Сказка о начале интересных времен

* * *

Как ни хотелось Конану выехать немедленно и постараться перехватить шушанского короля до того, как нырнёт он в свою укреплённую норку, отъезд пришлось отложить на целый день. Приходилось признать, что Закарис прав – отряд Селига имеет фору в сутки, и догнать его сразу всё равно не получится.

– Догнать-то можно, – сказал, приглаживая невеликую по молодости лет бородёнку, Хэбраэль, начальник «бронзовых», – малым отрядом на хороших конях, да без тяжёлых доспехов и припасов… не так уж и трудно! Особенно, если отряд набрать из моих молодцов, старики так гнать не умеют уже. У них кровь холодная, медленная.

Стариками он называл воинов из Золотой и Серебряной центурии, туда действительно входили более зрелые и опытные бойцы, можно сказать – ветераны. Они же в отместку называли воинов Хэбраэля «мальчишками» и «щенками».

– Малым отрядом догнать можно, – повторил Хэбраэль. – Но малый отряд, к тому же без тяжёлого вооружения, вряд ли сумеет побить хорошо обученных вольных. Особенно если тех будет по двое на одного.

Он пожал плечами. Конан только крякнул – возразить было нечего.

Так что приходилось ждать.

Хорошо вооружённый отряд с рабынями и вещами старшей дочери он отослал в Дан-Марках ещё до полуденного колокола – чем скорее девочка вернётся в укреплённый Асгалун, тем лучше. Дан-Марках, несмотря на своё пышное название, на деле представлял собою нечто вроде зажиточной рыбацкой деревушки. Насыпной вал вокруг неё давно разрушен, единственное укрепление – бывшщая караулка, да и та представляет собою простой деревянный дом с хозяйскими пристройками, огороженные частоколом. Не место для королевской дочери и ее обслуги. Если всё пройдёт хорошо, Атенаис будет в замке ещё до заката. Тогда же должны вернуться гонцы, посланные в ближайшие города – Анакию и Аскарию. Из Кироса посланец ожидается завтра утром. В положительных ответах правителей городов-республик ни Конан, ни Закарис не сомневались, но дождаться этих ответов следовало именно в Асгалуне. Хотя бы из чисто политических интересов, чтобы с самого начала показать, что именно Асгалун теперь – столица. Независимо ни от каких обстоятельств.

Они должны прислать свои войска, эти три вольных шемских города. И не только эти – гонцы разосланы по всему Шему. Но эти три – самые близкие, и потому должны быть первыми. Если пришлют воинов они, с остальными не будет трудностей. А участие в создаваемом против Шушана войске бойцов из разных (в идеале – всех!) шемских городов-республик было Конану не просто желательно. Оно было жизненно необходимо. Просто вот до зарезу.

Не потому, что на сегодняшниц день было у короля Аквилонии слишком мало людей – если центурионы Закариса хотя бы вполовину так хороши, как конановские гвардейцы, то с «драконами» и двумя асгалунскими центуриями Конан брался не оставить от Шушана и камня на камне. А тут ещё и благородный поэт-разбойник под ногами путается, вместе со своими «соколами» и желанием побыстрее отдать долг чести… Нет, в людях Конан недостатка не испытывал. Но…

Все эти люди, за исключением разве что личной гвардии короля Аквилонии, были асгалунцами. Выступление войска в таком составе на Шушан для всего остального мира выглядело бы всего лишь ещё одной мелкой местечковой стычкой двух шемских столиц, ничем не выдающейся из многовековой череды таких же стычек. То, что нападение было вызвано подлым убийством шушанцами одного короля и кражей дочери другого вовсе не изменило бы подобного мнения – рассветная и закатная столицы Шема боролись между собой испокон веков, и поводов для взаимных обвинений и обид за это время накопили предостаточно. Конан не для того столько полновесных аквилонских империалов вложил в прекращение шемских междоусобиц, чтобы теперь всё пошло прахом и местные царьки опять пересобачились – следом за вцепившимися друг другу в горло столичными городами. Да и по отношению к многогрешной душе Публио Форсезе, да осияет Митра её своим великодушием, это было бы верхом неблагодарности.

Нет.

Выступить против правителя Шушана, убившего будущего короля всего Шема, должен был тоже весь Шем. В идеале – хотя бы по несколько воинов от каждого вольного города. Как знак будущего единства. Но – от каждого. Чтобы именно так потом и пели всякие поэты-сказители, разбойники они там или нет. В реальности же представителей хотя бы от половины городов было бы вполне достаточно – Шем велик, и, хотя гонцы разосланы, не во все его пределы новость успеет дойти вовремя. Старый интриган, где бы ни обитал сейчас твой дух, ты можешь гордиться – твой нерадивый ученик, похоже, на старости зим всё-таки становится настоящим королём и учится думать по-королевски.

Торопливый стук деревянных сандалий по каменным плитам коридора заставил Конана оторваться от размышлений. Он отступил от узкого окна, в которое смотрел на вечернее солнце, уже почти достигшее дальних холмов. Смотрел, не видя при этом ровным счётом ничего, кроме дороги на Шушан, из этого окна как раз-таки невидимой… Дороги, по которой пылят далёкие всадники, неистово погоняя коней и поминутно оглядываясь в ожидании погони. И обернулся к двери – как раз к тому мигу, когда из коридора ввалился запыхавшийся Хэбраэль:

– Король! Прибыл гонец из Анакии!

* * *

До чего же грубыми и непонятливыми бывают эти мужчины!

Атенаис сидела у окна, смотрела за ворота и злилась. Ха, крепость! Тоже мне – крепость! Одно название. Да любой постоялый двор в Тарантии намного просторнее этой горе-крепости, да и укреплён не в пример лучше. А здесь?! Защитный вал порос лебедой, куча хлипких лачуг выглядит так, что их и поджигать смысла нет – достаточно плюнуть посильнее, и они развалятся. И огороженный кольями дворик со строениями поприличнее – над самым обрывом к реке. И это они называют крепостью? Крепость – это целый город, укреплённый и обнесённый высокой стеною, который защищается всеми жителями вместе. Они тут, похоже, вообще не строят крепостей – сплошные замки. Замки Атенаис больше нравились, чем крепости – во всяком случае, в мирное время. По сути замок – это укреплённый дом, эильё королевской семьи или на самый худой конец рыцарской, там нету всяких грязных ремесленников и свинопасов, они все остаются за стенами замка, в окружающем городе. Замок красив, на нём всякие башенки и анфилады, галереи и просторные пиршественные залы. В замке устраивают пиры и выступают сладкоголосые менестрели.

Одноярусный бревенчатый дом-короб с одной комнатой внутри и узкими окнами во всех стенах, да бревенчатый же забор вокруг на замок походили мало. Даже отдельного помещения для лошадей нет, только коновязь и навес рядом с покосившимся сараем – оставленные её охранять стражники разместились вместе со своими дурно пахнущими животными прямо во дворе, благо места много. Теперь там и погулять нельзя без опасенияя вляпаться в кучу навоза! Забор, правда, высокий и крепкий, но всё равно, слишком много чести называть такое – замком и тем более крепостью. А за забор её вообще не выпускают, вот и приходится сидеть у окна и злиться.