«Штрафники»

Автор благодарит:

Александра Москальца – за помощь на «всех фронтах».

Евгения Львовича Некрасова – за литературную помощь и советы.

И любимую жену, без которой вообще бы ничего не написалось.

Глава 1
Замыкая Круг

12 марта

Интерфакс – «Тайфун «Напа» в Малайзии унес жизни более восьми тысяч человек».

Reuters — «Прибыли розничных сетей упали еще на пять процентов».

«Московский кроманьонец» — «Лидер «Спартака» Иншаков не забивает из-за предполагаемой беременности подруги».

Автобус миновал кольцо разворота и остановился. Андрей с низкой подножки не без труда перешагнул жижу подтаявшего снега. Как и двадцать лет назад, дорожные службы в Южном Бирлюкове не слишком-то перетруждались. Ясное дело, небось не правительственная трасса. На резкие движения колено немедленно отозвалось болью. Андрей, бормоча ругательства, остановился на тротуаре.

«Боспор» здорово изменился. В последний раз Андрей проезжал мимо лет пятнадцать назад. Тогда кинотеатр выглядел доходягой – стены с ржавыми потеками, самопальные вывески «секонд-хенда» и торговли моторными маслами бывший очаг культуры не украшали. Теперь, понятно, времена иные. «Боспор» ныне принадлежит великой и ужасной киносети «Созвездие» – тут уже не два зала, а аж пять. Старые кассы кинотеатра исчезли – на их месте красовалась глухая стена. Единственный вход прятался под низким обширным козырьком. Что там у них в рекламе? Боулинг-центр на двенадцать дорожек, спорт-бар, кафе и игровые автоматы. И куда они всю эту роскошь втиснули?

Андрей сунул под язык таблетку спогана, еще раз окинул взглядом мультиплексное великолепие и захромал к входу. М-да, на старый скелет успели натянуть новую шкуру. Явно не без труда напяливали. При ближайшем рассмотрении замурованный вход в бывший кассовый зал выдавал себя предательскими трещинами, ребристые лестницы запасных выходов, ныне в изобилии прилепившиеся по бокам кинотеатра, шелушились лохмотьями краски. Зато фасад густо оплетала замысловатая вязь неоновых трубок. Сейчас, по случаю утреннего времени, реклама была отключена, но по вечерам развлекательный центр наверняка льстил бирлюковцам иллюзией сияющего Лас-Вегаса. Андрей поднялся на широкий пандус. Здесь все по-прежнему – тротуарную плитку поменяли, но и формой и качеством покрытие здорово напоминало то, еще советское. В свое время Андрей здесь вволю покидал снега. В перестроечные годы приходилось подрабатывать дворником. Почистить снег, оно, конечно, молодому парню не в тягость, только лопата вечно за ребра плиток цеплялась и руки отбивала. Сейчас здесь наверняка мини-тарахтелкой чистят.

Андрей достал сигарету. На широком пандусе «Боспора» было безлюдно. Только перед входом прогуливался грузный охранник – поглядывал на одинокого посетителя с очевидным неодобрением. На стеклянных дверях кинотеатра белело какое-то объявление. Курить под бдительным взглядом стража порядка расхотелось. Андрей сунул сигарету обратно в пачку и пошел к дверям. Колено вело себя прилично – споган, известный своим слоганом «гони боль с первого щелчка», действовал почти мгновенно.

– Закрыто! – рявкнул охранник, выждав, пока посетитель подойдет вплотную к двери. – Читать не умеете?

– Почему не умею? – удивился Андрей. – Я вечернюю школу окончил. И еще курсы радиотелефонистов в армии.

– Так и идите отсюда. Ясно же написано.

– Вы насчет этого? – Андрей ткнул пальцем в аккуратное «Закрыто по техническим причинам». – Понял. А когда приходить?

– Потом, – исчерпывающе пояснил охранник и поправил фуражку-шестиклинку. Воздух был не по-весеннему холоден, и головной убор забугорного образца плохо защищал мясистые уши стража мультиплекса.

– Ага, – Андрей кивнул. – Ну, я тогда пойду отсюда. Вы следователю Синельщикову при случае объясните, что ввиду непреодолимых технических причин явиться на допрос я не имел никакой возможности. Пусть в следующий раз за мной машину и проводников высылает.

– Так вы к следователю? Что же сразу не сказали?

– Вы же про мою грамотность интересовались, а не про то, куда я направляюсь.

Охранник посмотрел нехорошо, но ввязываться в дискуссию не стал. Выудил из глубокого кармана рацию и, отвернувшись, забормотал что-то неразборчивое.

Тоже мне, охрана стратегического объекта, понимаете ли. Андрей снова вытащил пачку «Явы», но даже достать сигарету не успел.

– Проходите, пожалуйста, – охранник махнул рацией.

Андрей вошел и порядком ошалел. Обдурили: если снаружи казалось, что старому «Боспору» сделали «подтяжку физиономии», то теперь стало понятно, – от былого скелета если что и сохранилось, то считаные косточки. Раньше здесь располагалось фойе Большого зала, а теперь… Андрей в изумлении глазел на причудливый стеклянно-металлический водопад. Конструкция ниспадала с высоты третьего этажа. Хм, выходит, они все перекрытия снесли? Фойе исчезло, про буфет и говорить нечего. Приглушенный свет сотен точечных светильников создавал впечатление хайтековского провала. Канализационного. Крысой-мутантом себя здесь чувствуешь. Андрей закрутил головой – куда идти-то?

Охранник за дверью активно махал рацией, указывая наверх. За недоумка принимает, что вполне объяснимо.

Андрей поднимался по лестнице. Справа тянулся все тот же засушенный каскад. Вокруг полное безлюдье. Черт, как будто в небоскреб попал. Экий лабиринт в не столь уж просторное здание втиснули. Пахнуло попкорном. С противоположной стороны мощно и приторно несло освежителем воздуха. Ну и где в этих ядовитых ароматах прикажете гражданина следователя искать?

– Гражданин Феофанов? Сюда, пожалуйста.

Из-за угла возник старший сержант в полной патрульной амуниции, включая бронежилет и АКСУ. Рядом некто в гражданском, по всему видно, опять же, из МВД. Вежливо улыбнулся, назвался оперуполномоченным Бирлюковского ОВД Зыряновым.

Особых грехов за собой Андрей не чувствовал, но стало как-то не по себе. Сержант двигался за спиной, на прорезиненном ковре шаги гасли, но все равно казалось, будто по тюремному коридору конвоируют. Нехорошо. Какие-то они напряженные оба. У сержанта автомат висит не как предмет, обыденной службе мешающий, а совсем даже наоборот.

Дверь, за ней вторая. Кожаный диван-бегемот, два кресла – гиппопотамьи подростки. Табличка – «HR-менеджер». В недурных условиях ныне кадровики трудятся, затянувшийся финансовый кризис их не сильно-то смущает.

После коридорного приглушенного освещения комната показалась ослепительно-светлой. Андрей моргнул.

– Ой, здравствуй, Андрюшенька! Ну, ты совершенно не изменился.

Хм, кое-что в «Боспоре» осталось неизменным. Ольга Яковлевна Яковлева. Чуть ссохлась, чуть ссутулилась, но узнать можно. Обесцвеченные волосы торчат пухом одуванчика, но еще бодра старушка. Многолетний директор кинотеатра «Боспор», некогда подчиненного славному управлению кинофикации Красноармейского района города Москвы. Двадцать лет назад, когда Андрей увольнялся, расстались с директрисой не слишком-то по-доброму, но кто старое помянет, тому, как известно….

Ольга Яковлевна тарахтела, расспрашивала о житье-бытье. Следователь Синельщиков – интеллигентного вида молодой мужчина, – вежливо испросив у Андрея паспорт, заполнял «болванку» протокола допроса. Еще один долговязый молчаливый тип делал вид, что изучает копии каких-то документов. Андрей машинально рассказывал о дочери и пытался понять: что этот вызов все-таки означает? Синельщиков насчет причин допроса выразился мягко – «следствие надеется получить помощь профессионала». Протокол, однако, готовил по всем правилам.

– Ой, славно, Андрюшенька, что хоть у тебя-то все в порядке, – Ольга Яковлевна оглянулась на следователя, – а у нас тут неприятности серьезные. Я, как ты понимаешь, давно уж не директор, но близко к сердцу принимаю. «Боспор» ведь нам не чужой.

– Вы, тетя Оля, прямо по делу рассказывайте, – разрешил Синельщиков. – Мы вас с Андреем Сергеевичем побеспокоили, чтобы вдумчиво и без излишней дипломатичности побеседовать с опытными людьми. Дело действительно крайне серьезное, и люди здесь все взрослые, серьезные.

В «Боспоре» было нехорошо. Сейчас, задним числом, поговаривали, что нехорошо стало еще во времена реконструкции. Несчастных случаев тогда приключилось многовато. Впрочем, стройка тянулась долгие пять лет. Деньги у заказчика то появлялись, то заканчивались, соответственно работы то возобновлялись, то затухали. Вроде бы четверо рабочих проявили предосудительную небрежность в соблюдении правил техники безопасности. Впрочем, возможно, пострадало и больше: статистика несчастных случаев – дело лукавое, а скромные похороны трудолюбивых, но неосторожных гостей из самой центральной из всех имеющихся Азий резонанса не вызывают.

В новом обличье «Боспор» проработал уже год и четыре месяца. За это время случилось шесть «особо тяжких». Четыре убийства (одно из них двойное) и покушение на убийство. Одно дело было раскрыто – повздорили джигиты на почве неприязненных отношений, один схлопотал две пули прямо у игрового зала. Стрелок под давлением неопровержимых улик чистосердечно сознался в содеянном и уже отбывал наказание в местах не столь отдаленных.

– Наркоманы-героинщики, – со знанием дела пояснила Ольга Яковлевна. – Одно время тусоваться у нас пытались. Но, слава богу, родное ОВД и служба безопасности мультиплекса бдительность вовремя проявили.

– Бдительность – это хорошо, – пробормотал Андрей. – Я с героинщиками тоже сталкивался. «Дурь», она и есть «дурь».

– К сожалению, с бдительностью у нас не так уж хорошо, – сумрачно заметил следователь и кивнул Ольге Яковлевне: – Вы продолжайте, продолжайте.

Экое красноречие прорезалось в бывшей директрисе. Раньше склонности к театральным паузам и переходам на таинственный шепот за Ольгой Яковлевной вроде бы не замечалось. Взахлеб изливает какое-то «мыло» криминальное. Поножовщина, трупы, разбросанные по закоулкам развлекательного центра. Сейчас поведет демонстрировать плохо отмытые кровавые пятна. Хотя нет – ныне в «Боспоре» уборочная служба поставлена по последнему слову техники, от любого смертоубийства лишь аромат химической лаванды остается.

– Обратите внимание, Андрей Сергеевич, – вставил Синельщиков, – причина смерти в подавляющем большинстве случаев, – колото-резаные раны. Нанесены с особой жестокостью и цинизмом. Отдельно проходит убийство в декабре. Пострадавший убит выстрелом в лицо. Между прочим – 357-й «Магнум».

– Да хоть КПВТ^[1], – Андрей не удержался. – Вы к чему мне все эти страсти рассказываете? Честное благородное слово, я в «Боспоре» двадцать лет не был. Да и привычки с особым цинизмом чикать людей ножичком не имею. Насчет декабря у меня вообще железное алиби.

– Да вы о чем? – Синельщиков даже развел руками. – Никоих подозрений на ваш счет у нас не имеется. Наоборот, искренне надеемся на сотрудничество. И про декабрь и госпиталь мы вполне в курсе. Вы уж извините, пока вас разыскивали, узнали. Как, кстати, сейчас ваша нога?

– Терпимо, – пробормотал Андрей, косясь на молчаливого типа, притаившегося за полированным столом из поддельного зебрано. Возникло чувство, что как раз этот сутулый здесь главный. Молчун на секунду поднял от бумаг глаза, кивнул с непонятным выражением.

Андрей поморщился:

– Слушайте, нельзя ли доступно объяснить, что от меня-то требуется?

– Полиции помощь нужна, – с явным осуждением сказала Ольга Яковлевна. – Ты, Андрюша, не вспыхивай. Не мальчик уже. Люди же гибнут и пропадают.

– Еще и пропадают? – Андрей повернулся к следователю. – Вы уж извините, я явно чего-то недопонимаю. Ольга Яковлевна у вас что – на общественных началах курирует процесс дознания? Как заслуженный боец идеологического фронта?

Старушка надулась, следователь вертел в пальцах ручку и молчал.

Андрей пощупал в кармане пачку сигарет. Ерунда какая. Нечего было в такую даль тащиться. Вполне мог бы на хилое здоровье сослаться. Что этому следователю нужно-то?

– Андрюшенька, ты подумай серьезно, – примирительно сказала Ольга Яковлевна, – может, придет что в голову? Не время нам сейчас старые обиды вспоминать. Товарищам следователям идеи нужны. У тебя голова молодая, светлая.

– Ага, юный, еще не отягощенный интеллектом мозг, – согласился Андрей.

– Какие тут шутки могут быть?! – в голосе отставной директрисы сверкнул былой металл. – Маньяки ведь у нас завелись. Каждый гражданин обязан проявить полную сознательность. А уж ты-то – тем более.

– Я проявляю. Полон негодования. Если этих типов стукнут при «попытке сопротивления», так я подобную случайность поддержу целиком и полностью. О чем я, собственно, еще думать должен?

– Например, каким путем они в развлекательный центр проникают и как отсюда исчезают, – вкрадчиво подсказал следователь.

Андрей посмотрел на него с некоторой опаской:

– Гражданин Синельщиков, у меня алиби все-таки имеется или нет?

– Имеется, имеется. Вы, Андрей Сергеевич, приглашены как опытный специалист, знакомый со зданием, так сказать, практически, то есть изнутри.

– Да тут же от старого «Боспора» одни несущие стены остались! Вон, даже кассовый зал с улицы вглухую замуровали.

– Если говорить по существу, часть несущих перекрытий тоже реконструирована, – следователь с отвращением посмотрел на пачку мятых чертежей. – Мы понимаем, что вы знакомы исключительно с первоначальной планировкой. В данном случае именно это и ценно. У следствия имеются весомые подозрения, что преступники пользуются коммуникациями, уцелевшими от первоначальной конструкции кинотеатра. Как вы оцениваете подобную версию? Может быть, вентиляционные колодцы, система водяного охлаждения? Там ведь в аппаратных специальное оборудование стояло. Вы ведь здесь не один год проработали. Что приходит в голову? Ну, если навскидку?

– Навскидку я думаю еще хуже, чем стреляю. Но система водяного охлаждения исключается – по сути, подводка была стандартная водопроводная, только в случае необходимости давление воды усиливалось стационарными насосами. Вентиляционные колодцы и короба воздуховодов действительно были широкими. Мне самому по ним лазить приходилось. Но вряд ли они сохранились. В любом случае, вентиляция за периметр здания не выходила. Крыша, подвалы…

– И то, и другое исключено, – быстро сказал Синельщиков. – Подвалы, то есть нынешний зал боулинга и оба бара, проверялись неоднократно. Силовую и венткамеры обследовали самым тщательным образом. Там даже звукоизоляцию со стен демонтировали. О крыше говорить смешно – там все под контролем, камеры слежения новенькие. Весь периметр как на ладони. Мониторы цветные, двойная запись идет. Здесь служба безопасности такие деньги осваивала…

– Ну так и спрашивайте у службы. Камеры, мониторы, надзиратели мордатые. Я здесь при чем? Если вам истинно дилетантский совет так уж необходим – так секьюрити и проверяйте. Они, по-моему, вечно на две ставки трудятся.

– Андрей Сергеевич, вот учить, кого нам проверять, не нужно. Мы людей здешних просмотрели весьма внимательно.

– Не сомневаюсь. Честное слово, товарищ следователь, я в жизни к детективной деятельности ни малейшей склонности не испытывал. Разве что на службе со скуки парочку книжонок прочел. Серьезность совершенных преступлений я осознаю. Двадцать лет назад я бы вас в каждый закоулок «Боспора» лично проводил. Так нет уж тех закоулков. Да и любой инженер вас куда детальнее проинформирует. Ольга Яковлевна, подскажите товарищам. У нас ведь такие знающие люди работали. Вот Евсикова взять или Медина…

– Закоулки те на планах не сохранились. И с опросом старых кадров сложновато. Не всех, знаете ли, пока удается отыскать, – мрачно заметил следователь.

– Ну вы уж как-нибудь отыщите. Я ведь только так, ходил-работал посменно. О деталях архитектуры и особенностях установки оборудования не задумывался. Казематов и тайных ходов, ведущих к царской «либерии», не знаю.

– Куда ведущих? – нервно заерзал Синельщиков. – Вы способны по делу говорить? Два дня назад в этом здании исчез наш наряд. В полном составе исчез. Четверо оперативных работников. Опытных и вооруженных. Понимаете ситуацию?

Его худой коллега наконец поднял голову,

– Так, товарищи. Необходимо передохнуть. Андрей Сергеевич пока с мыслями соберется. Тетю Олю домой отпустим – мы заслуженного человека который день мучаем. Андрей Сергеевич, вы ведь курить хотите? Там дальше по коридорчику специально отведенное место имеется.

«Ява» горчила. Разучились делать. Андрей смотрел в окно на Бирлюковскую. Время к одиннадцати, а пробка не рассосалась. Финансовый кризис третий год свирепствует, безработица растет, а народ из спальных районов на работу торопиться все равно не желает. Тягомотное ныне бытие. Хм, спровадит сейчас этот вежливый следак вас, уважаемый Андрей Сергеевич, в СИЗО, и потом не торопясь выдавит признание в серийных убийствах с массовыми похищениями. Вот тогда прочувствуете, как хорошо и уютно раньше жили. Тьфу, будь оно проклято, такое счастье. Интересно, куда, в самом деле, мог целый наряд деться? Они же вроде настороже должны были быть. Не рутина, усиление режима, место преступления, то да се. Сговорились дезертировать? Так ведь не срочники, не из-за оружия же городить весь этот спектакль с исчезновением? Нужно было спросить: как у них на семейном фронте? Если одинокие, то не исключено…

Тьфу три раза! В самом деле в детективы записался? Смешно. Следствие ведут хромые пенсионеры-отставники.

Нет, смешно не было. Андрей курил, стараясь сосредоточиться на «пробке» у перекрестка и отогнать дурные предчувствия. Только взгляд все время упирался в собственное отражение в оконном стекле.

Быть пенсионером Андрей еще не привык. Если не считать госпиталя, всего два месяца законно бездельничал. Сорок пять лет – не мальчик, конечно, но столь рано заканчивать трудовую деятельность он никогда не собирался.

Узколицый мужчина, отражающийся в полузеркальном модерновом окне «Боспора», смотрел хмуро. Рожа бледная, болезненная. После госпиталя высокий рост обернулся костлявой сутулостью. Из-за неверия в больную ногу появилась привычка удерживать наклон корпуса влево. М-да, хорошо еще место в метро не уступают. Просто красавец мужчина: холостой, утонченно-бледный, с ярко выраженным левым демократическим уклоном.

– Андрей Сергеевич, зажигалочкой не выручите?

За плечом стоял второй следователь, молчаливый. Разминал сигарету.

Андрей от неожиданности не вздрогнул, достал зажигалку:

– Вы если меня пугать вздумали, то напрасно. Я в госпитале всякого насмотрелся, могу и приступ истерики изобразить. С пеной на роже, нечленораздельным матерком и катанием по полу. И в штаны наделать не постесняюсь. Уж очень мне в камеру не хочется. Надоели, знаете ли, казенные матрацы.

– Что, в ЦВГ^[2] койки поменяли? – Худощавый вернул зажигалку. – Мне помнилось, там вполне современные ложа стояли. Мягкие и с изменяемой геометрией.

– Интересовались, значит? Ну и что посоветуете? Как избежать тюремных матрацев? Или меня для острастки вообще на голые нары сунут?

– Хм, не могу сказать. – Худощавый с наслаждением выпустил дым, – курил он что-то качественное, с мудреным сложным ароматом. – Полагаю, матрацы в любой камере, кроме «обезьянника», имеются. Вот с перенаселением в следственном изоляторе проблемы. По слухам, наблюдается существенный приток в столицу криминального элемента.

– Что значит «по слухам»? Раз вы «добрый полицейский», то должны пугать обстоятельно, с неподдельным сочувствием и знанием реалий. Про пидоров мне расскажите, про беспредельщину отмороженную.

– Увы, я не по этой части. В смысле, не только про тюремные секс-меньшинства ничего интересного не могу поведать, но и вообще со спецификой МВД и ГУИН знаком слабо.

Андрей покосился на невозмутимого собеседника:

– Что-то не верится в вашу неосведомленность. Вы уж простите, но погоны даже сквозь ваш лапсердак просвечивают.

– Отрицать и мысли не имею. Только я по другому ведомству проходил. Имел честь бороться с врагом внешним – тем, что большими толпами кучкуется, вместе с танками и авиацией. Впрочем, разделение устаревшее и условное. Тем более с некоторых пор я в отставке и здесь нахожусь как лицо сугубо штатское, вызванное, как и вы, на консультацию. Представляю ФСПП – Фонд содействия поиску пропавших. Меня, кстати, Александр Александрович зовут. Да, чтоб у вас не оставалось сомнений – в ЦВГ я заглядывал не по вашу душу, а на ежегодное обследование. Мы с вами в некотором смысле коллеги. Мне в свое время тоже с нижними конечностями не повезло. Двенадцать штифтов поставили.

– Значит, перещеголяли вы меня?

– Андрей Сергеевич, я штанины задирать не собираюсь. Не верите – дело ваше.

– Да я что? Я верю. Я вообще доверчивый. – Андрей сунул окурок в никелированный зев девственно чистой пепельницы. – Я вас, Александр Александрович, спрашиваю как человека гражданского, но знающего, – меня прямо отсюда заберут или еще погулять позволят?

– Полагаю, задерживать вас нет причин. Алиби у вас железное. Никаких личных отношений с пострадавшими в «Боспоре» вы не имели. Конечно, товарищ Синельщиков от больных нервов вам может какую-нибудь пакость устроить, но это когда-нибудь попозже, в свободное время. Сейчас у здешнего УВД иные проблемы. Мы с вами к полиции можем по-разному относиться, но к исчезновению своих сослуживцев здешние товарищи равнодушными не остались. Но к вам, Андрей Сергеевич, органы конкретных претензий действительно не имеют.

– А неконкретные претензии имеют?

– Сложный вопрос. Но вам-то зачем беспокоиться? Совесть у вас чиста, значит, сейчас покончите с формальностями и потихоньку поедете домой. Отдыхать.

Андрей развернулся к собеседнику.

– Я чего-то не понимаю. Во что я вляпался, а? Уж снизойдите, объясните инвалиду, уважаемый Александр Александрович.

Сухощавый тип глянул холодно:

– Все вы понимаете, Андрей. Пропали люди. Их ищут. Все предельно просто.

– А я-то при чем?! Я к этому патрулю, враз сгинувшему, какое отношение имею? Чем я помочь могу? Старую канализацию отыскать? Глупости какие.

– Остатки канализационного коллектора, по которым уползают коварные злоумышленники, в нашем случае действительно маловероятны. Но остальные ваши выводы не столь логически безупречны. Во-первых, пропал не патруль. Товарищ Синельщиков отчего-то постеснялся назвать вещи своими именами. Пропала засада. Люди подготовленные и хорошо вооруженные. Вы к произошедшему отношения не имеете. Но имеете прямое и непосредственное отношение к истории «Боспора». Следовательно, можете помочь.

– Черт! Не хрена не понимаю. Прямо можете сказать?

– Моя бы воля, только прямо и говорил бы, – Александр Александрович вздохнул. – Только прямо говорить не получается. Я пробовал. Знаете, Андрей, закурите моих – от вашей «Явы» горло даже у меня дерет. Совершенно разучились делать. А ведь были времена…

Андрей в легкой оторопи взял темную сигарету, вдохнул богатый дым.

– Так вот, – Александр Александрович сощурился на «пробку» у перекрестка. – Вы меня постарайтесь не перебивать хотя бы минуту или две. Напрямую многие вещи странно выглядят. Вы заметили, что мы с вами в узком кругу общались? Синельщиков не в счет – он по долгу службы присутствует. Бабуля ваша – молодец – старой закалки дама. А вот начальник местной службы безопасности позавчера скоропостижно уволился и спрятался в клинике на Митинском шоссе. Его зам предусмотрительно дал деру еще восемь дней назад. У него заболела родственница жены. Аж в Белоруссии проживает бедная женщина. Рядовые сотрудники бросили трудовые книжки и невыплаченную зарплату и покинули вверенный им объект позавчера. Осталось четверо. Те, что стоянку охраняли, теперь за главным входом приглядывают. Внутрь не заходят даже погреться. Менеджеры, кассиры, бармены, контролеры билетов – не осталось никого. Исполнительный директор обещал царские премиальные – не нашлось желающих. Правда, сам исполнительный директор грипп подхватил и руководит из дома. Электрики и прочие эксплуатационники приходят раз в день под охраной полиции. В общем, у всех «троюродная гомельская тетка захворала». Забавно, но не очень. Призраки у нас здесь, видите ли, завелись. Предрассудок вопиющий, но народ проникся по полной программе. Привидения и потусторонние звуки всем чудятся. Между прочим, из обслуживающего персонала за этот год никто не пострадал. В кинотеатре, как вы знаете, много звуков. И вот их начали считать зловещими. Натуральное нашествие привидений. Эпидемия.

– Много их? Привидений? Может, исполнительному директору имеет смысл на батюшку потратиться? Окурит здесь все, освятит.

– Четырежды из Патриархата приезжали. Вы, Андрей, не ухмыляйтесь. Простои «Боспора» обходятся в кругленькую сумму. И батюшки здесь были, и экстрасенсы, и обаятельная дама невнятных способностей из-под Кинешмы приезжала. Вы ее давеча по телевизору не видели?

– Я только футбол смотрю. И еще MTV иногда. Там девки ногастые и бесстыжие. Вы чего от меня хотите? Призраки совсем не по моей части. Сейчас совершенно алкоголь не употребляю. Так что в облаве на йети и зеленых человечков участвовать не способен при всем желании. Да, и еще я атеист. Инстинктивный. Это в наши времена криминал, или товарищ Синельщиков меня простит на первый раз?

– Да перестаньте вы юродствовать, Андрей. Вы только что совершенно напрасно высказывали опасения, что во что-то вляпались. Нет, – это сейчас я вам вот предлагаю вляпаться. По-крупному вляпаться. Совершить атеистический подвиг.

– То есть?

– Окажите помощь следствию. Добровольно и почти безвозмездно. Подежурьте здесь пару ночей, а? В качестве временного ночного смотрителя. Вы же здесь вроде как ветеран? Когда-то сторожа подменяли. Нам тетя Оля рассказывала.

Андрей пожал плечами и демонстративно уставился в окно. Александр Александрович напирать не стал, тоже разглядывал намертво вставший поток машин. На повороте широкий «Хаммер» уткнулся в бок автобусу. Из вездехода вывалились двое грузных господ и начали дергать водительскую дверь автобуса. Водитель благоразумно не открывал. Зато пассажиры, невзирая на начавшуюся морось, высовывали головы из окон и воздействовали на «хаммеристов» вербально. Ненормативный текст из-за отдаленности и хорошей звукоизоляции «Боспора» слышен не был.

– Надолго встали. – Александр Александрович вздохнул. – А мне еще на Пятницкую переться.

– Ну и езжайте себе потихоньку. Только скажите, что за санкции мне грозят. Дежурить по ночам дурацким пугалом и штрейкбрехером я не собираюсь.

– Тьфу, ну и упертый вы тип, Андрей. Какие санкции? Ну вытащит вас Синельщиков еще на пару допросов. Переживете. Шанс вы профукали.

– Какой шанс?

– Незабываемо провести вечерок. – Александр Александрович сунул докуренный до темного фильтра «бычок» в пепельницу. – Могли бы посидеть в тишине, проникнуться духом новомодных веяний кинобизнеса. Вспомнить былое, попить бесплатного кофе. При определенном стечении обстоятельств познакомились бы с местными призраками или, как их там правильно следует назвать, – энергосгустками?

– Вы в своем уме?

– Психолог нашего фонда уверяет, что я определенно здоров, – Александр Александрович усмехнулся. – Хотя у меня частенько возникают сомнения. Но это к слову – сейчас мы, москвичи, бодры и здравомыслящи как никогда, – худощавый мотнул подбородком в сторону окна.

«Хаммеристы» вдвоем повисли на ручке водительской двери – казалось, автобус раскачивается от мощных рывков. У тротуара уже собралась небольшая толпа. Из машин выходили водители, желающие лично поучаствовать в разборке.

– Сумасшедший дом, – пробормотал Андрей.

Александр Александрович согласно кивнул головой, украшенной узкими залысинами, и пошел к кабинету.

– Эй, это я ваших призраков имел в виду, – сказал вконец обалдевший Андрей.

– Призраками я их именую от недостатка спецобразования. Правильнее их именовать отраженными псевдоличностями. – Александр Александрович оглянулся. – Знаете, если вам небезынтересно, заходите в кабинет. Только давайте условимся – мы все в своем уме. У меня есть справка, да и вы совсем недавно комплексное обследование проходили. Ну а товарищу Синельщикову здравомыслящим по роду службы надлежит быть. Кроме всего прочего, как я понимаю, сегодня вы никуда не торопитесь. Давайте пару дней в команде поработаем.

* * *

– Так я здесь один буду? – Андрей чувствовал себя тупым как валенок.

– Усиленный наряд останется дежурить у остановки, – сказал Синельщиков и нервно посмотрел на Александра Александровича.

– Мы с вами предельно откровенны. – Сухощавый представитель невнятной организации постучал карандашом по исписанной странице ежедневника. – Засада, в смысле – усиленный наряд, внутри «Боспора» уже присутствовала, и весьма безуспешно. Собственно, в первую очередь судьбу наряда мы сейчас и пытаемся прояснить. Вы, Андрей, здесь человек свой. Попытайтесь разобраться.

– А если меня самого… разбирать начнут? Ваши бойцы, как я понимаю, помощь окажут, только если я выбегу и, придерживая кишки, на капот их машины рухну?

– Не сгущайте краски. Никто из персонала мультиплекса не пострадал. Но если что-то случится, как только вы из «Боспора» выскочите, – ребята вас прикроют и помощь окажут. Вне зоны воздействия мы их в бараний рог мигом скрутим, – заверил Синельщиков.

– Кого «их»? Призраков? – ошеломленно спросил Андрей.

– Ну, в эти фантомы мы не верим, – сказал Синельщиков. – Но мало ли как ситуация сложится. Не стоит волноваться, это я вас на всякий случай информирую о непосредственной задаче, поставленной нашим работникам. Вы, главное, подпишите, что дежурить готовы, а Александр Александрович вас подробно проинструктирует, как себя вести.

Андрей обвел глазами кабинет. Вроде стильная мебель, но как-то пустовато. И вообще в неузнаваемом «Боспоре» странно. Действительно, в призраков поверишь. Сейчас почему-то остро ощущалось, что в огромном здании никого нет. Из живых. Только этот ментяра нетерпеливый и невозмутимый Александр Александрович. «Фонд содействия поиску пропавших», надо же. Нехитрая ширма для спецконторы. Кто здесь кого все-таки дурит?

– Подписывайте, – Синельщиков подсовывал заполненный бланк трудового соглашения.

– Да погодите вы, я же не понял ничего. Что за фикция – трудовое соглашение на трехкратное ночное дежурство? Честно скажите – почему именно я должен ночью под нож пузо подставлять? Честно скажите – я подумаю. А иначе ничего подписывать в принципе не буду.

Следователь глянул недобро и с силой насадил колпачок на авторучку.

– Мы, Андрей Сергеевич, силой вас ничего делать не заставляем.

– Подождите. – Александр Александрович потер переносицу. – Давайте по пунктам. Какова ситуация? Расследование УВД Южного округа зашло в тупик. Нужна пауза для аналитической работы. Мы, то есть «Фонд содействия поиску пропавшим», как официальный консультант городского УВД, пришли к выводу, что требуется привлечение гражданского специалиста, знакомого со спецификой данного объекта. Вы, Андрей, полностью нам подходите. С работой кинотеатра прекрасно знакомы. Не заблудитесь здесь в залах и переходах. Имеете некоторый опыт экстремальных ситуаций. Не суеверны. К тому же, уж простите за откровенность, человек вы свободный, семьей в данный момент не обремененный.