Записки путешествующего доктора

Предисловие

Хочу представиться. Я, Юрий Боровиков – врач-специалист по кожным и венерическим болезням. Веду свой блог на профессиональном сайте для врачей моей специальности dermatology.ru.

Важной частью моей жизни являются путешествия. В своих путевых заметках я стремлюсь связать две, казалось бы, несовместимые вещи дерматовенерологию и любовь к путешествиям. Надеюсь, Вам будет интересно побывать со мной в некоторых “дерматовенерологических” точках мира.

Ваш Юрий Боровиков.

Эстак

Стыдно признаться, но Эстак остался связанным в моей памяти с виноградными улитками. Выставленными на продажу в разноцветных пластиковых ящиках на главной городской улочке. Если внимание торговца улитками рассеивалось, самым проворным животным удавалось выбраться наружу и продолжить путь по тротуару наравне с прохожими. Менее деятельных ожидало, вероятно, эскарго. Такова проза французской жизни.

Ее поэзия, безусловно, в другом. Эстак – это фантастический свет. Исключительное сочетание различных форм и цвета: белые холмы, красные крыши, заводские трубы и виадуки железной дороги на Мирамас. Зеленые сосны и синее море. Эти пейзажи не имеют себе равных.

Ну и, конечно же, Эстак – это Поль Сезанн. Любовь и здешний ландшафт окрыляли его. С годами, когда интерес художника к видам на Эстак угас, он сосредоточился на находящихся неподалеку горах Сент-Виктуар. На данный сюжет он написал более 80 работ, а Montagne Sainte-Victoire стали самой важной темой его пейзажей.

Сто лет спустя другой мастер, блестящий австрийский писатель Петер Хандке, путешествуя в окрестностях Эстака, пройдет дорогами Сезанна и напишет один из своих удивительных романов, посвященный этим местам.

Негромко декламируя стихи о море, из Эстака мы плывем на кораблике в Марсель. Поравнявшись с замком Иф, наше судно привычно меняет курс в направлении гавани старого марсельского порта. Справа на плато Le Pharo стоит красивое серое здание бывшего Армейского института тропической медицины. Он служил делу подготовки врачей для французских колониальных войск. Среди прочего, в институте проводились исследования в области тропической дерматологии, изучали диковинные для нас язву Бурули и лихорадку Чикунгунья, анализировали статистику и разрабатывали меры профилактики кожных заболеваний среди состава французской армии. Между тем, в новых условиях деколонизации и глобализации в 2013 году произошло прозаическое (?) событие: институт был закрыт, уступив здание в парке du Pharo Марсельскому университету.

Наш корабль замедляет ход. Мы в восхитительном Марселе.

По-моему, крылатая фраза звучит так: « У каждого человека две родины – его собственная и Франция». Ну вот,кажется, поэзия опять берет верх.

Эмерита Августа (современная Мерида)

Двигаясь с северо-востока, туманным январским утром я ступил на брусчатку римского моста La Akazaba. На миг я представил себя вольным римлянином, врачом, уверенно идущим с гордо поднятой головой. Да, я не на колеснице, не высокий чин, а только квалифицированный ремесленник. Меня может обдать пылью проезжающий транспорт, зато совесть моя чиста.

Активные солнечные лучи пробили туман и осветили город на том берегу Гвадианы. Эмерита Августа, столица римской провинции Лузитания. В этом году ему 2045 лет. Миновав стены городской цитадели, я оказался на распутье. Продолжая фантазировать, я никак не мог определиться, где мне, как врачу и вольному римлянину, почерпнуть вдохновение. Город предлагал как минимум три масштабных культурных объекта: цирк на 30000 зрителей с головокружительными гонками на колесницах, амфитеатр на 15000 любителей состязаний гладиаторов и постановок охоты на зверей и театр, вмещающий 6000 зрителей в изысканных тогах.

Признаюсь, я успел посетить все известные места этого города. Времени заняло это не так много: представления в римских местах развлечений давно прекратились. Одним из первых был забыт театр, так как с приходом христианства театральные представления были признаны аморальными.

Скорее всего, в Эмерите Августе было все хорошо не только с культурой, но и с медициной. В частности, в одном из мест захоронений I-II века н.э. найдены останки 3-летнего ребенка с тяжелым травматическим поражением лобной и правой скуловой кости с признаками ремоделирования костей, которое позволило ему выжить в течение какого-то времени.

Одним из главных источников информации о городских медработниках того периода являются посвященные им надгробные таблицы. Например, Iulia Saturnina умерла в возрасте 45 лет. Ее скорбящий муж написал на надгробье, что она была несравненной женой и хорошим врачом. На задней части погребального алтаря рельеф запеленованного ребенка может свидетельствовать о специализации умершей в области педиатрии или акушерстве.

Имеются косвенные свидетельства того, что Эмерита Августа славилась своими докторами и являлась местом паломничества тех, кто хотел (или кого отправляли) изучать медицину.

Что касается современной Мериды, меня восхитил Национальный музей римского искусства, выполненный по проекту Рафаэля Монео. Два кирпичных сводчатых сооружения обрамляют сохранившуюся древнеримскую дорогу. Удивительный экспозиционный зал с поперечными арками и мастерски продуманным естественным освещением. Коллекция музея, состоящая из артефактов, найденных при раскопках древнеримских объектов Мериды, вызывает настоящий восторг.

Тяготея на северо-восток, я покидал город, пересекая Гвадиану по пешеходной улице, идущей в центре изящного моста Лузитания. Ну что ж, хватит фантазировать. Вряд ли меня догонит и обдаст пылью римская колесница.

Херцег-Нови

Я путешествовал по берегам Которского залива, двигаясь с востока на запад. Стоял декабрь, мертвый сезон, и редкие в эту пору туристы совсем не мешали в полной мере насладиться красотой здешних мест. Побродить под звон колоколов по венецианским улочкам Котора, посидеть под чем-то хвойным на набережной Пераста, глядя на черные горы и голубые купола церкви Божьей Матери, или неспешно обогнуть турецкую крепость Канли-Кула в Херцег-Нови.

На окраине Херцег-Нови, в самом конце променада, стоит летняя резиденция бывшего югославского лидера Иосипа Броза Тито. Это четырехэтажная вилла “Galeb”с апартаментами, конференц-залом, бассейном, помещением для принятия грязевых и жемчужных ванн. А еще с кинотеатром, в котором вождь смотрел свои любимые фильмы про ковбоев, и подземным убежищем на случай атомной войны. Вокруг дома Тито разбит прекрасный парк из кипарисов, магнолий, кедров и сосен. Маршал любил красивую жизнь.

После смерти Тито в резиденцию и окружающий парк пришло запустение. Времена несгибаемого пожизненного президента прошли, но от “титостальгии” в странах бывшей Югославии по-прежнему страдают многие.

Хоть я и противник тоталитарных режимов, несомненной заслугой югославского руководства явились принятые им меры по ликвидации эпидемии оспы в стране в 1972 году.

Оспа была завезена в Югославию вернувшимся из Мекки паломником, который по приезду на родину перенес инфекцию в легкой форме. Более тяжелым оказалось течение заболевание у школьного учителя по имени Латиф, заразившегося от нулевого пациента в магазине или на автобусной остановке.

Для уточнения диагноза Латиф преодолел путь в несколько городов и клиник. В отделении дерматовенерологии главной городской больницы Белграда ему диагностировали тяжелую аллергическую реакцию на пенициллин и демонстрировали этот необычный случай коллегам по цеху и студентам. Когда Латиф умер от профузного кровотечения, а вскоре заболел его брат, диагноз столичных врачей был пересмотрен.

Реакция правительства была быстрой. В стране ввели военное положение. Закрыли границы страны, мобилизовали армию, заблокировали дороги, отели и жилые комплексы превратили в карантинные зоны. В стране было локализовано 25 очагов оспы.

Была начата массовая кампания по вакцинации. За десять дней вакцину принудительно получили 18 миллионов человек (из 21 миллиона жителей страны).

Драконовские меры сработали: эпидемия оспы была остановлена через девять недель. Всего болезнью заразились 175 человек, 35 из них умерли.

За весь период эпидемии Тито вообще не появлялся в средствах массовой информации. Угроза жителям страны была ликвидирована им с применением всех чрезвычайных полномочий и без лишних слов.

Остается неизвестным, был ли вакцинирован сам югославский вождь. Полагают, что да, так как он был очень осторожным человеком и сделать прививку было в его интересах.

Херцег-Нови был последним пунктом в моем путешествии вдоль Которского залива. Здесь этот удивительный “фьорд” заканчивается, впереди – открытое море.

Путешествие в несезон – это, конечно, здорово. Если бы не эти дожди.

Флориана

Флориана – небольшой городок под крепостной стеной столицы Мальты – блистательной Валетты. Путешествуя по острову, мы провели в нем несколько незабываемых дней. В доме с мальтийскими балконами и звонко поющими яркими птицами в клетках. Вечерами мы наслаждались Мальтой в городском саду, названном в честь сэра Luigi Preziosi (1888-1965). Выяснилось, что сэр Luigi – восьмой граф Preziosi – знаменитый мальтийский аристократ, президент Сената Мальты, президент Национального Конгресса и президент Национальной Ассамблеи страны. К слову, граф Preziosi проявил себя не только в политике, но и в медицине. Он был талантливым офтальмологом, предложившим миру в 1924 году свой путь решения проблемы глаукомы в виде оригинальной операции, которой позже было дано его имя.

Во время прогулок по саду открываются великолепные виды на море, Великую гавань Валетты и пришвартованные многопалубные круизные лайнеры. В этом “офтальмологическом” парке постоянно приходят на ум разные связанные с органом зрения фразеологизмы. Например, “впиваться глазами”, “пожирать глазами”, “нельзя оторвать глаз” или “глаз отдыхает”. А еще здесь хочется говорить не только образно, но и в рифму.

Но для этого нужен талант. Им был награжден Ruzar Briffa (1906-1963) – поэт, одна из главных фигур в мальтийской литературе. Он являлся основателем Университетского Мальтийского Библиотечного Общества и редактором общественного журнала “Голос мальтийцев”.

А еще он был известным мальтийским дерматологом-лепрологом, прошедшим обучение медицине на Мальте и в Англии и получившим свой первый опыт борьбы с лепрой в Индии. Ruzar всегда был в курсе последних научных достижений и стремился активно воплощать их в жизнь. Ведя борьбу с принудительной изоляцией прокаженных на Мальте, он добился отмены этих ограничений в 1953 году.

Доктор Briffa отличался добротой и глубоким сочувствием к пациентам. Работа с прокаженными нашла отражение и в его стихах, которые выражали печаль по поводу человеческих страданий и желание украсить жизнь изуродованных пациентов. Эстетическая забота проходит красной нитью через все его литературное творчество. Среди современников Ruzar был известен как “поэт красоты”.

Вот такими удивительными врачами гордится Мальта. Они лечили людей, принимали законы и писали стихи. Возможно, это была другая эпоха, и неспешная жизнь на крошечном острове предоставляла человеку достаточно времени для развития в разных областях. Хотя, воспользоваться этой возможностью сумел, я думаю, далеко не каждый мальтиец. По правде говоря, настроить себя на работу и творчество не так просто, когда вокруг столько красот, от которых “невозможно оторвать глаз”.

Утрехт

Бесшумный городской электробус доставил меня к воротам кампуса Утрехтского университета, не выделив при этом ни грамма монооксида углерода. Первыми живыми существами, встретившими меня здесь, были пасущиеся у стен учебного корпуса овцы невиданной мною доселе породы.

Вот он, университетский городок на окраине Утрехта, чудо голландской современной архитектуры. Он был спланирован выдающимся нидерландским архитектором Ремом Колхасом. В отличие от кампусов американских колледжей, утрехтский De Uithof спроектирован не в манере «рощ и извилистых дорожек», а организован по главной центральной оси с четким расположением зданий.

Один из главных объектов – библиотека, хранящая более 4 миллионов томов. Черный куб из стекла и бетона. Фасад из прозрачных и непрозрачных блоков с повторяющимся узором флоры джунглей. Открытие наружных стеклянных панелей регулируется автоматически в зависимости от активности солнечных лучей. При входе – большая парадная лестница, белые полы, черные стены и оранжево-красная мебель, которая обогащает цветовую гамму и привлекает к наиболее важным местам. Терраса с виноградной лозой из Маастрихта в больших горшках. Изысканная эфирная атмосфера. Все условия для чтения и глубоких размышлений о прочитанном.

Через дорогу от библиотеки – еще одно необычное здание с фасадом цвета краснозема. Это Minnaert. Уже при входе обучающиеся в его стенах студенты могут почувствовать на себе действие законов физики. В центральном холле Minnaert находится большой бассейн, в который стекает дождевая вода, используемая для охлаждения оборудования лабораторий. Скопившаяся в воздухе помещений за ночь влага вновь конденсируется на крыше и с помощью насоса возвращается в свой резервуар в центральном зале здания.

У южной границы кампуса находится корпус медицинского факультета. Его отличают три пересекающих здание стеклянных конуса. Эти световые колодцы объединяют два нижних публичных и три верхних образовательных уровня в единое открытое прозрачное пространство. Четкий порядок форм мастерски завуалирован интерьером в стиле барокко. Здание названо в честь Abraham Albert Hijmans van den Bergh, известного голландского врача, предложившего методику определения сывороточного билирубина.

Без сомнения, стены – не главное в университете. Куда важнее люди и их мысли. С Утрехтским университетом связаны имена 12 лауреатов Нобелевской премии и 13 лауреатов премии Спинозы. Среди них открывший витамины голландский врач Christiaan Eijkman и физиолог Willem Einthoven, сконструировавший прибор для регистрации электрической активности сердца. В Утрехте работал профессор Johannes Jacobus Zoon. Он возглавлял кафедру дерматологии с 1946 года и известен первым описанием плазмоцеллюлярного баланита (1952 год).

Несколько дней назад группа исследователей Утрехтского университета сообщила об идентификации человеческого моноклонального антитела, которое предотвращает заражение культуры клеток вирусом COVID-19. Это открытие – важный шаг в разработке эффективного лечения и профилактики этой опасной вирусной инфекции.

Впрочем, стены тоже играют не последнюю роль. На мой взгляд, созданное в кампусе De Uithof креативное пространство не может не стимулировать рождение передовой научной мысли.

Я двигаюсь к автобусной остановке. Овцы не обращают на меня внимания: они живут своей размеренной овечьей жизнью. Сажусь в начищенный до блеска общественный транспорт, работающий от возобновляемого источника энергии. В старом Утрехте тоже много чудес.

Тулуза

Тулуза – город-труженик. Не уверен, что стоит его делать главным пунктом вашего предстоящего путешествия. Но остановиться на пару дней можно вполне. Так я и поступил, следуя из центральной Франции через Тулузу и Каркасон на южное побережье.

Я начал знакомство с городом с прогулки по променаду Henri-Martin. Отсюда открываются романтические виды на Гаронну, ее красивые мосты и купол Hospital de la Grave. Знойным летним днем от реки струилась приятная прохлада.

Позже я зашел в церковь Les Jacobins, которая известна тем, что ребра свода ее апсида расходятся от поддерживающей колонны как пальмовые ветви. Сомнений нет, “пальма якобинцев” – это архитектурный шедевр.

Ну и, конечно, канал du Midi. Именно здесь, в Тулузе, он берет свое начало, направляясь к Средиземному морю. Выдающееся инженерное сооружение 17 века длиной 240 километров, включающее 99 шлюзов и 130 мостов. Канал окружает двойной массив деревьев, препятствующий потере воды от испарения. Говорят, что весной вдоль его берегов очень красиво цветут ирисы и дикие гладиолусы.

Тулуза – центр европейской авиационной и космической промышленности. Здесь находится штаб-квартира концерна Airbus. На его предприятии в Тулузе осуществляется окончательная сборка самолетов. В небе над городом сошедшие с конвейера лайнеры в ливрее Airbus проходят летные испытания. В день моего пребывания в городе на Гаронне, судя по всему, испытывали Airbus 350-1000. Находясь в Тулузе, влюбленные в авиацию туристы могут не только полюбоваться самолетами в небе, но и приобрести тур на завод Airbus, посетить тематический парк Cite de l’Espace и/или авиационный музей Aeroscopia.

Догадываются ли влюбленные в авиацию гости и жители Тулузы, что у пилотов воздушных судов риск развития меланомы и немеланомного рака кожи в 2 раза выше, чем у населения в целом? Среди вероятных причин называются подверженность во время полета вредному влиянию УФ и космического излучения, нарушение циркадного ритма на дальнемагистральных маршрутах, инсоляция во время остановок в пунктах назначения. К сожалению, это результаты исследований, проведенных во второй половине прошлого и самом начале нынешнего века, что не отражает современных обстоятельств (в частности, высокую степень защиты от ультрафиолета в кабине новых лайнеров) и изменившуюся модель поведения сегодняшних пилотов.

Я стою у окна тулузского аэропорта Blagnac и наблюдаю за бегущими по летному полю Airbus Beluga. Миссия этих необычных транспортных самолетов, корпус которых напоминает кита белуху, состоит в доставке в Тулузу крупных негабаритных узлов, предназначенных для окончательного монтажа собираемых здесь лайнеров.

Мою любовь к авиации невозможно погасить.

Тронхейм

Вопросы о месте и навигации давно занимали умы ученых. Более 200 лет назад немецкий философ Иммануил Кант утверждал, что некоторые умственные способности существуют как априорные знания, не зависящие от опыта. Он рассматривал концепцию пространства как встроенный принцип разума, через который мир есть и должен восприниматься. Перечитав труды моего великого земляка и сформировав в своем мозге очередную «когнитивную карту», я отправился в новое путешествие.

Оказалось, что в его конечной точке, норвежском Тронхейме, который находится в 2 тысячах километров к северо-западу от бывшего Кенигсберга, живут люди, подтвердившие предположения Канта. Нобелевские лауреаты в области медицины и физиологии 2014 года Мэй-Бритт и Эдвард Мозер работают в Университете Науки и Технологии Тронхейма. Ими был открыт ключевой компонент системы позиционирования мозга. Нервные клетки энторинальной коры, расположенной вблизи гиппокампа, они назвали «ячейками сетки», которые генерируют систему координат, обеспечивают точное позиционирование и поиск пути.

Вдохновленный открытиями тронхеймских ученых, для перемещения по городу я решил отказаться от бумажной карты и maps.me, полностью доверившись своему внутреннему GPS-навигатору. Выйдя к реке Нидэльве, я вновь вспомнил о Канте, который любил гулять по берегу Прегеля к Фридрихсбургским воротам.

Открывающаяся картина Bryggene с его чудными разноцветными деревянными домами по обе стороны от реки и осмотр Powerhouse Brattørkaia послали мощный энергетический импульс моему мозгу.

Как и многие древние города, Тронхейм не только многолик, но и многослоен. На левом берегу Нидэльве на месте руин францисканской Olavskirken несколько десятилетий назад проводились раскопки останков захоронений, которые велись в этом месте с 12 века. Среди прочих ценных артефактов, здесь были найдены измененные эпидемическим сифилисом человеческие кости, имеющие исключительно «постколумбийский возраст». По-моему, ценный аргумент в пользу «американской» гипотезы распространения сифилиса.

Стоп. Похоже, моя внутренняя система навигации неожиданно завела меня достаточно глубоко. Надеюсь, у большинства людей энторинальная кора работает более корректно.

Возвращаясь в родной город, я решил дать покой своей зоне, прилегающей к гиппокампу, полностью доверившись аэронавигации и большой машине из алюминиевых сплавов и композитных материалов. Зона турбулентности вернула меня к мыслям о Канте. Он полагал, что философу для обретения правильной перспективы необходимо путешествовать, чтобы узнать другие народы. Однако, сам Кант пределы Восточной Пруссии никогда не покидал, считая большой портовый город Кенигсберг вполне достаточным местом для расширения познаний о человеке и свете. Вот такой был противоречивый человек.

Ставангер

Призрачная венерологическая нить связывает Россию и норвежский город Ставангер. В 1709 году к его берегам причалил российский военный корабль. Он был не только олицетворением мощи нашего флота, но и привез в эту северную страну новый вирулентный микроб. По утверждению историков, беспорядочные связи распутных русских моряков привели к началу эпидемии новой венерической болезни именуемой «radesyken».

Она бушевала более 150 лет и была настоящей трагедией для всей Норвегии. Эта «злая болезнь», по всей вероятности, была ничем иным, как злокачественным сифилисом с клиническими признаками невенерических трепонематозов. Ее проявления описаны со всей тщательностью: язвы кожи и слизистых, поражение носоглотки, перфорация мягкого и твердого неба, вегетации в области половых органов и перианально, боли и отек суставов. Нередко регистрировались семейные случаи заболевания с половым и бытовым путем передачи инфекции.

В то время Норвегия была датской провинцией, что существенно затормозило принятие срочных государственных мер по борьбе с radesyken. Только во второй половине 18 века сюда были направлены врачи и создана сеть «rade»-больниц, положившая начало норвежской системе общественного здравоохранения. С эпидемией удалось справиться благодаря препаратам ртути в виде таблеток и мази.