По сюжету главный герой романа, молодой художник Владимир Осташов, разуверившись в своем таланте, а еще больше – в том, что талант может прокормить его, устраивается на работу в агентство недвижимости. Благодаря этому он знакомится с той, которая окажется для него «любовью всей жизни», а также с двумя молодыми людьми, что станут ему верными друзьями.

Сможет ли Владимир завоевать сердце любимой или они, вопреки взаимному притяжению, пойдут разными дорогами? Превратится ли новая работа для главного героя в призвание или он вернется к творчеству?

На эти и подобные вопросы ответов здесь не будет – обойдемся без спойлеров. Но я бы хотел объяснить кое-что другое про эту книгу. Мне кажется, было бы важно добавить, что очень многие события, описанные в романе, происходили на самом деле.

Вы спросите, какие именно? Где примеры? ОК, пожалуйста.

Долгое время я работал репортером, сотрудничал со многими российскими и иностранными журналами и газетами и, например, как и один из героев книги, побывал внутри Спасской башни московского Кремля, когда готовил репортаж о главных часах страны. С помощью функции «Автоспуск» я сфотографировал себя выглядывающим из окошка циферблата (см. фото рядом).

Еще пример «реальности» романа: один из героев повествования – зам. начальника лаборатории по сохранению тела Ленина имеет прототипа, с которым я общался. Специалисты этой лаборатории действительно обеспечилисохранность мумии скифа, древнего воина, чье захоронение было обнаружено на Алтае.

То же самое касается истории фермера и его жены, двух кандидатов химических наук из Москвы, которые круто изменили свою жизнь, уехав в глухомань, затерянную в Тверской области, – абсолютно реальная история.

Еще пример: в храме, что на углу Трехсвятительского и Хитровского переулков в Москве, в свое время располагалась анимационная студия, там художники рисовали мультики. А на втором этаже этой церкви стоял бильярдный стол, на нем можно было поиграть. Вообще, кстати, практически все адреса в романе подлинные.

Таким же образом обстоит дело со второй линией романа, которая связана с Монголией. Я прожил в этой стране несколько лет и знаю, о чем пишу, не из интернета.

И последнее. Несмотря на то, что текст содержит множество эпизодов и обстоятельств, которые взяты из гущи жизни, нужно понимать: действительность присутствует здесь в преобразованном виде. Многое я нафантазировал, ибо литература – это все-таки не жизнь и не репортаж, это всегда иная реальность, вымышленный мир, со своей логикой, с персонажами, отличными от прототипов; тут все понятно.

Пожалуй, для предисловия этого достаточно. Остается лишь объявить, что роман начинается…

Эпиграф

Две Купидон оперенных стрелы достал из колчана,

Разных: одна прогоняет любовь, другая внушает.

Овидий, Метаморфозы

Часть I

Глава 1. Крайний в последнем ряду

Весна в Москве обозначилась внезапно, как стодолларовая купюра под ногами бредущей по тротуару нищенки. Город стремительно зазеленел, наполнился сиянием и оптимизмом. Несколько ошалевшие, москвичи, вопреки обыкновению, беспричинно улыбались друг другу. Улыбался и молодой, среднего роста и среднего сложения блондин с длинными, расчесанными на прямой пробор волосами, который шел по одной из лефортовских улиц. Вдруг выражение его лица стало серьезным, он нахмурился, как видно, вспомнил о чем-то важном.

Молодой человек остановился, сунул руку под полу своего серого в черную точку пиджака, извлек из заднего кармана джинсов клочок бумаги. На бумажке было написано: «Аг-во недвиж-ти Граунд+», а рядом – адрес. Блондин поднял взгляд на ближайший дом. Сквозь ветви липы он увидел прикрепленную к кирпичной стене табличку, сообщавшую синим по белому, что это дом №11 в Княжекозловском переулке. Адрес был как раз тот, который он прочел на бумажке.

Блондин зашел за угол и обнаружил в торце жилого здания крыльцо с жестяным козырьком. Ничто не указывало на то, что здесь помещается агентство недвижимости «Граунд+». Однако место не было заброшенным: крыльцо, его ступеньки, ведущие к запертой стальной двери, и асфальт вокруг были тщательно выметены. К сору можно было бы отнести лишь рыжий кирпич, что лежал сбоку от крыльца, но и он лежал этак ровненько вдоль стены, явно положенный кем-то для каких-то целей, а не брошенный за ненадобностью.

Потоптавшись у двери, блондин еще оглядел автомобили, припаркованные поблизости, и наконец тронул кнопку звонка.

Дверь открыл крепко сбитый тип в костюме защитной окраски. Он был слегка курносым, вихрастым и глядел молодцом, причем таким, от которого не знаешь, чего и ждать: то ли с порога обнимет, то ли без предисловий в челюсть даст.

– Вы к кому?

– Это «Граунд плюс»?

– Ну.

– Я к Букореву. Мы по телефону договорились. Я – Осташов. Владимир Святославович.

– Документы есть?

Взяв из руки Осташова паспорт, охранник отошел вглубь, пошелестел листами толстой тетради, которая лежала на маленьком столике при входе, и кивком пригласил посетителя зайти.

– Прямо до конца коридора и направо, – сказал вихрастый крепыш и скрылся в своей каморке.

Следуя этим незамысловатым маршрутом, Осташов миновал несколько закрытых дверей, а также закуток, приспособленный под место для курения. В закутке был дым и щебетание, там курили три молодые женщины. Когда Осташов проходил мимо них, девушки примолкли, как по команде приложились к сигаретам и оглядели привлекательного незнакомца.

В конце коридора Владимир притормозил, оправил под пиджаком рубашку, пригладил волосы. Он вспомнил, как накануне мать, с которой он жил, вернулась с работы, опечаленная больше обычного. «Опять зарплату не дадут. Сказали, что в следующем месяце, – устало сообщила она. – Тебе уже удалось найти работу?»

Владимир открыл дверь, на которой было написано: «Генеральный директор Константин Иванович Букорев».

Молодая секретарша с рыжими, как тот кирпич у крыльца, волосами, судя по выражению ее лица, потеряла интерес к посетителю, едва окинула его быстрым взглядом. Тем не менее, об Осташове было немедленно доложено, и в следующую минуту он уже стоял перед внушительного размера письменным столом, за которым сидел директор риелторской фирмы. Стол был пустым, как осеннее русское поле, только на краю его, словно брошенный трактор, стоял массивный черный телефон со стальным диском набора и белыми кнопками вызова сотрудников. У Владимира даже мелькнула мысль, что хозяин стола, возможно, только что установил его здесь и поэтому не успел расставить на нем всякое разное, что бывает расставлено на офисных столах. Либо гендиректор и не собирается ничего расставлять, чтобы быть готовым без долгих сборов навсегда покинуть кабинет.(Что касается модели телефона, – пора, полагаю, объяснить, что описываемые события относятсякпервой половине девяностых, тогдааппаратыс дисковым набором быливсе еще обыденностью, а не чем-то винтажным, как сейчас; впрочем, данная история могла бы произойти и в наши дни: люди, в отличие от технологий, мало меняются.)

Букорев молча сидел, положив руки на стол, и глядел на Осташова. Глаза директора не выражали ровным счетом ничего – настолько ничего, что уместнее было бы назвать их не глазами, а органами зрения.

Шеф агентства «Граунд+» Константин Иванович Букорев был круглолиц, но круглолиц как-то не по-генеральски. Серый костюм, серый галстук, прилизанные пегие волосы, пластмассовые очечки на утином носу – этот чуть старше среднего возраста человек производил впечатление застрявшего на мелкой должности чиновника, несколько туповатого, но исполнительного и аккуратного.

– Я к вам насчет работы, – сказал Владимир. – Маклером…

Букорев сидел неподвижно и по-прежнему молчал. Пауза в еще не начавшемся разговоре затянулась.

– Я звонил вам вчера, – сказал Осташов. – По объявлению в газете…

Директор и на этот раз никак не реагировал. Порожним взглядом он смотрел на соискателя маклерской должности, словно ожидал услышать нечто совершенно другое. «Чего он так уставился? Педик, что ли?» – внутренне поежившись, подумал Владимир, который благодаря своей миловидной наружности порой действительно привлекал внимание не только противоположного пола.

Букорев сидел молча. Осташов молча стоял. Пауза становилась для Владимира несносной, а директора фирмы безмолвие, похоже, нисколько не смущало. У Владимира даже возник соблазн сказать, как сильно ему нужна работа, как трудно им с матерью живется, но он тут же отмел эту мысль. «Только начни жаловаться на судьбу кому-то, от кого зависишь, и он обязательно воспользуется этим. Покивает, посочувствует – и воспользуется», – подумал Осташов.

– Я пришел на собеседование, – снова пояснил он. – По объявлению в газете.

– Значит, хотите поработать маклером? – ответил наконец Букорев и достал из ящика стола лист бумаги. – Владимир Святославович, так?

– Да.

– Я посмотрел резюме, которое вы прислали по факсу. Что тут у нас?.. Гм-гм… Закончил художественную школу. Это неинтересно. Два года автодорожного института, армия – тоже неинтересно. Два месяца работал менеджером по продажам кетчупа…

Константин Иванович отложил бумагу и поднял бесстрастные глаза на Владимира.

– Какой у вас опыт работы… гм-гм… с недвижимостью?

– В объявлении было написано, что можно без опыта, – сказал Осташов. – Честно говоря, опыт небольшой. Я помогал другу продать квартиру, – добавил Владимир, и было очевидно, что это ложь.

Заметил это директор или нет и о чем он вообще думает, понять было невозможно. Между тем Букорев очень даже думал. «Это хорошо, что у тебя нет опыта, – думал Константин Иванович, глядя немигающими глазами на Осташова. – Поэтому-то я тебя, дурачок, и возьму. Месяца три ты на меня попашешь, прежде чем научишься обманывать и подворовывать. А там уж посмотрим; если будешь управляемый, то… посмотрим».

– Это… гм-гм… плохо, что нет опыта, – сказал Букорев.

И умолк – вновь, казалось, надолго.

– Я с компьютером могу работать, – сказал Владимир и подумал: «Не возьмет, наверное, протокольная харя».

Букорев молчал. Ему хотелось, чтобы парень попросил его о месте с большим пылом, чтобы он хорошенько прочувствовал свою мнимую ненужность.

– Я думаю, у меня может получиться, – сказал Осташов, и на душе у него стало совсем мерзостно.

Директор агентства выдержал еще одну паузу и только затем, вполне довольный поникшим видом собеседника, сказал:

– Ладно, возьмем вас… гм-гм… на испытательный срок, на два месяца. Как вы уже знаете из объявления, зарплату маклеры у нас не получают. Оплата – проценты со сделок. Как говорится, что потопал, то и полопал… Гм-гм… Когда вы готовы приступить к работе?

– Прямо сейчас.

Букорев нажал кнопку на телефоне. В кабинет вошла секретарша.

– Ксюша, – сказал Букорев. – Вот тут у нас Владимир. Он принят в отдел купли-продажи. На испытательный срок, бумаги пока никакие не оформляем. Пусть начальник отдела объяснит ему распорядок и прочее.

Осташов вышел, а секретарша чуть задержалась в кабинете.

Душа Владимира возликовала. Его приняли на работу! Ему захотелось немедленно показать, на что он способен. Когда секретарша Оксана появилась в дверях, он галантно взялся за дверную ручку.

– Осторожно, двери закрываются, – негромко, чтобы не услышал директор, сказал Владимир и, притворив дверь, продолжил уже громче: – Следующая станция…

Но тут он осекся. С языка почти сорвалось: «Платонический зад» – перефразированный вариант названия станции метро «Ботанический сад». Однако он успел сообразить, что секретарша – с ее сухощавой фигурой, – наверняка примет эту, только что пришедшую ему на ум шутку на свой счет. «Черт, – подумал Владимир, – откуда взялся в голове этот зад? Из-за этой тощей девахи, наверно».

– Так какая, говорите, следующая станция? – скучающим тоном спросила Оксана, уже берясь за телефонную трубку.

– Никаких станций, никаких остановок. Только вперед.

Начальник отдела купли-продажи, вызванный и представленный Осташову секретаршей («Знакомьтесь, это Александр Витальевич»), – человек без особых примет и, подобно гендиректору, настолько средней внешности, что работай он наружным наблюдателем в спецслужбе, цены б ему не было, – пожал Владимиру руку и привел его в зал, который, судя по всему, раньше был большой трех-, а возможно, четырехкомнатной квартирой.

В зале стояли столы с компьютерами, за которыми сидело около полутора десятков человек, в основном молодых, под стать Осташову.

Мухин представил его. Из-за мониторов на Владимира со всех сторон стали глядеть, и он слегка смутился.

Мухин с административным воодушевлением принялся перечислять сидящих, указывая на каждого по очереди рукой:

– Вот это – Михаил Варламов. – Молодой человек, на которого показали, тут же обратил свое чрезвычайно умное лицо к монитору. – Это Юрий Битуев. – Названный нахмурил густые брови. – София Пелехацкая. – София, милая брюнетка, улыбнулась и посмотрела на не менее симпатичную шатенку, которая была представлена вслед за ней. – Наталья Кузькина… – На ней начальник отдела остановился и обвел зал взглядом. – Ну, всех, наверно, называть долго. Я думаю, вы познакомитесь в процессе. Как пользоваться компьютерной программой, объяснит новому сотруднику… Варламов. Ты слышишь, Миша? Помоги человеку.

Осташов был усажен за свободный стол – крайний в последнем ряду. Его соседкой оказалась молодая женщина с хвостом длинных темных волос, схваченных на затылке огромным черным бантом. Она оглядела Владимира, как, наверное, оглядывает перед первой брачной ночью очередную, тридцатую жену какой-нибудь очень поживший и очень компетентный в вопросах неги султан.

Варламов, отряженный помочь Осташову, с досадой на лице подошел к Владимиру и склонился над клавиатурой.

– Значит, так, старик, если тебе надо будет подобрать клиенту квартиру, то будешь заносить его требования вот так. Жмешь сюда, потом сюда. В общем, здесь в таблице все понятно: забиваешь в нее параметры, которые интересуют клиента, и на экране появятся все более-менее подходящие варианты, какие есть в нашем банке данных. Ну, что клиент, допустим, хочет? Предположим, двушку, чтобы кроме крайних этажей, желательно сталинский кирпич, пять-десять пешком от метро, как можно дешевле, подойдет убитая, жмешь «энтер»…

– Извини, «убитая» – это что значит?

– Ты что, раньше недвижимостью не занимался? – Михаил разогнулся. – Тебе надо все с нуля объяснять?

Владимир прикусил губу. К этому моменту почти все сотрудники уже углубились в работу; их примеру спешно последовали и те, кто до сих пор поглядывал на Осташова. В зале стоял гомон и деловой шум: звенели телефоны, слышался ожесточенный стук пальцев по клавишам, противно визжали игольчатые принтеры.

– Миша! Ну что ты давишь на человека? – сказала соседка Владимира.

При этом взгляд ее, устремленный на Осташова, стал не просто томным, а многотомным, словно между нею и Владимиром уже давно сложился роман – отменно длинный, длинный-длинный. Она тряхнула своим бантом на затылке, поднялась и приблизилась к Осташову.

– Володя у нас новенький. Мы его должны опекать. Ты, Миша, иди, работай, я Володе сама все объясню.

Варламов не преминул удалиться, а Осташов встал и пододвинул стул соседки к своему столу. Она с кокетливостью поблагодарила, заняла предложенное место и сказала:

– Меня зовут Ия. Странное имя, правда?

– Да нет, нормальное, – ответил, садясь рядом, Осташов.

– Ты чем занимался, пока к нам не пришел?

– Ничем особо. В принципе я художник, но за это сейчас не платят, – сказал Владимир и деловито уставился в монитор, давая понять, что готов к обучению и не хочет терять ни секунды.

Ия подтянула к себе клавиатуру и начала нажимать на клавиши.

– Как находить в компьютере квартиры, ты записал? Кстати, ты, небось, женат?

– Э-э… нет.

– Ага. Ну, теперь пиши, как искать покупателей, если тебе нужно впарить квартиру. Этот список гораздо меньше, чем список квартир: клевые покупатели всегда в дефиците. Все вот эти клиенты, которые висят в базе данных, как правило, ищут хату давно и никуда не торопятся. Жмоты, за копейку удавятся. Им подбирать варианты офонареешь. Короче, в этот компьютерный список можешь не лазить, там полный безмазняк. Лучше дождись своей очереди, когда тебе дадут поработать с хорошей свежей заявкой. Этих покупателей распределяет наш начальничек Шура Мухин. А принимает заявки технический секретарь. Вон она, Катька, в углу сидит, по телефону треплется. Ты с ними дружи, и все будет пучком. Врубинштейн?

– Понятно. А какие квартиры называются убитыми?

– «Убитая» значит вдрызг раздолбанная, грязная, может быть, даже после пожара.

В это время кто-то из сотрудников по соседству, перекрывая общий шум, закричал в телефонную трубку:

– Рома, очень плохо слышно, ты мне скажи: квартира-то живая?

Услышав это, Осташов спросил:

– Если «убитая» значит грязная, то «живая» – это чистая?

– Нет, – ответила Ия. – Живая хата может быть совсем, совсем не чистой. Живая – это та, которая сейчас, ну, на данный момент, еще не продана, то есть она в наличии, в продаже. А «чистая квартира» на маклерском языке значит не то, что квартира опрятная, что обои не оборваны и все такое, а то, что документы на нее в полном порядке, без подделок, что она без обременений и прочей фигни, вот тогда она чистая. А если ты хочешь кому-то из маклеров сказать, что в квартире все аккуратно и ничего не поломано, то не надо говорить, что она чистая, надо говорить: «в хорошем состоянии». Тогда тебя поймут, ну…

– Адекватно, – подсказал Владимир.

– Что?

– Поймут как надо.

– Точняк, – подтвердила Ия, с уважением посмотрев на Осташова. – Умница какой. Короче, то ли у Мухина, то ли из компьютера берешь заявку на покупку, по этой заявке подбираешь подходящие варианты, звонишь по этим квартирам и узнаешь, проданы – не проданы.

– То есть живы они или нет?

– Ага. Потом звонишь покупателю и предлагаешь ему живые варианты. Если клиенту что-то понравится, договариваешься с ним и с хозяином квартиры, когда можно устроить просмотр. Потом идешь с клиентом на хату и показываешь ее. Если повезет и квартира понравится, то проверяешь документы на нее – с этим тебе на первых порах Мухин поможет. Вот и всё. Дальше происходит сделка – и все довольны, все смеются.

– Ну, все ясно.

Осташову захотелось немедленно избавиться от ее общества. Слишком много жеманности, стало невыносимо душно, он встал со словами «Ладно, я пойду покурю и потом начну» и отправился на свежий воздух.

На крыльце он застал вихрастого охранника, который впустил его полчаса назад. Тот оглядывал окрестности – сигарета во рту, руки в боки.

– Чего, взяли на работу? – спросил он, увидев Осташова.

– Да. В отдел продаж.

– Ну, тогда будем знакомиться, – сказал охранник, протянув руку. – Ты Володя, а я Гриша. У нас в охране еще один Григорий есть, мой сменщик. Но он Смирнов, а я – Хлобыстин. Ну, рассказывай, откуда ты? Шарашил сам-один как частный маклер или тебя из другого агентства выпиздили?

– Ниоткуда меня не выпизживали. И частным я не был. Пришел – и всё.

– А. И чего хочешь? Денег заработать?

– Нет, конечно. Я так, задаром буду.

– Да ладно тебе бычиться. Я просто спросил. Здесь большинство как ты начинают, без опыта. Не ссы, через полгода стабильно полштуки баксов в месяц заколачивать будешь.

Григорий вразвалочку подошел к рядку припаркованных около агентства автомобилей, пнул по колесу ближайший (это был новенький темно-коричневый «опель») и, повернувшись к Осташову, щелчком указательного пальца метнул окурок в стоявшую у крыльца урну.

– Нехилая тачка, да? – сказал Хлобыстин и снова посмотрел на «опель». – Сейчас, что ли, помыть или позже?

– Недавно ее купил? – сказал Осташов.

– Я? Откуда? Это шефа нашего, Букера.

– Букорева?

– Его тут за глаза все Букером зовут.

– Почему Букером?

– А как, по-твоему, его надо звать?

– Ну, мало ли. Можно Букой. Быком. Да как угодно. Бухером.

– Ха-ха. Да, Бухер – это хорошо. – Хлобыстин в задумчивости почесал подбородок. – Но он не бухает. Я думаю, Букер ему все равно больше подходит.

– Почему?

– Ну, черт его знает. Букер и есть Букер, какая разница?

Осташов пожал плечами, отвернулся и стал смотреть на «опель». «Действительно, какая разница?» – подумал он.

Хлобыстин тоже уставился на автомобиль.

– Да, классная тачка… – сказал он. – Пару месяцев назад дела у фирмы будь здоров поперли в гору. Вот шеф на радостях и купил. А я, блин, ее мою, ха-ха.

– А почему не водитель? Ты же вроде бы охрана.

– Водилы у Букера нет, он сам на тачке разъезжает. А нам приказал держать ее в чистоте. Однажды сменщик мой, Смирнов, не помыл, так чуть с работы не вылетел, а Букер, зануда, потом еще неделю его пилил. Ладно, пойду за водой, лучше сейчас, а то после обеда совсем лень будет.

Хлобыстин нехотя поднялся по ступеням и скрылся за дверью. Владимир остался докуривать.

Вокруг сияла молодая листва, по тротуарам шли улыбающиеся люди, а над городом пропадало, оставаясь на месте, таяло, не тая, неизъяснимо нежное синее небо.

После разговора с охранником настроение Осташова изменилось. В душу его закрались сомнения и терзания, которые были связаны, пожалуй, не столько с предстоящей работой, сколько с сопутствующими обстоятельствами. Дело в том, что Осташов ощутил себя таким же, как и Хлобыстин, – не то охранником, не то шофером. То есть, как считал Владимир, почти холуем при самодуре начальнике. «Вот прикажет мне этот Букер помыть его машину, и что? – подумал он. – Если не помою, он просто выгонит меня к такой-то матери. Значит, придется мыть?»

Осташов сжал губы. Чем больше он размышлял о своем положении, тем меньше оно ему нравилось. Будто не он некоторое время назад был безмерно воодушевлен тем, что получил здесь работу. «Я даже ниже по реальному положению, чем этот Гриша, – размышлял Владимир. – Он-то хоть и подчиняется директору как положено, но, сразу видно, не особо перед ним дрожит. Первый раз со мной разговаривает, а уже и занудой его спокойно называет, да и вообще ведет себя, как раздолбай. А все потому, что охранники и шоферы нужны всегда и везде. Не сработается с Букоревым – плюнет и пойдет на другую работу. А я куда денусь? Опять таскаться по пустопорожним собеседованиям? „Спасибо, что зашли, заполните, пожалуйста, анкету и перезвоните через пару недель“. Тошнит от такой жизни».

Осташов вспомнил, как он шел сюда, к офису фирмы. Как, поравнявшись с магазином, который назывался «Как в Париже», он на минуту задержался. В зеркальной витрине магазина висел обыкновенный, с точки зрения Владимира, синенький пиджак (почему-то с ярко-желтыми пуговицами), вроде бы ничем не отличающийся по покрою от тех, что можно было приобрести на вещевом рынке долларов за пятнадцать. Табличка внизу витрины гласила: «Эксклюзивные скидки», – и там же, рядом с крест-накрест перечеркнутой цифрой 3500, стояла другая: 1500.

– Цены в долларах, молодой человек.

Эту фразу процедила девушка – судя по униформе, продавщица, – которая стояла, опершись плечом о косяк магазинной двери. Он и сам догадался, что цена выражалась в долларах. Всю денежную корзину разваленной страны к середине 1990-хзанимали они – крепенькие, как молодые маслята, наличные доллары США. Гораздо меньше места в этой корзине оставалось подберезовикам немецких марок, а благородные белые грибы английских фунтов (как, впрочем, и остальные дары чужеземных финансовых лесов) были в российском лукошке и вовсе редкостью. Евро еще и в помине не было. Что же до рублей, к ним население относилось с пренебрежением, словно к рыхлым, дырявым сыроежкам.

Сообщив сквозь зубы о долларовых ценах на витрине, неприветливая продавщица отмерила Владимиру первосортно презрительный взгляд: она быстро сообразила, что этот парень не их покупатель.

Затем на его пути к агентству недвижимости попалась забегаловка под названием «Рюмочная», у входа в которую терлось пьяное отребье в количестве четырех человек.

– Дай, я поровну налью, – кипятился один из пропойц, вырывая бутылку вина у приятеля. – Все вы зайцы косые, а я, когда еще работал, вот этими пальцами микроны на токарном станке ловил. На мне весь завод держался!

Ловец микронов наклонил бутылку над тремя протянутыми к нему пластмассовыми стаканчиками, но плеснул мимо. Не успела бурая струя достичь земли, как один из «зайцев косых» выхватил инициативу (в виде бутылки) из неверной руки бывшего токаря, а двое других одновременно и, надо сказать, с микронной точностью попали кулаками в мелкие, заплывшие глазки неудачливого виночерпия.

После «Рюмочной» Осташов миновал помпезный, весь из черного мрамора и в позолоте подъезд банка «Дворянинъ». При этом он посторонился и дал дорогу вальяжно вышедшему из подъезда коротко стриженому мужчине, чье уголовное прошлое, настоящее и будущее не вызывали никаких сомнений. Мужчина провел рукой по ежику своей головы. На среднем пальце у него красовался золотой перстень с крупным черным камнем, а на тыльной стороне ладони синела татуировка в виде схематично нарисованного солнца, которое наполовину высунулось из-за горизонта. Линии тюремной татушки, толстые и кривоватые, выглядели, как вены, словно с этим рисунком на руке он и родился. Мужчина окинул окружающее пространство взглядом хозяина и направил стопы к сияющему БМВ. На Владимира он не обратил внимания и, кажется, вообще не увидел его, будто тот был обитателем параллельной вселенной.

В момент воспоминания о БМВ окурок ожег пальцы Владимира, и он, чертыхнувшись, перехватил его ближе к фильтру. Он почувствовал себя совсем неуютно. Посмотрев на припаркованный рядом с крыльцом агентства недвижимости «опель», Осташов задался мысленным вопросом, будет ли у него самого хоть когда-нибудь новая иномарка? «Вряд ли», – решил он.

А между тем в своих силах и способностях Владимир не сомневался. Он был убежден, например, что, несмотря на отсутствие опыта, сможет маклерствовать ничуть не хуже, чем тот же сноб Варламов, пренебрежительно объяснявший ему, как пользоваться компьютерной программой. Он сможет устраивать сделки ничуть не хуже, чем какая-нибудь Ия или кто бы то ни было еще. Но даже при самых блистательных успехах он будет всего лишь мелкий маклеришко, каких тысячи и тысячи, и он будет получать только крохи со стола фирмы. Пятнадцать – эта цифра крепко засела в голове Владимира. Как объяснил ему начальник отдела Мухин, именно столько процентов приносимой им прибыли Осташов будет получать в качестве зарплаты. Поначалу это показалось Владимиру достаточно справедливым (многие риелторские фирмы, куда он звонил в поисках работы, предлагали бегать лишь за десять процентов). Но теперь, когда он полностью отошел от нервного напряжения, испытанного во время беседы с Букоревым (и особенно, когда охранник рассказал о ситуации с мойкой «опеля»), Осташову стало неприятно осознавать, что основная часть тех денег, которые он будет зарабатывать, пойдет в чужой карман, в карман Букорева. А главное, это в принципе была не его игра. Не его призвание.

– Чего нос повесил, бубеныть? – спросил Хлобыстин, проходя мимо Владимира с ведром, полным воды.

Двигаясь к «опелю», Григорий оказывался то в тени, которую отбрасывали раскидистые деревья, то в зонах палящего солнечного света, и тогда вода в ведре на мгновение вскипала яркими солнечными зайчиками.

– Блин, тряпку забыл, – сказал, вернувшись к крыльцу, Григорий.

– Я? Да так… задумался, – ответил Владимир.

– А. И до чего додумался?

Этот простенький вопрос поставил Владимира в тупик, а также напомнил ему о том, что пока, собственно, ему нечего делить с директором фирмы.

Тем временем к собеседникам, стоящим под жестяным козырьком крыльца, стал приближаться еще один человек, тоже находившийся под навесом, но передвижным. Это был полугодовалый малыш, которого, как кенгуренка, несла в специальном рюкзаке на животе молодая мама фундаментальной наружности. Крышей для младенца служила выдающаяся грудь родительницы. Дите глядело на мир широко распахнутыми глазками и пускало слюни.

– О, какой богатырь к нам пожаловал, – сказал Хлобыстин, когда женщина с ребенком подошла ближе. – А какие пузыри красивые пускает.

– У нас зубки режутся, – нежным голосом ответила женщина. – Скажите, агентство недвижимости здесь?

Получив утвердительный ответ, она выяснила, где находятся специалисты по купле-продаже, и пошла к указанному залу. Григорий посмотрел вслед женщине и сказал Осташову: «Может, это к тебе клиент?» – а сам закатал рукава и направился к «опелю».

Войдя в зал купли-продажи, Владимир увидел посетительницу с малышом, который почему-то расплакался. Рядом суетился начальник отдела Мухин.

– А вот посмотри, какие у дяди есть погремушки. – Мухин достал из кармана связку ключей и начал энергично трясти ею перед лицом ребенка. Тот поутих, реветь прекратил, лишь похныкивал.

– Не надо ничего этого, мы сейчас успокоимся, – сказала женщина.

Она выудила из сумочки сухарик, а затем, по-лебединому изогнув шею, заглянула под навес своей груди: где он там, сыночек? – и вложила сухарик в его ручку. Сухарик окончательно отвлек младенца от его горестей, и он умолк – надо было попробовать сухарик на вкус, а заодно посредством этого сухарика почесать раздраженные десны в тех местах, где прорезались зубы.

Осташов решил, что сейчас удачный момент, чтобы поработать, а заодно посредством этой работы показать недоверчивому гендиректору, на что он способен. Выразительно глянув на молодую мамашу, он спросил у Мухина, не найдется ли для него какой-нибудь свежей заявки на покупку квартиры. В ответ начальник отдела с иезуитской улыбочкой предложил ему попробовать найти подходящие варианты для тех клиентов, что занесены в компьютерную базу данных агентства.

Помня определения, которыми наградила этих базовых клиентов Ия, Осташов тем не менее уселся за компьютер и с горящими глазами принялся нажимать на клавиши. Владимир опасался, что соседка опять подсядет к нему, чтобы что-нибудь еще объяснить, но Ия работала – только бант подрагивал: она говорила по телефону, потом лихорадочно искала информацию в компьютере, потом опять хваталась за телефонную трубку, ей было явно не до него.

Промучившись с непривычки около часа, Осташов подобрал в базе данных с дюжину трехкомнатных квартир для одного клиента, который показался ему перспективным. Затем он стал методично названивать по номерам, указанным в графе «Контактный телефон хозяина квартиры», и был немало удивлен тому обстоятельству, что раз за разом на другом конце провода отвечал не хозяин жилья, а свой же брат риелтор – человек из аналогичного агентства либо частный маклер, работающий нелегально, на дому.

Почти никто из них не мог сказать сразу и наверняка, продаются ли квартиры, которые они представляют на рынке недвижимости, или уже нет. Посредники просили дать им время, чтобы навести справки. Причем, как вскоре понял Владимир, часто эти люди имели доступ не к владельцу апартаментов, а лишь к следующему посреднику. Который, разумеется, в свою очередь тоже мог оказаться в полном неведении относительно судьбы искомого жилья. И однако при всем при том почти всякий, с кем беседовал Осташов, жарко уверял его, что квартира, скорее всего, не продана и что лучше ее на свете не найти.