Песнь Великой Любви. Амон-Ра. Легенда о камне

Рок сужденный записан, когда с Запада добровольно Камень придет. Утверждаем ждать и понять Камня путь. Утверждаем ждать и понять сужденных носителей Камня, идущих домой.

Е. Рерих

Мальчик из облаков Кавказских гор

Лучше, чем с веранды моего дома в Кахетии, Кавказских гор не видно нигде.

Смотри на них, любуйся и вдохновляйся.

Кавказские горы для того и существуют, чтобы вдохновлять людей: виноградаря – на выращивание упругих, наполненных солнечным светом и сладких, как мед, гроздьев; кузнеца – на чудо превращения обычного, порою ржавого куска железа в подкову радости и счастья; пастуха – на божественные, небесные пасторали; гончара – на изготовление прекрасных, изысканных сосудов, наполненных его любовью к жизни; ребенка – на поиск неуловимой, но такой желанной синей птицы; поэта – на сложение чистых и светлых стихотворных строк, своих крыльев духа; а учителя – на устремление к постижению величайшей тайны слова «УЧИТЕЛЬ».

«Облака – говорит поэт, – есть думы гор. Они хранят всё виденное и пережитое горами. Облака – мудрость гор, в них печаль и радость Вселенной, прошлое и будущее людей нашей маленькой, летящей средь бесконечных звезд Земли».

До Кавказских гор с моей веранды «душой подать». Однажды я так восхитился их близостью, так мне захотелось их обнять, что я мигом спустился, буквально «слетел» во двор и завел машину. Внуки сразу бросились ко мне: «А ты куда, дедушка?» «Садитесь!» – скомандовал я, и мы помчались по дороге. «Вот, скоро-скоро, – думал я, – сейчас прямо на машине доберусь до вершины хотя бы одной из них, потрогаю искрящийся и переливающийся всеми цветами радуги снег, искупаюсь в божественных облаках и скажу внукам: „Вот, исполнилась мечта вашего деда!“»

Но горы почему-то отходили всё дальше и дальше, поднимались всё выше и выше, а потом и совсем исчезли, словно растворились в вечности. «Где горы? – спрашивал я у местных жителей. – Где Кавказские горы?» Но в ответ на мой вопрос они разводили руками и говорили: «Какие горы? Нет здесь Кавказских гор!»

И только один мудрый старик (мудрый, потому что у него была длинная белоснежная, словно снег горных вершин, борода, а в руках он держал посох) поднял глубокие, как пропасть, глаза к небу и изрек: «Горы там, сынок!»

Тогда впервые в жизни я пожалел всех тех, кто живет у подножья гор, но самих гор не видит!

Чудесным летним днем я вновь стоял на своей веранде и вглядывался в синие силуэты гор. Я надеялся, что они пошлют мне хотя бы искорку вдохновения или часть своей великой чудодейственной силы для скорейшего и правильного прохождения мною того нелегкого пути, который называется жизнью учителя. Грандиозные, фантастические облака висели над горами, крепко уцепившись за их вершины. Они двигались, меняли свой цвет и форму, и поэтому казалось, что горы думают.

И вдруг в них я с изумлением обнаружил облик Маленького Мальчика. Через несколько мгновений каким-то чудом он оказался рядом со мной на веранде и тихо сказал: «Напиши обо мне!»

«Но кто ты? И как о тебе писать, если я совсем тебя не знаю!» – смутился я.

«Я проживу свою жизнь в твоих мыслях и видениях, а потом ты напишешь так, как подскажет сердце!»

И с этими словами он растворился в клубящихся облаках.

Какое-то внутреннее беспокойство заставило меня сразу же приступить к работе. Я писал, а скорее списывал события, свидетелем которых оказался по воле судьбы. Вместе с Маленьким Мальчиком я смеялся от счастья и плакал от боли, радовался за других и страдал от потерь, учился любить и дарить радость людям…

Я не скрываюсь под псевдонимом, но, так как не всякий, кто пишет, является автором того, что он пишет, было бы справедливее, если бы эта история пришла к вам от имени Маленького Мальчика, ставшего Истиной для тысяч легенд и сказок.

А я не теряю надежды, что Горы, которые пока не собираются покидать мой любимый Кавказ, потому что, кроме вдохновения людей, им надо еще и держать на своих плечах огромную часть неба с созвездиями, когда-нибудь порадуют меня и пошлют Искру Божию. И эта Искра поможет мне разгадать тайну такого загадочного и волнующего слова – «УЧИТЕЛЬ»! Терпеливо, с душевным трепетом буду ждать я этого мига на своей веранде.

Шалва Амонашвили

Глава 1

Ра проснулся рано утром, но вставать не собирался.

– Ра, милый! – ласково шепнула мама.

Ра притворился, что спит. Мама заботливо накрыла мальчика и вышла во двор.

Сегодня у Ра день рождения, ему исполняется семь лет. Сколько всего обещали старшие ко дню рождения! Мальчик предался размышлениям о предстоящем дне. «Испеку тебе пироги, пригласи, кого хочешь», – сказала мама. «Кого же пригласить? – задумался Ра. – Позову Илью. Хотя он старше меня, но дружит и играет со мной. Приглашу также Саломею, она самая красивая девочка в нашем квартале, и у нее замечательные большие глаза, а смеется она громко и заразительно. Я женюсь на ней, когда вырасту… Кого же еще пригласить?»

Мысли Ра переместились на отца. Отец у него хороший: высокий, сильный, красивый и добрый, а голос его как раскатистый гром. В городе он славится как лучший рыбак. Раньше отец был воином, но когда римские легионеры ворвались в Амонию, храброго воина взяли в плен и увели далеко от родины – в Иудею. Здесь встретился он с Марой, девушкой с длинными косами, полюбил ее и женился на ней. Мара многим нравилась, однако, она предпочла всем храброго молодого воина, такого же доброго, как сама.

Отца все звали Амоном, но это не было его настоящее имя. В Иудее его настоящего имени никто не знал, даже Ра. Как-то от мамы он услышал, что страна, которую любил и защищал отец, называется Амон, там живут амонитяне. И именно поэтому иудеи называли отца Амоном. Многие полюбили крепкого рыбака, который половину своего улова всегда отдавал бедным, калекам, вдовам, а в семью приносил столько, сколько нужно было для существования. Отец гордился тем, что его звали именем далекой родины, и часто мечтал о том времени, когда смог бы со своей семьей вернуться в Амон.

Спрятавшись под одеялом, Ра вспомнил обещание отца: «Возьму тебя в день твоего рождения в море, и вместе будем ловить сетью рыбу». Для Ра это было большим счастьем, ибо он не раз упрашивал отца взять его с собой, но отец воздерживался и говорил, что это опасно. А сегодня Ра научится ловить рыбу, но самое главное, вместе с отцом прошагает по улицам Города и все увидят, как отец с сыном несут тяжелую сеть, каким Ра стал взрослым.

У Ра есть еще и дядя – мамин брат. Люди зовут его Философом. А Ра обращается к нему по его настоящему имени – Андрей. Дядя разрешил Ра звать его по имени, а не «дядя Философ» или «дядя Андрей», или же сокращенно «дядя». Андрей очень любил своего племянника, баловал его, а иногда рассказывал удивительные истории. Андрей прочел много книг. В молодости он учился в Египте и говорил, что получил там какое-то посвящение и поэтому знает о таких таинствах, о которых в Иудее не знает никто, даже царь или главные священники и книжники. Он, например, знает, что такое Мироздание, как звезды прикреплены к небу, что такое душа. И еще он знает, что Земля наша круглая, а не плоская, и крутится.

Андрей раньше пытался научить других тому, что знал сам, но священники и фарисеи рассердились не на шутку и хотели избить его камнями. Тогда Андрей умолк для всех, удалился в горы, нашел там пещеры и обжил их. Там он начал, писать. Писал и писал, скручивал исписанные пергаменты и прятал их в сундуках. Никто не знал, о чем он писал в своих пергаментах, ведь он ни с кем не делился своими мыслями, кроме одного человека – это был Ра. Только с ним заводил Андрей задушевные разговоры, и сознание мальчика в эти минуты расширялось от глубин земли до звездного неба.

Ра было четыре года, когда Андрей сказал ему:

– Закрой глаза, не думай ни о чем, всматривайся в темноту и, если там что-то увидишь, скажи мне.

С закрытыми глазами Ра направил свой взор к потолку своей маленькой комнаты и совсем не удивился, когда из глубин темноты стали возникать целые события. Ра не удивился, но испугался, потому что увидел красные и пурпурные языки пламени; увидел горящие дома и вооруженных всадников с копьями и саблями. Он слышал звон сабель и стоны людей. Он видел огромных чудовищ, которые со страшным ревом носились в воздухе, и под ними горела земля. Ра заметил испуганных и плачущих детей, которых гнали куда-то. Но в этой суматохе промелькнули и другие картины, там люди радовались, смеялись, танцевали и пели, строили храмы и молились. Всё это видел Ра закрытыми глазами и дрожащим голосом сообщал Андрею. Однако он упустил многое, ибо не знал, какими словами выразить то, что видел, или же терял дар речи при виде страшных картин смерти и разрушения. Андрей поспешно записывал все, и когда Ра открыл глаза, то встретил озабоченное и взволнованное лицо дяди.

В прошлом году, когда Ра не было еще и шести, по просьбе Андрея он повторил опыт. Он закрыл глаза и через несколько секунд погрузился в фиолетовое пламя, которое не сжигало его, а наоборот: фиолетовые языки пламени как будто ласкали его, шептали что-то таинственное. Но Ра не понимал, о чем они шептали, так как этот шепот был без слов и звуков. Мальчик только чувствовал, что в нем вдруг ожила великая и таинственная Мудрость. Именно тогда Ра понял, что самая высокая Божественная Мудрость словами не выражается и уши человеческие ее никогда не услышат. Только сердце способно постичь эту бессловесную, беззвучную огненную Мудрость, похожую на фиолетовый океан огня, в который ты погружаешься, как песчинка, и пропитываешься им. Хотя ты песчинка и погружаешься в Беспредельность Мудрости, но получается необъяснимое: сама Беспредельность тоже погружается в тебя, песчинку. Все это Ра почувствовал тогда, сидя перед Андреем с закрытыми глазами, но описать это состояние дяде он не смог. Только раза два он с удивлением воскликнул: «Небо фиолетовое, море фиолетовое, я погружаюсь в фиолетовый огонь!» А спустя некоторое время лицо Ра озарилось: перед ним возник Образ Величественного Человека, отчасти похожего на Андрея, отчасти на Амона: Образ озаренный, светящийся. Он улыбнулся Ра, и Ра был зачарован.

Андрей увидел, как на лице племянника отразилось состояние блаженства.

– Ра, Ра, скажи, что ты видишь? Ра, кого ты видишь, скажи? – шептал Андрей умоляюще. И Ра прошептал только одно слово; в нем Андрей должен был бы постичь всю Истину, и он ее постиг.

– ЕГО! – с трепетом произнес Ра.

От сильнейшего удивления и волнения Андрей чуть было не потерял сознание, он пристально всматривался в ту часть пространства, куда был направлен взор мальчика. Ра видел всё, но Андрей только на мгновение уловил какое-то овальное фиолетовое свечение, и оно было огромное. Свечение задрожало и исчезло. Ра не отрывал внутреннего взора от Облика, который все отдалялся, увеличивался и растворялся в глубинах фиолетового неба. Ра улыбался ему и махал рукой. «ЕГО», – опять повторил Ра, и Андрей догадался, Кто предстал перед мальчиком. Сам Ра понял только то, что видел очень близкого человека, которого любят все: и Андрей, и Мара, и Амон, и Саломея, и к которому стремился он сам. Но кто был этот Близкий Человек и как Его зовут, Ра не знал.

После этого события Андрей еще больше приблизил к себе племянника и посвятил его в некоторые свои тайны.

– Мои хранилища с книгами и писаниями я оставлю тебе, только ты можешь понять, о чем я пишу, другие пока не смогут понять меня, – сказал Андрей Ра.

– Но зачем мне книги, если я не умею читать?

– Я буду учить тебя, и первое занятие мы проведем в день твоего рождения, после того как ты вернешься с отцом с рыбной ловли, – так сказал вчера Андрей мальчику, чем его очень порадовал.

«Это будет самый большой подарок в моей жизни – чтение и науки», – подумал Ра, находясь в укрытии под одеялом. Мальчик вдруг заволновался: «Вот и убежит от меня мой день рождения», – подумал он, моментально вскочил с постели и помчался за мамой во двор.

– Мама, где ты? Где папа, он без меня ушел?

– Нет, сынок, – успокоила его мама, которая месила тесто для пирогов, – видишь, отец подготовил сеть и ждет тебя!

Глава 2

Вскоре должно было взойти солнце. Отец с сыном взвалили на плечи тяжелые снасти и вышли на улицу. Впереди шел Ра, за ним – отец. Мальчик шагал гордо, хотя ему было нелегко тащить сеть.

– Амон, сын растет, взрослым становится! – сказал ювелир, когда отец и сын проходили мимо его мастерской.

К этому ювелиру приходили купцы, богатые люди, посыльные вельмож из разных стран, чтобы заказать украшения и разные драгоценные изделия. Когда Захарий, так звали ювелира, создавал какой-либо предмет, то месяцами не выходил из своей мастерской. Он сидел в маленькой и темной комнатке и при свечах переплавлял золото, шлифовал драгоценные камни – творил легенду. Каждое созданное им изделие действительно становилось легендой, потому что работал он самозабвенно и при этом всегда что-то нашептывал. В городе говорили, что изделия Захария имеют какую-то волшебную силу, ибо множество таинственных нашептываний знал он. Но если его спрашивали, правда это или нет, то Захарий ничего не отвечал. А когда спрашивали, как он своими руками создавал такие прекрасные и изящные вещи или как выдерживали его глаза при таком тусклом огне свеч работу над тончайшими линиями и движениями в металле, он отвечал: «Если сердце твое полно любви, то ювелирным делом могут заняться и пальцы твоих ног!»

Сейчас Захарий сидел у входа своей мастерской, но не потому, что ему было нечего делать, а потому, что он ждал восхода солнца и думал о своем сокровенном изделии, еще не созданном. Ра был наслышан, что у Захария «золотые» руки. Он убавил шаг и пристально посмотрел на руки мастера. Но руки ювелира вовсе не были ни золотыми, ни даже красивыми. А Захарий пристальным взглядом провожал отца и сына, идущих на рыбалку. Никто не знал тайну Захария, почему он не женился, почему жил так бедно. Долго смотрел он вслед Ра, пока отец с сыном не скрылись, свернув на другую улицу. «Эх, этот мальчик мог бы быть моим сыном», – с добрым сожалением подумал он и опять устремил взор на диск восходящего солнца, на его лучи и с восхищением проговорил: «Господи, неужели я когда-либо смогу создать золотое солнце с лучами из драгоценных камней? Это было бы вершиной моего искусства!»

А отец и сын бодро шагали по узкой улочке. Здесь им встретились другие знакомые: грузчики и гончары, портные и сапожники, купцы и лавочники. Кто хвалил мальчика, что тот помогает отцу, как настоящий мужчина, а кто заговаривал с Амоном и просил часть улова доставить к нему в лавку. Так шли они узкими знакомыми улочками к морю, и Ра чувствовал, что взрослеет, что с сегодняшнего дня он уже другой: люди смотрят на него, идущего вместе с отцом на работу, а когда он вернется с рыбалки, Андрей начнет с ним заниматься чтением и науками. Что еще нужно, чтобы стать взрослым?

Отец столкнул в воду лодку, Ра прыгнул в нее и оглядел море. Его охватило нетерпение – поскорее бы отплыть подальше от берега и помочь отцу забросить эту тяжелую сеть. Они были не одни, вдали виднелось не менее десяти лодок. Иные рыбаки уже забрасывали сети или даже вытаскивали их. Один рыбак прокричал Амону: «Ты уже не один? У тебя помощник? Ну, значит, будет удача сегодня. А у меня улов очень плохой: три раза сеть забрасывал, да все без толку!» Амон хорошо знал, как и в какой стороне лучше рыбачить. А может быть, у него были и ещё какие-то свои секреты, которых никто не знал. Ра смотрел на своего отца с восхищением и удивлением: с какой ловкостью и силой работал тот веслами и всё нашептывал что-то, как ювелир Захарий. Ра не понимал ни одного слова, но догадывался, что отец призывал в помощь какую-то таинственную силу. Лодка неслась удивительно быстро, и вскоре они оказались достаточно далеко от берега и от других лодок. Амон с помощью Ра забросил сеть, ни на минуту не переставая нашептывать только ему понятные слова. Он так был занят делом и так сосредоточенно всматривался в глубину моря, что могло показаться, будто он сам гнал косяки рыб в свою сеть. Спустя некоторое время отец крикнул Ра:

– А ну-ка, мужик, потяни сеть!

Ой, как же трудно, оказывается, тянуть сеть! У Ра напряглись мускулы, но он тянул и тянул изо всех сил. И откуда у него вдруг взялось столько сил? Наконец сеть была вытащена, и дно лодки покрылось слоем серебристых рыб. Рыбешки прыгали, открывали рты, перепрыгивали друг через друга. Быстро закинули сеть во второй раз, затем в третий. Лодка наполнялась.

Амон собрался было забросить сеть еще раз, но вдруг заметил, что лодка слишком далеко от берега, а со стороны горизонта быстро надвигаются темные тучи. Рано утром Амон всматривался в небо, чтобы угадать, какая будет погода, но спокойное и чистое небо не предвещало чего-либо опасного. Даже если бы Амон что-то и почувствовал, то трудно было отказать сыну в обещании взять его на рыбалку, ведь это был подарок ко дню рождения, и мальчик так давно ждал этого счастливого дня! Так что Амон должен был осуществить мечту Ра. Туча приближалась, и Амон почувствовал, буквально увидел шторм, который вот-вот набросится на маленькое суденышко. Рыбаков в море уже не было. Они, по всей вероятности, раньше предугадали ненастье и поспешили к берегу.

– Держись крепко за лодку! – строго предупредил отец и немедленно взялся за весла.

Он греб изо всех сил, лодка стремительно мчалась к берегу, но было видно, что свинцовый горизонт надвигался еще быстрее. «Боже мой, в лодке же сын!» – с тревогой подумал Амон. По опыту он знал, что могло произойти во время такого урагана Лодку уже начало сильно раскачивать, волны становились все выше и выше, море загудело. Амон посмотрел в сторону берега, но с трудом разглядел его очертания сквозь струи начавшегося ливня. Ра почувствовал тревогу отца. «Происходит что-то неладное», – подумал он и, как учил Андрей, закрыл глаза и заглянул во тьму. Ра увидел там все, что должно было произойти в ближайшие минуты. Отец, с трудом перекрывая грохот моря, закричал сыну:

– Запомни, страх не испугает смерть… Останешься в живых, если будешь бороться за победу, а не за спасение… Ты понял? Повтори, что я сказал!

– Победа – путь к спасению! – что было мочи закричал Ра.

Отец услышал, кивнул головой и даже улыбнулся сыну, так кратко повторившему его длинное наставление.

Ра успел уловить эту чистую улыбку, промелькнувшую на лице отца, и в то же мгновение озлобленная огромная волна накрыла лодку и унесла с собою Амона. Именно эту страшную картину и увидел Ра две минуты назад во тьме с закрытыми глазами.

А во чреве черной волны Амон продолжал улыбаться сыну и слал ему последние напутствия: «Силен тот, кто любит! Побеждает тот, кто любит! Запомни это, сынок!..»

Море как будто умолкло на секунду, чтобы крик Амона был услышан сыном. И Ра действительно услышал.

Амона уже не было видно, и Ра знал, что больше никогда не увидит своего доброго и мужественного отца, ибо тело его погружается в море, а душа летит в небо. Хотя нет, душа отца еще здесь, рядом, и заботится о спасении сына.

«Страх не спасет от смерти», – услышал он снова шепот отца и принял решение. «Если я не уничтожу сейчас свой страх, то это озлобленное море поглотит меня и спасения мне не будет», – подумал мальчик.

Он знал, чем больше опасность перед тобою, тем больший страх охватывает тебя. Именно в это мгновение надо собраться с силами и уничтожить этот страх, избавиться от него, не оставив в себе ни малейшей его частицы. Много раз до этого дня Ра был побеждаем страхом. Он боялся, когда молния раскалывала небо пополам, гром взрывал землю, а журчанье ручейка превращалось в рычание волка; пугался, когда в ночной темноте у пенька вдруг вырастали рога, и это рогатое чудовище гналось за ним. В эти минуты все тело начинало дрожать, сердце готово было выскочить из груди, и с отчаянным криком Ра падал в обморок.

Волна уже унесла отца, и теперь черед мальчика.

Вот с ужасающим грохотом надвигается черная, холодная, беспощадная гора.

Она все ближе и ближе подбирается к маленькой лодочке, затерянной в этом ревущем кошмаре. И что для нее, способной превратить в щепки большие корабли, испуганный продрогший мальчик, которому всего семь лет? От него она и следа не оставит…

Торжествует страх, поселившийся в груди малыша, наполняет собой все его маленькое тельце. Страх прыгает, радуется, предвкушая победу, принимает облики безобразных привидений, и будто слышен его ужасающий вой: «Посмотри, мальчик, какой я страшный! Таращи глаза, пугайся, дрожи!»

Извивается страх в теле Ра и продвигается к сердцу, чтобы обосноваться там, набраться сил и затем наброситься на дух и овладеть им, подчинить себе. И не умолкает его холодный шепот: «Молись, мальчик, всем своим богам. Может быть, отзовется хоть один из них и спасет тебя, ха-ха, если, конечно, сможет! Твое рыдание, мольба и безнадежный зов – лучшая из спетых для меня песен! Ха-ха! Так пой мне песни, мальчик, кричи о своем горе! Порадуй меня своими бессильными воплями: „По-о-мо-о-ги-и-те-е!“ Злись, малыш, видишь, все тебя бросили, никто тебя больше не любит, никому ты не нужен, и скоро тебя забудут! Скорей пошли проклятья матери, что породила тебя! Предай анафеме отца, подарившего тебе такой день рождения! Возмутись Богом, пошли ему ненависть свою, раз он послал тебя в этот мир с таким страшным роком! Ха-ха-ха! Я твой властелин, мальчик, я, твой страх! Я столько ждал этого дня, этой прекрасной минуты! Ты глупый и трусливый, тебе никогда не спастись и не скрыться от меня, ибо я в тебе, я здесь, в сердце твоем, и отсюда вливаю яд в душу и кровь твою! Я разрушу тебя, чтобы создать себя; я унижу тебя, чтобы возвысить себя! Ты моя добыча, я питаюсь тобою и набираю силу; я пожираю твою радость, высасываю твои мечты, обращаю твою доброту во зло! Я торжествую над тобой! Это не волна морская поглотит тебя, а я – твой собственный комок страха, которому ты сам и дал жизнь! Я высосу из тебя всё: душу и надежду, мысль и мечту, доброту и любовь, настоящее и будущее; превращу тебя в тряпку и брошу волнам морским. Твое тело будут рвать морские хищники, с души твоей опадут крылья, и станет она добычей небесных чудовищ. А я стану еще сильней и вселюсь в другого, такого же глупого, жалкого и неумелого, как ты. И его я разрушу тоже, а потом третьего, четвертого, тысячного! Вот как я буду расти и расширяться! Я захвачу весь мир! Ты понял, мальчик? И наступит счастливый день, когда на Земле буду господствовать и властвовать только я, я – страх! И тогда люди, эти жалкие создания, будут пугаться при виде полевых цветов и ярких звезд, лучей солнца и своей тени. Они будут дрожать от журчанья речки и пенья птиц, будут пугаться собственного голоса и голоса матери. Люди возненавидят Богов своих, а Ангелов закидают камнями и грязью! Все будут смотреть друг на друга с недоверием, злобой и ненавистью. Глаза их потускнеют, а уши станут длинными, как у трусливого зайца, и всегда они будут готовы к бегству, спасая себя! Я – страх, мальчик, твой страх. И нет никого сильнее меня! Помнишь, как наставлял тебя отец: „Страх не спасет от смерти“, – не так ли он говорил? Так знай, что тебя не спасет мудрость отца! Видишь, какая огромная, черная, злая волна надвигается, чтобы поглотить тебя! Еще секунда, и ничего от тебя не останется! Так чего же ты ждешь? Давай, зови на помощь, призывай обреченно, отчаянно, со злостью и ненавистью все силы небесные и земные; призывай своих глухих и жестоких Богов, кричи из последних сил! Ну, давай, пугайся же, мальчик, ибо близок конец!»

Но вдруг в душу Ра, как молния, ворвался свет и мальчик прошептал слова, похожие по своей силе на раскат грома: «Ты не победишь меня, страх! Что со мной сделает эта волна, если я чайка, если я рыба!»

Страх этого никак не ожидал, ведь он надеялся услышать отчаянный, обреченный крик мальчика, а вместо этого Ра взглянул на волну, похожую на опрокинутое море, добро улыбнулся и воскликнул благоговейно:

– Господи, слава Тебе!

И пока волна собиралась обрушиться на него, все добрые и светлые силы души Ра, собравшись в сердце и объединившись в мощную силу, набросились на комок страха и вырвали его из сердца, швырнув навстречу разбушевавшейся стихии.

Страх, черный-черный, онемевший от неожиданности, застыл на миг в воздухе и полетел в клокочущую пучину. Да, такого поворота, такого обращения с ним семилетнего мальчишки он даже не мог представить! И не мог он предвидеть того, что его можно вышвырнуть из сердца ребенка именно тогда, когда наступил миг величайшего страха, за которым последовал бы разрыв не выдержавшего сердца. Застыв в воздухе, страх еще надеялся, что мальчик всё-таки испугается, заплачет или закричит, и тогда он сможет вновь ворваться в него и лишить сил. Но этого не случилось.

«Думай о победе! Побеждает тот, кто любит!» – звучал голос отца, и Ра следовал этому зову. «Я – рыба», – сказал он самому себе и, не дожидаясь, когда волна разнесет лодку в щепки, отдался морю. А волна-гора, такая же черная, холодная и беспощадная, как страх, набросилась на комок страха, выброшенный из сердца мальчика, и растерзала его, стерла в порошок. «Теперь я – чайка!» – подумал Ра в глубине моря и взлетел в воздух на гребне волны, а затем еще раз, и еще, и еще…