Флеш Рояль. Соната для Бетховена

Глава 1

Максим загнал машину во двор и выскочил, чтобы помочь ей выйти. А он и правда старается держаться подальше! Даже руку ее выпустил. Лишь посторонился, открывая перед ней дверь и пропуская внутрь.

Ей так хотелось остановиться, запустить руки под его облегающую футболку, проложить, наконец, по шее губами дорожку… Она ей покоя не дает, его шея!

Но лезть к Максиму Дина не стала, наоборот, спрятала руки за спиной и вошла в дом. И как будто похолодало вокруг градусов на двадцать. Динка вздрогнула и обхватила себя руками.

Она дважды была здесь и оба раза покидала этот дом не с самыми лучшими чувствами. Сказать честно, в полном раздрае. Все разом нахлынуло, она даже глаза закрыла. Остановилась в коридоре и не смогла себя заставить сделать ни шагу.

А Макс снова ее прочел, как книгу. Ну как ей научиться прятать свои чувства? Это же невозможно, когда твои мысли как на ладони!

– Дина, во всем был виноват только я. Я, а не мой дом. Пожалуйста, давай ты попробуешь забыть все те разы и представить, что ты здесь впервые? – он всмотрелся в ее лицо и, наверное, прочел там что-то, очень для себя нехорошее, потому как помрачнел, сжал губы и взял ее за руку. – Если хочешь, я отвезу тебя домой.

Но Динка забрала руку, сбросила босоножки и прошла в гостиную. Камин не горел, деньги на комоде не лежали. Может, дом и правда не виноват? Она обернулась к Домину:

– Ты возвращайся в казино, Максим. Я останусь, ты прав, дом ни при чем, – она осмотрелась вокруг и тут ее взгляд остановился на огромной напольной вазе, стоящей у стены в углу. Ваза была красивой, тяжелой и явно недешевой. Динка с улыбкой посмотрела на Домина. – Ты что, купил для меня вазу, Макс? Так я ее не подниму, она тяжелая.

– Это не для тебя, это я себе, – он прислонился к стене и тревожно наблюдал за Динкой. Но, уловив перемену в ее настроении, тоже улыбнулся. – С тебя хватит тарелок. Есть хочешь?

Динка мотнула головой, ей действительно сейчас ничего не хотелось.

– Тогда жди здесь, я сейчас, – Домин поднялся по лестнице на второй этаж и вернулся буквально через пять минут. В руках он нес увесистый пакет с логотипом недавно открывшегося магазина элитной косметики.

– Дина, это для тебя. Не знаю, то или нет, попросил продавцов подобрать на первое время. Просил для малолеток, – он ухмыльнулся. – Если не подойдет, мы потом поедем вместе и купим все, что тебе нужно.

Динка заглянула внутрь: баночки, флаконы и какая-то большая коробка. Она подняла удивленные глаза на Макса:

– Когда ты успел? Ты что, знал, что я сегодня приеду?

Домин наклонился к ней и сказал, чуть касаясь губами волос:

– Я купил это, когда ты сбежала в отпуск. Я тогда понял, что хочу, чтобы ты жила со мной. Не просто приезжала, а жила здесь все время. И зеркало в спальню тебе купил, ну такое, чтобы краситься, у меня не было раньше, на фига оно мне? Думал дождаться конца смены и тебя увезти. Кто ж знал, что ты к Шагалову соберешься…

Динка протянула руку и погладила его по щеке. По позвоночнику побежали мурашки, внутри колыхнулась тягучая волна. Максим поцеловал ей руку и пошел к двери, лишь на выходе обернулся.

– Дина, там наверху две спальни, моя и гостевая. Душ тоже есть. Если тебе в голову полезут глупые мысли, просто перейди в гостевую спальню, хорошо? Пообещай мне, – он уже требовал, не просил.

– А как я пойму, где какая?

– Поймешь. Так ты обещаешь, Дина?

Пришлось кивнуть. Макс захлопнул дверь, а она так и осталась стоять посреди гостиной, прижимая к себе пакет.

Во дворе заурчал двигатель, внедорожник с шелестом выкатился со двора, и ворота бесшумно закрылись. Динка уселась на диван и вытряхнула содержимое пакета.

Там оказалась полная линия ухода за лицом и телом от «Хелены Рубинштейн» – похоже, Макс скупил все, чем его нагрузили консультанты. Вот зачем, скажите, ей нужна регенерирующая сыворотка? Здесь же ясно написано, после тридцати. Ей только двадцать, и кожа у нее, спасибо хорошим генам, выглядит преотлично. А вот лосьон, кремы для лица, для тела, скраб и пилинг это все нужно.

Динка знала эту линию. Она могла бы себе ее позволить, если бы не приходилось отправлять все деньги маме. Деньги, что дал Максим, ушли на лечение, но нужна была еще поддерживающая терапия и реабилитация. Так что такая покупка светила ей не скоро.

Еще Динка нашла в пакете шампунь, гель для душа, а из коробки достала махровый халат чудного фиалкового цвета. Как раз ей по размеру.

Вот и хорошо, не нужно больше кутаться в огромный доминский, в котором она чувствовала себя улиткой, таскающей на себе целый дом.

Динка сложила все обратно в пакет и пошла в ванную. По старой памяти выбрала ту, что внизу, и обнаружила там такое же фиалковое полотенце. Долго стояла под струями воды, меняя напор и температуру, а после завернулась в новый халат и, прижимая к себе пакет, несмело ступила на лестницу.

Сколько раз она мысленно сюда поднималась, а сейчас почему-то робела.

«Ну же, иди, в крайнем случае сбежишь в гостевую, чего ты пасуешь?»

Перед ней оказались две одинаковые двери. Динка толкнула первую, и на нее дохнуло прохладой. Работал кондиционер, значит, она вошла правильно.

Слева от двери увидела туалетный столик с зеркалом, о котором говорил Макс. Неужели он правда купил его специально для неё?

Сама мысль о том, что он собирался с ней жить, спать, будоражила, заставляла сладко замирать все внутри, и мысли начинали течь только в одном направлении.

А потом она увидела ещё одно подтверждение того, что не заблудилась. На кровати, застеленной шелковой постелью цвета красного вина, лежал комплект кружевного белья и такая же короткая шелковая сорочка на бретелях.

Название на бирке не говорило, а кричало о цене, но намного красноречивее было нежное как паутина кружево, которое могло быть только у «Лиз Шармель».

Когда он успел его выложить? Наверное, когда поднимался за пакетом. Вряд ли он спал в обнимку с бельем, на фетишиста Домин точно похож не был.

Он хочет, чтобы она его надела. Динка провела рукой по невесомой ткани и приложила к себе. Интересно, откуда он знает ее размер? По памяти, что ли, подбирал?

Она надела комплект и посмотрелась в зеркало, выгнулась, чтобы рассмотреть со всех сторон. То, что она видела в зеркале, ей нравилось.

Кружева больше показывали, чем скрывали, и смотрелись так откровенно, что ее даже в жар бросило. Ну зачем Максу понадобилось возвращаться в «Рояль»? Скользнула по телу шелком сорочки и сразу приняла более пристойный вид.

Захотелось пить, пришлось спускаться в кухню. Везде горел свет, потому что было страшновато одной в пустом доме. В холодильнике обнаружились сок, вода и… йогурты. Целая упаковка. Максим их не любит, значит это для нее? Он ее и правда ждал?

Вернувшись, приглушила свет регулятором и вытянулась на кровати, раскинув руки. Шелк приятно холодил кожу.

«А Лане он тоже «Лиз Шармель» покупал?» – царапнула мысль, но Дина заставила себя ее прогнать. Сегодня в этой постели они будут только вдвоем, третьим она не пустит никого. Ни Лану, ни Тимура.

Вот только почему снова вспомнился Тимур с его злым и полыхающим ревностью взглядом?

* * *

Машина стояла под навесом. Домин вышел и достал с заднего сидения розы. В этот раз он выбрал еще длиннее, еле всунул букет в салон.

Букетом эту вязанку назвать было тяжело, сейчас Максим с трудом удерживал ее на весу. Зато его девочка точно за ними сможет спрятаться.

Он вошел в дом и быстро выхватил взглядом босоножки на полу в прихожей. На месте, значит Дина не сбежала. И облегченно выдохнул. Он так станет параноиком в свои двадцать восемь.

Погасил свет в гостиной, поднялся наверх и остановился перед дверью в спальню. Здесь или в гостевой? Открыл рывком и оперся о косяк, опустив вниз вязанку-букет.

Максим несчетное количество раз видел ее спящей в стафф-руме, в гостиничном номере и даже у него на груди, когда они гостили у Лизы с Джамилем. Но сейчас Дина спала у него дома, в его спальне. Спала, свернувшись как кошка и подложив под щеку ладонь, и он не мог в это поверить.

Неслышно вошел, свалил цветы на пол и уселся рядом, прислонившись спиной к стене. Накрыл ладонью щиколотку, что так долго не давала ему покоя, а затем двинулся выше, стараясь едва касаться, чтобы не разбудить. Пусть еще поспит, ему нравится слушать ее мерное дыхание.

«Какая кожа у вашей девушки?» – спрашивали его услужливые консультанты, и он тогда не знал, что ответить. Просто забыл. А она нежная, нежная и гладкая, как шелк.

Дина надела его подарок, и Максим любовался ею, такой соблазнительной и желанной в кружевах «Лиз Шармель». А еще лучше будет вообще без них.

На миг его вышибло от нереальности происходящего. Его любимая девочка перед ним, спит в его постели, а он еще собирался оторвать башку Плоскому? Скорее, Плоский заслужил ящик вискаря. Или, пожалуй, два ящика.

Они в ресторане праздновали победу, а Кадр возьми и спроси, что им теперь делать с Ланой. Киллера, как выяснилось, никакого не было. Лана все придумала, чтобы Дина сдала Макса, а он ее из-за этого бросил. Даже если бы сдала, он бы не бросил, но нервы, конечно, ему бы это здорово потрепало.

Макс ничего не ответил. А что с ней делать? Дина умница, позвонила Ворону и на этом все закончилось. Или они ждут, что Домин будет разбираться с бывшей любовницей?

Пока что он до мести женщинам не опускался и надеялся удержаться и впредь. Разве что беседу провести, да и то, не с ней, а с Геральдом, пусть тот сам своим девкам языки укорачивает. Вот Тимур как раз и поговорит.

Ворон тогда спросил в лоб, сколько он еще будет круги вокруг Дины наворачивать, и когда уже у них всех настанет спокойная жизнь. И Плоский подгавкивать начал.

Потом взял и выдал, что надо, мол, Дине сказать, что его завалили, привезти на кладбище. А тут Макс живой и здоровый выйдет. Она расплачется, ему на шею кинется и все. Самое невероятное, что где-то так оно и вышло.

Максим честно предупредил Плоского, что на кладбище отвезет лично его самого, зароет и никто даже знать не будет, где именно. Но Ворон Плоского поддержал, и они оба умничали, пока Тимур им не позатыкал рты.

Теперь она спит здесь. Макс поднялся, стараясь не шуметь, нашел еще одну вазу – он их, кажется, три покупал – и ушел в душ. Увидел, кстати, что Дина свои банки и флаконы на столике расставила и улыбнулся, довольный – теперь его девочка живет у него, а остальное его мало волнует.

Странное дело, он когда дом строил, такого удовольствия не получал, как когда этот столик женский с зеркалом привез и в спальне поставил. Ложился спать и видел, как его Дина спиной к нему сидит и волосы расчесывает, как тогда в стафф-руме.

Сразу было ясно, что она в казино появилась только для него, такой ему небеса сделали подарок. Вот только умом доходил слишком долго.

Максим вернулся, поставил вазу с розами со стороны Дины, а сам лег и подгреб ее под себя, вдыхая одуряющий запах и чувствуя, как по позвоночнику ползет горячая волна.

Дина смешно морщила нос и старалась увернуться от его влажных после душа объятий, но он заводил ей за голову руки, целовал и шептал:

– Просыпайся, Динка! Просыпайся, я все равно не дам тебе спать, моя девочка.

Она открыла, наконец, глаза, и удивленно спросила чуть хриплым после сна голосом:

– Макс, почему ты пахнешь розами?

Он засмеялся, осторожно повернул ее голову. Она увидела цветы, и тогда сама потянулась к нему, обнимая, запуская пальцы в волосы, сжимая их на затылке, а потом стала целовать шею.

И как она сразу распознала его слабое место? Макс не всегда позволял так его ласкать. Слишком чувствительными были там прикосновения, и незачем случайным визитершам было об этом знать.

А Дина сразу поняла. Она гладила руками, целовала и прикусывала, отчего у него пульсировало в висках, а сердце билось как сумасшедшее и толчками разгоняло жар по всему телу. Он поднял ее, оплел руками, и они впились друг в друга совершенно сносящим крышу поцелуем.

Никогда раньше Максим не задумывался, что чувствуют с ним женщины, они и так достаточно на него вешались.

В него влюблялись, от него требовали отношений, ему устраивали сцены, и его это лишь раздражало и утомляло. А его волновали лишь собственные ощущения.

Если же вдруг среди них попадалась нормальная влюбленная в него женщина, он еще быстрее прекращал отношения. Или откупался, стараясь расстаться без скандала.

По-другому было разве что совсем давно, когда он был молодым влюбленным мальчишкой, а Лана еще была его Светкой. Наверное, он продолжал любить ее все это время какой-то ненормальной, извращенной любовью, пока не встретил Дину. Она исцелила его от той болезненной, старой и ненужной страсти. И какой же нежной и горячей оказалась его любимая девочка!

Теперь ему было важно слышать ее сбившееся дыхание, видеть ее глаза, лицо, смотреть, как она вскрикивает и закусывает пальцы. От этого совсем затуманивался разум, а сознание мелькало где-то в глубине неяркими сполохами.

Максим старался держаться на весу, а Дина, наоборот, тянула к себе и вжималась в него. Она и так давно заползла к нему под кожу и угнездилась в душе. Теперь он чувствовал в смешанном дыхании, в сплетенных телах, в разгоряченной и расплавленной коже то, над чем когда-то лишь снисходительно посмеивался – и будут двое одна плоть.

Прав был тот блаженный, что так говорил, напрасно Максим ему не верил. Они теперь в самом деле одна плоть. Просто потому, что по-другому быть не может.

… Они уснули, когда за окнами уже давно рассвело, после третьего захода сил не оставалось даже на душ. Максим притянул свою засыпающую девочку к себе, набросил на них двоих простынь и провалился в крепкий глубокий сон без сновидений, ощущая на шее ровное, теплое дыхание.

Глава 2

Динка сидела на диване в гостиной, подогнув ногу, и подрезала розы. Она давно проснулась и, чтобы не будить Максима, ушла вниз, забрав цветы. Их нужно было подрезать и сменить воду, прежде всем было как-то не до этого.

Только сначала не помешает душ, а то она даже не помнит, как уснула после того безумия, которое с головой захлестнуло их обоих.

У Динки при одном воспоминании холодело между лопатками и покалывало в пальцах. Вчера она долго не могла уснуть.

Сначала лежала и смотрела в потолок, потом встала и принялась расставлять на столике свои флаконы и баночки. Затем решила вообще не спать и дождаться Макса, и неожиданно уснула.

Проснулась от его мокрых прикосновений и горячего шепота, и тут же оказалась втянута в водоворот поцелуев и напористых ласк. Это было совсем не похоже на то первое их «близкое знакомство» в гостиной на диване, рваное, поспешное и… одностороннее.

Сейчас все было иначе. Максим смотрел на нее, словно хотел прочесть что-то для себя, а ей хотелось, чтобы он забылся с ней и совсем ни о чем не думал. И тогда она проверила на нем свои давние догадки.

Так и есть, его шея оказалась очень чувствительной, и Дина наслаждалась той властью, которую получила над этим большим сильным мужчиной. Ее мужчиной.

Снова между лопатками пробежал холодок. Динка поставила еще одну розу в притянутую вазу – ей разве что не катить ее к столу пришлось, и воду в ведерке носить – и в волнении закрыла глаза.

Это было настолько невозможно, что просто не укладывалось в голове: Максим Домин теперь ее мужчина. Она может хоть сейчас подняться наверх, разбудить его, и все те картины, что сейчас так волнуют и будоражат сознание, немедленно воплотятся в реальность.

Он отнес ее в душ, потом они стояли вдвоем у окна. Максим захотел покурить, Динка оплетала его руками, прижималась щекой к груди. Он свободной рукой крепко притягивал ее к себе и целовал волосы, потому что оба не могли оторваться друг от друга.

Домин так и не докурил. Они начали целоваться сначала неторопливо, потом все неистовей, а там и не заметили, как снова очутились в душе после второго раунда.

Затем Максим уложил ее себе на плечо, и ей зачем-то захотелось поделиться с ним всеми сплетнями и слухами о его постельных предпочтениях, которые до нее доходили. О своих глупых переживаниях и о том, как они с Наташкой под «Мартини» учились танцевать стриптиз. Не забыла также упомянуть курсы на объездной.

Реакция ее задела. Макс ржал так, что в самом прямом смысле чуть не свалился с кровати. А она совсем не собиралась его веселить, напротив, искала сочувствия. Хотела пожаловаться, какие иногда идиотские мысли приходят в голову стараниями разных идиотов. Решила обидеться и уйти спать в гостевую комнату.

Пока перелезала через Макса, он перестал ржать, успел ухватить ее за щиколотку и потянуть назад. Она отбивалась вполне по-настоящему, потому что в самом деле разозлилась.

Так и не поняла, что послужило причиной, но завелся он с пол-оборота. И дальнейшее вылилось в самое настоящее безумство, безудержное и исступленное.

У них у двоих совсем слетели тормоза. Когда они на полной скорости влетели на финишную прямую, оба были совершенно без сил. Максима еще хватило на то, чтобы подтянуть ее к себе и укрыть, а Динка вырубилась сразу.

Проснулась уже привычно придавленная его ногой, но в этот раз постаралась выползти из-под завалов, сохраняя достоинство и не разбудив Макса.

Немного посидела, посмотрела на своего спящего мужчину, невесомо коснулась губами прикрытых глаз. В качестве «доброго утра» разложила рядом на постели кружевной комплект, а сама после душа снова скользнула в прохладный шелк.

Чтобы перенести цветы, пришлось делать две ходки, тащить сразу всю охапку было не под силу. Она уже дорезала последние розы, как со стороны лестницы раздался грохот, и вниз слетел растрепанный Макс в серых домашних штанах. Увидев Динку, он с шумом выдохнул и, уже не торопясь, направился к ней.

– Ты что, привидение увидел, любимый? – она воткнула розу в букет и взяла следующую.

– Я белье твое вместо тебя увидел, любимая. Подумал, что ты снова убежала. Мы с тобой с утра слегка поцапались.

– Макс, – Динка развернулась к нему вполоборота, – тебе не кажется, что это стало у тебя навязчивой идеей? Я просто подумала, что мы не закончили, но если это так, я, конечно, оденусь…

Она дразнила его и из-под опущенных век с удовольствием наблюдала, как он все правильно понял. Как подходит сзади и начинает целовать открытую шею. Она специально подняла волосы и заколола для верности двумя заколками. Его руки уже обхватывали ее талию и влекли к себе, вдавливая в твердые мышцы пресса.

– Не стоит, – прошептал, прикусывая за ухо, – ты все правильно подумала.

И снова время потекло то медленно, то ускоряясь, напоминая о себе лишь мерным тиканьем настенных часов, которые вскоре стали совсем неслышны из-за урагана, бушующего и сметающего целые города, вызывающего землетрясения и цунами.

А особенно из-за выстреливающего пеплом и извергающего потоки огненной лавы вулкана Эйяфьядлайёкюдль.

* * *

– Счастье мое, я сейчас сдохну от голода, – Максим опирался на локоть и пропускал ее волосы сквозь пальцы. Заколки давно улетели куда-то под диван.

– Давай завтракать, – сонно потягиваясь, отвечала Динка с закрытыми глазами. – Сейчас посмотрю, что там у тебя есть.

– Завтракать уже точно не получится, – хмыкнул Макс, – третий час. Нормальные люди скоро ужинать будут.

– И что у нас на ужин? – она по-прежнему не открывала глаза. Хотелось еще так полежать и понежиться.

– Есть яйца, сыр и бекон. Омлет меня вполне устроит.

– Откуда у тебя продукты? – она даже привстала. – Разве ты не в ресторанах ешь?

– Я всегда завтракаю дома, радость моя, конечно, у меня всегда все есть. Только сначала предлагаю душ, – он подхватил ее и утащил в ванную.

Похоже, у них уже появляются свои маленькие традиции, в душ ее теперь носят исключительно на руках.

– Максим, нужно забрать мои вещи. Я же не могу вот так ходить по дому, – Динка, завернутая в полотенце, безуспешно пыталась отыскать куда-то улетевшую шелковую сорочку.

– Конечно, съездим и заберем. Или хочешь, купим. Только давай не сегодня, – Макс просительно смотрел на Дину. – Надень пока мою футболку или майку.

В гардеробной нашлась черная майка с логотипом какого-то клуба. На Динке она смотрелась как короткое платье. Она покрутилась перед зеркалом и осталась довольна.

В холодильнике оказались и яйца, и сыр, и бекон, и даже помидоры с зеленью. Молока не было, но его вполне можно заменить сливками. Дина разложила продукты, Максим подошел сзади и обнял, целуя в плечо.

– Дина, это не сон? Это правда ты, здесь со мной, и будешь меня кормить? – он уже прижимался сильнее. Динка развернулась и с укоризной посмотрела на обволакивающего ее в кокон Макса.

– Ты есть собираешься или нет?

– Собираюсь, – сказал на ухо полушепотом и скользнул по шее.

Поднял ее, усаживая на столешницу и накрывая губы своими. У нее уже бежали мурашки по телу, и все внутри отзывалось сладкой негой. Она запустила пальцы в темные влажные волосы, отвечая на поцелуй и забив на омлет.

В тишине раздалась трель домофона. Макс тихо выругался, и выдыхая Динке в губы: «Держись за меня», – подхватил ее и пошел к домофону. Динка обняла его за шею и прильнула губами.

– Дина, – простонал Макс, уворачиваясь, – давай хоть узнаем, кого там принесло.

На экране никого видно не было, он включил динамик.

– Кто?

– Бабло, – ответил голос Плоского.

– Надо впустить их, Дина, не переживай, они быстро свалят, – Максим осторожно опустил ее на пол и напоследок прихватил губами. – Моя сладкая-сладкая девочка…

Плоский с Вороном вошли в дом, и сразу стало шумно и тесно. Ворон притянул Динку к себе для традиционного поцелуя в макушку, а Плоский, глядя как ревниво Максим забирает ее обратно, ворчливо буркнул:

– Ну, слава Богу!

Макс многозначительно взглянул на него и заявил:

– Плоский, с меня вискарь.

– Ящик.

– Два.

Довольный Игорь развалился на стуле и смотрел на Динку с загадочным видом. Но для нее весь этот диалог остался загадкой, потому она решила не заморачиваться – мало какие там дела у Макса с Плоским. Спросила у парней:

– Вы омлет будете?

– Мы только пообедали, – отказался Ворон.

– Командир, кофе наливай, – Плоский, нимало не смущаясь, рассматривал Дину, пока она взбивала миксером яйца со сливками. Максим варил кофе, а Динка нарезала сыр.

– А где Тимур? – Макс взялся за вилку и посмотрел на Ворона.

Динка чуть не уронила йогурт и тоже бросила на Сергея быстрый взгляд. Ей показалось или тот и впрямь едва сдержался, чтобы не покрутить пальцем у виска?

– Домой поехал, спать, – ответил за напарника Плоский. – Сказал отвезти тебе бабло и уехал.

Почему-то Динка была рада, что Тимура здесь нет. Ей не хотелось, чтобы он увидел ее такую – неприлично счастливую. С подпухшими губами, в мужской длинной майке и, мама дорогая, они же не догадываются, что на ней нет белья?

Она хотела сесть на стул, но Макс привлек ее к себе на кухонный диванчик и посадил между согнутой в колене ногой и грудью. Как тогда, у Елизаветы на веранде.

Она ела йогурт, запивая кофе, и с удовольствием наблюдала, как ее мужчина уничтожает большой, на всю тарелку омлет с беконом, помидорами и зеленью. Еще и Динку пытается накормить.

Его другая рука незаметно скользит по бедру. Пальцы рисуют узоры, затем перемещаются на талию, по плечу на шею, выступающую из-за шлеек майки лопатку. И если бы пальцы Макса оставляли следы, она бы уже вся была как татуированный уголовник.

– Спасибо, любимая, – он поцеловал ее в плечо, спину и слегка прикусил, – очень вкусно.

И неизвестно больше, в чей адрес были его слова. Наконец мужчины ушли в гостиную, забрав кофе. Динка облегченно вздохнула и начала убирать со стола.

По дороге заглянула к ним, помахала парням и отправилась наверх. И едва ступила на последнюю ступеньку, как ее догнал Максим, развернул и начал целовать, нетерпеливо подталкивая к двери и дальше в спальню.

* * *

– Давай еще поспим, – Максим упал на кровать, увлекая за собой Дину, – что-то я устал.

Но она осталась сидеть на постели. Динка понимала, что им нужно поговорить, однако совершенно не представляла, как начать разговор. В этот раз проницательность Максима сыграла ей на руку.

– Что-то не так? – он нахмурился. – Дина, говори, не молчи.

Она собралась с духом и выдала:

– Максим, почему мы не предохраняемся?

В комнате на миг воцарилась тишина, затем раздался осторожный голос Макса:

– Тебя это беспокоит?

– Да.

– Дина, у меня после тебя никого не было, я потом проверился, со мной все в порядке, – он сел и уставился на нее немигающим взглядом. – Или… Ты мне изменила?

Его голос стал на порядок прохладнее. Динка вскинула на него изумленный взгляд.

– Что? А, нет, конечно же нет, – она тряхнула кудрями и добавила. – И как я могла изменить тебе, если мы с тобой в тот раз…

– Я уже говорил тебе, что считаю тебя своей именно после того раза, что бы ты там себе не надумала, – его голос стал еще холоднее. Динка обхватила плечи руками.

– Хорошо. Нет, я тебе не изменяла, дело не в том. Я хочу, чтобы ты знал, если я забеременею, то я не стану делать аборт, Максим. Я должна была это сказать, – она опустила глаза и перевела дух.

Как же тяжело обсуждать с ним такие вещи! Подняла голову и в испуге отшатнулась, увидев рядом с собой перекошенное от гнева лицо.

Он крепко схватил ее за затылок, и его глаза оказались совсем близко. В них плескалось что-то совсем ледяное, он с силой сжал ладони, захватывая лицо.

– Даже думать не смей, поняла? – голос был теперь совсем чужим. – Хорошего ты обо мне мнения, милая. Что ж ты связалась с таким козлом?

Динка с отчаянием вглядывалась в его еще совсем недавно такое родное лицо, которое теперь было темным, словно грозовое небо, и готова была расплакаться.

Ну что она опять сказала не так? Что его так задело? До боли захотелось, чтобы он снова стал тем любящим и сдувающим с нее пылинки Максом. Она обвила его лицо ладонями и начала целовать глаза, виски, губы.

– Прости меня, я не хотела тебя задеть, я снова сказала что-то не то, прости…

Он схватил ее в охапку и стиснул так, что у нее едва не треснули ребра.

– Дурочка. Что ты мелешь, какой аборт? Кто тебя пустит? – он отстранился на минуту, и она с облегчением увидела, как его лицо снова стало прежним. Разгладились вертикальные морщины на лбу, из глаз исчезла ледяная пустыня.

Перед ней снова был ее Максим. Динка не сдержалась, слезы сами брызнули из глаз, и она спрятала лицо у него на шее. Макс поудобнее перехватил ее и усадил на руки, крепко прижимая к груди, а сам продолжал говорить:

– Ты права, мы должны предохраняться, тебе нужно доучиться. Завтра поедем к доктору, он выпишет тебе таблетки. Но, Дина, сколько можно повторять: ты теперь со мной, ты не должна ничего бояться. Я в состоянии о тебе позаботиться. И разве я такой подонок, что отправлю тебя на аборт? Ты можешь просто оставить это мне, или ты мне совсем не доверяешь?

Динка продолжала прятаться, пока Макс не заставил ее посмотреть ему в глаза.

– Дина, еще раз. Я люблю тебя. Я никому тебя не отдам, и я никогда не сделаю тебе больно. Ты можешь мне поверить?

Динка торопливо закивала. Он стал осторожно целовать ее, высушивая слезы. Она подставляла под поцелуи лицо, постепенно успокаиваясь, и думала, как хорошо мириться, когда можно говорить на языке тела. С разговорами у них по-прежнему было туго.

Максим шептал, продолжая едва ощутимо касаться ее губами:

– Девочка моя, любимая, моя Динка…

И они не спеша поплыли туда, где язык тела был единственным возможным и достаточным. Где они понимали друг друга с полувздоха и полустона. Где слова были вовсе не нужны, и откуда можно было долго не возвращаться.

Вечером Максим заказал из ресторана ужин и предложил посмотреть кино. Они еще немного попрепирались, что смотреть: Максим был за «Рокки», Динка за «Привидение». Сошлись на том, что посмотрят оба фильма.

Макс положил голову ей на колени. Она запустила пальцы ему в волосы и перебирала, гладила и массировала кончиками пальцев, прихватывая ногтями. Максим щурился и напоминал ей сытого, довольного кота.

Странно, прежде она всегда видела в нем хищника, как минимум какого-нибудь волка. А теперь он разве что не урчал от удовольствия.

Динка смотрела «Привидение», а Макс спал, уткнувшись лицом ей в живот и даже во сне не разжимал рук. Когда фильм закончился, она щелкнула пультом и просто сползла в его объятия.

Он, не просыпаясь, подмял ее под себя и тут же закинул ногу ей на бедро. Динка улыбнулась, поцеловала его в шею и уснула.