Гибель «Евроопта»

Последний вечер «Евроопта»

За окном завывала метель. Она швыряла пригоршни колючего снега в окна с такой силой, что стекла дребезжали.

Этот шум иногда даже заглушал голос диктора, рассказывающего о новых выступлениях торгово-террористических группировок, вновь атаковавших магазины «Соседи».

На экране моего старенького телевизора мелькали возбужденные лица протестантов, которых волокли к автозакам рослые ОМОНовцы.

На асфальте валялись растерзанные картонные плакаты с надписями «Долой кровопийц!», «Отдельный магазин на каждого жителя – чересчур!» «Смерть «Евроопту!», «Верните нам «Белкоопсоюз»!».

– Активисты движения «РАЙПОртупея» вновь выступили с требованием закрыть все сетевые магазины, – тараторила дикторша. – В качестве аргументов они вновь использовали неприемлемые методы – забросали гнилыми помидорами магазин «Брусничка» и расписали похабными словами пятидесятиэтажное здание торгового центра «Соседи». Как только что нам стало известно, этими же террористами был перевернут киоск «Табакерка».

На экране появилось возмущенное лицо киоскерши, повествующей о нападении. Под глазом тетеньки лиловел здоровенный кровоподтек.

– Они заставили меня выкурить целую пачку «Астры»! – возмущалась «табакерщица», читая свой текст с листка, выданного ей ушлыми журналистами. – Складывается впечатление, что мы вернулись в темные времена средневековья! Граждане, давайте вспомним, что на дворе середина двадцать первого века! Постыдимся же европейского сооб…

Я выключил телевизор. Хватит. Пора заняться делом. Эти горлопаны из «Портупеи», в общем-то, идут по верному пути, но их методы… Они меня не устраивают. В городе может быть так и надо, но в моей деревне Чертокулички, следует действовать… Было какое-то умное слово. Проклятый маразм. А! Более радикально!

Кряхтя, как может кряхтеть только семидесятилетний старик, я спустился в погреб.

Почиркав спичкой, с третьего раза зажег стеариновую свечу. Трепещущий язычок пламени осветил пустые полки. Лет двадцать назад, когда щупальца «Евроопта» только-только добрались до Чертокуличек и еще была жива моя старуха, на этих полках стояли банки с домашним консервированием.

Теперь их не было.

Зачем, если все можно купить в сетевом магазине, гордо возвышающемся над заброшенными хатами и бревенчатым зданием без крыши, которое в прежние времена было магазином райпо?

Зачем, если мою пенсию перечисляют прямо в «Евроопт», чтобы не возиться с наличными и карточкой?

Ну и хрен с ними, с закатками!

От бати, бывшего партизана, у меня сохранилось то, что решит проблему раз и навсегда.

Я забрался в самый дальний угол погреба, сел на корточки и развернул полотняную ткань. Чудно. Все в смазке. Батя, царство ему небесное, умел хранить эхо войны. Три штуки. То, что доктор прописал.

Через полчаса, кряхтя от веса груза и утопая в глубоком снегу, я взобрался на давно облюбованный холм. С него открывался прекрасный вид на Чертокулички.

Заваленные снегом хатки, с тускло светящимися окнами и трехэтажное здание «Евроопта», сверкающее всеми оттенками оранжевого и салатового цветов.

Метель стихла. Взошла полная луна. Отличная видимость. Бесподобная позиция. Я положил тяжеленный сверток на снег и развернул его.

Ну, теперь держитесь, оптовички-сетевички!

Магазин закрыт. Значит, человеческих жертв не будет. А мне они и не нужны.

Я пристроил на плече первый из ручных гранатометов, захваченных местными партизанами у оккупантов в далеком сорок четвертом. «Панцерфауст-30». Так называл его батя. Он говорил, что в конце войны этому оружию не было равных по сочетанию практичности и убойной мощи. Что ж, проверим…

Я откинул шарнирную планку, прицелился, используя в качестве мушки верхнюю часть оболочки гранаты. Оставалось только нажать спусковую кнопку, но тут…