Бессмертные отцы-основатели. Часть 1

Редактор Лидия Ивановна Филиппова

© STARDUST, 2021

ISBN 978-5-0055-0848-5 (т. 1)

ISBN 978-5-0055-0849-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Погружение

Человечество за свою более чем двухсот тысячелетнюю историю еще никогда не было столь близко к полному вымиранию как вида. Утрата восьми миллиардов душ в короткой жатве продолжительностью в несколько лет и большей части того, что наполняло смыслом гордое слово – «Человек», постепенно низвело остатки цивилизации на предыдущие круги истории, вместе с тем напоминая об истинном уровне, или скорее положении вещей, которого люди достойны.

К концу XXI столетия человечество, так и не научившись уверенно ходить, вместе с тем вознамерилось перейти на бег, стремительно ускоряя ритм жизни. Люди были слишком наивны, чтобы осознать природу событий, приводивших их в движение. В том не было воли народа. А об умудренности так называемых лидеров, ведущих «народное стадо», можно и не упоминать. Они не успевали прожевывать плюшки, так им отсыпали все новые, деформируя вместе с тем остатки сознания и человеческих черт. Здравость принимаемых глобальных решений утрачивалась наряду с развращенностью власти.

Жизни тех, за чей счет продолжался этот исторический бег, были не существенны, и общество демократично бежало к яркой вывеске «Процветание». Глупость пятидесяти процентов и одного голоса от общего числа избирателей служила фундаментом верности избранного курса вопреки происходившему безумию. Так устроена жизнь, в этом нет ничего постыдного. Как говорится: «Признание ошибки – первый шаг на пути к исправлению». Как жаль, что продолжительности человеческой жизни порой не хватает для того, чтобы всецело осознать эту прописную истину. Осознать же другие, способные послужить фундаментом в построении здорового общества, людям мешают сложившиеся правила игры.

С другой стороны, это, быть может, и к лучшему? Ведь для человеческого общества было свойственно и неотъемлемо понятие социал-дарвинизма, не способного привести людей на любой из витков эволюции, сколь броскими бы не были лозунги на ярких плакатах и сколь воодушевляющими не были тренинги. Тогда почему бы это общество не расценить как разрастающуюся неоперабельную опухоль и не удалить?

Как бы ни было парадоксально, но это невозможно оспорить. С малых лет мы учимся убивать. Убиваем и друг друга, вместе с тем убиваем часть за частью себя по примеру предыдущих поколений – таковы правила игры.

Математическое распределение не позволяет нам быть людьми, не позволяет нам быть обществом. У нас банально на это нет времени, ведь наше время – единственный источник извлечения добавочной стоимости как средства продолжения самой жизни. Так где же взять еще немного времени, чтобы быть человечными и отзывчивыми друг с другом, когда нам не хватает времени и доброты даже к собственным детям?

Правила игры отнюдь не абстрактны. И более чем осязаемы. Они разделяют нас и делают все для того, чтобы мы были предельно несчастны. Счастливые люди – плохие потребители. Они не покупают алкоголь, не смолят по две пачки сигарет на дню, не гоняют по своим венам вещества, способные погрузить в страну грез.

Стоит признать, что мы одиноки от самого момента рождения и до момента смерти. А наш удел изобретать велосипеды из раза в раз в промежутках электорального цикла – это бесценное качество, от которого так сложно отказаться. Даже наступивший закат цивилизации с угрозой полного истребления не отрезвил человеческий род и вместе с тем оказался бессильным изменить правила игры. Люди остались верны всем излюбленным грехам. В это смутное время, вопреки блаженному и всепрощающему «Мессии», остаткам человечества предстояло столкнуться с «Нечистым», статистической ошибкой, как охарактеризовали бы его авторы жизни, чья формула безупречно отрабатывала себя тысячелетиями, вновь и вновь повторяя замкнутый цикл.

Так что же возьмет вверх: греховная преемственность поколений или пугающая неизвестность, способная перевернуть мир?

Глава 1
Современные менеджеры

Знакомьтесь, это – Алекс. Самый настоящий, что ни на есть современный менеджер, если конечно средневековье можно назвать современностью, и если пара сорокасантиметровых кинжалов сойдет за орудие труда, вернувшегося на смену компьютеру, телефону и дешевой натянутой визитной улыбке. Больше никакого электричества, центрального водоснабжения, интернета и телефонной связи. И Алекс не встает под будильник к 10.00 на работу. Он вообще не знаком с понятием «график труда». Вся его жизнь – борьба за выживание: борьба с другими и… с собой.

Отдельного внимания удостаивается надоедливый внутренний голос, но не тот, о котором можно подумать. Алекс не шизофреник и не нуждается в срочном душевном лечении. Так уж сложилось, что в годы, предшествующие ключевым событиям, однажды Алекс очнулся на госпитальной койке – истощенный и побитый, как последняя дворовая собака. И с того самого момента, по мере восстановления сил и ясности восприятия, с ним заговорил его новый, и, пожалуй, единственный друг, представившийся ему как Фрэнк. Но это совсем другая история, ведь в настоящий момент Фрэнк и Алекс в очередной раз невольно для себя устроили беседу, скрашивая самый долгий, и, признаться, основной момент, сопряженный с работой Алекса – процесс ожидания.

В этот раз им обоим (или, скорее, Алексу, ведь сейчас именно он контролирует тело), предстоит отойти от привычного объекта охоты и опробовать свои силы на другом. И не абы на ком, а на полностью укомплектованном, неплохо вооруженном и вполне опытном по меркам современных менеджеров противнике – четверке враждебных искателей неизвестной гильдии, промышляющей, очевидно, разбоем в глубоком рейде на землях города Лимб с одноименным названием гильдии, в которой состоит и сам Алекс.

В народе такие «четверки» постоянной численности прозвали квад’ы. Мнения людей, посвятивших себя исторической науке и изучению военного ремесла, сводились к тому, что слово «квад» происходит от одного из древних и уже мертвых по известным причинам языков. На нем уже никто не говорил, а потому и подтвердить достоверность этой версии было невозможно. Лучшее, что смогут сделать эти ученые мужи, это сослаться на единственную датировку, отсылающую нас почти на семь столетий назад. Тогда реликты прошлой цивилизации еще были полны энергии, обильно пыхтели густым темным смогом, заволакивающим небо, вместе с тем служили людям огромными конструктами, производившими миллионы меньших устройств, обустраивая человеческий быт и наполняя жизнь смыслом.

Ох-х, уж эти старожилы… Если их послушать, то каждый будет божиться под статуей Минервы, что их отцы, отцы их отцов (и так продолжится чуть ли не до конца всего генеалогического древа), ругали на чем свет стоит и ворчали на людей прошлого, припоминая: «Эти глупцы предпочитали создавать смысл, нежели создавать свое будущее…» И большего о людях древности не узнать. От них остались всего лишь редкие фрагменты технологий и архитектуры, ныне именуемые «реликтами». Но и от этого наследия не было прока, ведь реликты невозможно воспроизвести, не то что заставить работать. Да и ни один добропорядочный гражданин Империи не посмеет нарушить заветы Бессмертных отцов-основателей, не станет держать у себя опасные предметы. Жители предпочитают сдавать реликты за вознаграждение служителям божьих посланников, скромно прозванных в народе «балахонами» за соответствующее облачение, достойное членов Академии – единственном месте на территории Империи, вобравшем в себя сохранившиеся опыт и знания предыдущих поколений.

Несмотря на минувшие столетия, и по сей день встречаются редкие образцы былых инженерных достижений, стекающиеся от искателей, солдат легионов, крестьян и прочего люда сначала в города-гильдии за крепостные стены местных отделений Академии. Отсюда они с регулярной корреспонденцией поступают в само сердце Империи, обитель Бессмертных отцов – «Небесную цитадель», прозванную так за свои невообразимые размеры и своды, способные подпереть собой облака по скромному представлению граждан Империи.

Время не ждет, поэтому стоит вернуться к причине, сути и самому началу событий. К Алексу, ведь и его мысли, или, скорее, мысли Фрэнка, порой не лишены смысла. «Алекс, ты хорошо все обдумал? Хоть моя личность и память имеют пробелы, но понимание, что твои действия не останутся без внимания, не покидают меня с момента твоего откровения. Мои бывшие работодатели довольно щепетильны в вопросе подобных мелочей. Для тебя показаться на сцене, заявить о себе подобным образом означает подписать смертный приговор. Наш опыт и чувства стали едины, и если ты по молодости и на эмоциях вздумал мстить за меня, оно того не стоит. Поверь!» – привычно раздался голос в голове. «Я делаю это для себя. Их эссенция – ключ к выживанию. Так что будь добр, умолкни и не мешай мне настроиться», – непреклонно ответил юноша. «Алекс, пока еще не поздно, откажись от своей глупой затеи. Живи как все: найди подружку, построй дом и посади дерево…» «Фрэнк, довольно! Бросаться в бегство поздно, за нами уже наблюдают. Остается отыграть всю пьесу до конца. Так что расслабься и наблюдай за происходящим с галерки с чувством пренебрежительного отвращения…» Внутренний голос непривычно дрогнул: «Я… Прости, Алекс. Делай, что должен».

Наконец, наступила тишина. Алекс остался один. Совершенно один, если, конечно же, не принимать во внимание квад другой гильдии, намеренно вторгшийся на земли города-гильдии Лимб с целью наживы на первогодках, достаточно слабых для противостояния отряду опытных искателей, не чурающихся грабежом или убийством.

План юноши был достаточно прост – привлечь видимостью собственной беспечности вражеский отряд. Затем, как только представится возможность, нанести удар, стремительно сократить численность противника. Только вот если бы это было столь же просто, насколько звучало. На практике задумка Алекса скорее представлялась чистой воды самоубийством. Для тех, кто не сражался в ближнем бою, сложно представить, насколько велика цена единственной, пусть даже самой малой, ошибки.

Мотивы же, подтолкнувшие юношу на сложное решение, пролегали дальше, чем могло показаться на первый взгляд, кроме того только отчасти увязывались с бесценной эссенцией, заключенной в телах искателей. В этом Алекс был честен перед собой, что, без сомнений, и подкупало Фрэнка, несмотря на то, что тот представлял исключительно разрозненные осколки сознания, заключенные в чужом теле. Фрэнк был пленником в самой, пожалуй, интересной тюрьме, на которую только мог рассчитывать.

Задумка Алекса – избавиться от квад’а вражеской гильдии – укладывалась исключительно в прагматичное решение. В этом не было чувства благородства, желания спасти других первогодок, которым еще только предстояло попасть в цепкие лапы опытных искателей. Не могло быть речи тешить себя думами о высоком в духе патриотизма. Ведь убийство остается убийством, независимо от мотивов и тщедушных «розовых очков». Все это – удел наивных глупцов. Выжить, пусть даже и ценой убийства – вот, пожалуй, та самая единственная цель, которую и Фрэнк принимал за достойную, во имя которой стоило проливать свою и чужую кровь, не создавая для себя ложных мотивов. Увы, вся эта дихотомия добра и зла вынужденно отступала на второй план, ведь стервятники клюнули на приманку – двое неизвестных Алексу искателей опасливо сближались и уже обступали с обеих сторон ствол толстого дерева, у которого молодой искатель решил отдохнуть в преддверии наиболее значимого испытания за всю свою жизнь.

К месту стоянки искателей юноша присматривался несколько дней. Кропотливая подготовка плана действий, экипировки, наблюдение за лагерем квад’а искателей другой гильдии и выбор уединенного места недалеко от торгового тракта, достаточно спокойного от ареалов охоты местных юнит’ов, достаточно удаленного от мощенной камнем дороги. Все это идеально подходило для того, чтобы охотники рискнули позариться на одинокую жертву с целью подогреть свои карманы и экипировку, как будто с Алекса можно было что-то взять.

Сочный и податливый ковер зеленой травы, обильно расстелившийся меж деревьев этим ранним летом, предательски выдавал две пары ног, настороженно приближавшихся к юноше со спины. Напряжение уже витало в воздухе, и даже редкие сохранившиеся птицы притихли в своем щебетании, тщательно вслушиваясь в звуки леса.

Незваные гости были лишены тактичности, – Алекс, театрально отыгрывающий роль спящего принца, удостоился самого обыкновенного пинка, призванного привести его в чувство, если бы он спал. Порой людей посещают странные мысли. Как вот сейчас в случае с Алексом. Находясь на грани смертельной опасности, юноша прокручивал в голове мыслительную задачку: «А не переигрывает ли он?»

Резкое подергивание, хлопанье спросонья удивленными глазами, желание понять, что происходит и оценить неизвестных искателей, возникших перед Алексом… Взгляд остановился на девушке-рыцаре, стоявшей на том месте, где нога еще отдавалась легким зудом от полученного внимания. «Где остальные члены отряда?» – сухо произнес, как отрезал, молодой мужчина, державшийся от Алекса по правую сторону, противоположную той, которую занимала его напарница, тем самым зажимая юношу в клещи. Искатели держались достаточно расслабленно, ведь было сложно представить бегство недавно спящего человека, да притом еще сидячего и буквально прижатого спиной к дереву.

Для Алекса оставалось вопросом, насколько этот квад был опытен в разбое. Пара дней непродолжительного наблюдения, как и сама встреча с враждебными искателями в ближнем радиусе города-гильдии Лимб, были столь внезапно подвернувшимся случаем, что времени на лишние мысли не оставалось, и определенные пробелы заполнялись импровизацией, риском и четким планом, укладывающимся в стратегию: «бей или беги».

Парочка смотрелась достаточно внушительно, как будто сошла со страниц фэнтезийных новелл XX века: девушка-рыцарь с громоздким полуторным мечом и молодой мужчина с парными короткими клинками. Девушка лет двадцати в поддоспешнике и ростовом кольчужном доспехе без шлема, но с прической, заплетенных в косу волос, что, очевидно, было важнее такого незамысловатого аксессуара как шлем. О мужчине сложно было что-то сказать однозначно, помимо того, что он походил на фехтовальщика, сочетавшего в своей экипировке баланс тяжести доспехов дубленой кожи и мобильности боя на парных клинках.

Полуденная сонная медлительность Алекса выходила достаточно убедительной. Девушка, теряя терпение, склонилась над ним и грозно пробурчала: «Нас послали из штаба гильдии. У нас мало времени. Тебе был задан вопрос – где остальные члены отряда? Если не хочешь проблем, ты…» Не успела девушка-рыцарь договорить, как была прервана словами Алекса, загнавших ее в тупик: «Вот уж не знал, что гильдия отправляет первогодок в качестве гонцов. Да и вы, ребята, больно староваты для низшего ранга».

Привычный план ограбления ломался на глазах, и на место непродолжительного замешательства и переглядывания подельников, в котором каждый нашел для себя признаки одобрения более решительных действий, пришла неприкрытая агрессия. «Что ты мелешь, молокосос? Выволочки захотелось? Перед тобой…» – и это был второй раз, когда Алекс прервал речь этой девушки. «Плохой инструктаж, да? Или, быть может, вы не рискнули напасть на кого-то сильнее первогодок гильдии Лимб? Не стоило вешать на себя то, в чем не разбираетесь. Эмблемы вас выдают…» – слова Алекса были полны особенной энергетики, твердости голоса, несвойственной этому невзрачному щуплому юноше, каким он и был по факту. Оба искателя растерялись и неосознанно для себя осмотрели друг друга, упираясь взглядами в эмблемы гильдии Лимб, формально нацепленных поверх доспехов людьми, для которых эти символы ничего ровным счетом не представляли.

Первогодки были, конечно же, низшим рангом в иерархии искателей, как в гильдии Лимб, так и других десяти гильдиях, согласно общему числу сохранившихся зависимых территориальных образований со своим городским административным центром, подчиненным столице Империум. Вот только у каждой из гильдий, несмотря на схожие основы устройства системы рангов искателей, присутствовали существенные отличия. Так, город-гильдия Лимб, несмотря на наименее почетное положение по причине нахождения на отшибе Империи, раскинувшись на берегах бескрайней соленой водной глади, чему сопутствовала самая низкая активность юнит’ов и небольшое число мигрирующих гнезд, удостаивался минимального внимания со стороны Бессмертных отцов-основателей. Это напрямую было связано с ярко выраженной проблемой выделения денежных средств из столичной казны, что скорее походило на «недофинансирование», столь знакомое людям из XXI века. Беда, как говорится, не приходит одна и карманы, в которых гулял ветер, – сопутствующее выливалось в минимальную обеспеченность солдатами в укрепленных местах населенных пунктов и стоянок торговых караванов с соответствующим подобием порядка. От всего этого труд искателей гильдии Лимб был в особом почете у местных жителей. Они не понаслышке знали, насколько тяжела доля юношей и девушек, которые в свои семнадцать лет брали в руки оружие и сражались с юнит’ами – греховными порождениями людей прошлой цивилизации, от которых остались только реликты и множество легенд, передаваемых из поколения в поколение.

Народная симпатия, за редким исключением, в частности, благодаря имперским налогам, не наполнит живот и не согреет холодными ночами. Облегчить нелегкую долю искателей гильдии Лимб были призваны широкие гражданские льготы. В числе таких – предоставление жилья в приписном городе-гильдии, пониженная плата за постой и еду в трактирах во время рейдов (исключая цены на алкоголь), возможность прохождения венчания в храме Юноны за счет казны гильдии, право обращаться в кузницы имперского легиона за казенным оружием и доспехами. Ремонт выданной экипировки также лежал на весьма скромной казне гильдии. Вот только признать страждущих за щедростью имперских легионов было немного. Отчаявшиеся, просадившие все средства или неумелые первогодки, по глупости доведшие свою экипировку до плачевного состояния, вот те немногие, кто соглашался нацеплять на себя вещи покойников, раз за разом переходящие от одного владельца к другому – дурная слава, знаете ли.

Стоило приложить много усилий, пролить немало крови и самоотверженно трудиться, чтобы воспитать, привить любовь и гордость местных жителей к искателям гильдии Лимб. Это касалось и самих искателей, чтобы они проявляли уважение друг к другу, символам, которые их объединяют, что, в свою очередь, не могло не сказаться на непередаваемом чувстве гордости искателей, удостоившихся носить символы гильдии. С подобным чувством гордости можно было бы сравнить солдатское братство легионеров, с той лишь разницей, что в легионах любовь к армии вбивалась дубинками сержантов, в то время как любовь искателей к гильдии Лимб впитывалась через отношение местных жителей.

Парочка же искателей другой гильдии, стоявшая перед Алексом, по незнанию нацепила на себя вещи павших. Это, вероятно, показалось им блестящей идеей – не выдать себя раньше положенного. А ведь это работало и с другими первогодками… Так что же с этим юношей было не так?

В этот миг оба искателя и думать не могли, в какой ситуации оказались. Мозаика еще только складывалась в картину, а юноша, еще мгновение назад находившийся в ногах у парочки, резво сжался и завалился на бок. Затем он спешно вскочил и припустил молодецкой удалью прочь, как можно дальше от неизвестных, оставляя сумку полную личных вещей позади – на том же месте, где задремал. По крайней мере, такова была картина для искателей, план которых уже трещал по швам. И все-таки физическая сила для искателей была не самая сильная из черт. Не успев преодолеть и пятидесяти метров, Алекс мысленным приказом обратился к медицинскому чипу в своей голове и активировал устройство, преображая реальность: золотые оттенки яркого летнего солнца, пробивавшегося через густые кроны деревьев, как и насыщенная зелень травы и кустарников, отступили прочь, а глаза налились синим светом, в привычном взгляде проявлялись строки бегущих цифр, четкие линии и символы. Под занавес же проявился до боли знакомый интерфейс – начало и конец, второй попытки не будет – «бей или беги». Под действием чипа мышцы привычно обильно налились кровью, сердце и легкие ускорили темп, тело будто утратило вес, позволяя оператору эффективнее взаимодействовать с реальностью, – так бы охарактеризовал технологию медицинского чипа Фрэнк, если бы полез под руку, как обычно делал это раньше. Но сейчас, наблюдая за происходящим со стороны, он знает, насколько это столкновение является переломным моментом для Алекса.

В определенном смысле искатели подобны наркоманам, подсевшим на адреналиновую иглу. Эйфория от использования чипа приятно подогрелась звуками отборной ругани, донесшейся сзади – из места, где осталась парочка искателей и, похоже, они открыли брошенную походную сумку. Увы, содержимое приманки для грабителей неприятно обернулось грудой камней.

Немного интеллекта и грамотное планирование позволили Алексу предупредить несколько шагов враждебных искателей, одним из которых был стрелок в засаде на кратчайшем пути до торгового тракта, в направлении которого бросился бы любой из путников в поисках спасения. Большой вопрос: «Оказалась бы надежда спасения тщетной или оправдалась?» В случае с Алексом его задача была продолжить отыгрывать бегство и панику до тех пор, пока любой из враждебных искателей не откроется для яростной схватки. А дальше? Алекс не заглядывал так далеко. Переменных в уравнении более чем достаточно, и если не представится шанс, то бегство – наиболее очевидный исход столкновения.

Сухой резкий стук, еще один, как если бы в ствол дерева угодила стрела. И следом перед глазами пронеслась очередная, пущенная с излишним упреждением, оставляя отчетливый след траектории размашистого хвостовика на визуальной раскадровке глаза, подобно резкому обжигающему послевкусию, задающему контраст. Не сбавляя бег, Алекс мысленно обратился к себе и похвалил за точность планирования. Оставался четвертый искатель, дожидаться которого не пришлось. Его роль заключалась в наблюдении за дорогой, правильно выверить момент начала ограбления, дабы редкий солдатский разъезд, курсирующий вдоль главного торгового тракта, или караван купцов с охраной не были привлечены звуками боя.

До спасительного торгового тракта оставалась жалкая сотня метров, когда Алекс подметил силуэт, мелькнувший среди деревьев впереди. Силуэт, сжавшийся за толстым стволом хвои, готовый напасть. Но пьеса продолжалась своим чередом и как положено – Алекс, не сбавляя темп, сближался с местом засады, подобно неопытному первогодке.

Показавшийся силуэт, достаточно массивный отчасти из-за щита в руках, которым искатель ударил наотмашь, оказался на удивление достаточно назойлив и быстр. Алекс подставился под удар щита, хоть и по касательной, но все же пришедшийся в корпус, чтобы не вызвать у нападавшего чувства опасности. Взгляд ослабленной жертвы, брошенный исподлобья на надвигающегося палача с топором в руке, удостоился мимолетного промедления конца и циничного: «Слабаки. Какие же вы все-таки дерьмо…»

Горящие красные глаза искателя, сверлившие Алекса, скривились в гримасе напряжения, топор устремился по дуге вверх, готовясь сокрушить юношу единым ударом. Момент истины. Сомнения отброшены. Этот палач уже мертв, вот только он сам того не осознал. Замах оружия рассек пустоту, замедлившись в нескольких сантиметрах от земли. По телу растеклась пронзительная боль, а в боку торчал кинжал, вонзившийся под самую рукоять. Молниеносное уклонение и удар юноши, пришедшийся в промежуток металлических пластин, зафиксированных на кожаном панцире, склонил чашу весов в этом коротком противостоянии. Схватка закончилась быстро. Пара искателей из этого квада, мчавшихся следом за Алексом, успела только застать момент, когда юноша вонзил один из своих кинжалов в шею их товарища, провернул рукоять по дуге. Приготовиться к исходу души – спелый плод сорван. Алекс не побрезговал возможностью запустить свою руку в мертвую и пока что теплую плоть, обильно исторгавшую последние признаки жизни, поглощая то, за чем он, собственно, и пришел.

Эссенция – спасение и проклятие современной реальности – вцепилась и опутала руку искателя, устремляясь в новую плоть, как если бы сама желала слиться с новым хозяином. Этот миг откровения был чем-то частным, или, скорее, интимным, предназначенным только для оператора, ведь ни одна живая душа со стороны не способна увидеть происходящее. Увидеть эссенцию не представлялось возможным, и ее переход от одного живого существа к другому скорее можно было подтвердить чувствами оператора, в то время как загадочная субстанция сама удерживалась вне обозримого горизонта событий в пределах живого носителя.

Алекс, вероятно, переоценил состояние морали в отряде – девушка-рыцарь, как и ее напарник, застыла от удивления. Юноша смотрел на эту парочку под интерфейс доподлинной реальности бегущих данных перед глазами, совсем при этом позабыв, что во второй руке сжимал повисшую отсеченную голову.

Веки смыкаются. Еще раз – и мир перед глазами сменяется красным. Мед’чип обновил лог данных – оператор совершил убийство. Отныне все трое были на равных правах. Три пары красных глаз уставились друг на друга, ожидая дальнейшего хода событий. Импульсивность рыцаря дала о себе знать, и установившуюся тишину оборвал яростный вскрик – девушка бросилась на Алекса, реакция которого была весьма предсказуема. Он отпрянул назад, разрывая дистанцию с новой угрозой, попутно задев застывшего в сидячей позе обезглавленного палача. Ситуация выглядела бы комичной, если бы не обстоятельства, при которых они происходили. Покойник, лишенный головы, под собственным весом уткнулся в землю, как если бы намеревался продемонстрировать девушке зад.

Масло в огонь случайно подлито, подогретые эмоции девушки свелись к череде яростных атак, приходившихся в пустоту, угодить под которые опасался и ее напарник, вознамерившийся застать Алекса врасплох и ударить со спины. Дело было даже не в силе удара, с которой двуручный меч мог угадить в свою цель. Эссенция преобразила все, в том числе саму ткань реальности, позволяя операторам формировать поля сосредоточения силы, так что рана будет нанесена еще до момента, когда кромка лезвия вонзится в плоть.

Неуклюжее танго втроем прервала девушка-рыцарь. Изрядна намахавшись тяжелым куском металла, распылив не столько физическую силу, сколько концентрацию, достигнув предельного напряжения активности мед’чипа, грозившего перейти в мигрень, после очередного размашистого удара по нисходящей, наблюдая за тем, как юноша уклоняется и разрывает дистанцию, предпочла отдышаться. Она как бы передала эстафету в руки напарника – временно отключила свой чип.

Схватка близилась к своему логическому концу вопреки опасениям Алекса и несколько заранее расставленных ловушек на пути отступления. Туда еще только предстояло заманить враждебных искателей. Пока что они оказались не у дел, после того как кровь второго обагрила клинок, угодивший в мягкие ткани шеи, переходящие в область ключицы. Болевой шок, пронзивший искателя, не оставил шанса на дальнейшее сопротивление, а дыхание прервалось с ударом кинжала, поразившего мозг – самый надежный способ остановить инициированного человека, разорвав связь с мед’чипом, лишая возможности лечения раненого.

Стремительное фиаско второго искателя застало девушку-рыцаря врасплох. Еще мгновение назад она пыталась прийти в себя, отвлекаясь от картины боя. Обернулась на мгновение только за тем, чтобы подозвать оставшегося члена квада, дословно выкрикнув: «…Шевелись! Тащи свою задницу сюда!» – проглотив или исковеркав позывной четвертого искателя настолько, что его было не разобрать.

И вот теперь, когда ее взгляд вернулся в сторону стихших звуков скрещенных клинков, по коже девушки пробежал холодок. Непривычно сковывающее чувство страха охватило девушку, всматривающуюся в невзрачного первогодку. По крайней мере, таким он казался, когда она рассмотрела его впервые и то, с какой легкостью он сменил незамутненные синие глаза на кроваво-красные. Все это не могло не вызвать сакрального благоговения. Юноша вперил свой взгляд в девушку, глаза в глаза, чисто и беспристрастно или, скорее, равнодушно, как если бы ее и вовсе не было на месте, отчего к горлу подступил тугой ком, который было не проглотить. Вот он заводит обе руки под накидку, откуда уже извлекает запасные кинжалы взамен тех, что оставил в павших, и принимается медленно наступать.

«Что ты такое? Злой дух? Я не отступлюсь от своих товарищей!» – проревела девушка из последних сил и активировала мед’чип, готовясь к схватке. Технология древности ее не подвела и взгляд, хоть и приглушенный, налился нужным оттенком. Предсказуемый и медлительный выпад рыцаря не достиг своей цели, в то время как Алекс без всякой опаски приблизился к девушке настолько близко, что почувствовал на себе чужое дыхание. Обе руки с длинным мечом оказались зажаты в локтевом суставе под мышкой, позволяя свободной рукой нанести удар в бок, разрывая звенья кольчуги, протыкая слоеную ткань поддоспешника острым клинком, пришедшимся промеж ребер. Проворот кисти, хруст – дешевый металл раскололся, оставляя острие в молодом женском теле и рукоять кинжала в руке Алекса. Ровным счетом ничего необычного. Разве что в этот раз, вместо юнит’а, клинки пропитались человеческой кровью. А в целом именно на подобные случаи юноша имел при себе с десяток дешевых клинков, будучи лишенный возможности приобрести стоящее оружие, предпочитал использовать то, о потери которого не придется жалеть.

Это был поворотный день в его жизни. И не только потому, что он впервые убивал людей, но и впервые наблюдал за тем, через какие мучения проходят раненые. Чувствовал бурление собственной крови, пробуждение животных инстинктов и, оставаясь закрытым от сектора, из которого предположительно велась стрельба во время бегства, последним, еще не показавшимся искателем, наблюдал за тем, как жизнь покидает тело рыцаря. Затягивающийся момент исхода души преисполнил Алекса сомнением в верности собственных расчетов. Девушка же оказалась на удивление живучей, вопреки повреждению грудной полости и внутреннему кровотечению.