Вертолет завис над лесом, выискивая приют «Лось». Уже темнело и длинные сиреневатые тени заснеженных деревьев скрывали островок земли, на который мы должны были приземлиться. По небу чиркнул метеорит, осветив зеленоватым светом почти заросшую просеку и поляну. Вертолет, получив добро от небесного гостя, стал потихоньку снижаться. Внизу, под нами, на снегу зажглись габаритные огни вертолетной площадки- похоже сработало реле, и машина наконец коснулась колесами бетона, запорошенного снегом.

Пока мы выходили из машины на посадочную площадку, зажглись светильники по обочинам тропинки и фонарь у дома. Вертолет вспорхнул вверх и скрылся за елями, напоминая о себе удаляющимся эхом работающих винтов.

Нас было трое, загруженных по полной программе оборудованием и вещами. Снега было уже прилично, и мы, увязая в нём по щиколотку, двинулись по тропинке к дому.

Синие сумерки, желтые огни вдоль тропы и у дома, тёмные снежные тени, чуть раскачивающихся и поскрипывающих деревьев, – словно мы сюда приехали Новый год отмечать, а не работать.

Дом был на вид рубленый, с закрытыми ставнями, этакий добротный пятистенок. Тугай взошёл на крыльцо, поспинал с него снег, немного попрыгал на коврике, лежащем у дверей, провел рукой по косяку, дыхнул на замерзшую железную ручку, повернул её – дверь открылась, впустила его и тут же захлопнулась за ним. Со стороны это было похоже на ритуал возвращения в свой дом, по которому соскучился, а на самом деле система безопасности проверяла его вес, отпечатки руки и дыхание – сверяя с присланным протоколом на «гостей». Нам тоже пришлось пройти эту процедуру, прежде чем дом впустил нас.

Внутри было на первый взгляд всё просто, как в обычном деревенском доме: две комнаты, кухня с печкой, лестница на чердак.

Сбросив снаряжение и вещи у порога, пошли осматривать своё новое жильё, в котором нам предстоит жить в ближайшее время. Включилась система обслуживания объекта, и приятный женский голос негромко стал рассказывать о достоинствах дома. Мы узнали, что дом снабжается энергией от малого ядерного реактора, разработанного ещё в 60-е годы прошлого века, защитный кожух которого может пережить прямое попадание любого снаряда или бомбы, землетрясение, наводнение… ну и прочие природные катаклизмы. В доме постоянно действует отопление, есть электроплита, холодильная установка, система влажной уборки помещения, машина для стирки одежды, установка для подачи и очистки воды из артезианской скважины. В стенах скрыты большие запасы продуктов питания долговременного хранения, инструменты, приспособления, средства ремонта и связи, постельные принадлежности, запасы одежды и т. д. и т. п.

Мы с Игорем переглянулись: интересно кто и когда сделал сиё сооружение и сколько таких «избушек» на просторах нашей страны? Словно прочитав наши мысли, Тугай ответил, что это было сделано в период холодной войны, на случай ядерного удара, для спасения наиболее ценных ученых, внесённых в списки. Правда сами ученые о том, что они в этих списках, не подозревали. Тугай знает об этом, потому что его отец участвовал в отборе и подготовке мест для дислокации приютов.

Пока Игорь с Тугаем разбирали и раскладывали снаряжение и вещи, я, оценив запасы продуктов, решил сварганить гречневую кашу с белыми грибами, сушеным мясом и луком.

Несмотря на более чем полувековую давность, всё очень хорошо сохранилось. Маслины и компот были прекрасным дополнением к ужину.

Слава богу, что в стенах были закреплены откидывающиеся нормальные кровати, с нормальными пружинными матрасами. В общем, устроились мы тут с комфортом, и опасения о законсервированной в середине прошлого века «точке» в тайге, которыми нас запугивали в Центре, не оправдались.

Утро разбудило яркими лучами солнца, пробивавшимися через легкие занавески на окнах, ставни которых были открыты. Видимо дом может управлять и ставнями окон, – решил я. С кухни доносился запах омлета с беконом, поэтому подъем был быстрый и радостный в предвкушении еды.

– Ребята ужин готов, налетайте- послышался голос Игоря.

Дверь в дом распахнулась, вбежал Тугай, голый по пояс и весь в снегу. При виде его, всё, что я смог произнести было: «Б-р-р».

Игорь ещё вчера связался с Центром и доложил о благополучном прибытии и прекрасном состоянии объекта. За завтраком мы рассматривали интерактивную карту местности, присланную спутником. Здесь был виден даже наш вчерашний зелёный гость, чиркнувший по небу и приземлившийся за грядой сопок, примерно километрах в шестидесяти от нас. Но это так. Сейчас он нас не интересовал. Наша задача на сегодня: обследовать местность, расставить маячки и датчики, чтобы не пропустить ни одного, происходящего здесь события, ну и обезопасить себя от непрошеных гостей. У меня возник вопрос о средствах передвижения – на лыжах быстро не объедешь наши угодья. Тугай поднялся на чердак и спустил вниз компактные снегоходы. Они были хоть и прошлого века, но имели рулевое управление и двигатель, работающий на аккумуляторе. А они у нас отчего заряжаются? Конечно от реактора. Тугай достал из ниши три больших заряженных аккумулятора, их ресурс был рассчитан на 12 часов – это было очень и очень прилично.

Забрав снаряжение и снегоходы, вышли из дома. Дверь и ставни на окнах сразу закрылись – автоматика работала исправно.

За день мы так намотались на снегоходах и наползались по деревьям, что сил что-то готовить уже не было, поэтому к месту оказался ужин из банки тушенки с сухарями и горячим чаем. Повалившись на кровать без сил, уже почти засыпая, в голове крутился один вопрос: «А зачем мы здесь?»

У нас у каждого было по несколько специальностей: Тугай отвечал за биологию, геологию, экологию; Игорь за технику, программы, ну и астрофизику, ядерную физику – короче за матчасть; я же специалист по истории, лингвистике, этносам, прочее и прочее, ну короче – гуманитарий. Вот такой у нас коллектив. Только задачи нам никакой не поставили, сказали, что надо осмотреться, присмотреться, обжиться, прочувствовать ситуацию момента и сделать свои выводы, ну в общем поживем-увидим. Ну вот, сутки прожили, зверски устали и что? Что, что? Пора спать, утро вечера мудренее. За-сы-па-ю…

2

Сегодня с утра было пасмурно, шел густой снег, вставать не хотелось, но Тугай – добрая душа, высыпал на меня спящего целую шапку пушистого холодного снега, отчего проснулся с ощущением, что провалился в сугроб и внутри вся одежда в снегу. Игорь приготовил плов и после холодного пробуждения было приятно сидеть за столом, наворачивая горячий завтрак, и отогревать пробуждающиеся внутренности для запуска мыслительной деятельности относительно планов на сегодня.

Это, оказывается, у меня пока нет никаких планов, а у Игоря и Тугая – целый ворох.

Игорь хотел проверить и усовершенствовать автоматику дома и установить на крыше сетку антенны и радиотелескопа. Тугай решил доехать до упавшего метеорита и обследовать склон хребта, где метеорит пробороздил дорогу: может удастся осмотреть состав пород, определить период их формирования. Кроме того, по дороге, он хотел навестить место археологических раскопок, заброшенных из-за обвала грунта в 70-х годах, причина которого так и не была тогда установлена.

Тугай уехал, Игорь возился с сеткой на крыше, а я мотался по дому из угла в угол, маясь от безделья, в голове не было ни мыслей, ни желаний. Взгляд упал на стопку связанных тетрадей, валяющихся в углу. Перенес её на стол, развязав доисторическую пеньковую веревку, разложил тетрадки на столе. На каждой тетрадке стоял год и фамилия. Шесть тетрадок с 1960 по 1966 год, шесть фамилий, которые мне ничего не говорили. Каждая тетрадка была своеобразный дневник: здесь были записаны каждодневные дела, метеорологические и фенологические наблюдения, отчеты о проведенных исследованиях местности. Тут было всё: и геология, и археология и краткие записи о легендах и народе, предположительно населявших эти края. Не было только одного: личных мыслей, размышлений и переживаний. Значит, эти тетрадки были для служебного пользования, своеобразный отчет о проделанной работе. Поскольку каждый год была другая фамилия, то получалось, что каждый из них жил тут один круглый год. Интересно ради чего? И где они теперь? И почему нам в Центре о них ничего не сказали?

В принципе, отчеты были похожие, но каждый следующий год был полнее и детализированнее предыдущего. Особенно заинтересовало то обстоятельство, что ничего не писалось о предыдущем работнике, никаких замечаний в его адрес, хотя были ссылки на его дневник и упоминание его наблюдений. Интересно, что дневники заканчивались внезапно – 30 декабря и больше никаких записей типа «пост сдал – пост принял», ни акта передачи, ни краткого отчета за год, просто человек встал и ушёл. Я так зачитался этими тетрадями, что не заметил, как наступил вечер и пришёл Тугай. Вероятно, он уже несколько минут стоял за моим плечом и наблюдал как я изучаю последнюю тетрадь.

– Это тетрадь моего отца. Где ты её взял?

– Нашёл в углу. Она была в пачке с остальными.

– Он работал здесь в 1966, когда искал предыдущих пропавших.

– Каких пропавших?

– Ну тех, которые вели здесь наблюдения, а потом в конце года переставали выходить на связь по рации.

– Их искали?

– Неоднократно. Но результатов не было. Поэтому направили сюда моего отца. Он эти места знает. Но и он, так ничего не выяснив, пропал. После этого приют «заморозили».

– А сейчас-то что случилось? Почему нас решили сюда отправить?

– Говорят отсюда пришла радиограмма, что все живы, здоровы и просят кого-нибудь сюда прислать, для обработки материалов.

– Чёрт. Как такое может быть?

– Вот для этого мы тут.

Игорь выглянул с чердака.

– Поднимайтесь сюда, я вам кое-чего интересное покажу.

Поднявшись на чердак, обнаружили, что Игорь, не терял времени зря, и оборудовал его полностью под компьютерный центр наблюдения всё и вся.

– Смотрите вон, на тот монитор.

– Ну и что?

– Видите темно-фиолетовую точку на склоне сопки.

– Ну?

– Она всё время меняет свои очертания и перемещается в пределах сотни метров.

– Ну и что это такое?

– Какое-то излучение. Я с таким ещё не сталкивался. Сейчас отправлю через спутник в Центр -пусть обработают. Может им удастся определить его природу.

Тугай нахмурился и сказал, что он сегодня днём как раз по этому месту ходил и ему как-то не по себе было, даже голова заболела.

Игорь сказал, что надо проверить его на излучение – вдруг нахватал радиации. Вытащил из угла сканер и обошёл Тугая со всех сторон.

– Всё в порядке – живи пока, а я пойду передавать данные в Центр.

Спустившись вниз, обнаружил на кухне приготовленный ужин и удивился – как Игорь всё успевает делать. После ужина мы пересмотрели все тетрадки, пытаясь что-нибудь ещё из них извлечь, кроме того, что я обнаружил. Зашёл разговор о рации, которая передала сообщение отсюда. Игорь сказал, что ещё вчера её обследовал: она вся в пыли, и следов недавней работы с ней не обнаружил, её как минимум не включали несколько десятков лет. Тогда возникает вопрос: откуда пришло сообщение?

Тугай поднял голову от тетради отца, которую не выпускал целый вечер.

– В верованиях тунгусов, которые раньше жили в этих местах, есть одна интересная легенда. Она записана у отца на последней странице. Легенда гласит, что у одной из сопок возник большой провал в земле. Охотники спустились туда, чтобы обследовать его. Наверх они поднялись через неделю. По их словам, под землей тянутся длинные рукотворные тоннели: стены выложены кирпичом, своды поддерживаются каменными столбами. Никого они там не встретили и ничего не нашли, а самое интересное, что они откуда ушли туда и пришли – т.е. тоннели закольцованы.

Когда, через земли тунгусов стала передвигаться огромная армия кочевых племен с юга, вожак ближайшего к провалу племени принял решение переждать пришельцев в этих тоннелях. Свернув своё стойбища, тунгусы вместе со своими животными спустились в тоннель, вход замаскировали и поставили охранять отряд воинов. Около недели всё было тихо. Иногда отряд отходил недалеко от провала для разведки окружающей местности. Однажды при возвращении, они почувствовали, что земля вздрогнула и эхом камнепада отозвалась где-то внутри земли. Они добежали до провала, спустились внутрь, дошли до места, где стойбище обосновалось, но никого не нашли. Даже следов никаких не было, только собаки крутились на месте поджав хвосты и жалобно скуля. Охотники прошли дальше по туннелям, но и там не обнаружили никаких следов. Собаки же их тащили обратно на место где было стойбище и лапами скребли пол тоннеля и скулили. Воины обследовали пол: он был крепок, монолитен, ни трещин, ни следов. Они покинули туннель и присоединились к другому племени тунгусов. Но раз в год возвращались в эти места и спускались в тоннель, в поисках следов своих пропавших соплеменников. С тех пор это место зовут местом духов и совершают к нему паломничество раз в год, как раз перед самым новым годом, в конце декабря. И то, что, все, кто здесь в приюте «Лось» работали, пропадали именно в конце декабря, видимо не случайность. Вероятно, отец был близок к отгадке, поэтому последней записью была эта легенда – закончил Тугай.

Я конечно понимал, что теоретически провал земли мог произойти, и что под землей могли быть карстовые пещеры, которые тунгусы приняли за рукотворные, а затем при землетрясении, отступая вглубь пещеры они провалились в более глубокие слои и были завалены камнепадом. Но причем тут те, кто здесь работал? Они, судя по записям, не собирались идти к провалу и проверять легенду. О ней упомянул в своей работе только отец Тугая, но и он не сделал никаких выводов и предположений, а тем более, судя по тетради, не собирался туда идти и проверять версию. Кроме того, рядом работала археологическая экспедиция и они, судя по всему, просто покинули это место, испугавшись очередного землетрясения и возможности провалиться под землю. Кстати интересно, почему Центр не ознакомил нас с результатами экспедиции. Я поднялся к Игорю на чердак и попросил его послать запрос в центр о том, чтобы нам выслали материалы археологической экспедиции.

Разговаривая с Игорем, я краем глаза смотрел на монитор, на котором гуляло по склону фиолетовое пятно. Вдруг оно на глазах разделилось на два, потом каждое из них разделилось ещё на два и так далее. Я смотрел как завороженный на это, не заметив, как Игорь позвал Тугая, и они тоже стали наблюдать, за тем, что происходил на склоне хребта. За десять минут весь склон покрылся фиолетовыми точками. Их было очень много, машина насчитала восемьсот шестьдесят три. Затем по склону прошла зеленая волна, и все точки пропали, все до одной. Игорь лихорадочно просмотрел запись и срочно связался с Центром, чтобы дополнить только что посланное сообщение. Просидев остаток вечера за монитором, Игорь спустившись вниз сказал, что больше никакой активности на склоне нет. Уснул с ощущением, что я пропустил что-то очень важное.

3

Два дня прошли без приключений: шел густой пушистый предновогодний снег, Центр молчал, Тугай с Игорем ежедневно ездили к хребту и на место археологической экспедиции, но ни пятен излучения, ни каких-либо следов провала около хребта они не обнаружили. Запущенный, беспилотник тоже не дал никаких результатов, как и данные спутников. Я два дня ещё раз перечитывал все тетради, систематизировал всё, что там было по датам, по погоде, и прочим наблюдениям. Отметил для себя, что накануне исчезновения, в течение недели, все наблюдатели, из года в год, фиксировали сильное северное сияние. Судя по тому, что сейчас идёт снег, нет сильного мороза и нет северного сияния, у нас есть как минимум неделя до событий, которых я окрестил днем «Х». Услышал сигнал пришедшей электронной почты. Посмотрел на мониторы – всё спокойно, видно только тепловой след от Тугая и Игоря, спускающихся по склону хребта на снегоходах.

Пришла краткая справка по археологической экспедиции. Читая её, я понял, почему нам ничего не говорили. Вся экспедиция в полном составе пропала, а не бросила раскопки из-за провала. Произошло это не в конце декабря, как вы сами понимаете – под снегом никто и ничего не ищет, а 30 июня. Получается вторая временная точка и между ними интервал в полгода. Интересно, а когда тунгусы, в легенде, спустились в тоннели: зимой или летом? Взял тетрадку отца Тугая и перечитал. Ничего о времени года там не было. Открыл поисковик и просмотрел, есть ли какие летописные данные о больших передвижениях южных кочевников через эту местность. Да есть первый – второй век нашей эры, не более того.

Посмотрел на монитор: все спокойно, ребята уже скоро будут здесь. Решил спуститься с чердака и прилечь: состояние было жутко сонливое – даже воздух казался каким-то густым и тягучим. Буквально упал на кровать и провалился в сон.

Проснулся от шума посуды на кухне, запаха жареной картошки с мясом. Откуда свежая картошка и мясо? Никак посылку прислали вертолётом. Быстро вскочил, выбежал на крыльцо, умылся чистым снегом, как научил Тугай, и бегом на кухню. От неожиданности запнулся за порог: мужик, прямо геолог с картинки советских времен: валенки, ватные штаны, шерстяной, ручной вязки свитер, чуть обросшее щетиной лицо- колдовал над сковородкой, переворачивая ножом начавшую подгорать картошку.

– Чего так удивленно на меня смотришь. Когда пришел с охоты, сам удивился, увидев тебя спящим на моей кровати.

– Ты кто?

– Павел. А тебя как зовут?

– Алекс.

– Как-то по-американски зовут, да и выговор у тебя какой-то слишком правильный, не нашенский. Точно не шпион? Ха-ха-ха. Не обижайся, что тут, в глухомани, шпиону то делать.

– Увидел снегоход у крыльца, ещё удивился, как это ты от железки на нём добрался, тут ведь лесом почти сутки, да и зверь водится. Легче было с парашютом тебя сбросить, чем поезд по старой, заброшенной, да ещё и заснеженной колее сотни верст гнать. Да и потом, где у тебя запасные аккумуляторы? Что в лесу бросил, когда менял? Жаль. Я бы их тут зарядил.

– Нет, я на вертолете прилетел.

– Не знал, что у нас такая продвинутая техника есть. Да ты садись, ешь, проголодался ведь с дороги.

– А откуда у тебя свежая картошка и мясо?

– Так я на охоту хожу, да и самолёт осенью прилетал, парашютом несколько мешков картохи сбросил. Я её берегу для особых случаев. Вот ты – особый случай. А мясо – пару зайчишек стрельнул – вроде ничего. Правда? Значит радиограмму получили – раз тебя прислали.

Наворачивая мясо с картошкой, мотая головой в знак согласия, я честно говоря вначале даже не чувствовал вкуса еды. В голове крутилась мысль: неужели я в 1960 году? – тогда тут как раз жил Павел. Быть не может, может это сон – ну такой очень реальный.

– Ты ешь, ешь, мы с тобой ещё успеем поговорить- у нас ещё 36 часов, затем я пост сдам, и ты встретишься с Ильей. Он здесь живёт в 1961 году. Ты что на меня так удивленно смотришь. Я ведь знаю, что ты из какого-то будущего года. Из какого?

– Из 2015г- прошамкал я полным ртом еды.

– Ух ты какой у него огромный разброс.

– У кого?

– Да у тоннеля, который в хребте. Я, представляешь, тут видел людей, которые в него вошли аж в первом веке нашей эры. Да ты чё такие глаза делаешь? Ты что этого не знал.

– В ваших записях этого не было.

– А, ты мои записи читал? Да не, это потом было, когда зелёная волна прошла после северного сияния. Мы все от неё зависли – каждый в своем времени: и я, и ребята, которые после меня дежурили тут, и археологическая экспедиция, и племя тунгусов, ну и ещё кто-то там. Нас тут восемьсот шестьдесят три человека.

Я чуть не поперхнулся – именно столько фиолетовых точек мы видели на склоне, как раз перед зеленой волной.

– Откуда такие данные.

– Каждый из нас в конце года «словил» зеленую волну и как бы завис в своем году навсегда. Но если ты окажешься рядом с хребтом, недалеко от разлома в тоннеле, то можешь попасть в большую двадцати четырехчасовую волну, которая сходит с хребта каждую неделю. Ну, это в нашем понимании времени. Вот тогда ты можешь увидишь всех, кто попал в зелёную волну в разные годы. И не только их можно видеть, но и пообщаться, потому что они живые, нормальные люди, только зависшие во времени своего года. Вот мы и посчитались.

Я молниеносно сообразил, что мы видели на склоне фиолетовые точки в пределах нескольких минут, а для них это 24 часа. Т.е. время на горе для них растянуто из минуты в часы. А зелёная волна идет примерно раз в год под новый год, и значит для них год, от волны до волны, – это неделя.

– Да ты не мучайся, мы уже всё давно посчитали. В археологической экспедиции аспирант-математик есть, да и их руководитель серьезно астрономией занимался, поэтому мы вычислили этот временной парадокс. Только как из него выйти не знаем. Нельзя же тут быть вечно. Есть же какой-то способ всё вернуть на свои места, ну и отправили вам радиограмму из моего года. Но мы тогда не знали, как это работает, поэтому не смогли предупредить. Сигнал до вас дошёл только сейчас. Не хрена себе – 65 лет шёл, а для нас только месяц назад.

– Нас сюда троих послали. Когда я уснул, они были у хребта. Где они могут сейчас быть?

– Ну где? В своем времени, может, здесь в приюте? Только тебя там нет – потому что ты сейчас попал в мою волну.

– Как с ними связаться?

– Не переживай, через 36 часов встретишься. А сейчас кто-нибудь с ними на связь выйдет: когда чья-то зелёная временная волна пройдёт рядом с ними. Тогда им все и объяснят.

– Мы то, что делать будем?

– Двинем к хребту. Будем ждать зеленую волну, чтоб всех увидеть. Кто у вас там по технике дока?

– Игорь. Он за матчасть отвечает.

– Это хорошо. Теперь вся надежда на него. Хотя и ты мне внушаешь надежду: есть в тебе что-то такое, нашёл же ты первым тетрадки, да и выводы правильные делаешь. В общем пригодишься. Ладно, давай собираться, путь не близкий и время поджимает.

Павел поменял на моем снегоходе аккумулятор, второй запасной положил в вещмешок и надел себе на плечи. Вынес широкие охотничьи лыжи, прицепил к снегоходу трос с ручкой, наподобие той, что используют на водных лыжах.

– Ты за руль снегохода, а я у тебя на прицепе буду. На лыжи не ставлю – не знаю твоих возможностей. Эксперименты сейчас ставить некогда, а снегоход тебе доверить можно – видно по тебе, что умеешь им управлять.

Включил двигатель, плавно тронулся с места. Павел заскользил следом. Постепенно освоился и видя, как провисает трос, добавил газу. Павел тоже прибавил скорости, и таким достаточно быстрым темпом мы двинулись к хребту – навстречу странному и непонятному явлению – зелёная волна.

12 След.

Тунн-Гусс

1

2

3

С этой книгой читают