Эта и ещё 2 книги за 399 ₽
Я профессиональный писатель, а это значит, что всё самое интересное со мной происходит в мечтах.
Я профессиональный писатель, а это значит, что всё самое интересное со мной происходит в мечтах.
Идеальная паранойя - это идеальная информированность.
Я полагаю, что мы все душевно больны; те из нас, кто не попал в психлечебницу, только лучше маскируются — и, может быть, это еще хуже.
Я полагаю, что мы все душевно больны; те из нас, кто не попал в психлечебницу, только лучше маскируются — и, может быть, это еще хуже.
В обществе ужаса мы чувствуем себя относительно спокойно, лишь пока видим молнию на спине чудовища и понимаем, что все это понарошку.
В обществе ужаса мы чувствуем себя относительно спокойно, лишь пока видим молнию на спине чудовища и понимаем, что все это понарошку.
У фантастических фильмов ужасов, как у "черных" шуток, работа грязная. Они сознательно обращаются к худшему в нас. Это освобожденная болезненность, спущенные с цепи примитивнейшие инстинкты, ожившие самые отвратительные фантазии... и всё это происходит, как и полагается в темноте. Поэтому хорошие либералы сторонятся фильмов ужасов. Что касается меня, то я рассматриваю самые агрессивные из них - "Рассвет мертвецов", например - таким образом: они поднимают крышку люка в цивилизованной лобной части мозга и бросают корзину сырого мяса голодным аллигаторам, которые плавают там в подземной реке.
А зачем это нужно? Чтобы они не вздумали вырваться, парень. Так они остаются там, внизу, а я здесь, наверху. Леннон и Маккартни сказали, что всё, что нам нужно, это любовь, и я с ними согласен. С одним уточнением: пока твои крокодилы сыты.
У фантастических фильмов ужасов, как у "черных" шуток, работа грязная. Они сознательно обращаются к худшему в нас. Это освобожденная болезненность, спущенные с цепи примитивнейшие инстинкты, ожившие самые отвратительные фантазии... и всё это происходит, как и полагается в темноте. Поэтому хорошие либералы сторонятся фильмов ужасов. Что касается меня, то я рассматриваю самые агрессивные из них - "Рассвет мертвецов", например - таким образом: они поднимают крышку люка в цивилизованной лобной части мозга и бросают корзину сырого мяса голодным аллигаторам, которые плавают там в подземной реке.
А зачем это нужно? Чтобы они не вздумали вырваться, парень. Так они остаются там, внизу, а я здесь, наверху. Леннон и Маккартни сказали, что всё, что нам нужно, это любовь, и я с ними согласен. С одним уточнением: пока твои крокодилы сыты.
Что делать с кровососущей морковкой из космоса? Очень просто. Разрезать на куски, если она стоит, и подстрелить, если бежит.
Что делать с кровососущей морковкой из космоса? Очень просто. Разрезать на куски, если она стоит, и подстрелить, если бежит.
.. ничто не пугает так сильно, как то, что находится за запертой дверью. Вы подходите к двери в старом покинутом доме и слышите, как что-то скребется за ней. Аудитория замирает вместе с героем, когда он или она (чаще она) подходит к запертой двери. Героиня распахивает дверь и видит насекомое размером с автомобиль. Аудитория кричит, но в этом крике звучит странное облегчение. “Насекомое в десять футов – это, конечно, ужасно, – думает зритель, – но с десятифутовым насекомым я справлюсь. Я боялся, что оно будет в сто футов ростом”.
.. ничто не пугает так сильно, как то, что находится за запертой дверью. Вы подходите к двери в старом покинутом доме и слышите, как что-то скребется за ней. Аудитория замирает вместе с героем, когда он или она (чаще она) подходит к запертой двери. Героиня распахивает дверь и видит насекомое размером с автомобиль. Аудитория кричит, но в этом крике звучит странное облегчение. “Насекомое в десять футов – это, конечно, ужасно, – думает зритель, – но с десятифутовым насекомым я справлюсь. Я боялся, что оно будет в сто футов ростом”.
Вместо мыслей, которые дают нам книги, фильмы снабжают человечество большими порциями инстинктивных эмоций.
Вместо мыслей, которые дают нам книги, фильмы снабжают человечество большими порциями инстинктивных эмоций.
Даже по Библии не снято столько фильмов, как по “Франкенштейну”.
Одна из особенностей нашей <американской> культуры состоит в том, что родители при первой же возможности стараются заставить детей не верить в красивые сказки; у мамы с папой может не найтись времени, чтобы помочь детям с уроками или почитать им вечером (пусть смотрят телевизор, телик – клёвая нянька, пусть глядят телевизор), зато они прилагают колоссальные усилия, чтобы вызвать у ребёнка недоверие к бедному старине Клаусу и чудесам вроде лозоискательства и водяного колдовства. На это время всегда находится. <…> Они не успокоятся, пока свет удивления не погаснет в глазах их детей. (Это не про меня, шепчете вы своему соседу. Нет, сэр и мадам, именно про вас.) Родители, как правило, осознают тот факт, что дети безумны – в классическом смысле этого слова. Но я не вполне уверен, что убийство Санта Клауса или феи – аналог «рациональности». Для детей рациональность безумия вполне эффективна. А главное, она держит страшилищ под строгим контролем.
Одна из особенностей нашей <американской> культуры состоит в том, что родители при первой же возможности стараются заставить детей не верить в красивые сказки; у мамы с папой может не найтись времени, чтобы помочь детям с уроками или почитать им вечером (пусть смотрят телевизор, телик – клёвая нянька, пусть глядят телевизор), зато они прилагают колоссальные усилия, чтобы вызвать у ребёнка недоверие к бедному старине Клаусу и чудесам вроде лозоискательства и водяного колдовства. На это время всегда находится. <…> Они не успокоятся, пока свет удивления не погаснет в глазах их детей. (Это не про меня, шепчете вы своему соседу. Нет, сэр и мадам, именно про вас.) Родители, как правило, осознают тот факт, что дети безумны – в классическом смысле этого слова. Но я не вполне уверен, что убийство Санта Клауса или феи – аналог «рациональности». Для детей рациональность безумия вполне эффективна. А главное, она держит страшилищ под строгим контролем.
Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке: