Человеческая история вообще и история России в частности, полна всевозможных тайн, мистификаций, подлогов. Особенно это относится к ее советскому периоду. И это понятно: весь большевистский режим был построен на лжи, вся советская идеология и мораль изначально были замешаны на обмане. «Делай то-то, потому что так сказала Партия!» «Говори то-то, потому что это нужно Партии!» Неважно, правда это или нет, Главное, что это нужно Партии. Партия оказалась вне критики, Партия стала мерилом всего, Партия поднядась выше закона. Она воспарила над всеми законами вообще, и Божескими и человеческими. И началось ее падение. А она потащила за собой весь народ, всю страну. Советская империя смогла простоять только семьдесят лет, несмотря на кажущуюся мощь и внушительные – по видимости – победы. Ее разрушили не столько внешние враги, хотя, безусловно, они были и есть. Собственная ложь переполнила и разъела ее изнутри, и она просто лопнула, как с виду красивый, но гнилой арбуз, обнажив свое мерзкое нутро и обдав все вокруг гнилью и смрадом.

О екатеринбургских событиях лета 1918 года сейчас не пишет, наверное, только ленивый. Пишут все: историки, журналисты, криминалисты, бывшие и действующие следователи, романисты. В общем – все. Пишут много и хорошо. Выясняют детали, обращают внимание на ранее ускользавшие факты. Но, что самое интересное, все, как сговорившись, идут в своих изысканиях исключительно одним курсом, а именно, говорят о тех событиях как трагических, ужасных, с трудом поддающихся осмыслению нормальным человеческим разумом и… как о совершенно точно свершившихся. Речь, разумеется, идет о судьбе царской семьи и их верных слуг. Различаются только детали и версии. Версий две:

1. Все были убиты, а тела сожжены у заброшенной шахты в районе Ганиной Ямы.

2. Все были убиты, а тела закопаны под мостиком из шпал в месте, со странным названием Поросенков лог.

И у той и у другой версии, как водится, есть свои сторонники и противники, но исходник или, лучше сказать, незыблемый постулат для обеих один, а именно: вся царская семья и их слуги были точно убиты.

Для большей убедительности как одну, так и другую версию обвешивают – как Новогоднюю елку игрушками – неимоверным количеством фантазийных подробностей, якобы имевших место в действительности, а на самом деле просто высосанных из пальца. Тут и ритуальные ножи, будто бы найденные во дворе Ипатьевского дома, и иудейские раввины, и таинственный человек с черной, как смоль бородой, и залитые кровью наружные стены дома, и отрезанные головы, вывезенные в Москву, и надписи на тарабарском языке в «расстрельной» комнате и много чего еще.

Вышеназванный постулат не просто не оспаривается, он выдается за твердо установленный факт, хотя, на самом деле, никаким фактом не является и никогда не являлся. Просто так было нужно. И тогда и теперь. Слишком многим было выгодно, чтобы семью Романовых считали мертвыми. И Колчаку с его зарубежными спонсорами, и многим офицерам и генералам его армии, совсем незадолго до этого предавшим своего государя и нарушившим присягу; и англичанам с французами, уже потиравшим руки в предвкушении барышей, которые они получат от разграбления обессилившей в гражданской войне России, лишенной центральной власти; и их собственным августейшим родственникам, предававшим и шельмовавшим их и раньше, и теперь пошедших на очередное предательство, когда царь остался без трона и власти.

Врагов у семьи Романовых было великое множество. Но странно не это, а то, что и со временем их не убавилось. Казалось бы, почему, ведь прошло целых сто лет? Все, как говорится, уже быльем поросло. Но почему и сейчас их не меньше, если не больше, чем тогда, в июле восемнадцатого? Почему до сих пор не рассекречены документы? Почему какие-то властные силы без устали давят на экспертов, историков, политиков, пытаясь внушить им, а через них и всем нам мысль о том, что под шпалами в Поросенковом логу были найдены останки именно Николая II и его семьи?

При ближайшем рассмотрении весь этот бред не выдерживает никакой критики, равно как и другая, не менее официально разрешенная и не менее бредовая версия – сожжения тел в районе Ганиной Ямы. Тем не менее, обе версии продолжают жить и успешно плодить собственных сторонников.

Третья же версия – о спасении семьи Романовых – воспринимается маститыми, да и не очень маститыми исследователями, как нечто несерьезное, дилетантское, как то, что можно простить какому-нибудь начинающему журналистику или беллетристу, но уж никак не серьезному исследователю, перелопатившему тысячи и тысячи страниц всевозможных документов, легко сыплющему цитатами и хитрыми терминами. Что ж, может быть, так оно и есть. А может быть, и нет. Может дело в том, что этой версии просто не дают ходу, а если какие-нибудь факты в ее пользу случайно попадают в печать, их тут же начинают высмеивать или просто замалчивают, как не стоящие внимания тех самых «серьезных» исследователей-академиков. Хотя с давних пор известна печальная жизненная истина: чем выше сидит такой «исследователь» и чем больше у него титулов, званий и наград, тем легче с ним договориться писать то, что кому-то нужно, а не то, что было на самом деле. Потому что ему есть, что терять и что приобретать. Многократно переписанная учеными мужами история России, особенно ее послеоктябрьский период, яркое тому свидетельство.

На страницах своей книги, вышедшей в 1922 году белогвардейский «политрук и агитатор» генерал М. К. Дитерихс недоуменно и пафосно восклицает: «Но Николай II погиб, зверски убитый со всей семьей, после чего тела их не закопали просто, как тела обыкновенных других граждан, а сожгли, сожгли без следа, тайком, и скрыли факт сожжения.

Почему? Почему нужна была его смерть? Почему нужна была не только смерть, но и уничтожение?»

При всей своей пафосности, вопрос, заданный генералом, вполне резонный. Но в самом вопросе заложен и ответ на него. В том то и дело, что в действительности ни Романовы, ни их слуги не были убиты. И останки их не были найдены по той простой причине, что никаких останков не было. Зато была грамотно спланированная и столь же грамотно осуществленная операция по спасению всех членов семьи последнего российского императора, по инсценировке их убийства, вывоза тел и их уничтожения.

Автор, разумеется, не утверждает со стопроцентной уверенностью, что все было именно так, как описано ниже. Какие-то нюансы и детали, возможно, были упущены или произошли несколько иначе. Но доступные на сегодняшний день факты и документы говорят о том, что основная цепь интересующих нас событий середины июля 1918 года, а также причины и следствия этих событий описаны так, как они имели место в действительности.

Но все это, как говорится, лирика. Пора переходить к фактам и пусть читатель составит свое собственное мнение о событиях столетней давности, страсти по которым не утихают и по сей день.

Итак, господа, факты и только факты.

Подготовка

Постараемся представить картину событий, как ее описывает Яков Юровский, тогдашний комендант Дома Особого Назначения (так тогда именовался большевиками дом горного инженера Ипатьева, где была заключена царская семья). План ликвидации царя и его близких принимает конкретные очертания 4 июля 1918 г., а именно: меняется внутренняя охрана – вместо местных рабочих появляются «латыши», по-русски они почти не говорят, держатся особняком; по слухам это люди из местной ЧК. Заменяют и коменданта ДОНа: вместо пьяницы Авдеева приходит Юровский, также чекист. То есть, с большой степенью уверенности можно сказать, что именно с этого момента и начинается проработка конкретного плана ликвидации: способ и место убийства, сокрытие следов на месте акции, транспортировка трупов в надежное и отдаленное место и избавление от них.

Что же происходит в реальности? 16 июля 1918 г. чехи и белые еще достаточно далеко от Екатеринбурга и красные спокойно, не торопясь вывозят из города все ценное, заканчивают все свои дела. Значит, на спешку и неразбериху тут не сошлешься, на неопытность исполнителей тоже – это все чекисты, в недалеком прошлом многие из них боевики – люди с большим опытом, в том числе и с опытом физической ликвидации своих противников. Поэтому им и поручили такое дело: ликвидировать, захоронить, скрыть все следы, ну и сделать все «по-тихому». И вот эти опытные чекисты-партийцы решительно берутся за дело – благо времени и возможностей достаточно. И что же в результате? А в результате дело чрезвычайной важности – как оказалось – было поручено каким-то неумехам-двоечникам. Задача-то в общем простая: тихо-спокойно вывезти свои жертвы в лес, как сделали их же «коллеги» в Алапаевске и в лесу так же спокойно ликвидировать, а потом скинуть тела в заранее приготовленную яму и закопать, подальше от местных населенных пунктов, там, где останки точно никто и никогда не найдет. Если будут сопротивляться или что-то заподозрят – оглушить, связать, завязать глаза и т. п. Здесь товарищей чекистов учить не надо, в этом вопросе у них накоплен большой «производственный» опыт. Вывозить опять же без лишнего шума – на пролетках или подводах; да, медленнее, но зато без треска автомобильного мотора, не привлекая к себе ненужного внимания и нигде не застревая.

Что же вместо этого предпринимают Юровский и компания? А предпринимают они самый худший и нелепый (по видимости) вариант из всех возможных, а именно: расстрел решают провести там же, в доме Ипатьева, (где, как известно всему Екатеринбургу, и содержат царскую семью), в центре города, ночью, видимо для того, чтобы все в округе точно услышали стрельбу и поняли, что происходит. И это у местных чекистов называется секретной операцией и нам предлагают в это поверить. Но почему-то не верится.

Идем далее. Из всех комнат подвального этажа дома Ипатьева выбирается самая неудачная с точки зрения планируемой «акции». Некоторые исследователи намеренно пытаются «увеличить» площадь «расстрельной» комнаты с тем, чтобы сделать сцену убийства в ней более правдоподобной – «растягивают» ее, кто до 25 кв. м., а кто и вовсе до 30 кв. м., как сделал советский историк М. Касвинов, указав размеры комнаты 5х6 кв. м. Реальные размеры комнаты – 22.5 кв. м. Ясно, что такие малые размеры помещения неизбежно приведут к опасной скученности и толкотне; освещена комната одной тусклой электрической лампочкой, единственное окно выходит на Вознесенский переулок, значит, выстрелы будут слышны на улице. В то же время соседняя комната (за северной стеной) вдвое больше по площади, с трех сторон к ней примыкают соседние комнаты, обеспечивая тем самым дополнительную звукоизоляцию; окна (два) выходят не на улицу, а в глухой сад. А если за 1—2 часа до «акции» не полениться и дать команду эти окна заложить, скажем, мешками с песком, то вообще ничего не будет слышно. В этой комнате две двери, которые расстрельщики могут спокойно блокировать и так же спокойно сделать свое дело (еще одна дверь, ведущая в смежную комнату, просто запирается на ключ). Но, по непонятным – пока – причинам, организаторы расстрела и здесь оказываются не на высоте и со странным упорством останавливают свой выбор именно на худшем варианте. Почему? Они что, не знают, что окно, пусть даже и закрытое, все равно пропускает звук, в особенности звук выстрела? Если же комната находится в самой середине дома, окружена со всех сторон другими помещениями, своей площадью гасящими любой звук, а окна заложены мешками с песком, то это и есть идеальное место для задуманной ими «акции». Кроме того, трупы можно будет быстрее выносить во двор – опять плюс. Пусть это люди не большого ума, но чисто по-житейски они ведь должны ориентироваться в таких простейших вопросах. И наверняка ориентировались. Значит дело здесь вовсе не в недальновидности или даже откровенной глупости исполнителей акции. И значит причина выбора именно этой комнаты вполне осознанная. Просто мы пока не знаем, что это за причина. Давайте разбираться.

Все, в общем-то, уже было перечислено выше: комната маленькая, тесная, все слышно, моментально наполнится пороховым дымом, много народу не поместится. Все так. Но в том-то и дело, что, если смотреть на это как на часть официально принятой версии о плохо организованном, но, тем не менее, жестоком и кровавом убийстве, то это все – минусы и упущения. А если взглянуть на те же самые факты, как на часть хитрого плана – добровольного или вынужденного – по спасению царской семьи, то они предстают совсем в другом свете и все становится логичным и понятным. Подробно об этом чуть ниже.

Расстрел

Я. Юровский: «Но когда, наконец, мне удалось остановить (стрельбу), я увидел, что многие ещё живы. Например, доктор Боткин лежал, опёршись локтём правой руки, как бы в позе отдыхающего, револьверным выстрелом с ним покончил. Алексей, Татьяна, Анастасия и Ольга тоже были живы. Жива была ещё и Демидова».

В принципе невозможно, чтобы после шквального огня 11 убийц, стрелявших с расстояния в 1.5 – 2 м. в тесной комнате и расстрелявших все патроны (по меньшей мере, 100 выстрелов с учетом всех задействованных «стволов»), больше половины жертв остались живы.

Кстати, о количестве выпущенных пуль, а точнее о количестве выстрелов. Общее количество пулевых отверстий, обнаруженное следователем Сергеевым в «расстрельной» комнате это 16 в восточной стене, 2 – в двери в кладовую, 2 – в южной стене, 6 отверстий в полу и одно непонятное пулевое отверстие в двери западной стены. Итого 27. Считаем общее количество патронов в оружии убийц: 11 револьверов системы Нагана – 77 патронов, у Юровского Маузер С-96 -10 патронов, у Медведева/Кудрина Кольт М1911 – 7 патронов и Браунинг – 7 патронов. Кстати, если верить словам охранника Нетребина, участников расстрела было еще больше – добавился Белобородов и какой-то «пузатый», возможно Голощекин (или Войков). Значит, выстрелов было сделано еще больше, минимум по 7 патронов на каждого нового участника, итого добавляется еще 14 пуль. «Мемуаристы» расстрельщики утверждают, что весь этот боезапас был израсходован полностью (за исключением нескольких патронов, которыми Юровский, по его словам, достреливал Боткина, Алексея и трех княжон) и поэтому Демидову добивали штыком. Итак, всего 115 патронов. Юровский да и другие за ним следом утверждают, что после примерно 2-минутного шквального огня в живых еще оставались доктор Боткин, Алексей, Татьяна, Анастасия, Ольга и Демидова, т.е. шесть из одиннадцати жертв. Считаем, что 6 пулевых отверстий в полу остались после достреливания Боткина, Анастасии и Алексея. Демидову, как утверждают, докалывали штыком. Еще несколько пуль, допустим 5—6 были выпущены в двух княжон, которые прижались на корточках к стене, т.е. часть этих пуль, скажем, 2—3 входят в число 16 отверстий в восточной стене. Допустим, каждый расстрельщик хотел хотя бы один раз, а то и несколько, выстрелить в царя и сделал это. Ясно, что после первых же пуль, полученных в грудь, царь рухнул на пол и если кто-то еще в него стрелял, то вряд ли общее количество попавших в его тело пуль, могло быть больше 10—15, при этом часть из них наверняка прошла навылет. Допустим, что это были всего 2—3 пули, остальные остались в теле; значит, эти 2—3 пули входят в число тех 18, что попали в стены и дверь. Опять предположим, что царица, Мария, Трупп и Харитонов погибли, получив максимум 3—4 пули каждый (в таком тесном помещении и на такой короткой дистанции промахнуться очень сложно, а значит и маловероятно, что на их долю пришлось большее количество пуль). Значит, всего, со всеми допусками в сторону увеличения, получается в пределах 50—55 пуль, и из этого общего количества минимум половина прошли навылет или пролетели мимо – это те самые отверстия в стенах комнаты, как раз примерно 25—27, а половина осталась в телах жертв, хотя, на самом деле это маловероятно, учитывая весьма короткую дистанцию и характеристики задействованного оружия. Но допустим, что это так. А где же еще 55—60 пулевых отверстий? Если стрельба, тем более «безалаберная» как ее называет Юровский, велась около 2 минут, то это значит, что весь «боезапас» был гарантированно израсходован полностью, а раз так, то в стенах должно было появиться именно это количество пулевых отверстий. Невозможно даже предположить, что так много пуль осталось в телах жертв. Так просто не бывает. Револьвер системы Нагана, конечно, не самое мощное короткоствольное оружие, но у его пули вполне приличная пробивная способность, тем более на такой короткой дистанции. Так что большинство пуль неизбежно должно было пройти навылет, а значит, и отверстий в стенах должно было быть гораздо больше – порядка 65—70, тогда как в стенах комнаты их всего 27. Нелепую версию о «панцирях» из бриллиантов и подушек не рассматриваем ввиду ее полной несостоятельности. Значит, с учетом вышеизложенного, обсуждая этот конкретный факт, можно смело сказать, что:

1. либо пуль было выпущено гораздо меньше, чем заявлено;

2. либо самих расстрельщиков было гораздо меньше, чем заявлено;

Но ведь и Юровский и другие «участники» расстрела утверждают, что все происходило именно так. Значит, отсюда следует простой и ясный вывод: все они просто лгут, повторяя друг за другом зачитанную/или рассказанную им в свое время шпаргалку.

Я. Юровский: «Затем началась стрельба, продолжавшаяся две-три минуты».

Попробуйте провести маленький эксперимент: разделите даже не 3, а 2 минуты (120 сек.) на 7 (количество патронов в барабане револьвера системы Нагана) и получите 17 секунд, т.е. это и будет средний интервал между каждым выстрелом; теперь представьте, что Вы – один из расстрельщиков и Вам нужно произвести 7 выстрелов с этим интервалом чтобы уложиться в 2 минуты. Вы просто уснете при таком темпе стрельбы. Реальное время подобного расстрела, с учетом всех возможных обстоятельств – 25—30 секунд максимум). Отсюда вопрос: для чего Юровскому понадобилось в своих рассказах увеличивать время расстрела аж на 2 минуты, то есть, чем он на самом деле эти 2 минуты занимался?

Я. Юровский: «Ник. был убит самим ком-ом наповал, затем сразу же умерли А.Ф. и люди Романовых (всего было расстреляно 12 человек».

Какие 12 человек? Он что, даже толком не знал, сколько человек расстреливал, ведь жертв было 11, а не 12.

Я. Юровский: «Пальба длилась очень долго, и несмотря на мои надежды, что деревянная стенка не даст рикошета, пули от неё отскакивали».

С какой стати револьверные пули, выпущенные с расстояния 2 метров будут рикошетировать от обычной деревянной стены. Глядя на фото «расстрельной» комнаты (рис. 2) этого никак не скажешь. Или какие-то пули спокойно пробивали доски стены, а другие по каким-то неведомым причинам – нет? И даже если бы часть пуль по каким-то неведомым причинам отскакивала от стены, следы от них все равно должны были бы остаться на этой самой стене, т.е. в любом случае следов от пуль должно было быть гораздо больше.

Я. Юровский: «Но когда, наконец, мне удалось остановить, я увидел, что многие ещё живы. … Жива была ещё и Демидова. Тов. Ермаков хотел окончить дело штыком. Однако это не удавалось. Причина выяснилась только позднее (на дочерях были бриллиантовые панцири вроде лификов) (так в тексте). Я вынужден был поочерёдно расстреливать каждого».

А Медведев/Кудрин утверждает, что это он с Ермаковым достреливали Татьяну и Анастасию из Кольта и Нагана, т.е. налицо поздняя, более «причесанная» версия событий. Кудрин явно подстраивается под текст книги Соколова, где указано, что среди пулевых отверстий в полу были обнаружены пули от револьвера Нагана и одна пуля от пистолета Кольта.

Я. Юровский: «Этот план мы продумали с тов. Никулиным (тут надо сказать, что не подумали своевременно о том, первое – что окна шум пропустят, второе – что стенка, у которой будут поставлены расстреливаемые, каменная».

А в «записке» он же утверждает, что стенка деревянная, да это и так видно на фото. Интересна также ссылка Юровского на свою и Никулина наивность и неосведомленность по поводу окон и шума, которые они пропустят.

Я. Юровский: «Он спросил: «Что?» и повернулся лицом к Алексею, я в это время в него выстрелил и убил наповал. (А Медведев/Кудрин утверждает, что это он первый выстрелил в Царя, правда тот упал только на его пятом выстреле). Комната, хотя и очень маленькая, все, однако, могли бы войти в комнату и провести расстрел в порядке. Но многие, очевидно стреляли через порог и т. к. стенка каменная, то пули стали лететь рикошетом…

Как это понимать – «очевидно» – Юровский что, не видел, где располагались его же расстрельщики, то ли в комнате, то ли в дверях?

Опять смотрим фото комнаты – ясно видно, что стенка деревянная.

…причём пальба усилилась, когда поднялся крик расстреливаемых. Мне с большим трудом удалось стрельбу приостановить. Пуля кого-то из стрелявших сзади прожужжала мимо моей головы, а одному, не помню, не то ладонь, не то палец прострелила».

Налицо нелепая попытка объяснить появление сквозного пулевого отверстия в двери западной стены, хотя следствием установлено, что этот конкретный выстрел был сделан изнутри «расстрельной» комнаты, т.е. стрелок находился внутри комнаты и стрелял в сторону двустворчатых дверей западной стены, другими словами, в сторону, противоположную той, где находились жертвы.

Из протокола допроса обвиняемого Медведева Павла Спиридоновича, проведенного 21—22 февраля 1919 г. членом Екатеринбургского окружного суда Иваном Александровичем Сергеевым, … Следственное дело И. А. Соколова. Подлинник. – Архив Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации, л. 159—164):

«Привели [их] в угловую комнату (?) нижнего этажа, смежную с опечатанной кладовой. Юровский велел подать стулья: его помощник принёс три стула. Один стул был дан Государыне, другой – Государю, третий – Наследнику. Государыня села у той стены, где окно, ближе к заднему столбу арки. …Видимо, все догадывались о предстоящей им участи, но никто не издал ни одного звука. Одновременно в ту же комнату вошли 11 человек. Юровский, его помощник, два члена Чрезвычайной комиссии и семь человек латышей. Юровский выслал меня, сказав: «Сходи на улицу, нет ли там кого, и не будут ли слышны выстрелы».

То есть, П. Медведев утверждает, что все расстрельщики вошли в комнату и во время расстрела находились в ней, а не стояли в дверях, как уверяют некоторые «свидетели», например Клещев и Дерябин: «Остальные лица, (кроме Юровского) производившие расстрел, стояли в дверях и за дверьми в коридоре», – утверждают они. Причем Дерябин якобы стоял у окна, выходящего в Вознесенский переулок, а Клещев стоял на посту в саду дома и, они, якобы, видели все происходившее своими глазами.

Из воспоминаний «участника расстрела» Медведева (Кудрина) Михаила Александровича, написанных 21 декабря 1963 г.:

«… Оказалось, что комната очень маленькая».

Согласитесь, что 30 метровая комната даже визуально, без замеров не воспринимается как «очень маленькая»; (см. реальные размеры «расстрельной» комнаты).

«… Свет лампочки настолько слаб, что стоящие у противоположной закрытой двери две женские фигуры временами кажутся силуэтами».

«… В комнате ничего не видно из-за дыма – стрельба идёт уже по еле видным падающим силуэтам в правом углу. Затихли крики, но выстрелы ещё грохочут – Ермаков стреляет из третьего нагана».

То есть ясно, что весь боезапас у остальных расстрельщиков уже израсходован – у них ведь только по одному нагану – все 100 или больше патронов, а где же еще минимум полсотни отверстий в стенах комнаты?

«Слышен голос Юровского:

– Стой! Прекратить огонь!

Тишина. Звенит в ушах. Кого-то из красноармейцев ранило в палец руки и в шею – то ли рикошетом, то ли в пороховом тумане латыши из второго ряда из винтовок обожгли пулями».

Та же самая попытка объяснить пулевое отверстие в двери западной стены и наличие винтовок со штыками.

«Шатаясь, подымается уцелевшая горничная – она прикрылась подушками, в пуху которых увязли пули. У латышей уже расстреляны все патроны, (см. выше – боезапас), тогда двое с винтовками подходят к ней через лежащие тела и штыками прикалывают горничную».

А Стрекотин в своих «воспоминаниях» утверждает, будто горничную добил Ермаков, взяв у него винтовку после того, как он (Стрекотин) отказался это сделать, и вообще эти «двое с винтовками» придуманы с одной единственной целью – объяснить следы от штыка на южной стене комнаты, указанные в книге Соколова. Полная нелепость: зачем людям, вооруженным револьверами и собирающимся из них стрелять в маленькой тесной комнате брать с собой винтовки, да еще с примкнутыми штыками – здесь такое оружие совершенно не к месту.

«От её предсмертного крика очнулся и застонал легко раненный Алексей – он лежит на стуле. К нему подходит Юровский и выпускает три последние пули из своего „маузера“. Парень затих и медленно сползает на пол к ногам отца. Мы с Ермаковым щупаем пульс у Николая – он весь изрешечён пулями, мёртв. Осматриваем остальных и достреливаем из „кольта“ и ермаковского нагана ещё живых Татьяну и Анастасию».

(см. выше описание того же момента у Юровского).

Из протокола допроса Якимова Анатолия Александровича, проведённого 2 апреля 1919 г. агентом Екатеринбургского уголовного розыска С. И. Алексеевым в присутствии прокурора Пермского окружного суда Петра Яковлевича Шамарина (Гибель Царской семьи. Материалы следствия по делу об убийстве Царской семьи (август 1918 – февраль 1920); Следственное дело H.A. Соколова. Подлинник. – Архив Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации, л. 283—286):

«Утром 16 или 17 июля нового стиля. Иван Клещёв сообщил, что в эту ночь Царь Николай Романов и вся его семья: Царица, Наследник и четыре дочери расстреляны. Вместе с ними расстреляны, как говорил Клещёв, доктор Боткин, фрейлина Демидова, повар и лакей, всего 11 человек. Клещёв говорил, что видел в окно, стоя на посту в саду в эту ночь, как расстреливались все лица и что это также видел бывший на посту с другой стороны дома, тоже в окно, Никита Дерябин, который и подтвердил ему, Якимову, рассказ Клещёва».

Т.е. эти двое позиционируют себя как непосредственных свидетелей всего происшедшего.

«Клещёв и Дерябин говорили, что около 2-х часов ночи комендант дома Юровский вошёл в комнаты верхнего этажа дома, где помещался Царь с семьей, и предложил им сойти вниз дома, говоря, что дом будут обстреливать. Царь с семьёй и живущие с ними лица, доктор Боткин и прислуга, оделись и начали спускаться к низу».

Если Клещев стоял на посту в саду, а Дерябин стоял на посту у окна (снаружи), выходившего в переулок, то как они могли видеть или знать, что Юровский пошел именно в комнаты верхнего этажа, что он там делал, с кем и о чем говорил? Кто и с какой стати будет информировать двух часовых наружных постов – не чекистов, даже не красноармейцев, а простых рабочих – о таких подробностях? Может, сам Юровский решил пооткровенничать с ними, чтобы дать верную установку на будущее?

«Расстрел производили, по словам Клещёва и Дерябина, латыши, 5 человек, состоявшие на внутренней охране при доме, и пять человек русских, состоявших также в числе внутренней охраны при доме, в том числе был и помощник коменданта Никулин».

А где же в таком случае Медведев/Кудрин, Ермаков, а также Белобородов и «пузатый»? Куда они подевались?

«… Юровский, по их словам (Клещева и Дерябина), стоял за дверьми в углу, остальные лица, производившие расстрел, стояли в дверях и за дверьми в коридоре. Царь стоял на середине комнаты, против дверей, рядом с Царём, стоял доктор Боткин, а с Боткиным в кресле сидел [так в документе] Наследник Алексей. Влево от дверей у стены стояли официант и повар, а в глубине комнаты у стены стояли Государыня и великие княжны. Подробности расстрела и расположение лиц при расстреле рассказывал Дерябин, который стоял у окна, обращенного из той комнаты на улицу, и все происходившее в доме видел».

А у других «мемуаристов» Государыня сидела на стуле возле окна. Как же Дерябин ее не заметил, если он смотрел в это самое окно с улицы?

Из протокола допроса обвиняемого Якимова Анатолия Александровича, проведённого 7—11 мая 1919 г. судебным следователем по особо важным делам при Омском окружном суде Николаем Алексеевичем Соколовым… Следственное дело H.A. Соколова. Подлинник. – Архив Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации, л. 334—345):

«Когда они все были введены в комнату, обозначенную цифрой II, они разместились так: посредине комнаты стоял Царь, рядом с ним на стуле сидел Наследник по правую руку от Царя, а справа от Наследника стоял доктор Боткин. Все трое, т. е. Царь, Наследник и Боткин были лицом к двери из этой комнаты, обозначенной цифрой II, в комнату, обозначенную цифрой I. Сзади них, у стены, которая отделяет комнату, обозначенную цифрой II, от комнаты, обозначенной цифрой III (в этой комнате, обозначенной цифрой III, дверь была опечатана и заперта; там хранились какие-то вещи), стали Царица с дочерьми».

У других «свидетелей» она садится у окна, здесь же она даже не сидит на стуле, а стоит, причем не у окна, как у других, а у стены, отделяющей эту комнату от кладовой.

«Я вижу предъявленный фотографический снимок этой комнаты, где произошло убийство их. (Предъявлен фотографический снимок, описанный вп. 8 протокола 15 апреля 1919 года, л. д. 185, том 3-й.). Царица с дочерьми стояла между аркой и дверью в опечатанную комнату…

То есть, не сидела у окна.

…как раз против двери из этой комнаты, где произошло убийство, в прихожую, обозначенную цифрой I, стоял Никулин. Рядом с ним в комнате же стояла часть латышей. Латыши находились и в самой двери. Сзади них стоял Медведев. Такое расположение названных лиц я описываю со слов Клещёва и Дерябина».

Тогда по-прежнему непонятно, почему слова этих людей, которые, якобы, видели все своими глазами, так сильно отличаются, причем не в мелочах, а в значимых деталях, от слов других «героев» этих же событий?

Из воспоминаний «участника» расстрела А. Кабанова: «Когда я вбежал в помещение казни, то крикнул, чтобы немедленно прекратили стрельбу, а живых докололи штыками. Но к этому времени в живых остались только Алексей и фрейлина. Один из товарищей в грудь фрейлины стал вонзать штык американской винтовки «Винчестер».

12 След.

Царское дело – быль или небыль

Вместо предисловия

Подготовка

Расстрел

С этой книгой читают