В центре весны. Девять Жизней. Апрель. 2020

Редактор Валентина Спирина

Дизайнер обложки Валентина Спирина

Фотограф MH Rhee

© Валентина Спирина, дизайн обложки, 2020

© MH Rhee, фотографии, 2020

ISBN 978-5-4498-7619-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Территория Творчества

https://vk.com/territoriyat

 
Важно! Все произведения в сборнике публикуются в авторской редакции и с согласия авторов
 

Я искала тебя

Валентина Иванова

 
Я искала тебя среди гор и холодных вершин одиночества,
Я искала тебя среди тысяч деревьев, которые ночью поют.
Я искала тебя, я хотела найти у подножья души приют.
Я нашла тебя там, где одной оставаться не хочется.
 
 
Я искала тебя в облаках, среди мраморных туч.
Я искала тебя – океанское дно мне казалось асфальтом.
Я искала тебя и входила в пещеры, где стены из слез и базальта.
Я нашла тебя, милый, только дверь оказалась закрыта и выброшен ключ.
 
 
Я искала тебя среди тысячи зимних и длинных, как ночи, дорог.
Я искала тебя среди звезд, что спустились на грешную землю.
Я искала тебя и уже ни во что не верила,
А нашла тебя там, где ты сам оказаться не мог.
 
 
Тебя ветер принес ко мне,
Тебя дождь в мои сны послал.
Красной молнией на стене:
«Я тебя сотню лет искал»
 

Где вы сейчас?

Раиса Юсупова

 
Вас поглощал вражды вулкан,
Что извергает дым и лаву?
Вас зажимало в злой капкан?
Вы пили ярости отраву?
А содрогал порыв огня?
Ходили под обид обстрелом?
Вы ненавидели, любя?
Вы пробивали болью стену?
А в руки брали вы себя,
Когда все сыпалось в округе?
Вы сомневались при борьбе,
Преодолеть пытаясь муки?
Вы верили назло чертям,
В ту жизнь, где вы ответ искали?
Спаслись? Сдались? Воскресли вы?
Где вы сейчас? И кем вы стали?
 

Случай на даче
Наталия Варская.

 
Летним вечером на даче
Начинается движение.
Дачники! А как иначе?
Будит ночь воображение.
 
 
Воздух пахнет шашлыками,
Раздаётся звон посуды,
Перебежками, шажками
Все снуют. Восторг! Этюды!
 
 
Алевтина за калитку
Вышла в кофточке изящной.
Вышла радостно, с улыбкой
Тёплой, светлой, настоящей.
 
 
Грезилось ей о соседе,
Что в посёлке появился,
Ездил на велосипеде
И уже ночами снился.
 
 
И пошла девица к лесу
Будто просто прогуляться,
С затаённым интересом
Там с соседом повстречаться.
 
 
На своём велосипеде
Часто он туда катался.
Ну конечно: вот он едет!
Поспешил, не задержался!
 
 
А зовут его – Владимир.
Как звучит! Под стать герою!
Алевтине это имя
Очень нравилось, не скрою.
 
 
Припустила Алевтина
Поскорее, чтобы скрыться,
А затем, как на картине
Вдруг внезапно появиться.
 
 
Полчаса прошло примерно.
Видит- из кустов напротив,
И давно уже, наверно,
Кто-то очень жадно смотрит.
 
 
Так есть: Владимир рядом!
Он подкрался незаметно
И испепеляет взглядом!
Да, любовь не безответна!
 
 
Мысленно фату примерив
И двоих детей родивши,
Алевтина, всё смелея,
Прошептала: «Ну, иди-же!»
 
 
Вдруг листва зашевелилась,
Из кустов сова взлетела.
Как же девушка ошиблась!
На неё сова глядела!
 
 
А Владимир где-то едет,
О любви ни сном – ни духом,
На своём велосипеде
По тропинкам-закоулкам.
 
 
Гордость девичья задета!
Шла к посёлку Алевтина.
И обманным зыбким светом
На неё луна светила.
 

Ричард
Наталия Варская.

Своими романтическими стихами Ричард будоражил сердца читательниц. Фотографий поэта на его странице не было, но женщины всех возрастов ясно себе его представляли. Правда, каждая по своему. Перед кем-то вырисовывался образ Ричарда Гира, тем более, что имена совпадали; кто-то так и видел молодого Алена Делона; кто-то – Диму Билана, кто-то актёра Петрова. Список этот был бесконечным.

Стихи Ричарда были посвящены прекрасным дамам, отношениям мужчины и женщины, сердечным ранам, взаимным и безответным чувствам.

Читательницы забрасывали Ричарда лайками, цветами, сердечками, восхищёнными комментариями и каждая мечтала о таком спутнике жизни. Как удивительно тонко поэт чувствует женскую природу и сущность!

Надо сказать, что с поэтической точки зрения стихи Ричарда были слабыми, но почитательницам его творчества казалось, что поэт – гений.

Когда на страницу Ричарда заходили мужчины и начинали писать критические комментарии, дамы рвали этих критиканов на части. Они готовы были вцепиться бедолагам в глаза и в горло, но так как общение было виртуальным, поклонницы Ричарда ограничивались едкими высказываниями:

– Вам бы во дворе пиво пить, а не стихи критиковать!

– Да что вы понимаете в изяществе мысли?!

– Вас сюда никто не звал! Идите в группу похабных анекдотов!

– Да вы просто женоненавистник, наверняка, одинокий и неинтересный для дам, вот и завидуете!

Все читательницы мечтали познакомиться с Ричардом лично, зазывали в гости, предлагали организовать творческий вечер поэта, но тщетно. Никому лично Ричард не отвечал. Кроме одной.

Марина переписывалась с Ричардом в личке и страшно этим гордилась, но по просьбе Ричарда никому об этом не рассказывала

Переписка была очень душевной. Ричард посвящал стихи Марине лично и сорокалетняя дама совсем потеряла голову. Тем более, что судя по энергии и запалу, Ричард был явно моложе. Сам поэт о своём возрасте не распространялся, но Марина понимала: Ричарду не более тридцати лет. Именно это останавливало даму от личной встречи. Правда Ричард встретиться и не предлагал.

Через полгода Марина не выдержала и предложила встретиться. Уговаривать мужчину пришлось месяца два, но, наконец, он сдался. Встретиться решили в кафе.

Марина пришла раньше, заняла столик у окна слева, как они с Ричардом договорились. Фотографии Марины мужчина видел, так что узнает сразу.

Марина думала: «Раз Ричард согласился на встречу, значит разница в возрасте его не пугает. А что такого? Сейчас это модно. Вон, Пугачёва…»

В представлении Марины Ричард точно должен иметь сходство с Ричардом Гиром в молодости.

К столику подошёл какой-то седоватый дядечка лет шестидесяти и спросил:

– Можно?

– Я жду человека, извините, – ответила Марина и дядечка ретировался.

Ишь, разогнался, наверное, познакомиться хотел. Сто лет в обед, а туда же!

Прошло полчаса, час, Ричарда не было. Марина прождала два часа и расстроенная пошла домой.

Когда она добралась до компьютера, обнаружила сообщение от Ричарда: «Мариша, мне нет прощения, но я не смог. Эх, надо было телефонами обменяться! Привыкли мы с тобой к общению в сети, вот из головы и вылетело. Причина у меня уважительная – я сломал ногу.»

– Я могу приехать к тебе!

– Нет, я не хочу показываться в таком виде.

Прошёл год, у Ричарда возникали всё новые и новые причины, то нога не срослась, то грипп подцепил, а потом и вовсе уехал в другой город надолго. Оставалось только общение в сети. По скайпу Ричард общаться не желал, говорил, что изображение на экране всегда искажённое и лучше его не видеть. Свои фотографии поэт высылать отказывался, объясняя это тем, что никогда не фотографируется.

Марина потеряла всякую надежду увидеться со своим кумиром. Да ещё закрадывалась мысль: а вдруг Ричард был в кафе, но увидев её, понял, что они не пара.

Знала бы Марина, что Ричарда звали не Ричард, а Тихон Яковлевич и он был тем самым невзрачным дядечкой, который подсел к ней в кафе. По брезгливому выражению лица Марины, Ричард-Тихон сразу всё понял и обнаруживать себя не стал. А ещё он в который раз убедился в том, что если дама вбила себе в голову образ принца, то никакие таланты уже не важны.

Письмо с фронта
Наталья Швец

Жанровая картина «Письмо с фронта» Александра Лактионова, написанная им в 1947 году, была отмечена Сталинской премией первой степени – главной наградой СССР и сделала имя автора широко известным. Более того, в 1973 году она была изображена на одной из почтовых марок СССР серии «История советской живописи».

Сюжет картины был взят художником из жизни. Как он сам рассказывал, в начале 1944 года, вместе с семьей вернулся из эвакуации в подмосковный городок Загорск. Практически сразу ему предложили написать картину, сюжет которой раскрывал бы жизнь советского народа в тылу во время Великой Отечественной войны.

За сюжетом дело не стало: люди получили письмо с фронта и радуются, читая его. Только картина никак не складывалась…

Письмо с фронта

Однажды Лактионов увидел раненного солдата, который шёл по улице, постоянно осматриваясь по сторонам. Увидев художника, он остановился, достал бумажку с адресом и попросил подсказать где этот дом. Как оказалось, он привёз письмо с фронта семье своего друга-однополчанина.

Александр Иванович с готовностью предложил его провести. А пока они шли, завязался разговор о войне, событиях на фронте и, естественно, о победе, в которую все так верили.

Когда фронтовик вошёл в дом, к нему со всех сторон сбежались родные друга и внимательно вслушивались в строки письма, которое читали вслух, боясь пропустить даже слово. Именно тогда и родился сюжет картины, ставшей впоследствии широко известной.

На написание работы ушло два года. Особенно сложно было найти людей, которые могли бы выступить моделями. Солдатом, доставившим письмо с фронта, стал бывший фронтовик-десантник, художник Владимир Нифонтов.

Женщина, которая держит конверт, – родная тётка Лактионова Евдокия Никифоровна. Есть на картине и дети художника. Семилетний сын Серёжа стал мальчиком, читающим письмо вслух. Дочка Света – девочка, которая стоит спинок к зрителю, держась за дверь и слушая брата.

Для самого, так сказать, солнечного персонажа – девушки с красной повязкой на руке, позировала соседка Лактионовых. Ей очень нравилась эта роль и она не скрывала своего удовольствия, что несомненно отразилось на полотне.

Нелёгкая судьба картины

Как не удивительно, но судьба картины не была лёгкой. В 1948 году работу Лактионова привезли в Третьяковскую галерею на выставку.

И картина «Письмо с фронта» мало кому понравилась, уж слишком у автора оказался неординарный подход к теме. А учитывали тогда всё: от мастерства художника, до идеологической составляющей.

После долгих споров полотно всё-таки допустили к показу. Но за несколько часов до открытия залов в Третьяковку пожаловала представительная комиссия серьёзных людей, обличённых властью. Им предстояло оценить политический и идеологический компонент.

Дойдя до работы «Письмо с фронта», чиновники замерли и начали задавать массу вопросов. Больше всего возмущало, что советская действительность изображена неприглядно: стены в доме облуплены, на полу щели… «Что подумают иностранцы о жизни советских людей?» – строго вопрошали чинуши…

Сотрудники музея находились в растерянности. Никому из них рассматривать картину под таким углом в голову не приходило. Они еле уговорили комиссию разрешить выставить полотно, но при условии – поместить его в самый дальний угол, чтобы особенно в глаза не бросалась. Художник был очень обижен этим обстоятельством.

Вопреки ожиданиям картина «Письмо с фронта» стала собирать возле себя людей. Народ приходил, подолгу стоял возле неё, кое-кто и плакал, вспоминая жизнь во время войны…

Книга отзывов была переполнена благодарностями. Лактионов решил отправить их копии руководству, которому пришлось оценить народную любовь.

Нестандартный взгляд

Александр Иванович Лактионов, сын кузнеца и прачки, родился в 1910 году в городе Ростове-на-Дону. С раннего детства мальчик отличался феноменальной собранностью и трудолюбием. Отец заметил талант сына к рисованию, и в надежде, что Саша уйдёт от трудной рабоче-крестьянской судьбы, стал всячески поощрять его.

Лактионов блестяще закончил ростовскую художественную школу и поступил в художественную академию в Ленинграде. Его взяли сразу, только взглянув на работы. Поскольку он и здесь был одним из лучших студентов, то стал одним из любимых учеников Исаака Бродского. А он, как известно, был главным художником страны в то время, автором знаменитой «ленинианы».

Александр Иванович был очень точен и аккуратен в деталях. Именно из-за этого его критиковали, приписывая формализм, и говорили, что в его работах нет души… Более того, активно обсуждалось, что врачи-окулисты выяснили, будто у Лактионова особое устройство глаза. Потому-то он видит мир не так, как видят его все остальные.

Художник Лактионов прожил 62 года, большую часть жизни он писал картины. «Пока светит солнце, озаряя мастерскую, пока есть силы держать палитру и краски, я не могу оторваться от любимого дела,» – писал он в своих воспоминаниях. И всегда был счастлив…

Остановись, время!
Татиана Бельская

 
Остановись, на мгновение, время!
Нам в этой гонке не успеть понять детей.
А марафон бездушной жизни – бремя,
Обнять своих не успеваем матерей.
 
 
В глаза не смотрим мы друг другу,
Хотя любовь в сердцах ещё жива!
Ведь мы бежим по замкнутому кругу,
И не хватает сил порой сказать слова.
 

04.04.2020

Леди-осень
Ольга Бабошкина

 
Открыла очи странная весна,
Засыпанная снегом по макушку.
Да всё на свете видно проспала.
Был сон глубок, что хоть стреляй из пушки.
 
 
В одежде зеленеющих лугов
Со снегом белоснежным флиртовала.
К чему весной опять зимы покров?
И снег не тот, какой-то мокрый, талый.
 
 
На подступах пронырливый июнь,
В преддверии загадочного лета.
Ох, видно ждёт ещё не мало бурь,
Чудаковатый взгляд сказал об этом.
 
 
Весь этот год совсем не задался.
Глядят деревья ввысь на неба просинь.
Придёт за летом странностей полна
Безумная такая леди-осень.
 

Ковёр-самолёт
Ольга Бабошкина

 
Затуманилось небушко синее,
И луна заигралася с тучами.
Мир фантазий накрыл нас лавиною.
Три совы. Все с крылами могучими
Охраняли Ивана с Жар-птицею,
Пролетая над водной границею.
 
 
По-над лесом, над полем, над реченькой.
У Яги жили совы с рождения.
(Подкрепиться бы им человечинкой).
Выполняли они поручения.
Били крыльями, как оголтелые,
Слыли умными, верными, смелыми.
 
 
Ослепило Жар-птицы сияние,
В голове сильный стук, будто молотом.
До чего же красиво создание,
Как червоное мягкое золото.
Знать царевич был очень уверенным,
Шёл на всякое трудное дело он.
 
 
Словно крылья гигантские по ветру,
Обнимали пространство бескрайнее.
Так ковёр-самолёт нёсся по небу,
В тридесятое царствие дальнее.
И на нём был узор. Выткан, думаю,
По краям древне-кельтскими рунами.
 
 
Под Иваном поля расстилалися.
Речка сонная, с хилою зеленью.
А закат отдавал розой алою,
Точно в дивном саду свежесрезанной.
И деревья разбросаны редкие,
Источавшие запахи едкие.
 
 
Наш царевич нежданно-негаданно,
Встретит скоро Елену Прекрасную.
Приведёт во дворец, с дивным садом и…
Жизнь покажется вечною сказкою.
Убегут в чудный мир от реальности,
Что страдает от неидеальности.
 

Белоснежный апрель
Ольга Бабошкина

 
Удивил нас апрель белоснежным искрящимся снегом,
Что слетался на землю из вызревших за зиму туч.
Он то таял опять, то затем поражал нас разбегом.
Настигал непременно его робкий солнечный луч.
 
 
Расцветала весна, раскрывая навстречу объятья.
Ей ни дождик, ни снег, ни жара, ни мороз нипочём.
Все девчонки одели красивые модные платья.
Ароматом духов был наполнен проснувшийся дом.
 
 
В отраженьи зеркальном счастливые видятся лица.
В голубых и зеленых, и карих глазёнках мечта.
Пробуждалась любовь и сметала любые границы,
Проникая в открытые, ждущие счастья сердца.
 

Чёрный Барт
Ольга Бабошкина

 
Стихии морские подвластны не всем морякам,
А тем, кто не трусит, не смыт штормовою волной.
Кто жизнью рискует, но мчится к родным берегам.
Железной закалки и воли, конечно, стальной.
 
 
Карибское море взбесилось, и начался шторм,
Беря в оборот караван из семи кораблей.
Акулам закуска на ужин, а попросту корм.
Не вырваться людям из этих коварных сетей.
 
 
Бушующий ветер бил в самое днище, и рвал
Полотнища грязных и мокрых от бурь парусов.
И в вое безудержном слышался чётко металл,
Обрывки никчёмных ненужных и суетных слов.
 
 
Тяжёлая участь ждала тот военный фрегат,
Что был во главе кораблей путеводной звездой.
Стоял у штурвала флибустьер, а проще пират
По прозвищу Барт. Залихватский, совсем молодой.
 
 
Он был капитаном, но часто держался едва.
Не раз корабли их сжимали в стальные тиски.
Летела о нём впереди непростая молва,
Корсар у команды на судне доныне в чести.
 
 
Барт вовсе не пил, и пленённых не бил никогда.
И кодекс пиратский заставил команду он чтить.
И помнил всегда кем он был в те лихие года —
Матросом наёмным. Крепка ещё связи той нить.
 
 
Воды и еды в трюмах много, огромный запас.
Смелей капитан – «Чёрный Барт» – крутани свой штурвал.
Поможет в беде сей надёжный и верный компас,
Что будет не раз ещё править на море свой бал.
 

Тоска
Ольга Бабошкина

 
Открыта форточка с утра,
От ветра колыханье шторы.
У дома скачет детвора,
Держа в руках свои уборы.
 
 
В окно глядит усталый дед,
Что на ногах уж спозаранку.
Не гас полночи тусклый свет,
Постель помята, наизнанку.
 
 
Один давно, нет никого,
Кто мог бы разделить с ним ложе.
За что Господь? Скажи, за что
Сидеть в квартире в день погожий?
 
 
В глубоком кресле до темна,
Припоминая вскользь былое.
Старик согнулся у окна,
Так скачет, скачет ретивое.
 

Параллельный друг
Наталия Варская

 
Во вселенной параллельной
У меня есть друг один.
Он талантливый и дельный,
Очень интересно с ним.
 
 
Дружим мы по переписке,
Я пишу, а он молчит,
Но я чувствую, как близко
Мысль его в тиши звучит.
 
 
Телепатия? Возможно!
«Друг, мне скучно! Как мне быть?
Всё вокруг настолько ложно,
Что неинтересно жить».
 
 
Чувствую ответ: «Вся скука
Не снаружи, а внутри.»
Параллельная наука,
Что уж там ни говори.
 
 
«Где ты, друг? С тобою встречу
Я планирую давно.
Мы б с тобою целый вечер
Пили терпкое вино,
 
 
Говорили без умолку.
Здесь мне не с кем говорить.
Нет ни с кем в беседах толку,
Остаётся только пить.»
 
 
И ответ пришёл снарядом:
«Параллельный мир – в тебе.
Я всегда с тобою рядом,
А не в небе на звезде.»
 
 
Стало ясно и понятно:
Друг я сам себе давно.
Потому мне так приятно
Пить с самим собой вино.
 

Песнь дождя
Ольга Бабошкина

 
Небо плакало, сползая тихо наземь,
Собирая капли в леденящий дождь.
Он лихим таким мальчишкой сероглазым
Был без визы-приглашенья всюду вхож.
 
 
И объяв безбрежное пространство,
Поливал с небес поля, луга, сады.
Начиналось время долгих нудных странствий,
Проходя заставы, города, посты.
 
 
Исполнял деревьям страстный панегирик.
Заструился вниз по крепким их стволам.
Ох, какой неисправимый дождик – лирик!
Целовал березу в старый грубый шрам.
 
 
Растекался по траве сладчайшей негой,
Придорожную смывая грязь и пыль.
Лил, не изменяя взятого разбега,
Демонстрируя свой неизменный стиль.
 
 
Он не затихал совсем, ни на минуту.
По его лицу струился сильный пот.
Как бы разорвать однообразья путы?
И увидеть в жизни новый поворот.
 

Дуэль
Ольга Бабошкина

 
Как в нашей жизни всё порой не просто.
Слепая ревность хлещет через край.
Три шага от рожденья до погоста.
Жестокостью себе не выбьешь рай.
 
 
Окутан зимний лес ещё туманом,
И белизной пугает чистый снег.
Вмешался рок тогда в людские планы,
И слышен был в тиши зловещий смех.
 
 
Ленский
 
 
А может, ну её… Взять примириться?
Что с этих женщин, в общем-то возьмёшь?
Без них ты заточил себя в темницу.
А с ними вместе – носишь в сердце нож.
 
 
Онегин
 
 
Пусть будет злая проклята натура,
Зачем мне это? Хочется спросить.
Я знаю наперёд, что пуля, дура,
Как видно головы мне не сносить.
 
 
Ленский
 
 
Мой милый ангел, нежный, златокудрый!
Как мог таить обиду я на Вас?
Я написал стихи почти под утро,
Молюсь, и смерти слышу хладный глас.
 
 
Онегин
 
 
Стрелять, конечно, в воздух бесполезно.
Опередить. Вот палец на курке.
Раздался выстрел. Я попал. Железно.
Не дрогнул ствол в трясущейся руке.
 
 
Чудовищная жуткая нелепость.
Январский ветер бил тогда в лицо.
Могильным холодом повеяло из склепа,
Запахло леденеющим свинцом.
 
 
Мороз крепчал. Сковала члены стужа.
Погиб поэт. И время не вернуть.
Ещё вчера он был кому-то нужен.
Сегодня он ушёл в последний путь.
 

На перекрёстках двух миров
Ольга Бабошкина

 
На перекрёстках двух миров,
Есть вход в таинственный портал.
И там пристанище Богов.
А кладовые без замков
Огромный филин охранял.
 
 
Опутан сетью лабиринт,
В нём много выходов, входов.
Могучий крепкий исполин
Стоял меж гор и двух долин,
Держа на цепи злющих псов.
 
 
В тумане виделся альков.
Обсыпан льдистым серебром.
В нём королева вещих снов,
Освободившись от оков,
Взмахнула ведьминским плащом.
 
 
Тревожный взгляд из-под ресниц.
Вся боль вселенной в голове.
Ей нет пределов и границ,
Смягчалась только пеньем птиц.
И было ей не по себе.
 
 
В холодном отблеске луны
Черней прюнелевой ночи,
Летели над землёю сны,
И предвещали беды. Дни
Мелькали быстро. Палачи
 
 
Достигли цели. Резкий вброс
В людские головы, умы.
Пуская жизни под откос.
Да так, что всё наперекос,
Работу проводили сны.
 
 
На перекрёстках двух миров,
Был вход в таинственный портал.
Закрыты двери на засов.
На подступах к ним пыль веков.
У входа филин мирно спал…
 

Зелёный омут
Ольга Бабошкина

 
Сегодня я решилась. Еду.
Отель в горах: «Зелёный омут».
Поспею, думаю, к обеду,
Маршрут несложный и знакомый.
Я собрала свои баулы,
И неожиданно заснула.
 
 
Плетётся транспортное средство,
Мотор кряхтит и громко дышит.
Со мной мужчина по соседству,
Горяч, как печка. Так и пышет.
Всё норовит обнять за плечи,
И думает, что не замечу.
 
 
Стучало сердце, волновалось,
Качало кровь из вены в вену.
Я приоткрыла веко малость,
В мужчине вижу перемену.
Глаза горят и мечут искры,
А в голове дурные мысли.
 
 
К концу приблизилась поездка.
Виднелся вдалеке шлагбаум.
Я локтем стукнула в отместку
Под рёбра… Боже! Стыдно, срамно.
Автобус-микро так тряхнуло,
Как-будто в грудь упёрлось дуло.
 
 
И оказавшись с ним в проходе,
Лицом к лицу с таким мужчиной.
Я вся давно была на взводе,
И жизнь казалась мне малиной.
Лукавый взгляд меня буравил,
И это выше всяких правил.
 
 
Мы выходили на площадке,
(Экскурсовод нас ждал в отеле).
Какая тёмная лошадка!
Глаза его слегка блестели,
Чуть всколыхнув зелёный омут.
И я проснулась… Вечер. Дома…