Русская сага. Свобода. Книга третья

Корректор Валентина Филина

Дизайнер обложки Роман Батуев

© Тина Вальен, 2020

© Роман Батуев, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-4493-0284-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посвящается тебе, моя любимая внучка.

Прочти…

…как достоверный исторический роман,

где есть местами романтический туман,

но неизменно пробивает себе путь

реалистическая соль его и суть.

(Левитанский Юрий)

Все события реальны, как и имена героев, кроме изменённых во избежание их повторения или дискредитации скрытых под ними лиц. Если эти лица не угодили автору, то это не значит, что они не угодили всем остальным. Это для объективности.

Что там в дыму и печали?

– Прошлое, – мне отвечали, —

Там драгоценные тени,

Ангелы там пролетели.

Что же мне делать с тенями,

С теми далёкими днями,

Что отпылали, как в домне?

– Помни, – сказали мне, – помни.

(Миллер Л.)

Свобода

Пока свободою горим…

(Пушкин А. С.)

Ина готовила завтрак и напевала только что прозвучавшую по радио популярную песню: «Позади крутой поворот, позади обманчивый лёд, позади холод в груди…» В её жизни всё перечисленное тоже осталось в прошлом. Она выскочила из многолетнего брака и была ненормально счастлива.

Почему ненормально? Потому что для многих женщин развод – это одиночество и конец света, а для неё – долгожданная свобода и начало новой жизни. Причём она никогда к этому не стремилась и замуж выходила навсегда. Муж женился на ней тоже навсегда, но, как оказалось, не на долго. В нём удивительным образом совмещались такие противоречия.

Она отдала четверть своего века многовековому обычаю: девушка должна выйти замуж и родить ребёнка. Она мечтала выйти замуж по любви, а вышла – по случаю и решила не делать из этого трагедию, потому что родила прекрасную дочь и усилием воли вырастила её в полной семье. Всё для неё. Было ли что-то в этом браке для себя, кроме счастья материнства? Было…

Теперь все трое членов семьи остались при своих: они с дочкой Алёнкой при квартире, дочь ещё при гараже, оплаченном почти тремя годами её работы в Африке, бывший муж Игорь при полностью промотанном за десять лет очень приличном состоянии и всё ещё существующей возможности построить дом на месте сгоревшего, чтобы жить в нём и не тужить. Работай, и всё у тебя будет.

Дарственную на участок земли под сгоревшим домом Алёна готова была вернуть ему обратно по первому же требованию, поскольку новый дом на её первые заработанные деньги он так и не построил. Мало того, он большую их часть отдал молодой женщине, чтобы на ней жениться. Зачем строить свой дом, если можно жить в трёхкомнатной квартире у новой жены? Как оказалось, женщина любила деньги больше Игоря, и как только у неё появилась возможность выйти замуж за богатого москвича, она с ним развелась. Несчастный Игорь остался без денег и без крыши над головой. Что делать?! Все попытки вернуться в преданное им родное гнездо не увенчались успехом, потому что он по-прежнему не хотел работать. Все его выкрутасы чуть не довели Ину до нервного срыва. Если есть всевидящие высшие силы, то даже они возмутились и послали ей с дочкой спасение: возможность сбежать от него не куда-нибудь, а в Москву.

Ина не могла поверить в такую удачу, пока Зоя, желавшая обменять жильё в столице на их квартиру, не назвала размер денежной доплаты, которая тютелька в тютельку равнялась расчётной, если с молотка продать гараж и купленный для строительства дома кирпич. А это значит… Ина внутренне заголосила: «А, это значит, что не страшны тебе ни горе, ни беда, ведь ты моряк, Мишка, моряк не плачет и не теряет бодрость духа никогда!» И обмен начался…

Оказывается, что из самого тупого из всех жизненных тупиков всегда есть выход. Ина оглянулась назад и решила для себя, что окончен ещё один институт. Институт брака. Он избавил её от множества необоснованных девичьих иллюзий и стал прекрасной школой домоводства. Через несколько лет после развода к Ине в гости приехала бывшая однокурсница и не могла поверить, что она маринует, засаливает, жарит-парит-выпекает, шьёт и вяжет.

– Ина, можно я перепишу у тебя все рецепты? Пожалуй, возьму ещё схему вязания длинного платья от горловины и выкройку твоего чёрного платья…

– Переписывай. Бери. Вот тебе три тетрадки.

– Не понимаю, почему с такими талантами ты не вышла замуж во второй раз? Почему?!

– Потому что теперь ношу кольцо «Спаси и сохрани!» – ответила она, и обе рассмеялись.

– Ина, а почему ты развелась? На семейных фото вы с мужем такие весёлые…

– Как только стало не весело, так и развелись, – объяснила Ина с усмешкой.

– По-прежнему прикалываешься? А если без смеха?

– Без него? Тогда слушай! – замогильным голосом зашептала Ина. – Случилось так, что мой муж с началом перестройки примкнул к тайному ордену анунахов, проповедующего своеобразную жизненную философию на основе тайного знания. Оно заключается в простеньком магическом обряде: надо поднять руку вверх, резко опустить вниз, произнести заветное слово и сразу исчезают все личные житейские трудности и проблемы. От остаточных явлений можно избавиться, выпив зелье. Главная сила в слове…

– Каком?! – шёпотом спросила подруга, подыгрывая ей.

Ина оглянулась по сторонам и тихо произнесла:

– Это слово «А-ну-нах»! Всем известно, что словом можно спасти, и убить, и даже полки за собой повести, а анунах своим словом избавляются от проблем. Беда в том, что по закону сохранения веществ эти проблемы сразу возникают у кого-то другого: чаще у близких и родных людей. И тогда анунахи пьют зелье, чтобы об этом забыть!

– А зелье дорогое!

– Дорогое, – вздохнула Ина, – поэтому пришлось махнуть рукой мне…

– Завидная философия.

– Естественно, если ею прониклись не только отцы семейств, но и отцы государства российского. Стоило одному из них махнуть рукой и произнести заклинание, как народ потерял все сбережения, второй повторил сие действо, и не стало великого государства, собираемого под единое знамя веками. Такое вот кино… Такая вот трагикомедия…

– От неё мороз по коже, давай согреемся чаем с коньяком, а потом я расскажу тебе историю эволюции своей семьи, – предложила подруга.

Они пили чай, Ина слушала семейную историю подруги, и обе долго ещё смеялись над превратностями жизни. Вечером Ина проводила подругу на вокзал, домой вернулась только к полуночи и долго не могла уснуть. Подругу она развеселила, рассказав о мужском братстве пофигистов, а самой плакать хочется. Всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно.

Её муж заявил о своём праве на баню, водку и гармонь, почему-то считая, что лососем его должна кормить жена. Через три года она так устала, что тоже взмахнула рукой, произнесла заклятье и в один миг освободилась от проблем с ним. Он же от появившихся проблем пережил такой ужас, который не может ей простить до сих пор.

Сколько раз она предупреждала его о том, что свобода – палка о двух концах: на одном небеса обетованные, на другом тартар, глубочайшая бездна. Но он предпочёл всем предупреждениям и теориям собственный опыт: сначала баня, помывка, маринование в водке и вине, а потом раскалённая сковорода. Не внял и заставил-таки её махнуть рукой и произнести чуждое ей слово с чувством, толком и расстановкой. Обидела ребёнка, ведь мужчины до конца жизни – сущие дети, как не раз говорил ей супруг, напрочь забыв, что у него самого есть ребёнок. Ох, уж эти отцы-дети, так и не ставшие мужчинами.

Недавно Ина посмотрела фильм, в котором здоровенный детина, сынок олигарха, с пухлыми губками и пробившимися над ними усиками, вполне себе милый, поёт очень жалобный романс:

 
Научите меня, понимать красоту!
Отучите меня, от тоски и от лени.
Проявите ко мне, в сотый раз доброту,
Я ваш раб, но не ставьте меня на колени…¹
 

Ещё один нежизнеспособный инфант разжалобил Ину до слёз: не накормишь – погибнет, не убережёшь – вляпается, начнёшь оберегать – смертельно затоскует, накажешь – споёт жалобную песню и попросить не унижать, а уважать. Такая вот человеческая комедия, в которой Ина отыграла свою роль жены. От звонка до звонка почти четверть века. На зависть неискушённому зрителю…

Перестройка успела перемолоть в своих жерновах и брак её дочери. Перемолола, сожрала и не подавилась. Сегодня от их с дочкой ран остались только рубцы на сердце. Брак – это роман. В её романе герой ускакал в прерии в конце, а в дочкином – в самом начале. В результате все свободны!

Утром Ина пила кофе, вспоминала прошлое и слушала новости о жизни теперь уже в свободной демократической России, взявшей курс на построение капитализма. Ради этого счастья стране пришлось с огромными потерями пережить перестройку, результат которой очевиден: у кого капитал, у того реальная свобода и власть.

Пропаганда не в первый и не в последний раз подвешивала морковку перед единым простонародным ликом: демократия и капитализм – это круто, это полные продуктами прилавки магазинов и остальное изобилие. И никто не вспомнил о подлой его сути, когда эта морковка не попадает в рот, а превращается в угрозу сзади.

После всех испытаний браком Ину смешно было пугать любыми угрозами, а дочку – тем более. Из милой доброй девочки она превратилась в сильную женщину, знающую себе цену. Очень вовремя и верно была выбрана профессия, потому что при устрашающей безработице её специальность была востребована, как никакая иная. Такая женщина способна добиться любой цели. Алёна легко взяла достойную для себя высоту в своём свободном полёте. Ина была уверена, что у неё хватит сил с неё не сорваться и без аварий приземлиться на свой островок счастья. Оставалось только восхищаться ей.

Так, с божьей помощью и благодаря собственным силам, состоялся их переезд в Москву. Их задачи: жить и находить радость даже в такое смутное для страны время. Они пока не осознавали, что их свобода – это свобода на подводной лодке…

Россия 90-х годов

Страна вместе с народом варилась в котле перестройки, с августа 1991 года – в рамках РФ и уже под бело-сине-красным знаменем России. «Наша свобода напоминает светофор, у которого горят три огня сразу», – язвительно сказал Жванецкий.

СССР распался. Причин распада множество:

и деградация властных элит, резкое старение высшего чиновничьего клана, которая привела сначала к Эпохе Похорон, а затем к возвышению Горбачёва в силу его относительно молодого возраста;

и внутренние кризисы и конфликты, в том числе национальные: Нагорно-Карабахский, Приднестровский, Грузино-южноосетинский, Грузино-абхазский;

и некомпетентность союзного руководства, эгоистическое желание лидеров союзных республик избавиться от контроля центральных властей и возможности при дефиците товаров построения теневой экономики;

и инициированное американским правительством снижение мировых цен на нефть.

В период 1989—1991 годов доходит до максимума главная проблема советской экономики – хронический товарный дефицит – из свободной продажи исчезают практически все основные товары, кроме хлеба. Правительство вынуждено ввести во всех регионах страны талоны, которые не спасли положение.

Власть перестала отрицать наличие проблем советского общества – проституции, наркомании, алкоголизма, криминализации общества и активный рост теневой экономики.

Афганская война, холодная война, непрекращающаяся финансовая помощь странам соцлагеря, диспропорциональное развитие ВПК в ущерб другим сферам экономики разоряли бюджет страны. Но «Главным монстром, погубившим СССР, был теневой бизнес – капитализм внутри социализма. Он позволял подкупать любого функционера от власти сверху донизу, в том числе правоохранительные органы, потом занялся лоббированием политической власти в стране и приступил к полной реставрации капитализма. Перестройка была инициирована Горбачёвым в том числе и из-за неподконтрольного роста „теневого“ капитала, по указкам которого впоследствии действовали „реформаторы“ из КПСС»².

Крушение Советского Союза стало крупнейшей геополитической катастрофой 20-го века, потому что разрушилась существующая система биполярного мира. Многие надеялись, что окончание «холодной войны» станет избавлением от больших военных расходов, а высвободившиеся ресурсы будут направлены на решение глобальных задач – продовольственных, энергетических, экологических и других. Но эти ожидания не оправдались.

Блок НАТО посчитал это своей победой и взялся за новый передел мира, вплотную приближаясь к границам России.

После развала СССР в НАТО будет втянуто более десяти государств, последней была Грузия, а потом возьмутся за Украину.

Для российского же народа крах страны стал настоящей драмой, растянувшейся на четверть века сплошной чёрной полосой.

Анекдот о чёрной полосе как раз в тему:

Встретились два приятеля.

– Как жизнь?

– Полосатая… Сейчас – сплошная чёрная…

Через два года снова встретились.

– Как жизнь? Чёрная полоса кончилась?

– Тогда, оказывается, была белая…

Москва

Страна моя, Москва моя…

(Лебедев-Кумач)

В мае 1997-го года Ина с дочкой стали москвичками. Неужели они преодолели чёрную полосу жизни и добрались до белой?! Добрались. Это счастье Ина носила в своём невидимом рюкзачке, постепенно забывая весь невероятно трудный период обмена жилья, переезда и обустройства на новом месте жительства. Невозможно сразу забыть страх своего первого шага в тёмный тоннель, рискуя не добраться до выхода. В перестроечное время с его постоянно меняющимися законами любая предприимчивость могла закончиться крахом. И она оглядывается и вспоминает…

Дочь Алёна после длительной командировки в Африку уже успела поработать секретарём в Российском Центре Приватизации, потом стала работать офис-менеджером в проекте Гарвардского университета, только что выигравшем тендер на постсоветском пространстве в сфере помощи перестройке. Обосновались они с размахом, платили по тем временам хорошие «белые» зарплаты, по меркам Ины очень большие. Дочка сняла в Москве квартиру, купила себе кожаное пальто, первую в своей жизни очень модную коротенькую французскую дублёнку с капюшоном, сапоги-ботфорты и была вполне довольна собой. Новая жизнь, новые друзья. Иногда в выходные дни она приезжала к маме.

Как только дочь обустроила свою жизнь в Москве, Ина вздохнула полной грудью и расслабилась. Кажется, заканчивается чёрная полоса их жизни, изрытая противотанковыми рвами защиты, опутанная колючей проволокой обид, с воронками от снарядов лжи и предательств, усыпанная осколками «мечт» и начинаний. Уже можно без страха подумать о будущем со светлой и ясной дорогой впереди. Дочь уже пошла по ней, а в её собственном будущем чётко просматривалось только одиночество, которое совсем не пугало. Всё в ней давно кричало: «Оставьте меня в покое, пока я не залижу свои раны!»

После каждого случайного или навязчивого посещения её реабилитационного бункера бывшим мужем Игорем, Ине хотелось сбежать куда-нибудь подальше, чтобы забыть о нём навеки. И работа не радовала, но и её могли лишить в любой момент. Подмосковный городок хирел и почти умирал, молодёжь уезжала на заработки в столицу. Может быть, и ей попробовать это сделать, чтобы дочь не мучилась со съёмными квартирами и обрела достойный её статус? Всем известно, что столичные мамаши не любят «понаехавших» девиц и очень ревностно оберегают своих сыночков от брака с ними. Времена изменились, а предубеждения остались и могут испортить ей жизнь.

Сама Ина так и не решилась выйти замуж второй раз, потому что не прошёл ещё стресс от первого. Нет худа без добра: сохранённая свобода теперь позволяет ей многое… И она, пока нерешительно, начала просматривать в газетах варианты обмена любимой квартиры на жилье в Москве, совершенно не веря в это фантастическое предприятие. Нормальная квартира в столице, судя по газетным объявлениям, стоила пару таких, как у неё. Естественно – на окраине.

Попытка – не пытка. Не обошлось без поддержки свыше: когда Ина уже потеряла надежду, позвонила подруга и обратила её внимание на редкое объявление в местной газете об обмене московской квартиры на квартиру в К*, потом пришла Зоя, давшая это объявление, и с первого раза согласилась на обмен. Чудеса, да и только. Ина была на седьмом небе от счастья, когда та запросила и «доступную» для неё доплату.

Неужели это тот самый Дар, посланный небесами за все прошлые испытания? И не по этой ли причине судьба ставила бесконечные препоны покупки второй квартиры в К*? Осталось только его принять и не споткнуться. Ина помчалась в Москву, чтобы обрадовать дочь.

Алёна, тяжело переживавшая предательство отца, не раздумывая, сказала:

– Мама, в это трудно поверить, но у тебя появилась возможность сбежать подальше от папы, который не оставит тебя в покое. Думаю, что мы с тобой предоставили ему все шансы остаться с нами, но он сделал свой выбор, после которого мы вправе сделать свой!

После их разговора решение на обмен было принято окончательно: подарок судьбы надо брать. Но легко его взять не получилось. Дар, как в сказке, находился в сундуке, висевшем на дубе, закрытом на замок, ключ от которого… и далее по тексту. Кроме того, дорога к этому дубу проходила через дремучий лес, в который Ина и нырнула вместе с Зоей.

В сумраке перестроечного хаоса надо было найти надёжную организацию, занимающуюся квартирными сделками. Такая контора нашлась в Москве, бывшая государственная, ныне – с неясным статусом, но народ валом валил именно в неё. И операция началась.

Более трудного обмена, наверно, не было ни у кого. Во-первых, у москвички была умственно отсталая дочь, поэтому обойтись без органов опеки было невозможно, а они, несмотря на все предоставленные справки и документы, тянули с выдачей разрешения на обмен, доводя каждый раз Зою до гипертонического криза. Она прибегала к Ине и возмущалась очередным обломом с таким эмоциональным накалом, что Ина каждый раз рисковала увидеть ее мгновенную смерть от кровоизлияния.

– Взятки они не дождутся! – задыхалась Зоя в праведном гневе. – Скорее я брошу всё к чёртовой бабушке! Не могу больше!

Во-вторых, её тётка была большим хитрованом. Она на протяжении десяти лет доила по очереди всех московских родственников, обещая им подарить свою квартиру и обманув каждого. По этой подлой причине все они от неё отказались. Зоя этого не знала и тоже попала в расставленные сети, взвалив на себя полную опеку над родственницей, привозя ей полные сумки продуктов и нужные лекарства. Путь не близкий – два часа на электричке. Если не могла она, это делала Алёна, которой два раза в неделю приходилось ездить к старушке через всю Москву. Потом и уйти сразу неудобно, надо покормить, выслушать и посочувствовать.

Дочь хоть и одобрила обмен, но предупредила:

– Мама, я смогу помочь только деньгами, а их точно не хватит. Но, если бог подарил нам такой шанс, то он и дальше поможет…

Ина понял намёк дочери: обменом её лучше не напрягать. Просьба иногда навещать московскую бабулю совсем не понравилась Алёне, но слово «надо» она всегда воспринимала правильно. Жертвы оказались напрасными.

Нет, ухаживать за больными и старыми – радость душе, но, когда была пройдена половина тернистого пути обмена, больная и почти умирающая хозяйка заявила им всем, что она передумала! При этом её глазки смотрели на них, превратившихся в соляные столбы, с неимоверным наслаждением: сначала хотела, а потом передумала!

Зоя и Ина долго не могли прийти в себя от нервного шока и выпили бы всю валерьянку в городских аптеках, но у бабули вовремя подскочило давление, и Зоя помчалась её спасать и возобновлять переговоры. В который раз она объясняла тёте, что при таком давлении за ней нужен ежедневный уход, нужны хорошие лекарства, что без этого она может умереть в любой момент. Квартира не приватизирована и отойдёт государству, а больную дочь поместят в психиатрическую больницу. Если она о себе не думает, то пусть подумает о дочери. Старушка кивала головой, но переезжать к племяннице отказывалась. Зоя поначалу умирала от жалости к родственницам, но после несколько таких спектаклей она готова была умереть от бешенства.

Ина совсем перестала спать, забывалась к утру полусном, больше похожим на кошмар. На всякий случай она собирала деньги на доплату, срочно распродавая кирпич. Надо было найти покупателя на гараж и отыскать ЗИЛ, который находился неизвестно где. Огромный контейнер, похожий на домик, который она купила и поставила на своём участке в садовом товариществе «Движенец», купили сразу за двойную цену. Поскольку купленные ею для строительства дома железобетонные шпалы Игорь так и не смог забрать, их куда-то вывезли, предложив Ине подождать появления следующей партии после ремонта пути.

За месяц Ина расклеила по всему городу до ста объявлений о продаже кирпича и приняла до сотни звонков от покупателей. Перед ночной сменой она и раньше никогда не спала, теперь перестала спать и после неё, бегая по конторам и собирая справки. Поскольку обмен затягивался, справки приходилось вновь обновлять, пакет документов перетряхивался уже несколько раз. Агент сначала сама зверствовала, требуя заменить неправильно оформленные бумаги, потом уже торопила, когда Зоя и Ина просили заморозить процесс, объясняя всё болезнью хозяйки квартиры.

Удивительно, но бабуля каждый раз выкарабкивалась из всех гипертонических кризов без врачей, страшась смерти от уколов. Уколы ей не угрожали, потому что врачи давно отказались ходить к ней на вызовы, а скорая помощь – приезжать. Причина была веская. Квартира бабушки находилась в девятиэтажном доме на втором этаже. Во входной двери зияла приличная дыра, изнутри кое-как забитая фанерой, в которую упиралась палка, служившая дополнительным запором к хлипкому замку.

Жители, входя в подъезд, затыкали носы от непередаваемого амбре, исходящего от квартиры, которая изобиловала разнообразной фауной. Десять кошек не жили, а мучительно пытались в ней выжить. Они грызли от голода даже двери и линолеум. Входящему в квартиру сразу сыпались на голову тараканы. Они размножались в ванной и на кухне, а потом заселяли остальную жилплощадь. Было не понятно, чем питались они, если вся еда лежала на табуретке рядом с кроватью бабули и строго охранялась. Вся живность ждала объедков и остатков, которые вываливались в три черные миски в коридоре. Клопам оставалось выедать стены. Хлама в квартире было ещё больше, чем живности. Старушка всю жизнь собирала его на помойках и затыкала во все кладовки и на антресоли.

Надо сказать, что выглядела она прелестным одуванчиком, потому что никогда не работала, живя за высокопоставленным мужем как за каменной стеной. Светлая ему память. В своём нынешнем положении бабушка вынуждена была работать – бороться с тараканами, причём очень оригинальным способом. В полночь старушка вставала с кровати и включала пылесос, засасывая в него полчища коричневых тварей с постели и с пола, потом повязывала платками голову дочери и свою, чтобы оставшиеся тараканы не залезли в уши. Соседи стонали от такого соседства, постоянно опасаясь новых затоплений или пожаров. Первых было множество, вторых – два.

При первом осмотре квартиры Ина была потрясена накопленным старушкой хламом. По сравнению с ней Плюшкин мог отдыхать. Свободным был только узкий проход к её кровати. Уходя из квартиры, ей хотелось вытереть ноги.

Зоя попыталась выбросить из третей комнаты хотя бы тысячелетние банки с соленьями, но наткнулась на такой отпор божьего одуванчика, что охота сразу пропала. В те редкие дни, когда она вынужденно оставалась ночевать в этом бедламе, превращались в изощрённую пытку.

Так маялись они с октября по апрель, пока старушка не поклялась, что больше не будет препятствовать обмену. Ещё не веря в окончание мытарств, Зоя и Ина поехали на оформление сделки. На этот раз агент даже документы и справки не просмотрела: она их знала наизусть. Всё произошло за час. Сделка свершилась. Ина торжественно вручила Зое доплату, страшась до последней минуты, что та поднимет цену, а та от свершившегося счастья даже мыслей таких не держала. Ине невероятно повезло с этой открытой и доброй женщиной.

Хорошо, что Ина загодя продала всё, что могла, вплоть до демисезонного импортного пуховика, на который давно засматривалась соседка, кожаного пальто, подарка дочери, кожаной куртки и набрала требуемую сумму. Труднее всего было продать кирпич и грузовик. Кирпич покупали по сто, двести, редко по тысяче штук. Каждый раз надо было согласовать время встречи, подъехать и отсчитать требуемое количество.

К моменту продажи главный врач психбольницы, на чьей территории он хранился, выбрала из сложенного в один штабель кирпича половину своего, естественно, целенького, оставив Ине сколотый и битый, который и стоил уже не свою цену. Ина плакала от бессилия, но поделать с этим несправедливым дележом ничего не могла. Хозяин – барин.

С ЗИЛом – отдельная песня. Сначала надо было найти Игоря, перелётную птицу, чтобы узнать адрес деревни, в которой он его хранил, потом нанять буксир и перетащить эту груду железа в город. Где выставить на продажу? Пришлось обратиться к Александру, чьей женой она так и не стала. Тот, молодец, загорелся и сам его купить, мол, привози к его дому и забудь о проблемах.

ЗИЛ волокли трактором на тросе через заснеженные поля и сельские дороги почти весь день и только к вечеру добралась до дома-офиса Александра. Ина вместе с трактористом прокляли тот день и час, когда взялись «из болота тащить бегемота». Александр осмотрел грузовик, тяжко вздохнул и на прощанье сказал:

– Не исчезай…

– «Не исчезай. Дай мне свою ладонь. На ней написан я…», – продолжила Ина стихами Евтушенко. Глаза предательски повлажнели.

– Всё, что сделала ты, вопреки написанной на руке судьбе. Жаль.

– Прости. И спасибо тебе за всё! – поблагодарила Ина его и обняла в последний раз.

– Ты, девушка, стала похожа на зомби, – с сочувствием сказал он в ответ на объятие и поцеловал её в лоб.

Даже такой комплимент не обесточил, а зарядил Ину новой энергией. От каждой встречи с ним она оживала и не могла сдержать явно глупой улыбки. Александр прав, она превратилась в зомби, потому что упрямо двигалась к заветной цели наперекор судьбе. И только движение не давало упасть.

Осталось пережить две нервные недели в ожидании прописки в московскую квартиру, которая не была приватизирована. Этот процесс занял бы ещё полгода. Две недели страха: объегорить могли и на последнем этапе. Прописка, наконец, завершена. Ура! Теперь она с дочкой и будущие внуки – москвичи. Внуки… Когда они уже появятся?

Впереди переезд, ремонт квартиры. В карманах Ины ноль рублей и двадцать копеек, у Алёны – только зарплата с вычетом платы за снимаемую комнату. Без займа им, пожалуй, не обойтись. В этот момент Российский Центр Приватизации проводит полное сокращение штата, дочь остаётся без работы. Караул… Но Алёна успокоила:

– Мама, не волнуйся, мне выдали неожиданно большое выходное пособие, поэтому не пропадём.

– Спасительница ты моя, я так тобой горжусь! – обрадовалась Ина и засияла, как новенький медный пятак, благодаря всех святых за главное своё сокровище.

Они посчитали смету ремонта и приободрились: на первое время денег должно хватить. Кто знал, что существуют непредвиденные расходы? Ещё одна радость: после увольнения с работы Ина встала на учёт в московском центре занятости и с удивлением обнаружила, что первые месяцы она будет получать среднемесячную зарплату, на которую можно жить, пока дочка будет искать новую работу. Главное, чтобы этот поиск не продлился вечность при нынешнем положении дел в стране.

Буквально через неделю агентство, прекрасно знающее послужной список и способности Алёны, сразу же предложило ей позицию ассистента налогового отдела в крупнейшей консалтинговой и аудиторской фирме. Это была удача, надо было только хорошо зарекомендовать себя за три месяца испытательного срока.

– Мама, снова обходись без меня, дома я буду только ночевать. Придётся паковать все вещи для переезда самой.

– Мама не подведёт. Я сама всё упакую…

– Очень сомневаюсь, на одни выходные мне всё-таки придётся приехать и помочь, потому что ты на ветру шатаешься. Чтобы ты не упала, порадую: я уже несколько месяцев встречаюсь с симпатичным и серьёзным москвичом, который обещал организовать переезд в Москву.

– Ура, – сказала Ина без какой-либо интонации, ибо радоваться или волноваться было уже нечем. Тем, чем это делают, иссякло.