Визариум. Проникновение миров

Часть 1. Гости из зазеркалья

Игорь Вереснев
Та сторона, где тьма

Добро – изнанка зла.

Японская пословица

Такой счастливой Яна ещё никогда не была. Даже не верилось, – неужели правда? Несомненно! Потому что в детской ожидают завтрашнее событие свадебное платье, фата, туфельки, перчатки. Хотя правильно ли называть «детской» комнату взрослой восемнадцатилетней девушки, невесты? Яна хихикнула, налила в пригоршню шампунь, принялась втирать в волосы. Сквозь шум воды доносилось бормотание телевизора в гостиной, иногда – позвякивание посуды на кухне. У мамы весь вечер глаза на мокром месте. Как же – «доченька-кровинушка из дому уходит»! Готовит, а сама плачет. Чего, спрашивается?

Она закончила намыливать голову, сделала полшажка назад, подставляясь под струи воды. Завтра роспись, банкет в ресторане, потом… Что будет потом, додумать не успела. Вода, только что в меру горячая, начала стремительно остывать. Мысленно чертыхнувшись, девушка попыталась нашарить регулятор смесителя. Расположение рукояток в душевой кабинке она знала на ощупь, но в этот раз ничего не получалось, пальцы лапали пустоту. Снова чертыхнувшись, теперь вслух, Яна попятилась, ударилась плечом о полочку. Что-то влажно шлёпнулось под ноги. Засипев не столько от боли, сколько с досады, она протёрла глаза, открыла. И остолбенела.

Задняя стенка кабинки исчезла. На её месте зияла дыра, иссиня-чёрная, дышащая холодом. Два громадных, круглых как блюдца глаза таращились на девушку из темноты. Зрачков у этих глаз не было. Рот сам собой открылся для вопля. Но мгновением раньше из дыры вылетел пучок нитей. Спеленали, намертво прилипая к влажной коже.

Полчаса спустя мама Яны заглянула в гостиную, подозрительно посмотрела на застывшего перед экраном телевизора мужа. Попеняла укоризненно:

– Сколько мне ждать? Или я должна каждого персонально приглашать? Яна у себя?

Мужчина повернулся к ней, неуверенно пожал плечами.

– Она же в душ пошла. Я думал, мы её ожидаем…

– До сих пор в душе?! Что можно мыть столько времени?

Подошла к двери ванной комнаты, прислушалась. Постучала, окликнула громко:

– Яночка, ты там не заснула?

Ни ответа, ни иных звуков, кроме шума льющейся из душа воды. Женщина приоткрыла дверь, заглянула. Нахмурилась. Быстро вошла, раздвинула створки кабины. Из упавшей на пол бутылочки вытекали остатки шампуня, смешивались с горячей водой. Длинный русый волос запутался в сеточке водостока. Больше в кабине не было ничего. И никого.

Хороший выдался день. Во-первых, зарплата – всегда хорошо. Во-вторых, обмыли её с бригадой душевно и в меру экономно, поэтому Бодя возвращался домой со спокойной совестью, – жена пилить не станет. Всё оттого, что у Верки в генделике сегодня акция на пиво. А водка у неё всегда самая дешёвая в городе, «лайт-цены для постоянных клиентов». И в-третьих, Бодя сумел удержаться в пределах нормы, шёл домой на своих двоих, а не повиснув на плече у Ромчика, по обыкновению.

Мысль о Ромчике заставила оглядеться по сторонам, – где он, собственно? Из генделика они выходили вместе, Бодя это точно помнил. Хотел возвращаться, искать друга, но мигом передумал. Водки было выпито в меру, однако с акционным пивом он переборщил. Теперь оно просилось наружу, и следовало поспешить домой, чтобы не опозориться.

Минуты через три Бодя понял, что до родного унитаза пиво не донесёт. Благо подъезд соседней девятиэтажки открыт. Пудить в чужих подъездах – безобразие, но, как говаривал бригадир, «лучше потерять совесть, чем мочевой пузырь». Воровато оглядевшись, он юркнул в дверь. Прошёл под лестницу, куда почти не доставали лучи тусклой лампочки. Кайф…

Сзади зашуршало. Шаги неуверенные, шаркающие. Не иначе, какой-то старухе не спится, на вечерний моцион выползла. Ну ползи, ползи. Нет, остановилась прямо за спиной.

– Чего стала? Кино тебе тут, что ли? – буркнул Бодя. – Иди, куда шла!

Молчит, не уходит. Как назло, пальцы не могли справиться с пуговицами на ширинке. Ну и ляд с ними! Он обернулся. И остолбенел, глаза полезли из орбит. «А водка у Верки палёная…» – подумал.

Эта мысль стала последней в Бодиной жизни.

Шоссе было пустынным по причине раннего часа. Солнце высоко поднимется, прежде чем горожане вылезут из постелей, соберут вещички и рванут к морю наслаждаться последним летним уикендом. Ярослав соней и лежебокой не был. Выехал так, чтобы попасть к открытию поселкового рынка. Купить помидорчиков с огурцами, виноград, груши, сладкую местную креветку, ещё тёплые духовые пирожки, деревенскую ряженку, – натуральную, полезную, не в пример магазинным йогуртам. Затем – в пансионат. Разбудит девчонок, позавтракают – и в море, купаться! На два дня забыть о работе, о расследовании, забыть обо всём!

Жена с дочкой уехали в пансионат накануне вечерним автобусом, но Ярославу пришлось задержаться в городе ради встречи, которую сам и назначил. Встречу можно было организовать в любой день и любое время, однако, учитывая личность вызываемого, Ярослав предпочёл это сделать, когда семьи в городе не будет. А обстоятельства, на встречу подвигшие, заставляли её не откладывать.

Сапелкин был настоящим, классическим бомжем – вонючий, в драных засаленных обносках, заросший щетиной, с непрестанно хлюпающим красным носом. Ярослав подловил его рядом с логовом. Там же, за широкими трубами теплотрассы, они и уселись поговорить – подальше от посторонних глаз и ушей. Ярослав разлил водку по пластиковым стаканчикам, нарезал и разложил на газетке батон, круг полукопчёной колбасы, плавленые сырки. Сам он водку не любил, пил редко, тем более в такой компании. Но сейчас требовалось выказать уважение. Уважение Сапелкин оценил не меньше, чем угощение, поэтому историей своей поделился охотно, выложив любознательному журналисту куда больше, чем в полицейском протоколе. Водку при этом он пил неторопливо, без жадности, с видом ценителя. Плавленый сыр аккуратно размазывал по куску хлеба складным ножичком, клал сверху колбасу, откусывал, жевал остатками сгнивших зубов. «Варёнку надо было брать», – подумал Ярослав, увидев эти зубы первый раз. Потом ни о чём не думал, слушал, борясь с желанием ущипнуть себя. Лишь когда бомж замолчал, шумно высморкался, вытер рукавом нос и вылил в стаканчик остаток водки, не удержавшись, спросил:

– Ты видел это собственными глазами? Именно так, как рассказываешь?

– Угу. А лучше б не видел. Открылись врата Ада…

Рёв клаксона заставил Ярослава невольно дёрнуться, крутнуть руль вправо слишком резко. Колесо «ланоса» схватило обочину, подняв клубы пыли. Высунувшаяся из окна подрезавшей его лазоревой «хонды» девка с коротко стриженными платиновыми волосами и ярко-сиреневой помадой на губах захохотала, показала средний палец. Вторая, сидевшая за рулём, тоже была блондинкой, но другого оттенка. Таких обычно называют «белобрысая».

Рявкнув ещё раз на прощанье, «хонда» умчалась вперёд, стрельнула облачком выхлопа в радиатор поверженного соперника, пять минут – и исчезла за поворотом. Ярослав чертыхнулся. Откуда они взялись в такую рань? Или для них это, наоборот, не рано, а поздно? Потусили девочки в ночном клубе, теперь решили покататься, проветриться, пока патрульная полиция спит. Оторв следовало догнать и наказать примерно. Но, во-первых, движок у них под капотом куда мощнее, в скорости не потягаешься. Во-вторых, девки наверняка под кайфом, учудить могут, что угодно. Поэтому лучшая тактика – не связываться. Уехали, и пусть катятся, скатертью дорога.

Прошедшее лето выдалось жарким и сухим, щедрым на пожары. Лесополосы, тянущиеся вдоль шоссе, они тоже не обошли стороной. Зелень листвы то и дело сменялась чёрными обугленными скелетами деревьев, травяной ковёр – пепелищем. Выглядело угнетающе, жутковато даже.

За поворотом он снова увидел машину блондинок. Наплевав на правила движения, те стали прямо посреди дороги. Ярослав притопил педаль тормоза и тут разглядел, что остановило «хонду». Рассудок услужливо подсказал: «Такое невозможно, потому что невозможно никогда и нигде!» Рассудок потребовал объехать препятствие, небольшой поворот руля, и готово. После можно сдать назад, рассмотреть подробности… Повезло, что тело не подчинилось рассудку.

Он резко крутанул руль, вдавил педаль тормоза до отказа. «Ланос» развернуло, выбросило на обочину и дальше – в кювет. Передние колёса потеряли опору, в капот ударило снизу, двигатель жалобно охнул, заглох. Ярослав облизнул прокушенную губу. Остановка получилась жёсткой. Ерунда, главное – не въехал в ЭТО.

Он открыл дверь, выбрался из машины. Это в самом деле выглядело невозможным. Дорогу перегораживало огромное зеркало. Границы его были неразличимы, оставалось догадываться, где оно заканчивается, – по странной блеклой тени, полукругом накрывшей дорогу и обе обочины. «Хонда» врезалась в самую его середину. Но ни она, ни зеркальная поверхность от удара не пострадали. Машина словно въехала в «зазеркалье» почти на полметра, срослась со своим отражением. Белобрысая водительша недвижно лежала на руле, то ли неживая, то ли без чувств. Подругу её удар выбросил сквозь лобовое стекло, она распласталась на капоте, тоже въехав головой в невидимую поверхность. От этого казалось, что она и её зеркальный близнец слиплись в одно целое.

Поколебавшись, Ярослав перешагнул границу призрачной тени. Подошёл к «хонде», открыл дверь водительского места. Взял руку блондинки, прижал пальцем запястье. Искать пульс не пришлось, девушка шевельнулась, застонала. Жива, уже хорошо.

Краем глаза он заметил движение. «Хонда» оставалась на месте, но при этом плавно въезжала в зеркало. Нет, это зеркало надвигалось, поглощало машину! И девушку на капоте оно заглатывало, уже лишило головы, плеч… Отражение белобрысой открыло глаза, подняло голову. Независимо от оригинала.

«Это не зеркало!» – дошло до Ярослава. Что угодно, но не зеркальное отображение. И это «что угодно» приближается.

– Эй, очнись! – Он шлёпнул блондинку по щеке. – Очнись, говорю! Уходить надо отсюда, быстро!

Вытащил из машины, поставил на ноги, снова отвесил пощёчину.

– Идти сможешь?

Что делается за спиной, он не видел, зато белобрысая выпучила глаза едва открыв, затряслась, готовая заорать благим матом. Нет, не заорала, попятилась прочь. Он подставил ей плечо, чтобы не упала.

Оглянулся Ярослав лишь на обочине. Зазеркальная блондинка выбиралась из машины. Вернее, верхняя половина её уже находилась снаружи, а нижняя, покрытая матово-серой чешуёй, всё выползала и выползала, и было её гораздо больше, чем мог вместить салон. Второе существо сидело на остатках капота – две пары наряженных в шорты ног и немного спины между ними. Будто почувствовав взгляд, оно с неожиданным проворством заскочило на крышу «хонды» – не зазеркальной, настоящей. Прямо из поясницы вылупились и потянулись вверх усики, набухая на концах глазными яблоками. Что станется дальше, смотреть желания не возникало. Хотелось одного – спрятаться! Благо прямо за кюветом начиналась лесополоса.

То, что бежать в горелый лес было ошибкой, Ярослав понял минут через десять. Ширина лесополосы не превышала пятидесяти метров, но преодолеть её они не могли. И цвет… Да, земля под ногами покрыта серым пеплом, серо-чёрными были остовы деревьев вокруг. Но почему небо казалось таким блеклым? Он гнал от себя догадку – убегая, они не вышли за пределы тени, отбрасываемой «зеркалом». Может, следовало бежать по шоссе в сторону города? Туда, где яркие краски, где зеленела листва и поднималось солнце? Сожалеть и раскаиваться поздно.

Со спутницей он своими опасениями не делился, но в конце концов та и сама заметила неладное.

– Мы что, заблудились? – спросила неуверенно. – Город в какой стороне, знаешь?

– На востоке. – Ярослав криво усмехнулся.

– Издеваешься? И где тут восток? – Девушка пошарила по карманам, скривилась. – Телефон в машине остался!

– Возьми мой. Зачем он тебе?

– Как зачем? Позвонить… – Увидела отметку нулевого уровня сигнала. – Чёрт! Тут что, покрытия нет? В какую дыру мы попали?

Помолчала, спросила на полтона ниже:

– Это же не глюки, это на самом деле? Ты видел… Ты же не под кайфом?

– Я не под кайфом, – согласился Ярослав.

– Трындец.

Девушка посмотрела на перепачканные в саже руки, на некогда канареечно-жёлтую, а теперь блеклую, в грязных пятнах блузку, вздохнула. Подняла взгляд на спутника.

– Слушай, ты хоть бы назвался. Я – Злата.

– А я – Ярослав.

– Прикалываешься? Не, правда, Ярик?

– Ярослав.

– Ой-ё-ёй, какие мы серьёзные… – Она вдруг поменяла тему. – Ты видел… Снежана… Думаешь, она умерла?

Ярослав предпочёл промолчать, только плечами пожал. Злата снова вздохнула. Спросила уныло:

– И что нам делать?

– Идти. Не может этот лес тянуться бесконечно. Или выйдем куда-нибудь, или связь появится.

Он старался говорить уверенно, хоть как раз уверенности не было совсем.

По прикидкам Ярослава они преодолели не менее двадцати километров. Если направление выбрано верно, то уже должны быть в городе, но даже если он ошибся – всё равно куда-то бы вышли. Увы, горелый лес и не думал заканчиваться. Единственное, что им попалось на пути, – маленькое круглое озерце, скорее лужа с чёрной непрозрачной водой. Заросли камыша на его берегу тоже были чёрными. Словно мгновенно высохли и обуглились от запредельного жара.

Злата облизнула пересохшие губы, спросила, завороженно глядя на озерце:

– Как думаешь, эту воду пить можно?

Не дожидаясь ответа, пробралась сквозь ломкие мёртвые камыши, присела. Зачерпнула воду ладонью, поднесла ко рту. Первый глоток сделала осторожно, потом черпала и пила быстро, жадно. Оглянувшись, сообщила:

– Вроде тиной не воняет. Пей!

Пить в самом деле хотелось неимоверно. Ярослав присоединился к спутнице. Да, привкуса тины у воды не было. Был другой, неуловимо знакомый и пугающий. Наверное, не надо это пить? Но умереть от жажды тоже не вариант.

Напившись от пуза, Злата выбралась из камышей, села под деревом, оперлась на него спиной.

– Ноги не идут, – пояснила жалобно. – Отдохнуть надо.

Ярослав сел рядом прямо на покрытую слоем пепла землю. Они так перемазались, что лишнее пятно роли не играло. Девушка помедлила, затем прилегла, устроив голову у него на коленях и вытянув ноги, – «Ты же не возражаешь?». Он не возражал. Беготня пользы не принесла, самое время подумать головой. Осмыслить случившееся сегодня. И услышанное вчера.

Таинственными исчезновениями Ярослав занимался второй месяц. В полиции на дотошного журналиста смотрели косо, информацию приходилось собирать буквально по крохам. И чем глубже он копал, тем лучше понимал мотивы стражей порядка, категорически не желавших признавать связь между происшествиями. Описания некоторых исчезновений выглядели настолько неправдоподобно, что те сразу попадали в разряд инсценировок, и о серьёзном расследовании речь более не шла. Ярослав с изумлением и ужасом выяснил, что необъяснимые исчезновения людей начались вовсе не год-полтора назад. Полиция давно старается не афишировать подобные дела. Как до неё это делала милиция. А ещё раньше – опять-таки полиция, жандармерия и прочие. Человек исчезал внезапно: вот он есть, а вот уже нету. И ни одного свидетеля.

Впрочем, один свидетель нашёлся. В деле об исчезновении гражданки Боборыкиной, безработной, в прошлом «женщины с низким уровнем социальной ответственности», теперь зарабатывающей на жизнь собиранием пластика и картона, фигурировал некий Сапелкин. Показания его из дела были изъяты по распоряжению руководства. Но благодаря «неофициальным контактам», проще говоря, сунутой кому следует взятке, к Ярославу попали. Какими бы фантастичными они не выглядели, проигнорировать единственного свидетеля журналист не мог, – на безрыбье и рак рыба. Вытянуть, что возможно, а уж потом отделять зёрна от плевел. Поверил ли он Сапелкину? Вчера – однозначно нет. А сегодня?

Неожиданно Ярослав понял – вокруг кое-что изменилось. У них со Златой появились соседи. На ветвях деревьев сидели птицы. Размером с больших ворон, такие же чёрно-серые. Но не вороны. Лишённые клювов головы были слишком велики для вороньих. Он вгляделся, и волосы зашевелились на голове. У птиц были человеческие лица. Уменьшенные, карикатурно искажённые, но всё же человеческие. Чёрные глаза смотрели на пришельцев.

Ярослав медленно поднял руку, вытер выступившую на лбу испарину. Птицы были такими же невозможными нигде и никогда, как твари на дороге. Сомнений не оставалось: они не выбрались в «реальный мир». Они каким-то образом оказались в «зазеркалье».

Он потряс Злату за плечо:

– Вставай. Надо уходить отсюда.

Девушка открыла глаза, и тут же раздался сухой треск. Что-то большое двигалось по лесу. Очень большое – деревья ломались как спички.

Они вскочили и бросились наутёк одновременно. Бежали, не разбирая дороги, ноги подкашивались, пот застилал глаза, и треск за спиной был всё громче, ближе. Земля отчётливо содрогалась под тяжёлыми шагами твари. А над головами шуршали чёрные крылья птиц.

Они так свыклись с нескончаемостью леса, что пробежали метров пятьдесят после того, как тот оборвался. За опушкой лежал посёлок. Два десятка деревенских домиков, разбросанных хаотично, без всякого намёка на улицы. Ярослав перешёл на шаг, пытаясь понять, куда они попали. В лесу за спиной по-прежнему топало и трещало, но птицы прекратили преследование. Означает ли это, что опасность миновала?

Злата не размышляла. Бросилась к ближайшему дому, распахнула калитку, заскочила во двор, взбежала на крыльцо. Забарабанила в дверь, закричала:

– Помогите!

– Постой! – попытался остановить её Ярослав.

Поздно. Дверь была не заперта, поддалась, едва девушка потянула за ручку. Ничего не осталось, как поспешить следом.

Из-за удручающей серости снаружи в доме царил полумрак. Ярослав первым делом набросил щеколду, потом окликнул:

– Есть кто? Хозяева?

Тишина. Злата осторожно приоткрыла дверь, ведущую из прихожей в комнаты. Заглянула. Открыла полностью, вошла. Всё случилось мгновенно. Следующий шаг, и пол, казалось прочный и надёжный, превратился в труху. Девушка только айкнуть успела, ухнув в яму. Ярослав инстинктивно схватил её за плечо и почувствовал, что опора под ногами исчезает.

Приземление получилось на удивление мягким, если не считать, что он заехал локтем в скулу спутнице. Девушка засипела от боли.

– Извини, – пробормотал. – Ты целая?

– Вроде да. Что это было?

Сумрак дома сменился почти полной темнотой, поэтому изучать место, где они оказались, приходилось большей частью на ощупь. Колодец с ровными, гладкими до скользоты стенками. Жерло его серело над головами метрах в пяти, так что поставь Ярослав девушку себе на плечи, дотянуться до кромки она всё равно не смогла бы. Не ушиблись при падении они только благодаря тому, что дно колодца устилал толстый ковёр тряпья. Ярослав взял один лоскут и понял, что это оторванная штанина. Второй оказался женской блузкой. Открытие ему не понравилось. Ещё меньше – нора полутораметрового диаметра, проделанная в стене немного выше уровня пола. Что-то этот колодец ему напоминал. Что-то нехорошее. Чувствуя, как сердце начинает бешено колотить в груди, он сунул голову и плечи в нору.

Против удивления, воздух там не был затхлым. Сухой, еле уловимо пахнущий специями и лимоном. Первые секунды темнота в норе казалась кромешной, но вскоре стало ясно – это не так. Далеко впереди белело окно. Прямоугольное, вытянутое в ширину, до него было метров двадцать-тридцать, а то и больше. Что делается за окном, на таком расстоянии, разумеется, увидеть невозможно. Но из него струился яркий дневной свет!

Пока он изучал подземный ход, Злата поднялась на ноги, ощупала стены. И вдруг закричала:

– Эй, кто-нибудь! Помогите! Вытащите…

Ярослав вскочил, зажал ей рот. Цыкнул, заставил снова присесть. Ткнул пальцем в нору, приказал вполголоса:

– Пошли, там выход. Быстро, тихо и осторожно.

Он понял, на что походит этот колодец. Ловчая яма.

Нора уходила под землю с чуть заметным уклоном. Размеры её позволяли не становиться на четвереньки, идти согнувшись, придерживаясь рукой за стену. Затем нора и вовсе расширилась во все стороны, превращаясь в пещеру. Впрочем, дно её тоже было устлано толстым тряпичным ковром, так что прыгать не пришлось. Выпрямиться и идти к окну.

Ярослав не увидел, а скорее шестым чувством ощутил преграду. Остановился, протянул вперёд руку. Пальцы коснулись тонкой бечёвки, смазанной чем-то липким. Отдёрнул, замер, медленно поворачивая голову из стороны в сторону. Глаза привыкли к темноте, и свет из окна помогал, так что удалось кое-как осмотреться. Шириной пещера была метров пять, высотой – под три. Но большую её часть занимали хитросплетения нитей. Нижние ряды их проходили всего в полуметре от поверхности пола, так что дальше пробираться можно было только на четвереньках, а кое-где и ползком.

Среди нитей белели продолговатые предметы. Ярослав насчитал шесть штук. Ближайшее – всего в четырёх метрах от них. Обнажённое человеческое тело. Люди висели, скрученные по рукам и ногам, словно мухи в паутине. Висели неподвижно, то ли мёртвые, то ли… Лучше думать, что мёртвые.

Он потянул Злату, заставив присесть. И разглядел наконец, что у них под ногами. Нет, не тряпки. Мумии. Высохшая, превратившаяся в пергамент кожа, обтягивающая скелеты. Толстый слой человеческих останков. Именно от них шёл пряно-лимонный запах.

Ярослав показал на окно, объяснил:

– Проползём под паутиной. Тут недалеко.

И увидел по округляющимся глазам девушки, что она поняла. Вовремя удержал, не позволил вскочить.

– Нет, нет… это же… Я не могу. Я к этому не притронусь!

– Не думай о том, что это такое. Старая ветошь и мусор, поняла? Ветошь и мусор!

– Но я, правда, не могу! Меня сейчас стошнит!

– Что ж, оставайся. Жди, когда оно и тебя так же. Я ухожу.

Злата заскулила, затрясла головой.

– Постой… минутку, пожалуйста. Я должна подготовить себя.

Сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, шмыгнула носом напоследок. Стала на четвереньки и быстро двинулась в сторону окна. Откуда прыть взялась?

Ползти по груде мумий было чертовски неприятно. Источенные кислотой кости хрустели и ломались внутри кожаных мешков, черепа рассыпались, стоило случайно опереться на них, пальцы путались в волосах, пучками выдирали их из скальпов, и запах теперь казался тошнотворным. Но хуже всего было ощущение взгляда на затылке. Хозяин логова не показывался из укрытия. Но биться об заклад, что он не видит незваных пришельцев, Ярослав не стал бы.

Пещера закончилась кирпичной стеной, в которой на высоте двух метров находилось окно. Паутина осталась позади, можно было смело встать на ноги. Ярослав подпрыгнул, уцепился пальцами за подоконник, вскарабкался к нему, налёг, упершись локтями. И застыл, чувствуя, как солёный комок подступает к горлу. За окном был обычный мир с яркими красками.

Он смотрел на городской дворик сквозь низенькое окошко цокольного этажа. Слева, на качелях детской площадки раскачивались две подружки-младшеклассницы. Справа, в беседке трое подростков пили из банок, опасливо поглядывая на восседающих на лавках перед подъездом пенсионерок. Вон проехал велосипедист по дорожке. Вон серый котяра подкрадывается к голубям. Такая нормальная, привычная картинка, он столько раз видел её, разве что в другом ракурсе – сверху вниз.

Ярослав перенёс тяжесть на левую руку, правую выбросил к окну, чтобы выковырять стекло. Стёкол не было. И деревянной рамы не было. Ровная гладкая поверхность. Живую, движущуюся картинку будто нарисовали на ней.

Не желая поверить в это, он ударил кулаком. Поверхность спружинила, оттолкнула. Зарычав, замахнулся и саданул снова, вложив всю силу. Толкнуло так, что он не удержался на подоконнике, опрокинулся вниз.

– Что там?! – испуганно воскликнула Злата.

Ярослав не ответил. Из темноты под потолком пещеры на них смотрели два круглых жёлтых глаза. Приманка сработала. Ночные мотыльки летят на свет лампы, человечки ползут на свет своего мира.

Девушка тоже увидела. Заскулила, попыталась карабкаться на стену, обламывая ногти и соскальзывая. Ярослав ничем не мог ей помочь. И себе не мог.

– Стой! Там выхода нет! – вдруг послышался громкий шёпот. – Сюда, быстрее!

В пяти метрах справа от них, там, где кирпичная кладка заканчивалась, в стене возникло чёрное отверстие, оттуда выпала верёвочная лестница. Не раздумывая, Ярослав подтолкнул к ней девушку.

Разглядеть спасителя они смогли, лишь поднявшись сначала по верёвочной лестнице, затем – по деревянной, ведущей из подвала в сенцы дома. Это был худощавый старик в заметно поношенной одежде с то ли седыми, то ли пегими волосами и высоким лбом, переходящим в залысины. В руках он держал свечу, – весьма кстати, учитывая, что окна в доме были плотно закрыты ставнями.

– Повезло вам, что она сонная и сытая, – сообщил незнакомец, проведя их из сеней в непритязательно обставленную комнату.

– Кто «она»? – переспросил Ярослав.

– Арахна, – ответил старик так, будто это слово хоть что-то объясняло. Подошёл к столу, зажёг свечи в подсвечнике, кивнул на стоявшие вокруг стулья. – Присаживайтесь.

– Вы можете сказать, что это за место? – неожиданно спросила Злата.

– Легко. Оборотная сторона нашего мира.

– Что? Это… Ад? – Голос девушки задрожал, но она продолжила: – Мы умерли?

Старик улыбнулся ей.

– Раз задаёте вопросы, то пока не умерли. И если это Ад, то наш мир следует считать Раем? Вряд ли. Предки умели точнее подбирать название. Это Навь. Или Нагваль, если вам ближе эзотерические опыты Кастанеды. Я же называю его попросту – Изнанка. – Он внимательно оглядел гостей, поинтересовался: – Давно здесь бродите?

– Порядочно, – подтвердил Ярослав, усаживаясь на стул. Сколько времени они пробыли в этом месте? Не только сигнал отсутствовал. Смартфон, вроде бы исправный, отказывался отсчитывать время.

– Ничего, отдохнёте, в доме безопасно. Проголодались, наверное? Я сейчас обед подогрею.

– Мне бы лучше попить, – возразила Злата. – И помыться не помешает. Где у вас можно принять душ?

Старик развёл руками.

– Увы, водопровода и электричества нет. Но в умывальне, – вон та дверь, – стоит ведро воды и тазик.

Девушка ошарашенно уставилась на него, перевела взгляд на Ярослава. После недолгого раздумья пожала плечами, ушла. Хозяин тоже исчез за дверью, ведущей на кухню. Вскоре из умывальника донёсся плеск, из кухни потянуло ароматом жареного мяса.

Старик вернулся первым. Принёс две тарелки с вилками, графин воды, стаканы.

– Я уже пообедал, – сообщил. – Посижу рядом с вами.

– Извините, мы не познакомились. Как нам вас называть?

– Имена в этом мире ничего не значат. Но если хотите, зовите меня Некромантом. Нет-нет, с мёртвыми я не разговариваю. Но я достаточно долго изучал так называемые «тёмные ритуалы», открывающие врата между нашим миром и Изнанкой. В конце концов мне удалось повторить один из них. И вот я здесь, как видите.

Ярослав приподнял бровь, но переспрашивать не стал.

– Кажется, я понял, – произнёс. – Это место, где реализуются человеческие страхи. Все эти чудовища – суть порождения нашего подсознательного…

Он не договорил, смех старика оборвал его.

– Какой вопиющий, я бы сказал махровый, антропоцентризм! Всё с точностью до наоборот, друг мой. Человеческие страхи – порождения этого мира, его отражение в Яви. Твари, которых вы видели, живее, чем мы с вами. Один неверный шаг, и… – Он внезапно вскочил. – Мясо подгорит!

Злата как раз вышла из умывальни, когда старик принёс и водрузил на стол миску.

– Ничего другого предложить не могу, – извинился. – Это единственная съедобная для человека пища здесь.

Девушка покривилась, но вилку взяла. Ярослав тоже не допытывался, какие навьи зверушки пошли на жаркое. Достаточно того, что вкус у мяса вполне приемлемый. Не жёсткое, в меру прожаренное, а недостаток соли заменяли какие-то специи, оставляющие едва уловимое лимонное послевкусие. Проглотив первый кусок, он понял, насколько голоден. Лишь когда миска опустела на две трети, спросил у Некроманта:

– Вы можете больше рассказать об этом месте? Этот дом, посёлок, – откуда они? И… те люди внизу?

– Извольте, расскажу. Тёмные ритуалы не придуманы, они родились из понимания сути взаимосвязи миров. Например, этот посёлок когда-то сгорел во время лесного пожара. Он считался заброшенным, хоть в нём ещё жили шесть стариков. Они погибли страшной смертью в огне, – такой себе естественный тёмный ритуал. В итоге посёлок провалился в Изнанку. Что касается добычи Арахны… Иногда в грани между мирами возникают «промоины». Твари чувствуют, где и когда они появляются, и пользуются этим для охоты. Увы, мы, люди, такой способности лишены.

– Но вы же колдун, некромант! – воскликнула девушка. – Вы же выведете нас отсюда?

Старик внимательно посмотрел на неё.

– Мои ритуалы в Изнанке не действуют. Но теперь нас трое, и я что-нибудь придумаю. Для начала вам надо отдохнуть, восстановить силы. В доме есть спальня с большой кроватью, можете воспользоваться. Я всё равно сплю в кабинете.

Кровать в самом деле оказалась довольно широкой полуторкой. От постели шёл лёгкий запах гари, но выглядела она вполне чистой. Во всяком случае, при свечном освещении. Злата, не стесняясь присутствия мужчины, стянула штанишки-капри, сняла блузку. Ярослав покосился на неё, уточнил:

– Вдвоём на кровати поместимся или мне на полу укладываться?

Девушка фыркнула.

– Поместимся. Но если ты рассчитывал на секс, то сегодня я – пас. Настроения нет.

На секс Ярослав как раз не «рассчитывал», наоборот. Хотел наконец-то спокойно обмозговать собранную информацию: Изнанка, ритуалы, твари… Однако усталость, перипетии дня и сытный протеиновый обед-ужин внесли коррективы. Сам не заметил, как заснул. А проснулся оттого, что его настойчиво трясли за плечо.

– Ярик, принеси мне стаканчик воды, пожалуйста! – жалобно попросила соседка.

– Ярослав, – буркнул он, напоминая.

Покряхтел, встал. Зажёг свечу, босиком, в одних трусах пошлёпал в гостиную. Увы, надежды не оправдались, Некромант убрал со стола всё, включая графин. Пришлось идти на кухню.

Здесь тоже обставлено было по-простому: стол, табурет, полки и шкафчики на стенах, деревенская печь, у противоположной стены – буфет. Ярослав поднял свечу повыше, пытаясь сообразить, где хозяин держит воду. Взгляд зацепился за мусорное ведро в углу за печкой. Что должно лежать в мусорном ведре, если на кухне готовят только мясо? Ясное дело – кости! Именно они там и были. И ещё – отрубленная по щиколотку ступня с розовым лаком на ногтях.

Ярослав резко обернулся, ощутив взгляд на затылке. В дверях кухни стоял Некромант, тоже со свечой в руке. Открыл было рот, желая что-то сказать, но не успел. Ярослав схватил с полки мясницкий нож, подскочил к старику, сгрёб в кулак ворот рубахи, тряхнул: