Читать книгу: «Россия и современный мир №1 / 2013»

Шрифт:

Россия и мир в XXI веке

Российские национальные интересы и новая система глобального регулирования финансовой сферы

Б.А. Хейфец

Хейфец Борис Аронович – профессор, доктор экономических наук, главный научный сотрудник ИЭ РАН.

Системный кризис в мировой экономике и происходящие в ней перемены требуют качественных сдвигов в межгосударственном сотрудничестве по регулированию мировой экономики. На смену модели, определяемой координацией национальных экономических и финансовых политик с элементами более тесного межгосударственного взаимодействия в тех или иных секторах экономики или регионах, вероятно, приходит модель активного глобального регулирования с расширяющимся спектром делегирования на наднациональный уровень суверенных полномочий. Этот процесс, который будет достаточно длительным и противоречивым, в первую очередь касается финансовой сферы, которая стала катализатором современного кризиса.

В связи с изменениями, происходящими в глобальной экономике, для России важно выработать свою стратегию участия в формирующейся новой системе глобального регулирования с учетом ее национальных интересов в ближайшей и более отдаленной перспективе, прежде всего в процессах реформирования международной валютно-финансовой системы (МВФС). Можно выделить, по крайней мере, три причины, которые заставляют активизировать работу в этом отношении.

1. Макроэкономические угрозы для финансовой стабильности, которые возрастают в связи с глобальными финансовыми потрясениями и отсутствием реальных структурных реформ в российской экономике.

2. Председательство России в G 20 и необходимостью выдвижения новых инициатив по глобальному регулированию.

3. Новая роль России в клубе БРИКС, позиции участников которого по реформе МВФС во многом совпадают.

Рассмотрим эти вопросы подробнее.

1. Проблемы макроэкономической стабильности

Россия сейчас в отличие от многих развитых экономик отличается хорошими макроэкономическими показателями. Это, прежде всего, выражается в низком уровне соотношения государственного долга и ВВП (11,8% в 2012 г. – см. рис. 1), относительно высокими темпами роста ВВП (3,9% в среднем за 2007–2011 гг.), значительными золотовалютными резервами (более 537 млрд. долл. на начало 2013 г.), бездефицитном или мало дефицитном государственном бюджете (-0,25% ВВП в 2012 г.). При господствующем технологическом укладе сильным конкурентным преимуществом России является наличие обильных запасов нефти, газа и ряда других полезных ископаемых. Это позволяет ей занимать девятое место в мире по объему экспорта (2011).

Рис. 1. Изменение объема суверенных обязательств по отношению к ВВП в России, %, на конец года

Источник: Данные банка России (http://www.cbr.ru).

Вместе с тем положение России в мировой экономике достаточно неустойчиво. Оно сильно зависит от ценовой конъюнктуры на основные экспортные товары. Не случайно на пике первой волны кризиса в 2009 г. в России наблюдалось одно из самых сильных в мире падений ВВП (-7,8%).

Расчеты Минэкономразвития показывают, что в 2015 г. текущий счет уйдет в минус на 0,5% ВВП. Сальдо текущего счета станет отрицательным в 2015 г. и по прогнозу ЦБ. Оба ведомства, соответственно, прогнозируют, что минус текущего счета будет компенсирован чистым притоком капитала [5].

Однако пока наблюдается его отток. В 2008–2012 гг. чистый вывоз капитала частным сектором составил около 360 млрд. долл. При этом чистый приток частного капитала за всю историю современной России наблюдался только в 2006–2007 гг.

Правда, в последнее время появляются попытки представить феномен оттока капитала как неоднозначное явление, имеющее и положительные стороны. В качестве последних называется облегчение усилий по поддержанию относительно стабильного курса рубля, укрепление бизнесом своих позиций в глобальной экономике, более эффективное использование капитала за рубежом по сравнению с инвестированием в национальную экономику, где не так просто найти привлекательные проекты.

Но вряд ли стоит принижать значение этого явления, как это сделали в своем совместном исследовании (декабрь 2012 г.) РФПИ, Ernst & Young и Центр национального интеллектуального резерва МГУ. Их эксперты посчитали, что «реальный» размер вывоза капитала из России завышен минимум вдвое. По мнению этих экспертов, данные ЦБ не учитывают экономической сущности оттока капитала – сделки по слияниям и поглощениям российскими компаниями иностранных активов; погашение российскими предприятиями долга, привлеченного за рубежом без его рефинансирования; реинвестиция доходов, заработанных дочерними компаниями-нерезидентами в отдельно взятом году и др. А вывоз прямых инвестиций в офшорные юрисдикции является обычными трансакциями в рамках международных холдингов, которые не оказывают негативного эффекта на экономику России [4]. Такие оценки весьма уязвимы, так как расчеты ЦБ базируются на данных платежного баланса, где при расчете сальдо уже учитывается приток капитала. Кроме того, значительная часть чистого оттока капитала сейчас во многом определяется объемом так называемых сомнительных операций, к которым относятся своевременно не полученная экспортная выручка и не поступившие товары в счет переводов денежных средств по импортным контрактам, не полученные услуги в счет перевода денежных средств по импортным контрактам, переводы по сомнительным операциям с ценными бумагами, переводы по сомнительным операциям с предоставляемыми кредитами. На сомнительные операции в 2011 г. пришлось 32,2 млрд. долл., а в 2012 г. – 35,1 млрд. долл. [8]. Доля сомнительных операций в чистом вывозе капитала частным сектором в 2012 г., по предварительным оценкам, составила 61,8% (см. табл. 1). Не учитывают данные о вывозе капитала частным сектором и использование трансфертных цен. Между тем, как показывает мировая практика, транфертные цены используются примерно в половине всех внешнеторговых операций.

Таблица 1

ФОРМЫ ЧИСТОГО ВЫВОЗА / ВВОЗА КАПИТАЛА ЧАСТНЫМ СЕКТОРОМ В 2012 г. (ОЦЕНКА), млрд. долл.

Источник: Данные Банка России (www.cbr.ru/statistics/print.aspx?file=credit_statistics/capital).

А о таких негативных последствиях утечки капитала как существенное сокращение налоговой базы российского бюджета и сокращение возможностей создания новых рабочих мест и говорить уже не приходится.

Другой реальный альтернативный способ «выправить» баланс текущего счета в ближайшей перспективе – девальвировать рубль, что приведет к увеличению в рублевом выражении доходов от экспорта и сокращению импорта. Но такой путь вызовет ускорение инфляционных процессов, со всеми вытекающими из этого негативными процессами в отношении уровня жизни населения и возможностями реального экономического роста.

Не приходится серьезно рассчитывать и на резервные фонды, объем которых в 2012 г. был ниже уровня его пика в 2008 г. (см. рис. 2).

Рис. 2. Изменение объемов Резервного фонда и Фонда национального благосостояния в 2008–2012 гг. и прогноз на перспективу 2013–2015 гг., конец года (млрд. руб.)

Источник: Основные направления государственной долговой политики Российской Федерации на 2013–2015 гг. – М.: Минфин РФ, 2012. – С. 8.

И в дальнейшем Минфин, если не будет чрезвычайных ситуаций, предполагает наращивать резервные фонды. Это связано с тем, что при ухудшении экономической конъюнктуры средств Резервного фонда России хватит на 1,5 года при цене нефти в 60 долл. и на четыре года при цене барреля в 80 долл. [10]. Поэтому предполагается увеличить его объем, который по прогнозам, в 2015 г. уже может составить 140 млрд. долл. (по прогнозируемому курсу 33,7 руб. за 1 долл.) против прогнозировавшихся 91 млрд. долл. в 2012 г. (реально на начало 2013 г. объем резервного фонда составил 62 млрд. долл., или 1886 млрд. руб., т.е. не сбылись даже краткосрочные прогнозы по получению небольшого бюджетного профицита в 2012 г.).

Вместе с тем вызывает сомнение необходимость таких существенных размеров Резервного фонда. По данному вопросу разошлись даже ведомственные позиции – Минфина, отвечающего за стабильность финансового положения, и Минэкономразвития, главным приоритетом которого является экономический рост. Как известно, выиграл Минфин пролоббировавший принятый в декабре 2012 г. закон о бюджетном правиле [12]. Этот закон предусматривает направление дополнительных нефтегазовых доходов федерального бюджета в Резервный фонд до достижения его нормативной величины в размере 7% от прогнозируемого на соответствующий финансовый год объема ВВП. Сверх этого рубежа до 50% средств могут быть направлены на инфраструктурные и другие приоритетные проекты, а неиспользованный остаток поступит в Фонд национального благосостояния. Проигравшее Минэкономразвития говорило о возможности ограничения предельной величины для прекращения наполнения Резервного фонда – 5%. Как заявлял заместитель министра экономического развития РФ А. Клепач, размер резервов выше 5% ВВП является «избыточной величиной». По его мнению, резервные накопления – это вычет из экономического роста, а избыточные сбережения не повысят, а понизят устойчивость экономики [1]. Любопытно, что в новом прогнозе социально-экономического развития России до 2030 г. Минэкономразвития использовало смягченное бюджетное правило в 5%, предусматривая использование сверхнормативных средств для реализации инфраструктурных проектов [11].

Кроме того, увеличение размеров финансовых резервов таит риск их постепенного обесценения в результате развития инфляционных процессов в насыщаемой не обеспеченными долларами и евро мировой экономике. В связи с возросшими валютными рисками Россия все больше рискует превратиться в скупого рыцаря, который, скопив несметные богатства, может остаться «на бобах», потеряв значительную часть своих запасов в огне нового кризисного пожара.

2. Председательство России в G 20

Особые задачи встают перед Россией в связи с ее председательством в G 20, которое началось 1 декабря 2012 г. Помимо нее в G 20 входят 19 крупнейших экономик мира и Евросоюз, которые формируют основную часть глобальной экономики. На G 20 приходится 90% мирового ВВП и 80% мировой торговли. Хотя G 20 была создана в 1999 г., свое второе рождение она получила в 2008 г., когда начала активно действовать в разгар мирового экономического кризиса.

В связи с этим Россия, с одной стороны, должна решать общие задачи координации усилий ведущих мировых экономик по глобальному регулированию финансовой сферы, в последние годы она выдвигала ряд интересных инициатив в этой сфере. К ним можно отнести предложение создать глобальный совет аккредитации и лицензирования рейтинговых агентств, глобальную систему идентификации юридических лиц, участвующих в финансовых транзакциях и некоторые другие. Россия призывала к более ответственному поведению стран, эмитирующих резервные валюты, к активизации действий мирового сообщества по регулированию и надзору за финансовыми институтами, особенно в отношении их недобросовестного поведения, в том числе в отношении фальсификации отчетности, усиление требований к качеству достаточности капитала, введения специальных режимов и санации и т.п. Часть из них была реализована или реализуется в настоящее время, а часть осталась не востребованной. В этой связи встает задача мониторинга за выполнением странами G 20 договоренностей по внедрению инструментов регулирования финансового рынка и по стимулированию экономического роста.

С другой стороны, Россия может повлиять на выработку приоритетов политики G 20 с учетом своих интересов. В данной связи очень важно определить центральные вопросы для обсуждения на различных уровнях G 20. Эти вопросы еще обсуждаются, но пока можно выделить две группы проблем, представляющие особый интерес для России. Эти вопросы будут включены в повестку дня для обсуждения на саммите G 20 летом 2013 г. в Санкт-Петербурге.

Вопросы инвестиций, источников инвестиций и экономического роста, особенно в условиях нестабильности и турбулентности экономики

Еще в вышедшем в конце 1970-х годов докладе «Будущее мировой экономики», подготовленном группой экспертов ООН под руководством лауреата Нобелевской премии Василия Леонтьева, отмечалась тесная зависимость между уровнем накопления и темпами роста. Как писали авторы доклада, темпы роста, равные 4–6%, могут быть достигнуты при средней норме сбережения (инвестиции к ВВП), не превышающей 20%. Темпы роста в 7–8% соответствуют норме сбережения примерно в 30%, тогда как устойчивых темпов роста в 9–10% или выше нельзя добиться, пока эта норма не поднимется выше 35–40%.

В настоящее время в связи с изменением структуры цен появились новые расчеты, которые говорят о необходимости еще больших инвестиционных затрат. Так, по оценкам экспертов McKinsey, в настоящее время для каждого 1% роста экономики необходимо увеличение объема инвестиций к ВВП на 2,5%, т.е. динамично растущие страны нуждаются в более активном инвестировании.

На Давосском форуме (январь 2013 г.) Д. Медведев заявил, что для достижения желаемых показателей роста экономики в 5% инвестиции должны расти несколько лет подряд хотя бы на 10% ежегодно [3].

Доля инвестиций в основной капитал в России по отношению к ВВП в 2011 г., по оценкам экспертов Всемирного банка, достигла 25%, что почти в 2 раза уступает аналогичному показателю Китая и почти в 1,5 раза – Индии и Вьетнама, в 1,4 раза – Индонезии (см. табл. 2). Этим во многом объясняются более высокие темпы роста ВВП данных стран по сравнению с Россией.

Таблица 2

ТЕМПЫ ЕЖЕГОДНОГО ПРИРОСТА ВВП И ИЗМЕНЕНИЕ УРОВНЯ ВАЛОВОГО НАКОПЛЕНИЯ В КРУПНЫХ БЫСТРО РАЗВИВАЮЩИХСЯ СТРАНАХ

Источник: База данных Всемирного Банка (http://data.worldbank.org/indicator).

В ближайшем будущем возможности быстрого роста инвестиций в России будут лимитированы. Это касается как государственных, так и корпоративных инвестиций. Ограничениями для государственных инвестиций являются дефицит бюджета и нехватка ресурсов пенсионного фонда, которые должны будут покрываться за счет бюджетных доходов, необходимость выполнения взятых социальных обязательств, высокий уровень госрасходов, необходимость поддержания резервов в связи с затягивающимся кризисом в глобальной экономике, хотя вопрос о величине резервов является достаточно дискуссионным.

Объем внутренних длинных денег в России не такой большой, как в других странах. Объем пенсионных фондов, страховых фондов и ПИФов в США составляет 200% ВВП, в среднем по миру – 120% ВВП, а в России – 8% ВВП [6].

В то же время Россия сейчас реально может предложить мировой экономике, в частности, усиление инвестиционного взаимодействия в большей мере, чем наращивание экспорта своих традиционных товаров, сильно зависящих от внешнеторговой конъюнктуры. По оценкам экспертов KPMG, у России в 2008–2010 гг. доля в мировых потоках привлеченных инвестиций (3,6%) и вывезенных из страны ПИИ (4,0%) превышала долю страны в мировом экспорте (2,9% в 2011 г.). В свою очередь расширение инвестиционного сотрудничества дает синергетический эффект, вызывая увеличение торговых и других экономических взаимосвязей, что потребует изменения законодательства, реформ кредитных учреждений и т.п.

Среди важнейших тем в данной связи возникает плохой инвестиционный климат в России, которая в рейтинге Doing Business 2012–2013 заняла только 112-е место среди 185 стран мира. Однако эта проблема не столь однозначна. Китай, например, в этом рейтинге занял 91-е место, т.е. сравнительно недалеко от России, но в то же время вышел в 2011 г. на первое место в мире по объему привлеченных ПИИ (124 млрд. долл.). По данным опубликованного в августе 2012 г. опроса Ernst & Young, большинство иностранных инвесторов планируют расширять свои российские портфели. По сравнению с прошлым годом инвестиционная привлекательность страны повысилась на 8 пп. и показала самый высокий рост в мире. Как отмечают в Ernst & Young, инвесторы не утрачивают доверия к российскому рынку, даже несмотря на негативные последствия кризиса в еврозоне. Почти 80% из них планируют расширять свою деятельность в России или сохранить ее на прежнем уровне. В первую очередь их привлекают возможности внутреннего рынка (75%), уровень образования (66), телекоммуникационная инфраструктура (64), сбалансированная стоимость рабочей силы (61) и квалификация трудовых ресурсов (56), богатые природные ресурсы (43%). Одновременно 70% компаний, еще не успевших поработать на российском рынке, не готовы вкладывать в него свои деньги [9].

Во многом такие выводы связаны с тем, что соотношение прибыль / риски в России достаточна высока. И те компании, которые почувствовали это, готовы расширять свой бизнес в России. Кроме того, Россия имеет ряд хороших макроэкономических показателей, что стратегически важно в условиях неблагоприятной ситуации в мировой экономике.

В то же время в упомянутом исследовании Ernst & Young, а также в ряде других работ отмечаются проблемы, которые требуют серьезных усилий для своего решения. Среди них – политическая, законодательная и административная среда; плохая транспортно-логистическая инфраструктура; крайне низкий уровень НИОКР в компаниях, слабость системы НИОКР и неразвитая инфраструктура, низкая культура предпринимательства, отсутствие налоговых стимулов, мотивирующих к созданию нового бизнеса, особенно в технологичных отраслях.

Решая свои проблемы, Россия может привлечь внимание международного сообщества к необходимости роста инвестиций в развивающиеся страны для обеспечения большей сбалансированности мирового развития и ликвидации возникших глобальных диспропорций. Это особенно актуально, так как в мире обостряется борьба за инвестиции, потребность в которых возрастает в связи с переходом на новую ступень технологического развития и исчерпанием возможностей в развитых странах модели экономического роста на основе традиционного стимулирования спроса.

Вопросы управления долгом и выработка новых рекомендаций по управлению государственным долгом и национальными заимствованиями

Россия здесь может предложить международному сообществу ввести определенные ограничения по уровню долговой нагрузки, прежде всего стран, играющих ведущую роль в мировой экономике и несущих особую ответственность за ее стабильное развитие. При этом обычно использующийся соответствующий критерий Маастрихтского соглашения (60%), который уже не соблюдается большинством членов ЕС, может быть пересмотрен в сторону увеличения (до 80–90%). Другой вопрос, какие меры воздействия могут быть применены к «нарушителям» таких договоренностей. Как показывает старый опыт стран еврозоны, очень трудно применить на практике реальные экономические санкции. Не случайно, страны ЕС решили пойти по пути бюджетной консолидации и ужесточить свою политику в этой сфере, передав значительные полномочия по регулированию на межгосударственный уровень. Новый «Договор стабильности, координации и управления» предполагает ужесточение контроля и наказания за нарушения присоединившихся к бюджетному пакту 25 стран ЕС за счет изменения конституций и других законодательных актов, что делает возможным судебное рассмотрение нарушений принятых норм. Однако реализация бюджетного пакта на практике уже встречает серьезные трудности.

Достижение благоприятных показателей по уровню долговой нагрузки достались России дорогой ценой. Существенно возросли выплаты по внешнедолговым обязательствам, прежде всего за счет выплат по корпоративной задолженности, почти 40% которой приходится на квазисуверенную задолженность (долг корпоративных структур с госучастием). Долговые платежи за 2008–2011 гг. составили 730 млрд. долл. против 82 млрд. долл. за 2005–2007 гг. [5].

При этом корпоративный долг увеличился по сравнению с докризисным периодом. В 2008 г. он был 424,9 млрд. долл., а на 1 января 2013 г. составил 554,5 млрд. долл. (см. рис. 2). В то же время российские власти не планируют регулировать объемы заимствований российских госкомпаний в иностранной валюте. Как заявил министр финансов РФ А. Силуанов, пока оснований для этого нет. Внешний госдолг с учетом заимствований госкомпаний около 530–550 млрд. долл. – это примерно тот объем, который был у нас до 2008 г., сейчас он практически не увеличился, эта цифра нас не беспокоит, тем более, что она полностью обеспечена нашими золотовалютными резервами [2]. Но должно ли государство проводить патерналистскую позицию по отношению к бизнесу и фактически поощрять его просчеты и неэффективную деятельность за счет других налогоплательщиков? Это большой вопрос. А здесь существует проблема не только прямой, но и косвенной поддержки. Ведь не секрет, что значительную часть займов, размещаемых на внешних рынках, выкупают госбанки. Они же кредитуют и инкорпорированные за рубежом холдинговые центры, контролирующие активы в России.

Рис. 3. Динамика совокупной внешней задолженности России, внешней задолженности банков и нефинансовых предприятий, начало года, млрд. долл.

Источник: Данные Банка России (http://www.cbr.ru).

Быстро наращивается суверенный внутренний долг, который сейчас уже составляет 75% всего госдолга. Это ведет к вытеснению с рынка корпоративных и региональных заемщиков. В 2010–2012 гг. рынок государственных долговых обязательств вырос на 96,7%, в то время как рынок корпоративных обязательств увеличился на 48,8, а рынок регионального и муниципального долга сократился на 6% [7].

Словом, России самой придется решать немало проблем в своей долговой политике. И здесь многое будет зависеть от ситуации в мировой экономике.

Конечно, работа России как председателя G 20 будет вестись по более широкому кругу проблем имеющих особое значение для формирования новой системы глобального регулирования. И одним из них будет вопрос о более активном участии в международных делах развивающихся стран, прежде всего партнеров России по БРИКС.

3. Россия и БРИКС

Для России БРИКС становится одним из важных механизмов поддержания своих геополитических амбиций в мире. При самых благоприятных прогнозах Россия в ближайшие 20 лет даже вместе с будущими членами Евразийского экономического союза (Казахстаном и Беларусью) не сможет дать более 5% мирового ВВП. Как следует из опубликованного в ноябре 2012 г. прогноза ОЭСР «Взгляд на 2060 год: Глобальное видение долгосрочного роста», на входящие в БРИКС Китай и Индию в 2060 г. будет приходиться 46% мирового ВВП (по ППС). Это больше, чем суммарно будут давать США, Япония и государства еврозоны. По данному показателю Китай превзойдет США уже в 2016 г. [13].

Иными словами, даже очень условное сложение российского потенциала с потенциалом Китая и Индии, а также Бразилии и ЮАР – это уже величина, с которой нельзя не считаться ведущим мировым державам и экономическим блокам. При этом существует опасность «не вскочить в последний вагон этого уходящего поезда».

У стран БРИКС сформировалась общая позиция по ряду вопросов реформирования МВФС, прежде всего по реформе квот МВФ. Но даже маловероятная реализация предложения стран БРИКС по определению страновых квот на основе доли в мировом ВВП, причем рассчитанному на основе только ППС, мало что даст России.

Действующая формула расчета квот включает в себя четыре показателя: средневзвешенное значение ВВП (50% в формуле), открытость (30), экономическая изменчивость или вариабельность (15) и объем международных резервов (5%). При этом ВВП для этой формулы измеряется на основе рыночных обменных курсов (60% в определении ВВП) и на основе обменных курсов по паритету покупательной способности (40%). И если по показателю вариабельности большинство акционеров согласились с необходимостью его исключения, то по остальным согласованных решений пока нет. Окончательное решение по формуле формирования квот стран – акционеров Международного валютного фонда (МВФ), скорее всего, будет принято к саммиту глав государств G 20 в сентябре 2013 г.

Таблица 3

СТРАНЫ БРИКС: КВОТЫ В МВФ И ДОЛЯ В МИРОВОМ ВВП, %

Источник: Данные МВФ (imf.org).

В то же время поддержка других стран БРИКС в случае их консолидированной позиции по вопросам реформирования системы квот может не только содействовать неформальному увеличению переговорной силы России в МВФ и других международных организациях. Кроме того, это может способствовать благоприятным для России решениям в области взаимного сотрудничества.

Другая проблема для России в БРИКС состоит в несимметричности ее экономического веса в самой БРИКС. До сих пор Россия играла ведущую роль во всех более тесных политических и экономических союзах, в которых она участвовала. Такой опыт сформировался еще во времена СССР, когда был СЭВ, а также в СНГ, ЕврАзЭС и Таможенном союзе. В БРИКС Россия наиболее тесно сталкивается с проблемой неравновесного партнерства, когда необходим поиск взаимоприемлемых форм взаимодействия, которые не ущемляли бы ее национальных интересов. И здесь важно не оказаться ведомой стороной, которой навязываются определенные решения и которая не получает ощутимых выгод от такого партнерства.

В настоящее время происходит процесс институционализации БРИКС, причем наиболее активно он проходит в валютно-финансовой сфере. Существует инициатива, выдвинутая Индией на Делийском (2012) саммите БРИКС, по созданию многостороннего Банка развития (БР) БРИКС. Есть, однако, опасность, что этот банк не даст в экономическом плане существенного эффекта для России, так как сосредоточится преимущественно на долгосрочных многосторонних проектах и проектах в третьих странах. При этом Россия не будет играть существенной роли в принятии решений, для которого, вероятно, будет необходимо согласие всех членов Банка. На другие условия, например, количество голосов пропорционально доле в уставном капитале БР, Россия не согласится, так как не сможет внести существенные средства в капитал этого банка. Поэтому создание БР БРИКС будет иметь для России в основном геополитическое значение.

Больший экономический интерес для России, на мой взгляд, имело бы создание Банка международных расчетов стран БРИКС (БМР БРИКС), который стал бы сильным защитным механизмом в возможных валютных войнах в мировой экономике. Значение такого банка возрастает в связи с хорошим потенциалом роста в мировой валютно-финансовой системе валют стран БРИКС, особенно юаня. В 2010 г. доля валют стран БРИКС в общем объеме мировых валютообменных операций (при базе для оценки в 200% из-за двойного счета) составила уже 4,1% (в 1998 г. соответствующий показатель был всего 1%). БМР БРИКС позволит усилить роль рубля в международных расчетах, может ускорить его превращение в региональную валюту.

БМР БРИКС мог бы проводить многосторонние расчеты и платежи в национальных валютах, а также и кредитование временных дефицитов при таких расчетах. Нельзя исключить и возможность кредитования таким банком крупных компаний, нуждающихся в национальных валютах стран БРИКС для инвестиционных целей.

Усилению заинтересованности партнеров в БМР БРИКС способствовало бы то, если бы его уставный фонд полностью или в значительной части формировался за счет взносов в национальных валютах, где Россия может предложить сравнимый с Китаем вклад. Незаинтересованные страны БРИКС могли бы не принимать в нем участие. С другой стороны, в БМР БРИКС могли быть приняты и страны, не входящие в БРИКС, что также способствовало бы росту международного авторитета национальных валют стран БРИКС. Поэтому создание Банка международных расчетов БРИКС могло бы стать заметным шагом в изменении МВФС.

Еще одним аспектом активизации взаимодействия стран БРИКС является реализация идеи создания их совместного антикризисного фонда (АКФ БРИКС). Суммарный объем его средств может составить 240 млрд. долл., что позволит ему стать реальной альтернативой существующим международным организациям – МВФ и Всемирному банку. Как известно, страны БРИКС в 2012 г. приняли решение об увеличении своего вклада в резервы МВФ на сумму примерно в 75 млрд. долл. (Китай – 43 млрд., Бразилия, Индия и Россия – по 10 и ЮАР – 2 млрд.), т.е. в 3 раза меньше возможных новых обязательств по АКФ БРИКС. Средства для МВФ пока только зарезервированы. Однако ответного отклика в виде положительного решения по поводу увеличения своих квот и соответствующего усиления свое роли в глобальном финансовом регулировании они не получили. Поэтому можно предположить, что создание АКФ БРИКС – это серьезный вызов развитым странам, занимающим ведущие позиции в МВФ, и новый поворот в реформировании МВФС. Кроме того, создание этого фонда будет привлекательно для внешних и внутренних инвесторов, так как является дополнительной гарантией стабильности развития стран БРИКС. А это приобретает особое значение в условиях нестабильности мировой экономики.

Вместе с тем есть другие соображения об АКФ БРИКС, которые связаны с трудностями и возможными негативными последствиями его создания. Дело в том, что не вполне понятно, кем и на каких принципах будет управляться фонд и сможет ли России эффективно отстаивать свои интересы в нем. Могут ли в него войти другие страны, и на каких условиях? Какие могут быть санкции, в случае несоблюдения отдельными странами БРИКС своих обязательств по АКФ? Как будут строиться отношения АКФ и МВФ, и смогут ли отдельные страны БРИКС в случае необходимости пользоваться кредитами МВФ? Наконец, резервирование значительных средств в АКФ БРИКС может уменьшить потенциал для инвестиций, особенно для России, у которой и так имеется чрезмерное увлечение созданием разного рода резервов в ущерб проведению энергичных структурных реформ. Все это говорит о том, что вопросы создания антикризисного фонда БРИКС нуждаются в тщательной проработке и обсуждении экспертов.

* * *

Таким образом, Россия может значительно активизировать свое участие в глобальном регулировании финансовой сферы. Необходимо только правильно определять приоритеты своей политики и сосредоточивать усилия на их реализации. Не стоит также обольщаться завышенными ожиданиями и трезво оценивать свои возможности, иначе будет сильно разочарование в случае неудачи того или иного проекта. И, конечно, многое будет зависеть от реальных успехов в развитии самой российской экономики, от хода ее структурной перестройки и модернизации, а также от повышения эффективности управления, которое в нынешнем виде является одним из серьезных тормозов экономического развития.