Отец! За свои восемнадцать лет жизни Ярослав ни разу в жизни не произнес это слово. Некого было так называть. Неясный образ, плавающий в тумане ночных сновидений, и пустота в реальной действительности. И страшная, пугающая невозможность для истинного отца, чтобы родной мальчишка вдруг тебя узнал через полосу потерянных лет и произнес это святое слово.

Глава 1. Очередной сон

Откуда и почему всплывают вдруг в беспамятстве ночного отключения от действительности такие яркие картины невозможных снов?

«Приподнятое настроение, чуточку волнения и уверенность, что готов к экзамену. Какая-то светлая аудитория с огромными арками старинных окон, вполне понятный вопрос на экзамене по истории – войны и завоевания шестнадцатого или семнадцатого веков. Перед глазами – карта Западной Европы – знакомые очертания: Испания, Англия, раздробленные княжества Германии. И вдруг через секунду – беспомощность. Какое – то помутнение, выпадение памяти: вместо карты – белый равнодушный цвет – ни границ, ни названий, исчезли реки и моря. Пустота. Утомительный напряг, чтобы мысленно восстановить хотя бы какие-то обрывки текста, нужных страниц учебника, и отчаяние – все бесполезно. А в рюкзачке, в карманах – ни одной шпоры, подсказки – самоуверенный отличник. И, что странно, – паники нет. Только глубочайшее чувство потерянности, неудовлетворения и разочарования».

Вскочил с кровати с мыслью:

«Скорее на турник! К черту эти щенячьи переживания от несуразицы увиденного сна! Восемнадцатый год скоро по темечку шарахнет, а ты все копаешься во внутренних заморочках сновидений, как девчонка!»

Телефонный перезвон в пустой квартире затормозил на пороге. Глуховатый бас деда из далекого германского городка отрапортовал по-военному четко и немногословно:

– Ярик, мы долетели нормально. Уже у Инны садимся за стол завтракать. Жалко, что ты заупрямился. Ну, не скучай! Готовься к экзаменам. Ведь не могли же мы тебя, как теленка, на веревочке в Германию притащить. На день открытых дверей в университет поедешь? Ведь специально для таких, как ты, преподаватели стараются. Наобещают с три короба, по аудиториям протащат. Только после окончания вуза с дипломом придется побегать по конторам, чтобы устроиться на работу. Гарантий ведь никто не дает. Ну, ничего! Вызов твой в Германию готовенький лежит в шкафу. Получишь аттестат и сразу все для себя прояснишь. Пока! Привет от всех!

Ярослав на минуту представил, как бабушка поднималась с ее одышкой по трапу в Шереметьево, крестилась, опираясь на руку деда, впервые в жизни увидев вблизи огромную махину лайнера. Усмехнулся: «Понравится летать – будут каждый год домой наведываться, пока не обживутся в чужой стране».

Разминаясь, сразу припустил быстрым шагом, но тело, привыкшее к нагрузкам, требовало скорости. Деревянная калитка на школьном стадионе была нараспашку, без задержки вышел на обычную натоптанную земляную беговую дорожку.

Секундомером никогда не пользовался. Главное – знать свои предельные возможности, чтобы при сдаче нормативов в конце года не шагать последний круг пешком под насмешки одноклассников и подбадривающие крики девчонок: «Держись, еще сто метров нужно доползти!»

Ранняя весна уже к середине марта расправилась с высоченными снежными сугробами, морозными ночами подъедая дневную капель и грязные лужи. И утреннее неторопливое восхождение постепенно разгорающегося солнца сразу растворяло, разбавляло высоченную синь распахнувшегося неба.

Эта захватывающая дух ежедневная пробежка по стадиону, потом по широченным улицам медленно просыпающегося заволжского поселка выключала все посторонние мысли, фиксируя внимание только на ежесекундных изменениях вокруг: редкие машины, случайный прохожий, стук молотков строителей на новой крыше шикарного двухэтажного особняка. И волны особого морозного, упругого воздуха, которые ощутимо тормозили движение – так его было много вокруг.

«А сегодня никуда не нужно спешить – последние школьные каникулы. И скоро закончится утомительное перепрыгивание из одного класса в другой с подгоном себя словесным кнутом: «Ты должен, обязан, надо успеть, надо, надо, надо!»

Одиннадцать школьных лет – это чрезвычайно много для современной жизни. Явное пересиживание в домашнем гнезде. До шестнадцати лет – вот время предельного нахождения в школе. А потом выбор, проба своих возможностей и резкое изменение направления деятельности, если случайно не туда занесло».

После пробежки – ощутимое чувство голода. Бабушка теперь далеко, сам о себе должен заботиться.

«Ешь больше мяса и картошки – с голоду не умрешь. Картошка, лук, морковь – в погребе, курицу в магазине купишь» – дед Иван не показывал свою озабоченность, когда внук уперся после новогодних праздников и наотрез отказался уезжать в Германию. Ломать парня не стали – и, правда, что он забыл в далекой стране? Окончит школу, поступит в вуз, будет жить в общежитии. Соскучится – прилетит на каникулы в гости за границу. А за домом в селе соседи присмотрят.

Мнение своей матери Инны Ярослав откровенно проигнорировал. Она уехала в Сибирь к родственникам бабушки, чтобы начать новую жизнь, оставив годовалого Ярослава в селе на мать с отцом. И десять лет назад она не думала о сыне, когда с новым мужем поспешила оформить документы на выезд из России.

Ярослав обжарил на чугунной сковородке половинку курицы, порезал огромную луковицу в скворчащее масло, открыл двухлитровую банку с маринованными огурчиками. Спасибо бабушке Наталье – научила готовить, даже в Интернет можно не заходить за рецептами. И еще он сегодня напечет пирогов в честь первого дня каникул.

«Вот интересная метаморфоза – кладешь в молоко соль, сахар, дрожжи, яйцо, сыпешь муку и через два часа получаешь необычный продукт – тесто. Такую живую субстанцию, которая на твоих глазах преодолевает препятствия в виде стен кастрюли и упорно рвется на захват новых территорий. И так уже тысячелетия. Тесто вызревает в тепле. И мысли, решения в голове тоже должны созреть.

Почему мы так устроены, что, чем неожиданнее нас накрывает идея Х, тем быстрее мы убеждаем себя в ее гениальности. И сразу мечтаем об ее немедленном внедрении в жизнь, забывая об условиях созревания теста – тепло и время.

Не поеду я на эти традиционные Дни открытых дверей. Внешняя обложка вуза и расписанные плюсы будущей студенческой жизни все равно не сумеют убедить, тот ли это вуз, без которого моя будущая жизнь вряд ли будет успешной? И почему именно областной город? Потому что туда устремляются бесконечные удобные маршрутки в любое время суток? А почему бы не рвануть в столицу или Санкт-Петербург, где сконцентрирована одна треть всех вузов страны? Где больше бюджетных мест! И где в разы выше проходные баллы ЕГЭ!»

Приколол себя:

«Ты смотри, какой умный стал! Точно, нужно в юристы подаваться! Будешь наизусть потом шпарить параграфы и статьи кодексов со значительным видом. Ладно, философ, готовь начинки для будущих пирогов. Запах сдобы в доме – это точно уже половина праздника. И думай до завтрашнего утра. Не поедешь – сэкономишь приличную сумму, пригодится летом».

Достал с полки старинную поваренную бабушкину «Книгу о вкусной и здоровой пище», 1984 года издательства, в роскошном твердом переплете. Бабушка, смеясь, рассказывала, как подружки Инны любили рассматривать яркие картинки, заказывая самые изысканные сладкие блюда. Слюнки потекли, когда вспомнил, как уминали с пацанами большими ложками из двухлитровой кастрюли ароматный заварной крем.

Из книги выпал старый пожелтевший конверт с картинкой космонавта Юрия Гагарина. Ярослав достал простой листок из тетради в клеточку. И тотчас забыл о своих поварских задумках. Письмо было адресовано матери:

«Здравствуй Инна! Больше трех лет прошло, как ты сорвалась из нашего университета, не понятно, почему. Золотая медалистка, была зачислена на бюджет биологического факультета МГУ. И, хотя вылезли у тебя в зачетке после первой сессии две тройки, стипендию перестали платить, ну и что? Для единственной дочери нашли бы твои родители лишние тысячи рублей. Прости, но догадываюсь, что вся твоя решимость бросить учебу была завязана на Саше Соснине. Что вы с ним не поделили – не пойму? Такая сумасшедшая влюбленность – ты была невозможно счастлива, не вылезала из его общежития целыми днями и ночами, учебу забросила, на лекциях тебя никто не видел. А после каникул в феврале – тебя, как отшептали. Проживая в одной комнате, я догадывалась, что ты залетела, но ты всегда была чересчур высокомерной, строила из себя принцессу. Что ты ему и всем хотела доказать, непонятно? И Сашка внезапно ушел в армию после второго курса летом, хотя учился без проблем. Встретила его недавно на улице. И он сразу спросил про тебя. Вернулся после армии, восстановился на своем геологическом факультете. Сказал, что ты на его звонки не отвечала. Жизнерадостный, энергичный. А я не удержалась и съехидничала, успел ли он перед армией жениться на аспирантке своего вуза, с которой назло тебе закрутил весной бурный роман. И он честно признался, что жениться не стал, а дочку от него аспирантка родила, пока он служил в армии. Вот такие последние новости. Инна, Сашка просил дать твои координаты, но я послала его подальше. Таким подлецам нельзя верить. Пиши мне до востребования. На всякий случай кладу тебе листок с Сашкиным домашним адресом. Хотя бы будешь знать, из каких краев он появился в Москве. Желаю счастья. Света».

На листочке стояла дата – в день получения письма уже целый год мать жила в Сибири. А ему, Ярославу, тогда успело исполниться два года. И, судя по нахождению письма в таком необычном месте, мать его не читала.

«Почему дедушка с бабушкой не переслали письмо дочери? Ясно, это была для них больная тема. Единственная дочь Инна, гордость школы и семьи, умница из далекого заволжского села не потянула учебу в самом престижном вузе страны, скатилась до троек. И, как следует из чужого письма, потому что ярко вспыхнувшее любовное увлечение затянуло ее в постель второкурсника другого вуза, который после зимних каникул бросил глупую девчонку в положении, закрутив другой роман с опытной аспиранткой.

Но почему, когда Ярослав подрос, ни бабушка, ни дедушка не поторопились посвятить его в эти тайны своей семьи? И письмо пролежало в бабушкиной поваренной книжке, как в сейфе, почти шестнадцать лет».

Сколько сразу этих «почему»!

В селе за глаза мать называли неудачницей.

Тема отца была закрыта для Ярослава еще с детства. На все его вопросы всегда следовал один ответ: «Отчима ты не захотел называть отцом, а биологический отец пропал без вести. У нас даже его фотографии нет. Дедушка тебе теперь за отца. Два в одном. Гордись!»

У бабушки в далеком детстве иногда случайно вылетали неожиданные слова «сиротиночка ты наша горькая». Но недостатка ласки и внимания Ярослав никогда не испытывал.

«Валерьянку ты, Ярослав, точно пить не будешь. Пироги подождут. Хорошо, что бабушка не выкинула письмо в ведро для мусора. Осталось оно дожидаться своей хозяйки? Или бабушка, как опытный криминалист, оставила зацепку для возможного примирения своей дочери с отцом ее ребенка? Ведь мать в это время поступила в железнодорожный техникум в Иркутске у тетки, и ни о каком новом браке даже разговоров не было. Адрес предполагаемого отца на листочке из записной книжки, возможно, уже устарел. Но все равно, за какой-то конец нужно потянуть, чтобы попытаться распутать эту семейную тайну».

Ярослав достал свидетельство о рождении. Отчество – Иванович, как имя у деда, фамилия – деда, и прочерк на строчке отец. Встал, подошел к старинному бабушкиному трюмо:

«Да, любоваться особенно нечему. Самое главное – густой чуб, который при некотором старании с помощью расчески аккуратно прикрывает правую половинку высокого лба. А остальное спокойно можно пережить: худощавое лицо, дурацкие ямочки на щеках, прямой, несколько длинноватый нос, подбородок волевой, губы решительно сжаты, глаза карие и брови материны, вразлет. Не лопоухий. И размах плеч ничего.

Это как же нужно было обидеться матери, чтобы даже не сказать любимому человеку, что она ждет ребенка? Детский сад какой-то! Телефоны у всех современные, в любое время суток напиши СМС, если трудно через себя переступить. Самолеты, поезда – пожалуйста! Нет, бросилась домой, чтобы укрыться от обид на весь мир в своей светелке за спиной папы и мамы. А о будущем ребенке подумала? И этот Александр, даже отчество его неизвестно, успел и еще одного ребенка сделать несчастным. Шоковая терапия! Пока тесто в кастрюле притаилось, нужно срочно отправить по старому адресу письмо, чтобы сегодня же ушло с почтовой машиной».

Письмо написал строго деловое: «Прошу сообщить местонахождение выше указанного Александра Соснина. Его разыскивают дальние родственники. К сожалению, связь с ним прервалась почти шестнадцать лет назад. Высылаю конверт с обратным адресом и с нетерпением жду любого ответа. Ярослав».

Пироги с капустой и с яблоками получились классные. Тесто не обиделось за несколько растянутый срок созревания, и теперь десерт на два дня был обеспечен. Завис у компьютера на долгие шесть часов с заданиями ЕГЭ по обществоведению, отгоняя посторонние раздумья о прорехах и сигнальных промахах в отдельно взятой жизненной ситуации, в данном случае касающейся именно его.

Глава 2. Вызов

Вечерний звонок в Германию должен был потревожить мать, но сидеть и тупо ждать, сколько будет блуждать по рельсам огромной страны его письмо, было неблагоразумно. И пусть, наконец-то, раскроет она своему взрослому сыну, почему так старательно скрывала все эти годы тайну его настоящего отца.

Но выдохнул с облегчением, когда вместо матери трубку взял дед:

– Твоя мать заторопилась и оставила телефон на столе, когда вместе с бабушкой они уехали на обследование в клинику. Неважно наша Наталья Ивановна себя чувствует вдалеке от дома. Одышка усилилась после перелета. Зря мы на Германию купились. Нужно было в областном центре на операцию в кардиоцентре соглашаться или в Москву ее везти. Все в эти проклятые деньги упирается. Тут все-таки такие светила работают. И у Инны страховка есть. Будем надеяться на лучшее. Инна разобьется, но для матери все возможное сделает. Как ты?

– Дед, ты скажи, только честно: моя мама знает, где сейчас живет мой настоящий отец? Я нашел письмо шестнадцатилетней давности, там его старый адрес, мне теперь известны его имя и фамилия. И все. И обидно. Мне нужно просто прояснить для себя – почему мать отказалась сообщить о моем появлении человеку, причастному к моему зачатию, даже, если он являлся преступником? Почему она не захотела быть со мной в детстве, чтобы дать мне положенную долю материнской любви и ласки, бросив меня на вас? Ведь я нормальный, не урод. Неужели разрыв с любимым человеком потопил в ненависти все чувства сострадания и нежности к маленькому беспомощному существу, много лет тому назад?

Дед перебил торопливо:

– Все, все, Ярик! Притормози! Неужели Наталья не выбросила этот бесполезный листок бумаги? Внук, ты пойми только одно: Инночка безумно тебя любит, даже больше, чем девочек от Кирилла. И это ее бегство в Сибирь, и скоропалительное замужество, и отъезд в Германию – все это бегство от самой себя. Понимаешь, нужно время, чтобы осознать все свои ошибки, которые ты уже не в силах исправить. Ты думаешь, почему мы сорвались из своей страны на старости лет? Чтобы до конца быть рядом с единственной дочерью. Она одинока здесь, даже в своей семье. Не знает она, где этот Александр сейчас. И ты подожди еще немножко, не тревожь пока свою мать. Сама она тебе всю правду расскажет, когда вы встретитесь.

Ответ в собственном конверте пришел только перед майскими праздниками в конце апреля. Неизвестная добрая душа корявым, с наклоном в левую сторону, старческим, неуверенным почерком пояснила, что «родители Александра померли, а он приезжал лет пять назад, продал дом в пригороде и на всякий случай оставил свой новый адрес: Красноярский край, деревня N., лесхоз. И больше не появлялся. А два письма от однополчан, с которыми служил в армии, ему были отправлены».

Щеки загорелись от неожиданного везения. И сразу в своем развитом воображении представил во всех подробностях встречу с высоким громилой под сто девяносто сантиметров роста. Потому что и коренастый дед, и миниатюрная, даже после трех детей, мамочка Инна после шестнадцати лет Ярослава смотрели на него снизу вверх, удивляясь, в кого из родни он так быстро вытянулся.

Учителя физкультуры усиленно сватали Ярослава в институт физической культуры на волейбол или баскетбол. Азарт и победы на многочисленных спортивных соревнованиях, многочасовые тренировки в спортивном зале подхлестывали самолюбие, но всегда честно говорил сам себе: «Спорт – это не мое!»

Легкость и неожиданная сообразительность при составлении компьютерных программ, уверенные победы на шахматных турнирах всех уровней, упорство, когда сидел на школьных и районных олимпиадах по математике и физике до последнего и получал многочисленные грамоты.

И четкое понимание: «Это все – не мое. Ну, дал Господь Бог способности, не обидел и твердостью характера – но ведь нужно будет и платить по счетам, отдавая своими достижениями, успехами, результатом. А пока в голове – полная неопределенность. И нет отчаянной самоотдачи, решимости, понимания, на что выплеснуть свое трудолюбие, напряг всех жизненных сил. А уже через два месяца, как у пионеров был девиз: «Будь готов!», должен быть и немедленный ответ: «Всегда готов!»

«Ни к черту, не готов! Выбрал для сдачи из необязательных предметов английский, информатику и обществоведение – смесь не состыковочных предметов, а куда их употребить – полная загадка! Учителя думают, что какую-то стратегию разработал, как судьбу на сивом мерине объехать, а он, Ярослав, пока в явном тупике».

Вышел во двор, огляделся и представил, как в калитку сейчас входит дед. Затрещин от него не дождешься, не дотянется, но привычным матерком он точно сейчас бы любимого внучка обложил.

«Затяжная холодная весна, поздняя пасха, конечно, внесли свои коррективы в начало весенних работ в саду и огороде, но такого запустения дед бы точно не потерпел. Вся осенняя грязь, в беспорядке валяющиеся ветки, остатки сухих листьев, какие-то ящики из-под прошлогодней рассады, не подвязанные ветки малины – нет, извините, экзамены экзаменами, но „весной каждый день год кормит“ – любому мальцу в деревне известно с рождения. И виноград с розами под укрытием, наверное, сопрели. Секатор, грабли и лопату – немедленно в руки! И яблони с грушами срочно нужно опрыскать, а то будешь потом червивые плоды ведрами в землю закапывать».

И, когда до позднего вечера вкалывал в саду, копал уже хорошо подсохшую землю в огороде, пришло четкое понимание – не будет он писать письмо на деревню незнакомому мужику:

«Решено. Сдам экзамены, получу аттестат и сразу поеду в далекий Красноярский край, в деревню N, разыщу Александра Соснина, а дальше – по обстоятельствам. Но для страховки отправлю сначала письмо в сельсовет с обратным адресом на втором конверте: «Прошу сообщить, проживает ли в настоящее время в Вашем населенном пункте Александр Соснин. Его разыскивает дальний родственник».

Письмо пришло еще через месяц, в начале июня, накануне первого экзамена по математике. На последнюю консультацию в начальную школу Ярослав не пошел. В здании средней школы все кабинеты были опечатаны. Таращились стволы видеокамер. Школа застыла в ожидании.

«Сообщаем, что Соснин Александр Владимирович, действительно, проживает на территории вышеуказанного сельского Совета, работает в лесхозе лесником. Его заимка находится в пятидесяти километрах от села N, и в настоящее время ваше письмо ему пока не передано. Секретарь Совета Скворцова М. А.».

Чертыхнулся про себя: «Двадцать первый век на улице, а письмо тащилось целый месяц по рельсам, чуть-чуть быстрее, чем в девятнадцатом веке на лошадях. Ведь всего один щелчок в Интернете, и сразу готовый ответ. А ты уверен, что в глухомани таежного Красноярского края есть действующий Интернет?»

И времени хватило, и решение созрело: сразу после выпускного – билет на поезд. И на весах судьбы, если решать, что важнее, явно перевешивало стремление увидеть того человека, который, возможно, является его отцом.

А документы в выбранный вуз можно успеть сдать в последний день, чтобы не трястись перед компьютером в нетерпении месяц, наблюдая, как в списке сдавших аттестаты на данный факультет твоя фамилия стремительно летит вниз после сто балльников и победителей Всероссийских и международных олимпиад.

Классная дама укоризненно покачала головой, явно осуждая родственников Ярослава за то, что бросили несовершеннолетнего внука в такой ответственный жизненный период одного, когда он принес деньги за выпускной вечер:

«А вдруг устроит с ребятами дома гулянки со спиртным и девочками? Накурятся какой-нибудь дряни, передерутся, дом спалят. Ищи потом крайнего!»

Но читать очередную нотацию не стала. Поводов Ярослав пока не давал, но безнадзорность ведь еще никого до добра не доводила.

После отъезда деда и бабушки в Германию парни из школьной сборной осторожно намекнули, что всегда есть повод расслабиться, уединившись в пустом доме со знакомыми девчонками. Но Ярослав показал молча кулак, и желающих настаивать больше не оказалось.

Девчонки – одноклассницы старательно и прилипчиво делали попытки обратить на себя его внимание. У многих были давно серьезные отношения с взрослыми мужиками.

Ярослав усмехнулся: «Каждому – свое». Пробегая глазами по выставленным на сайтах откровенным рассказам современных авторов, иногда хотелось просто пойти в душ и отмыться от грязи, наглых вызовов, нарочитых излияний и порочности сегодняшних юнцов.

Каждый второй герой бравировал знанием зарубежных музыкальных хитов, марок лучших коньяков и сигарет. И модно было прожигать свою жизнь в забегаловках ночных клубов, в объятиях прожженных проституток, давно распрощавшихся с иллюзиями прекрасной молодости.

Сельская жизнь – это специфически сложившаяся атмосфера сочетания упорного труда и добровольного подчинения законам бытия. И понятно – сельская молодежь бежит от этого, попахивающего нафталином прошлого, застоявшегося напряжения и принуждения, желая долгожданной, неосязаемой, подчас выдуманной свободы в замкнутом пространстве нескольких десятков квадратных метров съемных городских квартир.

И шикарный личный автомобиль с его мощным мотором дает своему хозяину только относительное чувство покорения пространства на переполненных улицах столицы и просто большого города. Ведь любой человек находится постоянно в вечной закупорке толпы, и редкие попытки вырваться на море, в горы, в лес только лишний раз подчеркивают твою полную и постоянную зависимость от окружающей действительности.

Дед, Иван Васильевич, последний десяток лет работал завхозом в крупном фермерском хозяйстве.

С весны до поздней осени он не вылезал из кабины мощной «Газели», нового трактора или старенького комбайна.

С семи лет дед научил и разрешал внуку водить старую, но еще крепкую собственную «Ниву», когда пылили по бесконечным полевым дорогам. И никто в семье не считал это какой-то особой заслугой, выдающейся особенностью подростка – будущий мужчина должен быть ответственным умельцем, ведь «пахать» придется всю сознательную жизнь.

Летом Ярослав с пятого класса, согнувшись, иногда даже, становясь на колени в грязную борозду, сгорал под жгучим солнцем на ручной прополке луковых и морковных плантаций. Зато осенью с еле скрываемой гордостью перед дедом получал вместе с деньгами натуроплату. Друзья плевались, обзывали хозяев капиталистами и скрывались на речке, стараясь поскорее забыть утомительный, беспощадный месяц эксплуатации. Ярослав учился терпеть молча.

После выпускного вечера, в хорошем подпитии, закатив штанины модных дорогих брюк, по колено в неожиданно холодной воде перешли и перетащили через брод девчонок в пушистых бальных платьях, хлебнули, чтобы согреться, из полтарашек подкрашенного соком самогона на высоком берегу, нетерпеливо дождались первых острых лучей разбуженного солнца. Ярослав проспал подряд почти восемь часов. И вечерней маршруткой уехал в Саратов, чтобы не опоздать на ночной поезд. Деду в Германию не позвонил – не хотелось врать.

12 След.

Сборник повестей

Предисловие

Глава 1. Очередной сон

Глава 2. Вызов

С этой книгой читают

Другие книги автора