(Не)твоя тайна, или Разбуди мою страсть

Пролог

– Бельчонок, говори быстрее, я к заказчику приехала, – протараторила я сразу после того, как провела пальцем по смартфону, на котором красовалась фотография моей восьмилетней дочери.

– Мамулечка, Римма Ильинична заболела, и нас отпустили с третьего и четвертого уроков, – прозвучало щебетание дочери в наушниках.

Как же все не вовремя.

Затормозила у шлагбаума и показала подошедшему охраннику свой паспорт. Я должна числиться в списках сегодняшних посетителей. Так и было, охранник кивнул и махнул кому-то, сразу после этого шлагбаум начал подниматься, я поменяла скорость и поехала на парковку. Мне нужен был третий подъезд.

Жилой комплекс был шикарнейшим, лучшим из числа тех, в которых мне доводилось работать. И я просто обязана была попасть внутрь и получить этот заказ.

Не из-за денег, нет. Мне было интересно.

Я любила свою работу, а шикарные квадраты и планировка, так же как и богатые заказчики, – это раздолье для моих фантазий и огромное число возможностей.

Припарковала машину, перебирая в голове всевозможные варианты, пока дочка весело щебетала о том, как они весь прошлый урок просидели одни в кабинете и облазили преподавательский стол вдоль и поперек. Вроде не такие уж и дети… второй класс, а ведут себя как малыши. Мы в их возрасте были намного взрослее и смышленее. Улыбнулась, вспомнив своих одноклассников, и решение пришло само собой.

– Евочка, Ринат еще не ушел?

– Что я, за ним следить, что ли, буду? – сквозь губу проговорила доча. Первая школьная любовь – это так остро и эмоционально.

– Ева!

– Да здесь он, куда ж денется.

– Прекрасно, я позвоню Раисе, и она заберет тебя к себе, пока я не приеду.

– Мам!

– Бельчонок, мне очень-очень некогда, – протянула я с сожалением.

– Хорошо, так уж и быть, поеду к Расимову, но только ради тебя, мам.

– Конечно, милая. Люблю тебя.

Я быстро скинула вызов и, увидев, что у меня осталось каких-то шесть минут до обозначенного времени, начала поторапливаться. Нашла в телефонной книге Раису Расимову и попросила ту присмотреть за моей дочерью.

С ней мы никогда не были подругами, но приятельские отношения поддерживали уже четвертый год, после того как я разработала дизайн-проект для её ресторана. Раиса же и помогла устроить мою дочь в ту же школу, куда шел её сын. Расимова тоже была матерью-одиночкой, как и я, но уровни наши были несопоставимы. Я давно не жаловалась на свой доход, все же какое-никакое, но имя себе я сделала, и заказы бывали разные, от малоприбыльных до очень и очень крупных. Но до элиты, чьи дети обучались вместе с Евой, мне было далеко.

Тяжело вздохнула, посмотрела на себя в зеркало заднего вида, накрасила губы розовым блеском, пригладила длинные черные волосы, к цвету которых я даже за девять лет так и не сумела привыкнуть, и, напоследок подмигнув своему отражению, вышла из машины.

Минута в минуту к назначенному времени я вышла из лифта и поняла, что попала в свой персональный рай. В пентхаусе не было ничего, черновая отделка и бесконечное пространство, в голове сами собой стали появляться образы того, как можно здесь все устроить, и я с трудом заставила себя прекратить. Это не моя квартира, и, обустраивая её, мне придется руководствоваться пожеланиями клиента, но не своими.

– Виктория? – С лестницы начала спускаться женщина средних лет.

– Да, здравствуйте. Вы Мария Павловна?

– Да, это я. – Женщина подошла ко мне и протянула в приветствии руку.

– Ну, в общем, смотрите. Для Виталия Сергеевича в приоритете тишина и удобство рабочей зоны. Это не то место, где он будет проживать постоянно, у него есть дом. Эту же жилплощадь он приобрел для удобства. Ну, знаете, – женщина оглянулась и пожала плечами, – иногда не совсем удобно ехать после тяжелого трудового дня за город, а тут…

– Да, само собой, понимаю. – Только вот я ни черта не понимала.

К тому моменту мы подошли к французским окнам – и я пропала: вид на двор и внутреннюю территорию был сумасшедшим. Я так торопилась, что даже не заметила, пока была внизу. Здания жилого комплекса сформировали закрытое приватное пространство с озеленением, прогулочными зонами и фонтаном. Да здесь был настоящий парк – вот так, почти в центре Москвы, скрытый внутри территории парк. И кто-то покупает здесь апартаменты лишь для кратковременного пользования. Уму непостижимо.

Я прочистила горло и задала очень важный вопрос.

– Маргарита Павловна, почему я? Нет, нет, постойте, я помню, как вы говорили, что меня порекомендовал Озерный, но я о другом, – я заговорила быстрее и тут же сама себя осекла: меня многие не понимали, а сейчас я нервничала и в запале эмоций опять начала тараторить, – С этим проектом работали именитые мировые дизайнеры, и они разрабатывали не только проект зданий и благоустройство, но интерьеры квартир. Я это точно знаю.

Женщина усмехнулась.

– Да, вы правы, но-о-о, понимаете, – Маргарита Павловна замялась, – Виталий Сергеевич – он такой своеобразный человек, ему абсолютно не понравился стиль, в котором разрабатывали проекты дизайнеры.

– Английский неоклассицизм, – кивнула я.

– Да. Я ему говорила, что стоит только высказать свои предпочтения – и они все решат в лучшем виде. Но мой начальник уперся и поставил задачу найти дизайнера со стороны.

– Понятно, – сухо ответила ей, только сейчас осознавая, как мне повезло.

– Ну так что, вы беретесь?

– Ну, пока я не особо понимаю, чего хочет хозяин апартаментов. Но с моей стороны было бы глупо отказываться от такого шанса.

В течение следующего часа я пыталась прочитать и осмыслить договор на оказание услуг, который в итоге все же подписала. Условия были ужасными. По итогу я должна была получить баснословную сумму, но кровь из носа довести проект до финала, иначе не менее баснословную сумму пришлось бы выплачивать уже мне – как неустойку.

В пяти приложениях к договору были расписаны все пожелания клиента. В общем-то, их было много, но они были не такими уж и притязательными.

Распрощавшись с Маргаритой Павловной, я в приподнятом настроении поспешила к лифту, створки которого открылись прямо перед моим носом еще до того, как я успела нажать на кнопку вызова.

А дальше все как в бульварном романе: я встретилась взглядом с потрясающим мужчиной, шоколадные омуты которого затягивали в свою бездну, поглощая и порабощая. И по правилам жанра должна была пропасть, испариться, раствориться в водовороте чувств, нахлынувших на глупую меня, я должна была влюбиться с первого взгляда в двухметрового самца с могучими плечами и одетого с иголочки в брендовые вещи. Но что-то пошло не так. Вселенная дала сбой, на мне… на нас. Ведь невозможно влюбиться в человека с первого взгляда, если этот взгляд далеко не первый.

Мои ноги подкосились, задрожали даже пальчики на них, сердца я не чувствовала вовсе, оно притаилось непонятно где, а возможно, выпрыгнуло, не спрашивая моего на то разрешения. И все это было отнюдь не от восторга. Я, конечно же, не умаляла красоту и природный магнетизм этого мужчины, что порабощал своей силой, как типичный альфа-самец, распространяя вокруг себя ауру всевластия и мощи. Я все это понимала и чувствовала, но тряслись мои поджилки не из-за этого. Не было слепого восхищения, был лишь страх. И он не был вовсе безотчетным, у меня были веские причины бояться Самойлова.

Господи, какая я дура! Самойлов Виталий Сергеевич – ну почему я не связала два и два?

Да потому что я сбежала от него девять лет назад через всю страну и даже представить не могла, что он когда-либо окажется здесь. Что он появится в моей налаженной до автоматизма жизни… И что теперь делать?

Глава 1

9 лет назад

Как же мне хотелось спать, просто безумно. Глаза не открывались, словно кто-то заклеил их лейкопластырем. Хлопнула дверь ванной комнаты, и, шлепая босыми ногами, в спальню зашел Антон.

– Вика, ну сколько можно спать? Вставай, ради бога, я голодный, как буйвол.

– Ты и есть бык, – пробубнила я в подушку, пытаясь все же открыть глаза.

– Вика, черт. Я хочу спать, но перед этим надо поесть, а жрать нечего.

– Тоша, имей совесть, я всю ночь провела с кошкой.

Сегодня я стала крестной мамой двух прекрасных котят, даже скорее врачом-акушером, который внимательно наблюдал за всем процессом. Один раз, правда, отлучилась за тазиком, потому что зрелище это для моего организма оказалось малоприятным.

– Кто тебя просил? Это же кошка. – Муж хлопнул на этот раз дверью шкафа, который и без того держался на соплях.

Да, все здесь держалось на соплях, так же как и наша с ним супружеская жизнь. Курков Антон, мое персональное наваждение и уже четыре года как мой супруг: красивый, высокий, атлетичный, бравый военный и, как ни прискорбно, заядлый игроман. А еще домашний тиран, требовательный, как какой-то дикобраз, которого я несмотря ни на что безумно любила.

С неохотой все же села на кровати, потянулась и, не обращая внимания на полуголого мужа, по телу которого стекали мокрые капли, пошла на кухню разогревать вчерашний ужин.

А что? На завтрак самое то.

Когда все было готово, я заглянула в коробку, где проживала новоиспеченная мамочка: все спали.

Хорошо. И я пойду обратно в кровать.

Лишь моя голова почувствовала подушку, я тут же начала уплывать в сон. Чересчур сильно устала, да и спала-то меньше часа всего, но все же заставила себя собраться, чтобы не уснуть. Нужно дождаться мужа.

Через десять минут вторая половина кровати прогнулась и Антон, забравшись под одеяло, лег ко мне спиной. Я набрала в грудь побольше воздуха и, решившись, провела ноготками по мощной спине мужа. Затем поцеловала его плечо, поднялась поцелуями вдоль шеи.

– Вика, прекрати, – прохрипел Антон.

– Ну милый, ну обрати на меня внимание.

– Вика, – сказал он более грубо и повел плечом, пытаясь избавиться от моих все более настойчивых поцелуев. – Я только с дежурства.

– Тоша, ну я же знаю, что ты спал в приежке. – Я подобралась губами к его ушку, не переставая оглаживать рельефный живот. – У меня сейчас середина цикла, давай попробуем еще…

Я даже договорить не успела, как муж резко перевернулся, опрокинул меня на спину и прижал мои руки к кровати.

– Сколько раз тебе нужно повторить, Вика, чтобы до тебя дошло? – зло прошептал он. – У меня уже в печенках сидят все эти твои закидоны с таблеточками и подсчетами дней в цикле. На-до-ело.

Он уткнулся лбом в мой и посмотрел на меня тяжелым, пугающим взглядом. По спине побежали мурашки, а слезы были готовы вот-вот пролиться. Я прикрыла глаза, сдаваясь, и обессиленно прошептала:

– Я поняла. Отпусти, пожалуйста.

Муж, ругнувшись, лег обратно на свою сторону кровати и, натянув на себя одеяло по самую макушку, собрался спать. Я же, чтобы не позориться своими всхлипами, которые сдерживать было уже просто невозможно, быстро поднялась с кровати и пошла на кухню заварить кофе.

Нужно было взбодриться. Просто жизненно необходимо.

Я задумчиво смотрела в окно, медленно попивая горячий напиток, и пыталась понять, когда моя жизнь стала каким-то жалким подобием, корявой карикатурой на счастливый брак.

Мы жили на таежной заставе уже почти год, и все бы ничего, но я с каждым днем все сильнее и сильнее сходила с ума. Мне было душно на этой маленькой территории. Мне было скучно, ведь из-за отсутствия сотовой связи и интернета я и работать не могла. Смотрела сериалы, вышивала крестиком и собирала соседские мозаики.

Сосед. Единственная моя отдушина в этом месте. Мой одноклассник и начальник заставы, Калинин Роман. То, что мы очутились здесь одновременно, оказалось стечением обстоятельств и невозможным подарком судьбы. Я обожала Ромку, в далеком детстве даже была влюблена, но потом все эти глупости выветрились из моей головы, а дружба, настоящая крепкая дружба на века, осталась.

С каждым проведенным днем рядом с ним я начинала задумываться о том, что сильно погорячилась, выбирая мужа. И нет, дело было вовсе не во вновь воспылавших чувствах к Роману, дело было в сравнении. Я каждый день видела идеальный образчик настоящего мужчины и его не менее мужественные поступки и лишь оболочку такого же идеального мужчины, который на деле оказался…

А впрочем, какая разница, кем он оказался, это все лирика. Каким бы он ни был, это мой муж, которого я когда-то до безумия любила. Возможно, уже не так сильно, как четыре года назад, но все же…

Ненадолго прикрыла глаза, пытаясь погасить в себе чувство сопротивления. “Все хорошо, Вика, все как надо. Вот пропьешь еще один курс таблеток, и даст бог вам ребеночка, а тогда все наладится и не останется времени ни на какие глупости”. Все чаще я шептала эти слова как мантру, надеясь на чудо.

Чудо, которого не случалось из года в год.

Позавтракав, я надела теплую мохнатую шапку из лисы, такую же рыжую, как и мои длинные волосы. Пожалуй, они были единственной деталью, которую я действительно в себе любила. Чрезмерную худобу и слишком высокий для девушки рост я ненавидела. Да, для моделей метр восемьдесят – это подарок небес, для меня же это сущее наказание. Натянула валенки и розовый яркий пуховик и, достав из ведра мусорный пакет, пошла выносить его на помойку. Уже выйдя из подъезда, заметила соседа, спешащего на работу.

– Ром!

Калинин остановился и, увидев меня, решил сделать крюк и проводить меня до мусорного бака. Вообще, на заставе было всего три несчастных здания и пятнадцать человек, включая гражданских жен и весь личный состав.

– Как кошка? – слишком довольным тоном поинтересовался друг.

– Два котенка, всю ночь с ней просидела. Вы нашли Любу?

Беременная жена старшины, на чью помощь я вчера так надеялась, потому что у нее на глазах прошли далеко не одни кошачьи роды, пропала. Вчера вечером ее не оказалось дома – в тот момент, когда пьяный муж валялся бревном.

– Шла пешком на сосновый. Вика, ты оказалась права: она беременна была не от Андрея.

– К заму? – спешно спросила я, и Роман остановился на месте, утопая в снегу, словно ледяная статуя.

– Ты и это знала? – вытаращил он на меня свои голубые глаза.

– Скажем так, я догадывалась, – стушевалась я и тут же перевела тему: – С Настей хоть поговорили?

На лице капитана расплылась лукавая улыбка, и я поняла, что они с нашей генеральской дочкой и по совместительству лейтенантом не только поговорили, но и пришли к взаимопониманию. Это было прекрасно. Я не стала пытать Рому, лишь стукнула кулачком в плечо в знак поддержки.

Они были идеальной парой и, что самое интересное, похожи, словно брат и сестра, один и тот же типаж. И дети бы, наверное, были у них прекрасными. Не успев нарисовать в собственном воображении розовощекого голубоглазого мальчугана, осекла себя.

Не стоит.

Ближе к обеду ко мне забежала Настя поинтересоваться судьбой общих котят, и буквально сразу после ее ухода пропал свет. А я только почистила картошку на суп. Если не успею сварить первое к тому моменту, как проснется Тоша, будет очередной скандал. Тяжело вздохнула, прикрыв лицо ладонями. Как же я устала. Просто по-человечески, по-женски устала.

Раздался требовательный стук, а мне не хотелось никого видеть, хотелось завыть в голос от той безысходности, которая травила душу изо дня в день. Стук повторился, и из-за двери послышался крик Насти. Я мотнула головой, прогоняя глупые мысли, и пошла открывать.

– Вика! Буди Антона, срочно, – прокричала заполошная девушка с бешеным взглядом.

– Нас…

– Дизеля горят, Вика… Пожар!

Глава 2

9 лет назад

Я еле подняла Антона, услышав в свой адрес пару матерных словечек, и, не дожидаясь, пока он соберется, побежала вслед за Настей будить и искать остальных.

На заставе творился настоящий хаос, никто не мог никого найти. Потушить очаг возгорания не смогли – оно и неудивительно: огнетушители оказались просроченными, а пожарный шланг порванным. Без света, не работал даже единственный стационарный телефон. Да и заработает ли он когда-либо – непонятно, потому что вся техника и оружие валялись бесформенной грудой, утопая в снегу, невдалеке стояли огромные сейфы, парням пришлось потрудиться, чтобы, несмотря на дым, вытащить их из здания.

Настя уехала на личной машине старшины за подмогой, в место, где можно было связаться с начальством, а я ходила по кругу, пытаясь понять, нужна ли моя помощь хоть кому-то.

Пожарные приехали через пять часов – тогда, когда все, что могло сгореть, сгорело, а именно деревянная крыша. Небо заволокло черным дымом, и даже на расстоянии двух метров невозможно было что-то разглядеть.

Приехавший командир сразу же отдал распоряжение увезти гражданских на ближайшую сельскую заставу, Рома тут же попросил за Анастасию – она хоть и была военнослужащей, но все же девушкой, да еще и генеральской дочерью. На сборы нам не дали и часу, и в итоге, быстро покидав в сумку все самое необходимое, я поехала с Настей и еще одной женой прапорщика на “Калинду”, где нас разместили в одной комнате с шестью армейскими кроватями. Хорошо, хоть никого постороннего к нам не подселили.

Расстелив чистое и пахнущее свежестью белье, я тут же провалилась в сон, даже не успев осознать, как устала за прошедшие сутки.

А уже утром я нашла в сумке два телефона – по запарке я, видимо, сама не поняла, как забрала из нашей квартиры не только свой сотовый, но и смартфон мужа. Телефон был мертвым, заряда не хватало даже на то, чтобы включить аппарат. Я пожала плечами и закинула его обратно, словно предчувствовала надвигающуюся беду и пыталась всячески оттянуть неизбежное. Может, я и правда что-то чувствовала, и уже давно, потому что когда еще через день я, наконец-то зарядив телефон Антона, включила его, то попросту умерла.

Поймав интернет, телеграм мужа начал оповещать меня о новых сообщениях с неизвестного номера, переписки с которым до этого не было. Видимо, Антон замел следы, но вот сообщения и фотографии, которые приходили в течение последних трех месяцев, пока мы жили на заставе, сказали мне о многом. Например, о том, что моя жизнь фуфло.

Тонна сообщений о том, как какая-то дамочка скучает по моему горячему мужу, возможно, и не убили бы меня, но вот фотографии теста с двумя полосками, а следом и плоского живота… Именно эти фотографии превратили меня в пустую оболочку. Я не могла сделать ни вдоха, я сидела в холодном помещении огромной армейской комнаты на узенькой шконке, подобрав под себя ноги, и раз за разом пересматривала фотографии чужого женского живота, в котором жил ребенок. Ребенок моего мужа. Такой желанный и необходимый мне ребенок, который был не моим.

Меня выжгли изнутри, просто не оставив во мне ничего. Это было даже не предательство, это было что-то такое необъяснимое, чему я не способна была придумать название, потому что и думать-то могла лишь о том, что это я такая – несостоятельная, неправильная… Что это я не смогла забеременеть, потому что я ущербная, женщина, которая никогда не станет матерью. Швырнув гаджет о стену, я вытерла слезы и пошла в дежурку. Нужно было срочно поговорить с Антоном, прояснить все – возможно, это кто-то незнакомый, может, это какая-то рассылка для получения денег или еще чего. А я тут в истерике бьюсь.

После того как я попросила ненадолго отойти дежурного, набрала короткий номер для связи с нашей заставой, свет на которой к этому времени уже восстановили. Правда, отключали периодически, но сейчас мне повезло.

– Прапорщик Курков….

– Тош, как хорошо, что ты в дежурке.

– Привет, Вика, говори быстро, мы тут зашиваемся.

– Марина, – спешно протараторила я.

– Что?

– Марина Спицина, так она подписана в телеграм.

– И что?

– Ты ее знаешь?

– А что? – осторожно спросил он, а меня словно наотмашь ударили.

– Не уходи от ответа.

– Я не понимаю сути вопроса.

– Она говорит, что беременна.

– Что?

– От тебя.

– Да ну нафиг, – протянул Антон.

– Тоша?

– Не верь Вика, это все гон.

– То есть ты с ней не спал?

– Нет.

– Сто процентов?

– Слушай, Вика, я тебе уже ответил! Что ты начинаешь прикапываться ко мне?

– И ты можешь поклясться здоровьем того нерожденного ребенка? – Господи, прости меня за то, что я сказала такую кощунственную вещь.

– Вика! – прорычал Антон, он всегда реагировал так на любое обвинение, особенно когда был виноват – в таком случае он злился вдвое сильнее.

– Поклянись мне, что это не твой ребенок!

– Я не знаю! – заорал он так, что если бы я смогла, то оглохла бы, лишь бы не слышать этих слов. – Не знаю я! Довольна? Довольна, я тебя спрашиваю? Да какого хуя ты вообще в мой телефон полезла? Кто тебе разрешал?

Я поднялась с места, заткнув рот ладонью, прижала трубку к груди и случайно поймала растерянный взгляд вернувшегося дежурного. Я хотела ему что-то сказать, но получались лишь бессвязные всхлипы. Тогда, отпустив телефонную трубку, будто она была вымочена в серной кислоте, я выскочила на улицу, как была, без шапки. Добежала до курилки и начала курить одну сигарету за другой. Надеясь успокоиться, надеясь наполнить себя изнутри хотя бы губящим дымом никотина, но только не тем, что рвало меня сейчас на куски. Господи, за что? Меня трясло от рыданий, а я из последних сил пыталась держать себя в руках, чтобы никто не заметил, не обратил на меня внимание, не понял.

Укусила себя за средний палец, все сильнее сжимая челюсти. Мне нужно почувствовать боль. Другую боль, физическую, мне нужно перекрыть то, что происходило сейчас внутри, иначе я сойду с ума, иначе я замерзну навсегда и останусь на этой лавке на всю жизнь – памятником неудачницы, которая не смогла сохранить собственную семью. Не-нави-жу!

Как же я его ненавижу.

Хлопнула дверь заставы, и я рассеянно перевела взгляд, проследила за майором, который вышел из здания и направился к личному внедорожнику. Я вытерла глаза, увидела черные отметины туши на пальцах и, собрав снег с земли, попыталась умыться им, чтобы стереть следы потекшего макияжа. Хоть в божеский вид привести себя.

– Я на КПП, – прокричал Самойлов сержанту, открывающему ворота.

А я перестала плакать, словно, протерев лицо снегом, я в него и превратилась: такая же холодная и белоснежная от пустоты, царившей во мне. Как горсть снега, я состояла из тысячи мелких крупинок, которые могли в любой момент рассыпаться.

Машина выехала за ворота и скрылась из виду, а я продолжала смотреть ей вслед, ничего не замечая вокруг. Какое-то время спустя я достала очередную сигарету, краем сознания отметив, что та была последней. Сделала затяжку, четко решая, что мой брак окончен раз и навсегда. Именно этот момент для своего появления выбрала неугомонная Настя Ворон, которой пора бы уже стать Калининой.