РАЗГОВОР о серьёзном. Гражданская и философская лирика

РАЗГОВОР о серьёзном

Гражданская и философская лирика

Сергей Поваляев

© Сергей Поваляев, 2021

ISBN 978-5-0053-3016-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Размышления о серьёзном

Кто был рядом, кто с боку,

Кто вообще не у дел,

Похоронят Эпоху,

Каждый так, как сумел.

Кто-то розу положит.

Кто былинку всего.

Ну, а кто-то, возможно,

Вообще – ничего.

Время метит дождями

Замогильную слизь.

Каждый так и прощается,

Как его вышла жизнь.

Кто был рядом, кто с боку,

Кто вообще не у дел,

Похоронят Эпоху,

Каждый так, как сумел.

***

А, Родина – не хуже и не лучше.

А то, что отпустил нам Бог.

И с Нею сердце, до своих излучин,

Когда и вдоль, и даже поперёк.

Идёт с Ней жизнь, судьба твоя проходит,

Высокий подвиг и предательство порой.

И никогда Земли иной не будет,

Где мамы колыбельная с тобой.

Над отчим домом аисты летают.

Горсть урожая, где их гнёзд венцы,

Чтоб и у них на Родине рождались,

И оперялись славные птенцы.

Нас ожидают праздники творенья,

Конца ветров, прозрения любви.

Где общий стол не просто во спасение,

А это – Родина, где только вместе Мы!

***

Вступленье в мир – твоя премьера.

Сценарий жизненный сыграть

Тебе дал Бог, в тебя поверил.

Что можно лучшего желать?!

Восходишь к рампе ты без грима,

Чтоб нервно жили все черты.

Твой монолог, как крик единый,

Ты не артист, а гений ты.

Тебя, внимая, понимают,

И сопричастно все с тобой,

Твою судьбу переживают,

И принимают твою роль.

Желтеют старые афиши.

Твой голос хрипом отдаёт.

А кто-то той премьерой дышит,

И до сих пор ею живёт.

***

Кухня. Мы одни с тобой сидим.

За окном метель от длинных зим.

На замёрзшем ночь ведёт стекле

След кометы, брызжущей во мгле.

На столе стоит остывший чай.

Разговор как будто невзначай.

Разговор и ни о чём, не про кого —

Словно не осталось ничего —

И не в памяти, не на твоей душе.

Только боль уставшая уже.

И глаза родные, что глядят.

Только в них чужой проснулся взгляд.

Кухня. Мы одни с тобой сидим.

Рассвело. О чём-то мы молчим.

В дверь звонят и надо бы открыть.

И окажется – всё можно изменить.

***

Я всё время кого-то играл,

И по капле всю жизнь отдавал,

До скончания души, и до боли,

Ради новой, не сыгранной роли…

***

Так играй – пусть не гимн.

Так входи – пусть не царь.

Чтобы всем, как один,

Захотелось бы встать!

***

Как важно, среди всякой мути,

Не захлебнуться иногда.

А, всё-таки, дойти до сути,

Где будет чистая вода.

Её, с ладошки, осторожно,

Ты будешь по глоточку пить,

Чтобы дыхание хорошее,

Уже ничем не замутить…

Не торопись судьбе давать на чай

Уйми щенячью радость в своих думах.

Не торопись судьбе давать на чай.

Как следует распробуй жизни блюдо,

Быть может в нём не радость, а печаль.

И, вроде, заказал желаний много,

По прейскуранту, в собственном соку.

Но неизвестно, как там приготовлено.

И что тебе в итоге принесут.

Я проживу ни шатки и ни валко

Я проживу ни шатко и ни валко.

И как предписано, так жизнь моя пройдёт.

Пусть даже что-то будет и насмарку,

Но главное – не задом наперёд!

Политика

Политика есть блюдо,

Что подают горячим.

Но берегите губы —

Не обожгись раздачей.

Стоит крюшон холодный

Для остуженья гланд.

Товарищ, мой голодный,

Крюшоны – ресторан.

А мы с толпой потеем,

Да так, что мочи нет.

Столовая. Тефтели.

Закрытый туалет.

И втихаря дружинник,

Компот весь иссушил,

За угол, где чернилят

Обычно алкаши.

Политика как дань нам.

Но помните о том,

За ней идёт желанье

Мочиться за углом…

Я у жизни постоялец

Жизнь свою сдаёт жилплощадь

По умеренной цене.

И надеяться на большее

Уже вряд ли стоит мне.

Я прилежный постоялец-

Все жировки на гвозде.

И с достоинством, на пальце

Ключ кручу пока везде.

Жаль, родни у жизни много,

Всё вселиться норовит.

Видно скоро, мне убогому,

Жизнь и съехать повелит.

И куда потом податься,

И хотя бы угол снять?!

Постояльцу трудно, братцы.

Да ничего не поменять…

Жизнь – не кино

Жизнь не кино, где кадр идёт за кадром,

И лишь в конце нам зажигают свет.

А в жизни ничего тушить не надо,

Всё слепо в жизни, когда света нет.

Бывает, что приходят сны к нам ночью,

За кадром кадр, как старое кино.

Но сны нам свет вернуть не правомочны.

И только жизнь с рассветом всё равно.

Шёл спор. Предмет – бытийный Мир

Шёл спор. Предмет – бытийный Мир.

Не в смысле, что является первичным.

А по-простому, прямо, по-привычному:

Исчезнет ль Всё, когда исчезнем Мы?

Житейское высокое по сути,

Что целой философии сродни.

Стираются эпохи, годы, дни.

Но, слава Богу, остаются Люди!

Я адреса по жизни не меняю

Я адреса по жизни не меняю,

Маршруты выбираю по душе.

И захожу туда, где ожидают.

Вернее, заждались меня уже.

Я, словно почтальон, судьбой поверенный.

К друзьям с хорошей весточкой иду.

Знакомый адрес. Нараспашку двери.

Поспел к обеду, и к столу зовут…

Всё думаем – ещё успеем

Всё думаем-ещё успеем,

Ещё есть время впереди:

Слова сказать на юбилее,

И просто встретиться, зайти.

А впереди – оно выходит

Так, как даёт раскладку жизнь.

Друзья безвременно уходят,

До юбилеев не дожив.

И мы стоим, венки сжимая,

Всю душу выплеснув сполна.

И повторяем, запинаясь,

Все запоздалые слова.

Призраки и Пантеоны

***

Цвета хаки френч без сноса

И стекляшками пенсне.

По ковровому, по ворсу,

По Кремлёвской полутьме,

Он идёт вальяжным шагом

Мимо строгих часовых.

Бьют куранты с каждым часом

Громко, приглушить бы их.

Кабинет с дубовой дверью,

И с портретом на стене.

Вот зашёл товарищ Берия,

Словно крадучись, к себе.

На столе лежит бумага

С синей визою Вождя.

Расстрелять кого-то надо,

А кого-то – в лагеря.

Ночь июньская играет

Красной тенью на стене.

Он, как призрак, выплывает,

Шаря фарами пенсне.

А Москва встаёт тихонько,

И зевает поутру.

Бьют часы на Спасской звонко,

А ему не по нутру,

Что уже иные лета

В Александровском саду.

Вождей убраны портреты,

Даже Главный не в ходу.

***

Крошка брусчатки и цемент.

Закатают урну с прахом.

И сварг