Отзывы на книгу «Боже, храни мое дитя»

Неожиданно легкий и гладкий роман. У Тони Моррисон обычно тяжелый, густой стиль, такой Фолкнер с примесью Маркеса – читать сложно, забыть трудно. А тут какой-то очень популярный, бодрый слог, хотя темы, разумеется, все те же – расизм, насилие, любовь, отношения матерей и дочерей. Немного мистики, но совсем немного, и как метафора, очевидная и растолкованная.

Абсолютно не понравилась книга. стиль повествования выбран совсем уж некорректно. Линия повествования от лица Бруклин не несёт никакой смысловой нагрузки, не помогает раскрывать персонажей и вовсе путается с линиями других героев. Такое ощущение , что книга не проходила редактуру.

Начало книги очень многообещающее, но к концу все скатывается в литературную яму. Недостаточно раскрытые герои, непонятная мотивация героев, галлюцинации или что там у главной героини. Очень хотелось бы больше узнать о судьбе ошибочно осуждённой учительницы, как так вышло, почему она попала под суд. Ни слова про это нет. Моя оценка 2/5.

Это мой первый опыт чтения Моррисон. Прочла, задумалась… Не типичные и отношения между мамой и её дочерью. Мне кажется, так никогда не бывает. Странные отношениям между мужчиной и женщиной. Суть романа понятна, но изложение, слог какой-то деревянный. Или перевод такой тяжёлый. Почитать именно этот роман можно, но все произведения TM мне кажется будет очень трудно осилить.

Рекомендую к прочтению ! Книга лёгкая читается на одном дыхании, есть о чем подумать , финал был непредсказуемый для меня , в целом книга оставила положительные впечатления

Странное ощущение после прочтения книги. Читается легко, сюжет интересный. Только тема очень необычная, деликатная. Об этом не принято говорить вслух, этого многие избегают, но насилие над детьми от этого никуда не девается. Книга не об отношениях матери и дочери, а последствиях воспитания.

Не смогла поставить реальную оценку, так как не смогла дочитать до конца. К сожалению, роман можно назвать в целом «гадким», в первую очередь, из-за тем и сюжетов, которые в нем описываются. А также из-за слога автора (или переводчика?), из-за него создаётся атмосфера беспросветности, а также создаётся впечатление, что всё это ненормальное – вполне нормально.

Я, совершенно потеряв самообладание, до полусмерти избила чернокожую девчонку, которая свидетельствовала против меня в суде. Я била ее и ногами, и кулаками, и, как ни странно, это подарило мне куда более ощутимое чувство свободы, чем получение УДО.

Кто не выносит спойлеров - не читайте. Не то, что сейчас будет какой-то совсем лютый, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сложить два и два и понять, что молодая успешная женщина едет встречать с подарками и денежным конвертом освобожденную по УДО узницу не из альтруистических побуждений. Тем более, женщину, против которой ребенком свидетельствовала в суде пятнадцать лет назад.

На судебном процессе учителей-педофилов, который прежде кто-то должен был инициировать, так? То есть, не бывает же. чтобы донос и сразу суд с вынесением срока в двадцать пять лет? Сначала следственные действия со сбором доказательств, улик и всякого такого, потом ознакомление обвиняемого с делом, судебные слушания, свидетельские показания. Чтобы вот так вышла девочка, ткнула пальчиком: видела, мол, как они делали с детьми эти гадости - и ага! Такое вряд ли могло быть даже в сверхозабоченной защитой детей от педофилов Америке?

Потому что для американской ментальности детоцентризм и безопасность детей больная и сквозная тема. Начиная с "Приключений Гекльбери Финна", из которых вышла вся американская литература, через Харпер Ли, Труиена Капоте, Стивена Кинга, Ханью Янагихару - стояние на ржаном поле над обрывом и ловля играющих на нем детишек, которые слишком близко подбегают к краю - основополагающая идея.

Так вот. возвращаясь к книге и ее героине. Молодая успешная красавица с кожей черной как смоль, внезапно едет встречать на своем пижонском авто тетку, бывшую учительницу, которую сама же и помогла засадить. Те возможности которые судьба щедро отсыпала Брайд схлопнулись для ее бывшей учительницы Софии, вынужденной прозябать полтора десятка лет на казенном коште. Что могло бы послужить причиной такого странного поступка? Мы с самого начала понимаем, что лжесвидетельство.

И вот это дано в романе так, впроброс. Ну законопатила тетку на пятнадцать лет, ну и что? Она же потом приехала встречать ее к воротам тюрьмы с набором косметики и пачкой наличных. А эта белая дурища вместо благодарности избила нашу черную красавицу в кровь - ай-ай-ай! Но Брайд даже не стала жаловаться на нее в полицию, хотя могла бы. Вскоре она совсем здорова, и может снова лелеять детские обиды на судьбу, сотворившую ее, дочь практически белых родителей, такой угольно-черной. На мать, которая стыдилась своей чернушки; на отца, который вовсе бросил их.

А когда Брайд в пароксизме откровенности расскажет об аттракционе неслыханной доброты любимому Букеру (позабыв добавить, что бедную женщину она оклеветала, чтобы добиться внимания матери, и потому что прежде была свидетельницей изнасилования подростка их квартирным хозяином, но тогда не смогла ничего рассказать, потому что мать запретила ей из страха что они не смогут найти такое же дешевое жилье) Так вот, когда она расскажет своему черному полубогу Букеру, тот просто бросит ее, потому что нельзя быть добрым с такими.

Вообще, количество педофилов и детей, ставших жертвами насилия в романе зашкаливает: у Букера от рук такого мерзавца погиб брат (и еще десять детей); маленькая Лулу Мэй видит изнасилование ребенка (что, прямо на улице?); девочку Рейн, которая сбежала из дома и была удочерена парой добрых хиппи, продавала родная мать. Реально, кажется, плюнь - попадешь в извращенца. Вам не кажется, что это чересчур? Мне - да.

И мне не дает покоя ситуация, в которой чья-то загубленная оговором жизнь не перевешивает страданий героини по поводу того, что любимый бросил, волосы на лобке исчезли, мочки ушей заросли, а грудь сделалась плоской. А когда они воссоединились , все вернулось - Ура! И можно не париться по поводу несчастной училки - она же всего лишь белая (значит по определению расистка).

Политкорректность, доведенная до абсурда даже великого писателя не гарантирует от странных книг.

У книг Моррисон упал градус. Тони уже не та. Её книги стали более понятными и линейными, сюжеты – более разветвлёнными, но при чтении последней книги одной из моих любимых авторов душа не яростно кипела, как случалось всегда раньше, а тихо булькала.

Афроамериканцам в Америке плохо. Было, есть и будет. Так говорит Моррисон. Не знаю, как всё обстоит на самом деле, поэтому просто ей верю. Я привыкла доверять писателям за долгие годы нашего общения. Хотя в этот раз местами мне казалось, что дорогая и любимая Тони где-то преувеличивает. Понятно, что в 19 веке рабство цвело и процветало в США («Возлюбленная») и было реально худо, хоть вешайся. В 40-х годах 20 в. всё тоже было еще очень непросто («Самые синие глаза»). Но вот уж в последние тридцать лет («Боже, храни моё дитя»), мне кажется, дело наладилось, нет? Моррисон уверяет читателя, что нет. До сих пор расизм со стороны белых настойчиво мешает жить остальным. Даже светлокожим мулатам, что уж говорить о чёрнокожих. И борются несчастные персонажи её книг из романа в роман за свои ущемлённые права, отстаивая справедливость. Хотя книга совсем не о том. Это так, фоном, как в каждом произведении Моррисон. Главных же сюжетных линий две: педофилия и дочки-матери. Для такой небольшой книги слишком много глобальных тем, честно. Кто хочет высказаться – вспомните классиков. А хорошенько разобрать одно и другое не получится с разбегу. Поэтому обе темы остались не до конца раскрытыми.

Даже при такой небрежности автора «Боже, храни мое дитя» не может не трогать. Приёмчики Моррисон, как всегда, срабатывают отменно. Но нет напряжения. Градус упал. Стало как-то слишком просто решать, кто хороший, а кто плохой. Не стало полутонов и недосказанности, зато грязи и мерзости в избытке. Получается, что из Нобельского лауреата Моррисон потихоньку превращается в автора типа Пиколт, у которой выдавить слезу читателя есть конечная цель порчи бумаги. Стоило бы обойтись без педофилии и добавить больше подробностей о Свитнес и Брайд и других мамах, проходящих через книгу. Тогда бы это получилось супер-мега-прекрасно. Даже боюсь представить насколько. А педофилов оставить на потом. Или на никогда. Нечего увековечивать тварей в литературе. Их нужно просто уничтожать.

  Иногда для меня самого остаётся загадкой, почему для чтения я выбираю ту или иную книгу и почему для своего первого знакомства с самой известной афроамериканской писательницей я выбрал её последнее произведение, а не «Возлюбленную» . Но о своём выборе я не жалею, потому что "Боже, храни мое дитя" (в оригинале название звучит приземлённее и ближе к общему тону - "God help the child", вызывая в памяти песню Марвина Гэя "Save the children") лишь упрочил моё желание познакомиться ближе с уже наследием Тони Моррисон, потому что в нём, несмотря на его малый объём и отсутствие сложностей чтения, которые обычно сопутствуют тем книгам, что я выбираю для изучения, присутствует доказательство того, что когда я утверждаю, что «Маленькая жизнь» - это манипуляция, то это не со мной что-то не так, а с самой книгой и тем, что её окружает, и даже то, что у них не совпадает объём и стиль изложения не будет мешать мне теперь приводить "Боже, храни мое дитя" (а далее, надеюсь, остальные труды Тони Моррисон) в качестве примера того, как можно писать художественное произведение о детских травмах и посттравматических синдромах и при этом не захлёбываться собственным сентиментальным пафосом, который вызывает отвращение у читателя и превращает чтение в обоюдную пытку (мучился сам автор - теперь твоя очередь).

  Теперь о сюжете. Его структура повествования является как и главным плюсом, так и главным минусом: плюс её заключаются в том, что из-за неё "Боже, храни мое дитя" просто не успевает превратиться в очередную проходную, бессчётную мелодраму, и мне кажется, что Тони Моррисон умышленно оставляет некоторые начатые сюжеты "за бортом", потому что они увели бы её от главной темы, но это является и его самым главным минусом - в книге абсолютно отсутствует глубина. Логично было бы назвать "Боже, храни мое дитя" повестью, но дело в том, что она вышла в свет тогда, когда Тони было больше восьмидесяти лет и поэтому требовать от неё "экспериментальной прозы" было бы не разумно - людям её возраста даже можно простить нравоучительный тон письма, тем более, когда он звучит не как старческое брюзжание, а как крупица того жизненного опыта, которым она решила поделиться с другими людьми. О чём же говорит Тони? Да ровно о том, что содержит в себе его название - всё так одновременно просто и сложно, что кажется, что только какая-то высшая сила способна сохранить детей от тех кошмаров, что их поджидают, и которые превратят их в очередного больного во всех смыслах слова, несчастного человека, у которого в свою очередь могут быть дети, которых он будет стараться уберечь от того, от чего его самого неумело старались спасти его родители, но ровным счётом ничего у него не выйдет, потому что...

  В сюжете есть эпизод с девочкой, которую родная мать продаёт ради секс услуг. Когда главная героиня узнаёт от самой девочки эту историю, которую она сама спокойно ни с того ни с сего ей рассказывает, описывая то, что с ней делали извращенцы, то героиня с трудом сдерживает слёзы и самообладание. Этот эпизод позволяет мне сравнить "Боже, храни мое дитя" с "Маленькой жизнью" - только там был мальчик, а не девочка (это лишь один эпизод истории из тех, что я могу привести в пример для сравнения). Но в отличие от Джуда из "Маленькой жизни" девочка кажется абсолютно здоровой - возможно, в силу возраста она ещё просто не до конца осознала, что с ней произошло, возможно, её психика деформировалась и то, что является девиацией - ей кажется, что это норма...кто знает? Мне же кажется, что этим эпизодом и умышленным дальнейшим отстранением от него и других введённых сюжетов Тони хотела показать, что по её мнению людей всё-таки не так просто сломать - жизнь постоянно подбрасывает нам тяжёлые испытания, но мы продолжаем жить дальше, побитые и раненные, из последних сил старающиеся не озлобиться и не превратиться в уродов. Вместо того, чтобы препарировать травмы, Тони лишь эпизодично вводит их в "Боже, храни мое дитя", а затем забывает о них, противопоставляя им добро, любовь и постоянную борьбу за своё счастье - те ценности, что так всем очевидны, но которые в отдельности лишь маленький кирпичик стены, а противостоят-то они не отдельностям, но массированным, систематичным ударам судьбы, о чём и говорит Тони, сама ставя под удар жёсткой критики и сомневаясь в самом первичном, базовом - в институте семьи. При этом ей хочется верить, что именно за семьёй - как за стеной (такой непрочной и порой самой калечащей тех, кого она должна охранять) стоит как и счастье ребёнка, так и счастье его родителей. Всё настолько сложно, что хочется лишь воскликнуть - "God, save the children!".

  "Боже, храни мое дитя" не раскрыл мне всего потенциала Тони, который я в ней чувствую, но я не сомневаюсь в том, что она способна и на экспериментальную прозу. При этом моя пятёрка - не аванс - она заслуженная оценка за то, что ей я поверил (в отличии от).

(Тони Моррисон и Уильям Гэсс )

Неожиданно легкий и гладкий роман. У Тони Моррисон обычно тяжелый, густой стиль, такой Фолкнер с примесью Маркеса – читать сложно, забыть трудно. А тут какой-то очень популярный, бодрый слог, хотя темы, разумеется, все те же – расизм, насилие, любовь, отношения матерей и дочерей. Немного мистики, но совсем немного, и как метафора, очевидная и растолкованная.

Начало приличное, но потом все куда-то утекает. Может быть, потому что время действия – наши дни, когда в США сегрегация давно вне закона, и вопросы выживания уже не стоят так остро. Поэтому по силе воздействия «Боже, храни мое дитя» не сравнить с «Возлюбленной» или с «Жалостью». Главные герои вполне благополучны, все плохое оказывается в прошлом, и да, этот роман о том, как это прошлое правильно отпускать – расквасить физиономию виновнику неудавшейся жизни, взять отпуск и уехать в деревню, защитить слабого, устроить скандал, решиться завести новую семью взамен утраченной - все средства в итоге оказываются хороши. Нормальная, живая книжка, но какая-то легковесная, по сравнению с другими книгами автора. Там – Шекспир, здесь – история девушки и парня, которые поссорились из-за того, что у каждого из них свои тараканы. Читать интересно, но странно, что это Тони Моррисон.