Поселок

поселок

Мы все на Земле

живем близко,

но так далеки

друг от друга!

(1993 год – V.G.)

Глава 1

Харьков, Роберт

Трамвай весело мчался низменностью от Харьковского Тракторного Завода по проспекту

Тракторостроителей мимо пригородных домиков к неслабому перекрестку Салтовской

магистрали. Слева проплыла ярко освещенная автозаправка. Справа в ночной

непроницаемости возлежало глубокое озеро района. На пляжных, уютно обросших

кустарниками пятачках, оно старательно скрывало редкую затормозившую на ночь

влюбленную пару или случайно забредшего одинокого страдателя хмельного запоя, разумно

решившего отлежаться здесь подальше от милицейского наряда – охотников за плановыми

алкоголиками.

Озеро парило глубоко внизу дамбы. По краю пролегала длинная трамвайная трасса,

помеченная на всем семикилометровом пути тремя остановками, и Роберт, чтобы не проехать

свою остановку на этом участке, внимательно присматривался к бегущему за окном асфальту

шоссейной дороги, по привычке протирая стекла очков, будто от этого за вагонным стеклом

неожиданно может просветлеть. Очки были импортные, он их жалел, каких в Советском

Союзе в доступных оптиках не сыщешь – подарка случайного знакомого по вагону,

поклонника Роберта-автора детективных романов, – когда возвращался в Харьков из

командировки в Москве, где проходило заседание Ученого Совета АН СССР.

Маленький поселок, вплотную примыкающий к капитальным домам, с году на год, в

текущих восьмидесятых обещанный властями под снос, взбирался на гору и в ночной мгле

просматривался вдали мелким бисером. Проезжая мимо, каждый раз мысленно возникала

проселочная грунтовая улица с асфальтированными узкими по обе стороны дорожками, и дом

Татьяны… Почему-то Татьяна виделась ему по-разному, в различном настроении и всегда

одна… в этом Поселке… Взбирающемся в гору. .

Обычно здесь трамвай прибавлял скорости, словно пробовал свои силы перед крутым

подъемом, но в этот раз вагоновожатый не торопился. Трамвай медленно и, как показалось

Роберту, демонстративно ехал мимо проспекта залитого желтым светом галогенных ламп.

Посередине серой пустынной трассы одиноко прогуливался совершенно голый мужчина

средних лет. Вогоновожатый трамвая очевидно заинтересовался смелым шоу и, откровенно

почувствовав себя в роли неожиданного продюсера, решил вознаградить своих пассажиров

необычным зрелищем.

Роберт снял очки, протер стекла, присмотрелся. Голый мужчина вышагивал босым бодрым

шагом по гладкому теплому после жаркого дня асфальту, одной рукой тщательно

1

придерживал свои интимности, другой – голосовал появившемуся очень редкому в это

позднее время движущемуся средству. Вагоновожатый притормозил, перешел на тихий ход,

чтобы получше рассмотреть сцену встречи смелого водителя с представителем

нетрадиционного атракциона и не пропустить кульминационный момент представления.

Водитель машины затормозил, видно о чем-то спросил Голого, потом корректно тихо уехал, а

шоумен снова принял привычную позу автостопа. Чем закончился сюжет, так и не довелось

узнать – вагоновожатый продолжил путь и на следующей остановке Роберт вышел.

Десятиминутная дорога пешком домой обеспечила простор предполагаемых дальнейших

приключений Гастролера на пустой ночной дороге.

Впрочем, Голый Гастролер чем-то напомнил ему его самого, Роберта в прошлом.

Напомнил оставленных в двухкомнатной квартире жену, сына и дочь со всем, что в ней было.

Напомнил, как ушел в чем был, даже не ощутил, как был одет. А может никак? Ведь

чувствовал себя, наверное, таким же совершенно голым, как и этот Гастролер на трассе.

Следом всплыл в памяти Назаров. Сегодня прилетел он из Майами, где проходила

Международная конференция Биоэнергетики. Центром внимания представляло уникальное

открытие профессора Владимира Назарова и Роберта Корнева, инженера-исследователя

Института АН СССР, генной методики борьбы с терроризмом. В последний момент своего

отлета в Советский Союз Назаров сообщил Роберту по телефону, сказал «Это на всякий

случай, если что…», их новая работа закончена и на этот раз гарантирована безопастность

использования ее нехорошими парнями в своих чудовищных целях. «На всякий случай» – ему

напомнил жестокий эпизод убийства, (а он уверен, что это был не несчастный случай)

гениального ученого, Сабурова, сбежавшего с психушки на симпозиум Научного Совета в

Главном Лектории, где обсуждалось как раз это их с Назаровым научное открытие. Оригинал

Назаров взял с собой, а копию в пакете, чтобы не привлечь стороннего внимания, доставит

доверенный человек, летящий вместе с Назаровым в Москву. Назаров так же запретил

встречать его, своего друга, в аэропорту. Человек поместит пакет в ячейку камеры хранения

Харьковского «Южного вокзала» под номером… Роберт запомнил цифры кода, но

прокручивать даже в памяти наивно отказался. И беспокоиться было от чего: откровенно

обнаженный, как этот Гастролер на свободной ночной трассе, в железном ящике камеры

хранения сейчас, наверное, доступно лежит пакет – предмет всемирного значения, в котором

Назаров, завершил идею Роберта!

Он повторил фразу, словно не только для него, Роберта, произнесенную Володей по

международному телефону о невозможности использования новой методики в целях насилия,

и усмехнулся воображаемому террористу: пусть себе захватывает всеми известными и

неизвестными бандитскими методами, целует в попочку их с Назаровым труд. Словом, пусть,

изучает. Но все равно, без Роберта Корнева, породившего феноменальное открытие,

воспользоваться им просто так не сможет. Почему? Да очень просто: для этого, по меньшей

мере, нужно знать инициации и мантры, выработанные Робертом, носителем в собственной

памяти, и никому от «а» до «я» не произнесенных вслух. И не это главное. Для внедрения

«Практического пособия» в целях агрессии и террора нужны другие тесты. Усмехаясь, Роберт

окрестил свои тесты «уникальным кодом». Их невозможно родить человеку с неразвитым

интеллектом, и тем более – не владеющим специальными знаниями. А террористы, как

правило, народ дебильный, иначе не назывались бы людьми Земли этим проклятым словом.

Роберт ликовал, вспоминая их с Назаровым перед отъездом Володи в Майами разговор на

эту тему. Завтра чуть свет, он заберет то, что передал Назаров, и потом спокойно и терпеливо

будет ждать от него звонок. И не откроет пакет, как просил Назаров, пока не закончит работу

над прибором, активатором психики, подавляющим агрессию, – начальным лабораторным

2

вариантом разработки в электронном исполнении, – чтобы исключить случайное влияние

присланных Назаровым результатов на конструкцию прибора.

Логически завершив мысль, он даже забыл про Голого на трассе. И вероятно вспомнил бы,

но пути на это не хватило. Палец нажал кнопку, и милый голосок жены разбудил совсем

другие чувства и мысли…

– Тебе звонил какой-то мужчина. Сказал… я запомнила почти дословно, Роберт. Кажется

так: «скажите ему, чтобы он был осторожен на пути к дому и пусть хорошенько запрячет то,

что принесет, от всех, даже от домашних»…

Несколько секунд он стоял возле открытой входной двери, будто решал, заходить ему в

квартиру после такого шокирующего сообщения или немного подождать до полного

прояснения. Рассудив по-своему как не врубившегося сразу в сказанное ею занятого мужа

другими мыслями, Женечка принялась спокойно и методично объяснять то, что ей казалось

очевидным:

– Смотри: вначале берешь что-то, что тебе приготовили. Потом, возвращаясь домой с этим,

будь очень осторожен. Уж не знаю, в каком смысле… Тебе лучше…

– Ладно, дорогая, – досадно махнув рукой, перебил он, – если не знаешь, то и не объясняй.

Разберемся, – добавил, понимая, что наверняка не разберется. Уж больно силен был удар по

голове, что смог напрочь отключить соображалку, как выражался его друг и

непосредственный начальник, Виталий Иванович. – Кем назвался?

– Никем. Он даже не назвал твоего имени, представляешь! – заметила она, ставя на стол

блюдо с нарезанным хлебом и салат из огурцов и помидоров.

– То есть?

– Вообще. Только взяла трубку, сказала «да» и сразу. . как будто мы с ним только что

прервали разговор. Я не успела даже пикнуть. Высказался и положил трубку.

– Может быть, Володя?

– Роберт! Что я, по-твоему, голос Назарова не знаю?!

– Звонок был местный или междугородка?

– Местный, – Женечка настороженно посмотрела на мужа.

Роберт ничего не сказал, скинул рубашку, под мышками и на спине отпечатались потные

пятна, хотя на улице было свежо и прохладно. Ушел в ванную комнату. Женечка, пошла за

ним, забрала влажную рубашку и повесила на крючок свежую футболку.

– Роберт, почему ты ничего не говоришь, как прошла встреча с главным редактором в

издательстве?

– Как и ожидалось.

– То есть?

– То есть никак. Если бы не Тарас Григорьевич…

– То?..

– Пока шел к нему, планомерно уничтожил бы всех существующих чинуш,

паразитирующих на советской идеологии.

Женечка в замешательстве замерла.

– Как это? Почему? – она со страхом оглянулась, словно кроме них двоих с Робертом еще

кто-то мог услышать крамольную реплику мужа.

– Потому, что они кровопийцы, – зло пояснил Роберт.

Женечка еще немного помолчала, переваривая сказанное Робертом, но потом не

сдержалась и осторожно спросила:

– И что сказал Тарас Григорьевич?

– А что он мог сказать? – улыбнувшись, переспросил Роберт. – Стоял. Молчал, гневно

удрученно опустив голову.

3

– Молчал?..

– Молчал.

– Стоял, когда ты к нему подошел?

– Ну да.

– Где стоял? – осторожно переспросила Женечка.

Роберт совсем развеселился, мокрый после ванны обнял ее, поцеловал и успокоил:

– Да не волнуйся ты. С ним все в порядке. Как стоял, так и стоит.

Женечка отстранилась от Роберта, расстроено потребовала:

– Да скажешь ты, наконец, кто и где стоял?

– У входа в сад Шевченко. Где же еще? – едва сдерживая смех, весело уточнил Роберт.

Женечка от мысли, что Роберт возможно над ней мило посмеивается, сделала

соответствующее лицо и пронзила презрительным взглядом.

– Значит, фамилию ты не скажешь? – подытожила она.

– А! Фамилию? Фамилия его – Шевченко. Великий Кобзарь, – заметил невинно.

Еще несколько секунд Женечка обдумывала, как ей теперь поступить после удавшийся

шутки мужа, но вместо гнева у нее невольно вырвался откровенный смех.

Освежившись и насмеявшись, Роберт ощутил прилив энергии, сдержанно прилег на тахту,

прижал пальцами глаза. В голове крутились сумбурные мысли…

– Роберт, что с тобой. Может, объяснишь? – она присела на краю, приложила ладонь к его

щеке, погладила успокаивающе. Терпеливо принялась ждать.

Он посмотрел ей в лицо, отвел ее руку, неуверенно сказал, как будто пытался поведать

сверхъестественный феномен:

– У меня такое чувство, словно круглые сутки за мной сверху наблюдает огромный

Всесущий Глаз.

– Это твой очередной образ в романе?

Он устало поднялся, потом долго молчал.

– Роберт? – напомнила она, когда он сел за стол.

– Посланник его, как и в прошлый раз, мне советует по телефону. Причем – с оттенком

предупреждения.

В уголках ее милого рта промелькнула чуть заметная улыбка.

– Посланник Всесущего Глаза? – с усмешкой переспросила она. – Скажи, что на этот раз

ты неудачно пошутил.

– Я сказал, что у меня такое чувство. И только. Такой огромный лукавый Глаз… – уточнил

он не понятно, в шутку или всерьез.

– Женский? – спросила она, поддерживая настроение мужа.

– Ну, сама понимаешь, раз лукавый…

– Это все?

– А! Тебе мало?! Ладно! Только что видел абсолютно голого мужика разгуливающего по

трассе.

Женечка замерла.

– Это плохо, Роберт, – заметила серьезно после минутной паузы, и внимательно оглядела

его лицо, – это не к добру, дорогой. Это к болезни.

– Ты так думаешь? – хитро улыбнувшись, сказал он. – А я думаю, отчего это у меня голова

трещит?.. Оказывается, не только от твоего сообщения…

– Роберт, это у тебя от усталости. Может быть, хватит работать по ночам?

– Немало уходит времени на дорогу.

– Бери машину. Возле института есть, где поставить?

– Нет смысла, пока в гараж, потом из гаража…

4

– А может ты с работы, по дороге домой заглядываешь к любовнице? Вот и усталость… –

наугад шутливо заметила она.

– От усталости знает некто то, что знаю только я? – заметил он, избегая прямого ответа.

– Ну почему? Ты же узнал вначале от кого-то.

– Мне по телефону сообщил Назаров перед отъездом из Майами. Так что, по-твоему,

информацию подслушали?

– А почему нет?

– Может быть, но почему-то мне подсказывает логика, что источник не использовал

телефонную связь. Это уже не в первый раз. В тех случаях я не звонил по телефону. И потом

– характер информации, ее акцент тот же, что и раньше. А это не подтверждает твои догадки.

Женечка растерянно пожала плечами:

– Мистика какая-то… Чепуха.

– Кто сказал, что мистика – чепуха? Мистика – это предчувствие реального.

На это она беспричинно развеселилась, видно желая тяжелую тему перенастроить в легкий

юмор, и повела руками вокруг, подкрепляя свое настроение существенными доводами:

– Тогда где же этот дух, который тебя слышит и почему-то разговаривает только по

телефону. Пусть пообщается напрямую, это проще, чем мучить технику двадцатого века.

Роберт доверчиво обвел глазами комнату.

– Ты напрасно. В каждом помещении, как и в вещах, живет дух прошлого и настоящего. В

зависимости от обстоятельств, кто из них сильней, а кто слабей, управляет энергией твоего

подсознания, чтобы выполнить желания.

Женечка подавила смешок, сказала Роберту с опаской, что возможно именно сейчас и в

самом деле ее слышит плохой дух в прошлом плохих людей. После такого высказывания

настала очередь и Роберта немного повеселиться фантастической импровизацией. Он

заметил:

– Понимаешь, дорогая, это доказано учеными, что дух твоих предшественников, случайно

связанный одной с тобой целью, помогает или мешает любым доступным в природе

способом.

– Выходит, мне показалось, что звонил некто и посоветовал тебе быть осторожным?

– Выходит, да.

– Ты что, меня за дурочку принимаешь?! – распсиховалась Женечка и принялась

рассерженно убирать со стола.

– Ну почему же?! – притворяясь серьезным, принялся он оправдываться, – а как ты

объяснишь то, как бывало и с тобой, ты мне рассказывала, когда по непонятным причинам,

спутав номер, звонил чужой человек, называл тебя по имени, говорил с тобой об общих,

казалось, совместных делах и только после частых гудков в трубке тебе вдруг приходила

мысль, что обсуждали-то вы не ваши с ним общие дела? И знакомый голос человека,

назвавшийся твоим другом или партнером, неожиданно превращался в некого, имени

которого ты не знала. Это что, разве не дух управляет сильными желаниями твоей психики?

Женечка вздохнула и сдалась:

– Как говорят, идол попутал… или черт… все равно, – сделала она вывод. – Ты как хочешь,

а я пошла спать.

Роберт промолчал. Охватило ощущение унизительной беспомощности перед грязным

идолом… А может и в самом деле все очень просто и его подозрения от усталости, и завтра,

утром, проснувшись лежа в постели, он ясно обнаружит утечку информации.

Утечка информации… Совсем не обязательно ей появиться в результате действий

посторонних лиц или собственной оплошности. Достаточно периодически думать о ней,

чтобы вселить ее в бессознательную память другого. А потом ожидай невольную фразу о

5

любовнице, о которой знаешь ты один. С одним условием, конечно, что не бредишь ты во сне,

называя имя Татьяны… Но это исключено, иначе, учитывая откровенный Женечки характер,

втайне умолчанием такая информация в ее головке не удержалась бы ни на минуту, спал он в

это время или не спал! Язык же просто невольно произнес, а значит это неспроста. И если бы

человек не был настолько глух к природе, то пользовался бы этим, пользовался…

Роберт бросил промывать собственные косточки, прислушался к ровному дыханию

супруги. Стало не по себе. Лучше пусть Женечка об этом ничего не знает. Живет, как живется,

без волнений, а он уж как-нибудь справится со своими чувствами. Хорошо, что это не главное

в жизни. Главное – преимущественный виртуальный соперник повседневного – творчество,

приносящее ни с чем не сравнимую полноту личной жизни.

Вообще, что такое личная жизнь? Совершенно не понятная штука. Если рассматривать ее с

понятия привычного советского термина – она хамски унизительна хотя бы потому, что

формальна, и заставляет лицемерить в самом сокровенном, приобщаясь к коллективному

образу жизни. Ничего личного, индивидуального. Если видеть в этом закрытую для

постороннего вмешательства интимность мыслей и желаний, то тогда можно сразу на личной

жизни, какая у них с Женечкой была, поставить точку.

В причине разобраться было невозможно, как Роберт ни старайся, с какой стороны не

подходи – деловой, любовной, сексуальной… Объяснить себе даже по отдельности – было

просто невозможно. Единственно, к какому выводу можно было бы прийти – это то, что сама

жизнь, как ни крути, со временем поставит все на свои места.

Он посмотрел на Женечку, на гладкое сонное личико и вдруг ярко представил себе ее

загнанные беспомощные черты, трагическую преувеличенную печаль… «И станет тогда твоя

тайная жизнь твоей личной», – подумал Роберт, грустно улыбнулся, как будто и на самом деле

пришел к такому решению, с усмешкой раскрыв неизбежное своему прототипу.

И заснул.

Глава 2

Москва, Назаров

Лайнер мягко приземлился на посадочную полосу аэропорта Шереметьево-1. Рабочие в

комбинезонах подкатили трап, к нему спокойной походкой подошли мужчины в униформе с

золотыми звездами в петлицах, и два официальных лица в костюмах «тройка» при галстуках

– встречающие и сопровождающие прибывших. Со стороны аэровокзала отделился

автовагончик, жужжа трансмиссией, направился к самолету для перевозки пассажиров к

выходу в город. Все, как и должно быть, все родное располагало встрече, невольно вызывая

радость. Назаров заметил ее на лицах прибывших, но не смог принять чужое чувство,

осознать возбуждение, неожиданно возникшее вокруг, оно казалось неуместным, фальшивым.

Наоборот, немного чего-то недоставало. Он взял дипломат с навешенным на ручку ярлыком с

надписью «in cabin»* , который почему-то до сих пор не снял, направился за всеми к выходу.

Переступив порог, на секунду остановился, прищурившись от яркого теплого солнца. Внизу у

основания трапа двое в штатском не удивили, это то, чего не хватало, они уместны и не были

фальшивыми, не отвечали настроению прилетевших. Назарова они не расстроили и не

обрадовали, как и заранее, должно быть, было предусмотрено, что лежало где-то у него

внутри и вот сейчас последовательно воплощалось в очевидность, ни малейшим явлением не

трогая чувств.

6

Мужчины в костюмах дружно и неспешно шагнули навстречу, как только Назаров ступил

на бетонный настил посадочной полосы. Один из них протянул руку и, судя по выражению

лица, не для приятного знакомства, уверенно взял профессора под руку и, уводя в сторону как

для интимного разговора, жестко доложил:

– Назаров Владимир Александрович, вам необходимо пройти с нами.

Назаров ответил спокойно и невозмутимо:

– Я согласен, но…

– Мы все учли…

Они молча шли к стеклянному входу в помещение вокзала, вошли в зал. Открылась

щемящая обстановка отъезда в Майами, за спиной оставался стеклянный фронтон

Шереметьево-1. Он увидел, как направился к регистрационному входу, обогнув барьер из

никелированных труб, толкнул дверь ногой и боком вошел в ярко освещенный зал. На втором

этаже буфет. Там он выпил рюмочку коньяку с черным кофе. Сразу перед входом находилась

стойка с весами, у которой образовалась небольшая очередь, справа в глубине виднелись

турникеты и застекленные кабинки с пограничниками, слева пассажиры заполняли, стоя за

конторками, бланки деклараций. Изящные на вид девицы в синих форменных жакетах

оформляли билеты, здоровый мужик в комбинезоне снимал очередную поклажу, чемоданы,

ящики, аккуратно навешивал бирки и выстраивал багаж. Очередь к регистрации медленно

двигалась и вызывала у профессора нетерпеливое раздражение. Потом, наконец, получив

номерок и прицепив его к ручке дипломата, стал пробиваться вдоль стойки к таможенному

контролю. На этот раз под руки своих сопровождающих этот путь они прошли

беспрепятственно. Перед ними расступались. Изящная красавица в элегантной униформе с

золотыми звездами в петлицах предупредительно распахнула стойку, пропуская их, кивнула

головой в сторону двери помещения отгороженного от зала. Они вошли и мужчина, подавший

возле трапа руку, наконец, представился:

– Комитет Государственной Безопасности, подполковник Горин Петр Васильевич. Будьте

добры, откройте ваш кейс.

Назаров открыл, взял плотную кожаную папку с надписью «Практическое пособие –

изменение генотипа склонного к террору» и подал ее Петру Васильевичу.

– Вас интересует это?

– Да. Нас интересует это. И вы тоже. Назаров Владимир Александрович, вы задержаны по

обвинению в передаче документации секретного оружия государственным представителям

США. Окончательное решение будет вам предъявлено по завершении следствия.

– Я согласен, но позвольте мне повидаться с семьей.

– Мы это предусмотрели, уважаемый профессор. Но вам неизвестен один нюанс. Ваша

жена с сыном сейчас находится не в Москве, а в Харькове у своих родственников. Вам дается

трое суток, чтобы посетить знакомых в Москве и повидать семью в Харькове. В вашем

распоряжении машина «Второго таксопарка» из Харькова круглосуточно. Машину менять

запрещается. Водитель может быть другой. Вскоре мы с вами снова встретимся.

Назаров ни движением, ни выражением лица не проявил подавленность. Ему и самому

была не понятна своя холодность и отчужденность в кульминационный момент. Ему не

надевали наручники, его вежливо вывели на улицу к стоянке такси и посадили на переднее

сидение. Машина действительно была Харьковская. Таксисту приказали отвезти Владимира

Александровича, куда он скажет, поскольку профессор только что из Майами и должен

вовремя вручить жене зарубежный подарок. В Харькове профессор также может посетить

этот адрес, Петр Васильевич протянул таксисту визитку.

– А это на мелкие расходы. Все указания клиента беспрекословно выполнять, – строго

сказал он, небрежно бросив на колени водителя сверток. – Владимир Александрович,

7

самолетом вам лететь в Харьков не предусмотрено. Да и вас это будет связывать, – добавил он

и, отдав честь, захлопнул дверь машины.

Поведение майора КГБ было настолько странным, что даже таксист, видавший виды на

своем тернистом шоферском пути, не смог воздержаться от комментариев:

– Он что, всегда такой? Ваш друг.

– Он мне такой же друг как вам бабушка, – саркастически заметил Назаров, которому было

все равно, о чем говорить – плохом или хорошем.

Таксист кривой улыбкой оценил безобидное замечание пассажира, включил зажигание и

тронул машину.

– Мне так не показалось, уважаемый.

– Почему?

– Деньги, и при том немалые, так просто ненужным людям не дают. И обслуживание

другое, – добавил он, разглядывая визитку-приглашение.

– Да, действительно, я ему нужен. Он и сам это сказал, не постеснялся. А познакомился я с

ним пятью минутами раньше вас.

Таксист даже притормозил на прямой дороге, услышав странную информацию. Значит,

подумал он, чутье не подводит – пассажир дорогой и, скажем прямо, сидит тут рядом «в

наличии», а не по перечислению или в кредит, наивный и прямой как сама простота, а потому

напрашивается только один вопрос – на самом деле он такой или за этим кроется что-то

значительное. Не часто же посторонние люди одаривают тебя бесплатным маршрутом с

пятикратной оплатой да еще в придачу вруливают дорогой «мандат-пропуск», приглашение в

кабак закрытого типа, где тебе «готов и стол и дом».

Таксист окинул Назарова внимательным взглядом, оценил сумасшедшей стоимости

костюм, какого не нюхали даже крутые партийные лидеры страны Советов, новенький

аккуратненький кейс с двумя блестящими защелками, удивленно смотрящими широко

раскрытыми глазами банкира на «куда попал?», а уж что в нем, в этом кейсе – и догадываться

не нужно, – заранее дух захватывает!

Назаров скосил глаза на визитку в руках таксиста и водитель не смог не отдать ему тут же

дорогую карточку для гостей.

– Я бы не сказал, что ваш покровитель вами слабо заинтересован.

Назаров кивнул.

– Здесь вы правы.

– И что вы теперь собираетесь делать? Неужели поделитесь с этим типом?

Назаров скупо усмехнулся:

– Да нет, он хочет все.

Таксист от неожиданности снова затормозил и теперь уже окончательно. Остановился и

молча посмотрел на профессора, откровенно демонстрируя свое критическое отношение к

очень простому с явным акцентом советско-американскому бизнесмену, хладнокровно

бросающему свои достояния, как излишки капитала, первому попавшемуся на его пути

подпольно-партийному боссу. А партийные боссы, как известно в наши семидесятые, просто

так ни на чем, свои отношения с бизнесменом не строят. Значит, у бизнесмена больше чем у

партийного лидера. Это и ежу видно.

– И вы с этим согласны?

– Что поделаешь! У меня есть еще. И потом на этом свои планы не построишь, этим нужно

еще суметь воспользоваться, приятель. Мы едем?

– Как прикажете, босс, – неожиданно для самого себя произнес таксист и дружелюбно

засмеялся. – Когда приедем, если пожелаете, заглянем по этому адресу, – он кивнул на

8

карточку, – нужно же впервые оценить, как живут там и как – здесь, – он с хитрой улыбочкой

скосил глаза в сторону Назарова.

– А что? Поехали! – почувствовав отвязную лихость, как перед последней возможностью

по-настоящему пожить в Стране Советов, воскликнул Назаров. – Угощаю!

– Вот это по мне! – радостно отозвался таксист. – Я сразу угадал в тебе своего человека,

босс.

– Правильно угадал. Гони.

Таксист чиркнул стартером и машина, резко взяв с места, понеслась в сторону окружной

дороги.

Глава 3

Харьков, все те же…

Он проснулся в полной темноте на сухой мягкой травке возле свежепахнущей плещущейся

о берег воды совершенно голый, даже без трусов. Возникли одновременно несколько

вопросов: находился он на привычном, часто посещаемом месте, был в отходящем угаре

вчерашней пьянки, хоть и чувствовал себя вполне нормально, но не понимал одного – как его

сюда занесло на ночь, где в этот момент его рабочая машина и почему обязательно голый, как

мать родила? Где в таком случае его одежда… вплоть до трусов? Где кейс, в котором, как

предполагалось, ценное содержимое клиента? Вопросы навалились сразу и при таком

положении разобраться, что к чему просто было невозможно. Тогда решил начать с того, как

он сюда попал и почему он здесь. Нет, опять два вопроса сразу. Вначале, почему он здесь?

Очень просто: всегда, возвращаясь поздно вечером домой, в доску пьяный после

мальчишника, по пути заваливался сюда на уютный бережок озера Салтовского массива

искупаться нагишом, потом, не меняя места дислокации, отсыпаться до утра. Это

гарантировало избежать вытрезвителя и, соответственно, фатальных неприятностей на

работе. Один вопрос решен. Второй: как он сюда попал? Помнит, как оставил машину у входа

в очень крутое заведение. Куда впускали только по особой визитке, какая была у клиента, и

только крутых… Звали его почему-то боссом. Значит, Босс был тоже крутой. Предполагалось,

что в кейсе у него лежали хорошие бабки или ценные вещи. А может и то, и другое. В баре

после последней… впрочем, не понятно была ли это последняя, он был почти готов, и

последовал за Боссом в туалет, где пришлось бизнесмена легонько стукнуть по темечку.

Потом взял кейс и уже как в тумане вернулся к машине… Вот тут все расплылось и ничего не

осталось в памяти. Что было дальше – как в многосерийном детективе – в следующей серии.

Он еще раз осмотрел все вокруг, где ощупью, где при неплохом свете луны, а ближе к

трассе проспекта Тракторостроителей помог желтый отсвет ламп уличного освещения –

трусов, одежды нигде не было. Машины тоже. О кейсе уже и думать не хотелось. Такое

подлое коварство ввергло его в панику. По всему, не обошлось без злобных намерений.

Неужели Босс? В тихом болоте? Так ошибиться в клиенте! Не может быть!.. И даже смешно –

хотел кого-то грабануть, а вышло – тебя!

Голый, и считая себя достаточно потерпевшим, вышел на трассу во всем, как есть, с

поднятыми руками на расклад победителя. Был второй час ночи, и проезжего транспорта

почти не предполагалось, но как раз в этот момент не вовремя на дороге с нескромной

скоростью «гнала» первая модель «Жигулей». Водитель, видно впервые так близко увидел

обнаженный призрак в мужском варианте, что не смог справиться с управлением и прямиком

нырнул в прибрежные заросли озера, откуда только что вышел Голый. Пришлось в желтом

9

освещении дорожных фонарей, как на сцене, ожидать очередную машину (он ее мысленно

назвал залетной), снова поднять обе руки, надеясь, что на этот раз водитель правильно его

поймет и не примет за извращенца ищущего сексуального напарника.

Второй оказалась двадцать четвертая «Волга» с милицейской фуражкой на полке возле

заднего стекла. Машина остановилась, водитель – мужчина крупного телосложения

приоткрыл дверь и, улыбаясь, заметил:

– Ты хоть прикройся фиговым листочком, или веник пристрой. Вон их сколько, – кивнул он

в сторону зеленого насаждения и, удивленно покрутив головой, поехал дальше, на ходу

закрывая дверь.

Идея показалась разумной, и Голый уже собирался было вернуться в кусты для ее

осуществления, как неожиданно «на горизонте» появился милицейский «газик» с маячком-

мигалкой. Голый понял, что это его единственный шанс на спасение – отдаться властям, как

потерпевший.

«Газик» остановился близко возле Голого прямо посреди дороги, из него вышел лейтенант,

сдерживая улыбку, подошел, проговорил:

– Ну что, вот так и будешь стоять до утра? Или еще пойдешь, покупаешься. Может, хоть

трусы вернут, пока будешь в воде… Что случилось, приятель?

– Товарищ лейтенант, только вы мне можете помочь. У меня действительно украли одежду.

– И больше ничего? – во взгляде милиционера промелькнула ехидная улыбочка.

– Это верно, начальник. Рабочая машина. Волга. Угнали.

– Сообщал?

Голый молча показал на себя.

– Ладно. Отойди на обочину. Жди.

Голый послушно пошел к обочине.

Лейтенант с наслаждением расправил плечи, потягиваясь и не садясь за руль, сказал кому-

то в машине. Ему подали микрофон, в динамике коротко хрюкнуло.

– Второй, я Первый. Нашли. Возле озера на подъеме. Выезжайте. Берите все, и его тоже.

Отсюда и начнем. Времени не осталось.

Вскоре появилась «Волга» с шашечками на борту и Голый сразу узнал в ней свою машину.

Из нее вышел всего лишь один человек, водитель, безучастно стал в сторонке, закурил.

– Ну что, герой, – сказал лейтенант, подошел вплотную к Голому, взял его за руку и ловко

набросил наручники. – Давай в свою колымагу, приятель, – и легонько подтолкнул к открытой