. А теперь проверим домашнее задание…

…за которое Денис Лабутин получил вторую двойку. Он рассматривал её в дневнике и удивлялся: что за день такой? Все прéподы на него взъелись. Неужто и на литературе вызовут? Бли-ин, и по русскому письменно ж задавали! А он протюкал!

После крепкой встряски на оставшихся трёх уроках Денис чувствовал себя таким же высушенным, как банановые чипсы, которыми его угостила Надя Смирнина. Затихло эхо пронзительного звонка, означавшего временную, до завтра, свободу, и к Денису подошёл Вовка Ломакин.

– Деник, ты созрел? – спросил он.

– Для чего? – хмуро отозвался Лабутин, мучаясь проблемой покупки лекарств без денег.

– Поканючить у Душковой? Погнали, у неё приёмный день.

Денис попытался представить, к чему может привести общение с пресловутым омбудсменом. Матери выпишут офигенный штраф, и ей придётся в никуда отдавать деньги, за которые она пашет на двух ставках с раннего утра до позднего вечера… Но зато из-за этой работы дома запустение, и за ребёнком никакого ухода, и материнской любви не видать. И по выходным тоже. Ему это надо? Он, может, потому и спустил все имеющиеся деньги в компьютерном клубе, что ему без неё скучно и он не знает, куда себя девать. Она сама виновата. Сидела бы по вечерам дома, сыном занималась… От скуки, между прочим, и на преступление пойдёшь, потому что это поинтереснее будет, чем дома углы сшибать шваброй или макароны варить.

Денис себя распалял-распалял, пытаясь подавить чувство вины, и в конце концов распалил. Потом вдохнул глубоко, выдохнул шумно и сказал Вовке Ломакину, ждущему от него ответа:

– Ладно, идём. Если что, обратно поверну.

– Точно! – обрадовался Вовка.

Ломакину очень хотелось пожаловаться омбудсмену на своих родителей – любящих, но держащих младшего сына в строгости, – да только он трусил: жаловаться ведь будет не на правду, а на ложь. Сойдёт? Не сойдёт? Вот в чём вопрос! С подельником врать легче. И нахальства больше. Потому Ломакин и вцепился в одноклассника клещом, чувствуя нутром, как клещ – кровь, вину сына перед матерью.

Они воззрились на аккуратную новенькую белую дверь с писаной золотом табличкой: «Омбудсмен Люция Куртовна Душкова, часы приёма с 7.45 до 16.00, перерыв на обед с 11.00 до 11.45. Добро пожаловать!»

Ребята всё внимательно прочитали один раз, потом второй. Вовка толкнул Дениса в бок:

– Вызубрил?

– Ага. А ты?

– А я и так помню.

Они помялись, преувеличенно внимательно разглядывая золотые слова.

– Ты первый, – выпалил Ломакин.

– С чего это я первый? – воспротивился Лабутин. – Чья идея, тот и первый, нечего на меня валить.

– Я в туалет хочу, – вывернулся Вовка.

– Так сбегай. А я подожду.