Аэлита-Фьюжн. Сборник №1

АВТОРЫ СБОРНИКА

Алексеев Борис

Безусова Людмила

Белогорохов Иван

Бурлакова Марина

Гаркуша Любовь

Дербина Марина

Кольцов Вадим

Копейкина Нелли

Кравченко Степан

Кричевский Павел

Кругосветов Саша

Левина Виктория

Наумов Герман

Рябинина Светлана

Синдеева Татьяна

Ступина Вера

Фер Ольга

Черниенко Ольга

Шлеменкова Ирина

Штейнберг Александр-Ошер

Борис алексеев

Москвич. Профессиональный иконописец и литератор. Член Московского Союза Художников. Имеет два ордена Русской Православной Церкви.

Член Союза писателей России (Московская городская организация). Пишет стихи и прозу. Выпустил ряд книг, в т. ч. книгу стихов «Житейское море» и три книги прозы: «Кожаные ризы» (рассказы, жанровая проза), «Неделя длиною в жизнь» (сборник эссе) и «Планета-надежда» (фантастика).

Лауреат Премии Гиляровского и Серебряный лауреат Международной литературной премии «Золотое перо Руси» за 2016 г. Финалист национальной литературной премии «Писатель года» за 2017 г. Дипломант литературной премии Союза писателей России «Серебряный крест» за 2018 г.

Живёт и работает в Москве.

Пирамида

Никодим Битович Семейко расположился поудобней в гостиной перед телевизором и приготовился. До вечерней сводки новостей оставалось минут пять, не больше. Никодим не жаловал телевизор своим вниманием, однако, новости смотрел непременно. Информацию о событиях, происходящих сегодня, он воспринимал как рабочий материал для планов на завтрашний день.

Никодим Битович уже третий год числился пенсионером и ежемесячно получал смешные деньги, достаточные для того, чтобы пить исключительно Краснодарский чай и есть самую простую пищу, вроде прошлогодней картошки, приготовленной на дешёвом пальмовом маргарине. О том, чтобы по воскресеньям купить недорогого вина в пластмассе или пару бутылок пива не было и речи.

Слава Богу, на антресолях хранилось огромное количество шитейного барахла, поэтому насчёт одежды Никодим был спокоен даже на тот случай, если, попивая Краснодарский чай с маргарином, ему придётся жить до глубокой старости. «А там не всё ли равно, в чём похоронят! – думал он, размышляя о предстоящем, – Кому хоронить-то? И вообще, как всё будет происходить?..»

Никодим вздохнул и включил телевизор. Бессовестная рыжая реклама, как лиса Алиса, прыгнула с экрана на подоконник, повалила горшок с орхидеей и стала метаться по комнате, возбуждая настоявшуюся мерзкими выкриками «Купи! Купи!» тишину стариковской кельи. Никодим в испуге схватил пульт и попытался выключить звук. Но всё, что он делал поспешно, с некоторых пор перестало получаться с первого раза.

Наконец его палец нажал нужную кнопку. Всё стихло. В это время реклама закончилась, и начались новости. Никодим вновь бросился тыкать пальцем наугад, пока диктор не обрёл способность говорить человеческим голосом:

– Сильнейший за последнее десятилетие ураган Ирма обрушился на страны Карибского бассейна…

– О-йо-ой! – ужаснулся Никодим. – Завтра встану пораньше и пойду за тростниковым сахаром. Такие события!

Далее диктор рассказал печальную историю о том, как нелегалы бесчинствуют в Европе и о том, как поссорились Ургант с Соловьёвым, и ещё много такого, что вынуждало Никодима к ответным действиям. Досмотрев передачу до конца, наш герой зевнул и направился чистить зубы. Предстояла ночь, полная старческих вздохов и приключений…

С некоторых пор Никодиму Битовичу стали сниться приключенческие сны. Отроду такого не случалось, и вдруг – на тебе: что ни сон, то очередные дети капитана Гранта бродят в каком-нибудь Затерянном мире. Частенько и сам он становился полноправным участником замысловатой полуночной фантасмагории.

Поначалу Никодим Битович отмахивался от случившегося. Просыпаясь поутру, он усмехался: «Привиделось и ладно». Но затем стал относиться к еженощным сновидениям со всей серьёзностью и интересом.

Случилось ему этой ночью оказаться с друзьями в Египте, перед самой настоящей гробницей фараона. Стоят они, перед ними отвален камень, а за камнем аккуратный прямоугольный вход в пирамиду. Никто из его спутников переступить порог царства мёртвых не решается. Отговаривают и его, да только зря.

Никодим с недавних пор стал неравнодушен ко всему неизвестному. И хотя его интерес походил на обыкновенное любопытство обывателя, тем не менее, тяга к умственным приключениям росла и уже не вмещалась в часы, отведённые для сновидений. Поэтому стал Никодим во всём любопытству потакать: то приляжет и поспит после обеда часок-другой, то расслабится перед телевизором, закроет глаза и бросит в топку разгорающегося сна важнейшие новостные блоки…

…Шаг за шагом в гулкой тишине бродил Никодим по многочисленным залам и коридорам гробницы. Он знал – живых здесь нет, но страх всё равно пробирал до самых косточек. «Мёртвых что бояться, – успокаивал себя Никодим, – они зла не имут. А вот живые!..»

Бродит Никодим, время за второй час перевалило. Вот уж выдался сон, так сон! Дивится он роскоши: «Н-да, жили люди!..». Всюду светло, как днём, будто не по замурованному склепу ведёт его сон, а по царской светлице.

– Вы как сюда попали? – вдруг раздался голос за его спиной.

От неожиданности Никодим вздрогнул, как вор, застигнутый врасплох, шарахнулся в сторону и больно ударился головой о стоящую вертикально золотую крышку саркофага. Крышка пошатнулась и стала падать. Наконец, она с грохотом повалилась на травертиновые плиты пола, пару раз тяжко подпрыгнула и застыла неподвижно, вспучив облачко мельчайшей каменной пыли.

– Ну вот, – огорчённо констатировал голос, – вы-таки вторглись в Историю. Странные люди. Мало вам собственной планеты и времени, отпущенного вам, мало! Ладно, вы вторгаетесь в будущее, это можно чуть позже стереть, но вы вторгаетесь и в прошлое! Нарушая веками установленный порядок, вы беззастенчиво крадёте право предка на вечный покой. Для вас прошлое – это забавная головоломка на тему «как они жили, и чем они хуже нас нынешних». Так?

Голос был чистый, звонкий, явно принадлежал юноше лет двенадцати-четырнадцати, когда ещё не сказывается возрастная ломка и не появляется подростковая хрипотца.

Никодим, придавленный страхом и странными рассуждениями невидимого юнца, растерянно оглядывал внезапно наступивший мрак, стараясь обнаружить таинственного визави. Но только яркие цветные круги, похожие на мыльные пузыри сверкающие в лучах солнца, плыли перед глазами.

– Что ты от меня хочешь? – с трудом выдавил он.

– Ничего особенного, – ответил невидимый собеседник, – вот тебе факел.

Он взял руку Никодима и вложил в его ладонь факельное древко. Факел вспыхнул и осветил пустоту роскошной залы. В центре прямоугольного помещения с низким плоским потоком на вездесущих здесь травертиновых плитах стоял, посверкивая золотом, огромный резной саркофаг, а на стенах мерцали и казались живыми сотни фигур египтян и египтянок, словно иллюстрации из книги о живописи Древнего Египта.

– Знай, – продолжил голос, – масла в твоём факеле хватит только на двадцать минут горения. Потом факел потухнет. С последней вспышкой огня остановится твоё сердце, и ты навсегда останешься в плену этой гробницы. Ты можешь выбросить факел раньше этого срока, и твоё сердце продолжит биться, но в темноте ты не выберешься отсюда. Единственный шанс остаться живых – пока горит огонь, успеть найти выход и им воспользоваться. Не мешкай, время уже пошло!

Никодим кряхтя поднялся на ноги. Куда делась его старческая немощь! Он помчался по длинному коридору, уставленному статуями, обратно, откуда он пришел в это злополучное место. Коридор менял направления. Часто казалось, что впереди тупик, и только какая-нибудь неприметная боковая дверь намекала на продолжение движения. То коридор вливался в огромную залу (так река вливается в море), и десятки открытых настежь дверей путали Никодима. Двери наперебой манили беглеца и заставляли интуитивно выбирать направление бега. В конце концов, минут через десять наш герой понял, что совершенно запутался в погребальных изгибах пирамиды. Перед ним встал мучительный выбор: идти наугад дальше и с факелом в руке прожить последние десять минут своей жизни, или лишить себя света и через некоторое время умереть голодной смертью в темноте, без всякой надежды на спасение.

Он уже склонялся к первому варианту, как вдруг услышал знакомый голос:

– Никодим Битович, вы пытаетесь спасти свою жизнь, но, поверьте, это сейчас не самое главное для вас!

Старичок замер в неловком полудвижении.

– А что главное?..

– Вот послушайте: как-то Павел Флоренский… Кстати, вам знакомо это имя?

– Н-нет, кто он?

– О, это был великий человек! Священник, учёный, философ, богослов, всего не перечислишь. Так вот отец Павел в одной из своих книг, кажется, в «Обратной перспективе» писал: «Учёные-археологи вскрыли тайну гробницы Тутанхамона и буквально лопаются от собственной значимости и восторга. Они говорят: «Этот фараон теперь стал нам ближе, и по-человечески понятней!» А я бы этим учёным горемыкам ответил так: если любопытный потомок раскопает мою могилу, вскроет гроб и захочет со мной «побеседовать», то я такому молодцу руки из гроба не подам!»

– И что?..

– Э-э, да вы и сейчас не понимаете. Жаль. В таком случае я вынужден вас оставить. Факел будет гореть ещё четыре минуты. Этого достаточно для того, чтобы выйти из пирамиды, если знаешь дорогу, и совершенно недостаточно, если вы отправляетесь в путь наугад. Нам порой случается угадать кратчайшую дорогу, но это – удача. Как правило, за мимолётное везение мы расплачиваемся всей оставшейся жизнью. Как в картах… Прощайте!

В наступившей тишине Никодим наблюдал странную метаморфозу настенной фрески. Фрагмент изображения отделился от стены и медленно поплыл в сторону. В это время факел в руке старика стал чадить и гаснуть. Языки пламени жадно подъедали последние капли масла, оставшиеся на внутренних стенках факельной маслёнки. Напрягая зрение, Никодим вглядывался в отделившееся изображение и вдруг увидел среди толпы, танцующей медленный погребальный танец, стройного юношу лет четырнадцати. Толпа египтян хлопала в ладони, как бы аккомпанируя его движению. А юноша ступал в такт их раскатистых хлопков. Какой-то маленький невидимый барабанчик дополнял основные ритмические доли четвертушками и осьмушками такта. Тон танцу задавали деревянные хлопуши в руках нескольких мужчин, идущих в крайнем ряду процессии. На фон бронзовой массы танцующих выделялись белые крашеные волосы юноши, умасленные и уложенные в строгие сплетения до плеч. Тонкие лоснящиеся скрутки волос напоминали модные ныне афрокосы «как у t-fest».

Конечно, Никодим Битович понятия не имел о современных излишествах моды. Однако, глядя на светлую головку этого египетского паренька, украшенную древним цирюльником, он невольно любовался видением происходящего.

Мерная паволока танца и мерцающий белый светлячок внутри египтян, походивших на колыхание густой бронзовой травы, так захватили воображение Никодима, что он совершенно забыл о предстоящей смерти. Да и предстоящей ли? Ведь «всё, что должно случиться – уже случилось!»^[1]

Людмила бЕзусова

С 2013 года – член Союза журналистов России, с 2014 года член Российского Союза писателей. Опубликовала 15 сборников стихов: «Глазами детскими на всех», «В плену у лиры», «Память», «Мама— слова лучшего не знаю», «Вкус полыни», «Дыхание души», «Пока дышу, надеюсь», «Взгляд», «Детский мир! Он самый, самый!» «Хрупкая веточка», «Прикосновение души», «Я верю и живу», «Слияние сердец» и т. д. Заканчиваю работу над 16 и 17 сборниками. Общее количество произведений 2643, тематика разнообразная – лирика всех направлений, детские стихи, философские темы, религиозные темы, о животных о природе, социальные темы, героизм и патриотизм, рубаи, афоризмы, акростихи, песни.

В 2015 году награждена Дипломом Лауреата национальной премии «Поэт года» в номинации «Выбор издательства», с вручением денежной премии в размере 10 000 рублей.

Гоша

 
С рассветом странник пришёл в сон.
Представился мне Гошей,
Волшебный шарик – «Позитрон»,
На смайлика похожий!
Смотрел он искренно в глаза
И говорил: «Ты – лето!
Глаз синева, как бирюза
Спадающая с неба!
Твоя счастливая улыбка
Похожа чем-то на мою!
Я просто Гоша, от избытка
Бесплатно позитив дарю!»
Я думал: а откуда он?
Лишь пальцем прикоснулся,
Исчез такой прекрасный сон
Мне Гоша улыбнулся!
День удивительно прошёл
На полном позитиве!
Не зря ты Гошенька зашёл
В мой сон такой счастливый!
 

Осенняя мелодия Шопена

 
Звучит мелодия Шопена!
В ней каждый листик так поёт…
И вырывается из плена
В свой удивительный полёт!
То по спирали в вальсе нежном,
Кружась над матушкой землёй.
То к облакам стремится спешно
За журавлиною семьёй.
То упадёт без сил на лавку
Немножечко передохнуть,
И с ветром полетит по парку,
В последний свой осенний путь…
 

В купели нимф

Синева в глазах твоих –

Отражение от неба!

Водопад волос льняных

Струится по плечам…

В воображениях моих

Ты Фея, Нимфа, Дева,

Бегущая по белым облакам…

«Душа твоя – Вселенная!..»

Душа твоя – Вселенная!

В твой утренний туман

Лечу, как сумасшедший я,

В купель для Нимф – лиман.

Там в нитях перламутровых,

В лазоревых лучах

Зову тебя возлюбленной,

Печаль в твоих глазах…

Слеза из них жемчужная

Мне падает в ладонь.

Она такая жгучая,

Искрится, как огонь.

Хочу к тебе притронуться,

Прижаться всей душой,

Но в миг туман расходится,

А с ним и образ твой…

Метелица

 
Шалит метелица! В окно
Швыряет гроздь снежинок!
Вот злюка, а мне так смешно
И радость от пушинок!
Мороз – её братишка —
Дружище настоящий,
К стеклу прижался близко,
Рисуя вид редчайший:
Скамеечки ажурные,
Развесистые ивы,
Фонарики гламурные —
Фантастика! Красиво!
Подую, и нет лавочки,
А вместо ивы розы,
Он добавляет арочки,
Красавицы берёзы!
А за окном метелица
Кружится в пируэтах…
И оживает, светится
Строка в душе поэта!
 

Творение Бога

 
Она распрямила пальцы,
В которые только что Бог,
Вручил нить, иглу и пяльцы.
Он взгляд оторвать не мог.
Они были тоньше нитей
Усиков чёрной гиены,
На них ноготочек длинный,
Загнутый, как у пантеры.
Они создавали кисти
Тонкие у запястий,
И будоражили мысли
Волнующей, нежной страсти!
Они превращались в ветви
Изящной, тонкой берёзы,
И навевали светлые,
Милые ласки и грёзы.
Бог округлил её плечи,
Накрыл их вуалью светлой,
Но, зажигая свечи,
Залюбовался сферой,
Яблок, налитых златом…
Представил, и поразился:
Сок из них спелый капал:
Ребёнок бы мог кормиться!
А, значит, она станет Девой,
Рожающей малышей,
Красавицей, милой Евой,
Кормящей своих детей!
А, значит, она будет нежной,
Ласковой и внимательной
Преданной и прилежной,
Доброй и любящей матерью!
Он дал ей красивые волосы:
Нежнейшие, словно шелк,
Радость приятного голоса,
Чтоб лился песнею слог!
Он дал ей красивые ноги,
Тонкий, осиновый стан,
Чтобы свои тревоги
Муж красотой снимал!
Добавил железные нервы,
Терпение, мудрость безгрешную,
Характер загадочной стервы.
Так Бог сотворил женщину!
 

Иван Белогорохов

В мире литературы начал публиковаться в 2009 году. Первые публикации были размещены на Интернет-ресурсах в качестве работ-участников литературных конкурсов.

В 2013 г. стал Кандидатом в члены Интернационального союза писателей. В 2014 г. введён в Координационный Совет Интернационального союза писателей. В 2015 г. награждён медалью Московской литературной премии. В 2016 г. награждён серебряной медалью Первого Всероссийского Литературного фестиваля фестивалей ЛИФФТ. В 2016 г. награждён медалью Мацуо Басё. В 2016 г. вошёл в шорт-лист премии В. Гиляровского. В 2017 г. награждён орденом «Рыцаря фантастики» на фестивале Аэлита-2017.

Автор романов: «Маска. Возрождённый»; «Маска и война за господство»; «Герои космоса»; «Милиционер социума. Ночная охота»; «Пять уникальных авторов»; «Любовь и другие катастрофы»; «Прибытие на Марс» (под псевдонимом Беров Иван); «Пламя и лёд» (под псевдонимом Беров Иван); «Битва вампиров» (под псевдонимом Беров Иван); «Левиафан»; «Дракон-рыцарь-дракон».

Деталь для Левиафана

Дарминиус Вергильсторн – древняя крепость гномов. Её фундамент заложили ещё во времена, когда орки были высшей расой, а эльфы сидели в дуплах. Высота её стен просто поражает воображение любого архитектора. Больше сотни километров, и это только видимая часть, под землю фундамент крепости уходит на далёкие расстояния. Когда-то на этом месте произошла битва двух звёздных великанов. Смерть одного из них породила кратер небывалых размеров, где позже гномьи инженеры и начали восход Дарминиуса Вергильсторна. Во времена исхода Создателя крепостью завладели чёрные маги, и это их программы заставили древние механизмы выплавлять деталь для машины лорда Тьмы.

– Но пока Война за Господство ещё не проиграна и Клан богов Звёзд держит контроль над мегавселенной, машины лорда Левиафана не будет достроена. Это говорю я, инквизитор Хехшт! – Пояс антигравитации, магия Воздуха и тренированное тело позволяли инквизитору подниматься вдоль отвесных стен крепости как по ветвям раскидистого дерева.

Верхний парапет показал свой поребрик. Ещё пара усилий, и верхняя плавильня с готовящейся деталью внутри покажет свои запечатанные гномьей магией створки.

– Вот и ты, посланец Арболеруса! – Хехшт впервые ощутил смутную гамму чувств.

Враг радостно приветствовал его появление и даже развёл руки в стороны, как бы раскрывая объятия. На самом деле, трёхметровому монстру из брони, не уступавшей по прочности корпусу звёздного крейсера, было наплевать на Хехшта. Его чёрный топор, покрытый руническими символами и вживлёнными в металл наномашинами, готов был резать, уничтожать и кромсать кого и где угодно. Руки, миллион раз рубившие врагов с одного взмаха, не знали таких понятий как усталость и слабость. Почти сотня килограммов убийственного топора порхали в огромных ручищах точно бабочка.

– И я рад тебе, Баллорд! – Не желая тратить время и магию на спуск к смотровой площади, инквизитор банально спрыгнул вниз.

Человеческое тело, усиленное молитвами и имплантантами, преодолело десять метров высоты с завидной ловкостью. Приземлившись на кончики пальцев как кошка, Хехшт красиво провёл серию перекатов, приближаясь к врагу на расстояние потенциальной атаки.

Трёхметровый гигант серо-стального цвета встретил инквизитора с выражением любопытства на высушенной временем физиономии.

Броня Баллорда представляла собой космический доспех из глубоких веков древности, только вырезанный целиком из сверхплотного камня. Поверхность брони покрывали руны Земли и Воздуха, благодаря которым тяжёлая массивная туша не продавливала опоры и полы под собой. Сам Баллолрд представлял древнюю расу шордов – гуманоидов с непропорциональными формами тела, отличительной особенностью которых было наличие кубической формы черепа. Кожа серо-землистого цвета. Волосы были похожи на сальных змей, полимерными дредами свисавшими с верхней грани головы. Лицо состояло из восьми узких глаз со зрачками чернее ночи, огромного носа и широкого рта, оформленного узкими тёмно-серыми губами.

Инквизитор не произнёс ни единого слова – меч сам возник в его руках. Лезвие почти два метра в длину, целиком состоящее из чистой энергии Света.

– Что ж, великий Хехшт, ты можешь размахивать мечом сколько угодно, но победить меня в этом месте воин Света никогда не сможет.

– Это ты так утверждаешь! – Перемещение с помощью кристалла времени было проведено как ход часового механизма – точно и в нужную секунду. Удар яркого как солнечный луч лезвия пронзил серую броню из сверхплотного камня, поразив полководца Тьмы в самое сердце.

Баллорд только засмеялся:

– Я же говорил тебе о тщетности трюков. – С лёгкостью ночного ветра генерал Тьмы отодвинулся назад, позволяя лезвию магического меча выйти из груди. – В этом месте Свет и Тьма всегда будут идти рука об руку. Ни один архангел не убьёт демона на этой башне, и – наоборот! В этом и сокрыта сила этой площадки. И именно здесь лорд Левиафан завершит свою машину по уничтожению реальности.

– Слишком много места для такой громадины. – Неутомимый Хехшт носил звание инквизитора достаточно долго для банальной сдачи оружия. – И я пришёл сюда ради хорошей битвы, а не разговоры вести!

– Только носитель древней крови, такой как я, может взять элемент конструкции в руки, – заявил шорд.

Магия Металла, Электричества, Хаоса и Огня плели сложные узоры, повинуясь воле инквизитора. Ослабляя и дополняя друг друга в нужных местах, магические поля формировали такие эффективные заклинания, какие не содержал ни один из древних томов силы. И Баллорд со своей стороны ответил не менее искусным колдовством. Свет, Смерть, Космос, Земля и Звезды – магия этих вселенских догм давала достойный отпор атакам инквизитора. Сияющее лезвие размывало свой контур до светящихся линий, подчиняясь движениям своего хозяина, но и топор генерала Тьмы не отставал от разящей кромки меча. Танец Света и Тьмы на самом высоком шпиле гномьей башни мог идти бесконечно долго. Оппоненты были равны друг другу. И это ставило сражавшихся в тупик. Ни посланец Святого Братства, ни генерал лорда Левиафана не ожидали столь интенсивной и яростной схватки.

Гномьи машины продолжали работы, повинуясь заложенной в них программе. Боги Клана Звёзд не могли отстоять это мир целиком, и армия Водолея почти завершила порабощение ряда обитаемых планет. Башня должна была выстоять любой ценой! Этого требовал лорд Тьмы, так как именно в башне гномов должен был появиться на свет последний элемент его машины.

Ускорение и грубый удар плечом заставили инквизитора отступить.

– Ты не можешь меня убить на этой башне, – поддел слугу Тьмы Хехшт. – Забыл?

Баллорд захохотал:

– Убивать не буду. Я просто столкну тебя вниз, умрёшь ты уже у подножия твердыни, на эонных глыбах руды космостали.

Металлические трубы звучно загудели, возвещая о скором финале выплавки.

«Подумать только, – размышлял инквизитор, – эта деталь начала своё формирование тысячелетие назад, и именно благодаря гномьей технологии обработки металлов и машинам тёмных жрецов чёрная пасть верхней плавильни извергнет из своих чрев элемент страшного оружия. А я здесь просто буду стоять и смотреть, как этот серо-стальной монстр возьмёт последнюю деталь страшного механизма и уйдёт через имматериальный мир к своему командиру».

Восемь глаз Баллорда мигнули оранжевым светом. Хехшту показалось, что в этих глазах на краткий миг проснулась жизнь.

– Даже не пытайся взять это, инквизитор! – предупредил бронированный монстр. – От одного лишь контакта с древней деталью твоя плоть поразится каменной болезнью – тело начнёт стремительно каменеть, а твёрдость внутри породы будет столь высокой, что взрыв деформации заставит твоё тело сначала сжаться внутрь самого себя, а затем рассыплется на миллиард миллиардов осколков.

– А как же ты? – сопроводив слова серией сильнейших заклинаний, инквизитор все ещё не оставлял надежды на успех.

Даже в недостроенном виде машина лорда Тьмы стёрла из бытия ряд цивилизаций и миров, даже домам абсолютов и их рыцарским орденам досталось немало. Целый орден ДОКС был превращён в сборище отбросов и убийц, а новые поколения молодых богов Кланов сделаны настоящими орудиями вселенского уничтожения. Что же сможет творить лорд Тьмы, собрав машину до конца? Тогда даже Дворец богов не сможет противостоять ему!

Массивное бронированное тело отразило заклинания с такой же лёгкостью, как грузовик отбрасывает летящую навстречу мошкару.

Узкие губы генерала Тьмы раскрылись в наглой ухмылке. Он почти всё время боя только и делал, что улыбался. А что ещё остаётся, если ты в открытую не можешь взять и задушить врага, а позволить его силам одолеть себя – банально и глупо, то остаётся лишь один выход: играть в батальные игры и улыбаться.

Бойцов окружал разряженный воздух и почти полтора километра ровной площади круговой формы, а также лес громоотводов причудливых форм, в которые постоянно с шипением били молнии. Под ногами удобный древний камень, обработанный гномьими мастерами древности. Он был не тёмным, но не сиял, он не скользил, но был не шершавым, он не отстукивал при быстром шаге и не трескался при резком давлении – идеальное место для поединка. Портила всю картину печь. Её трубы уходили на сотни километров вниз, почти вглубь планеты и оттуда, по гравитационным лифтам поднимали необходимые дозы расплавленного металла.

Никто никогда не был у гномов в плавильне. В нормальные времена подобные места у подземного народа считались святыми, а сейчас их двери оказались запечатаны толщей красной стали и адамантия. Но, несмотря на древность конструкции, её стенки мигали светодиодами и руническими символами, словно компьютер, сделанный тысячелетия назад с помощью магии и камня. В это раз компьютер отсчитывал не просто время готовности древнего устройства, в этот раз это были последние мгновения вселенского спокойствия. Мгновения, когда даже раздираемые Войной за Господство Кланы богов моли пожить хотя бы в мире с соседом.

Руны и диоды загорелись зелёным, и Баллорд деловито направился к печи.

– Подожди! – попросил Хехшт.

– Чего тебе? – удивился генерал Тьмы. – Ты всё равно не сможешь помешать мне, а мне на сегодня наскучило убивать. Я очень хочу насладиться тем мигом, когда ясно ощущаешь власть творения.

Хехшт оказался возле трёхметрового громилы, когда тот ещё не закончил фразу.

Удар в живот банально согнул монстра, а апперкот под челюсть отправил полежать на так хорошо подогнанные камни смотровой площади.

Слово «творения» ещё звучало голосом Баллорда, а из его рта вырвался сгусток синей слюны.

– Что за фокусы? – удивился шорд. – Почему я не чувствую твоей магии?

– Потому что её нет, враг мой. – На бронзовом от загара лице человека растянулась ухмылка. Теперь пришёл его черёд улыбаться. – Прежде, чем эта микроволновка, построенная гномьими королями эоны лет назад, выдаст тебе пирожок, я хочу ещё раз попробовать убить тебя. Не откажешь?

Баллорд за свою жизнь успел покомандовать многими армиями и выиграл не одну сотню войн. И над ним ещё никто так не издевался.

– Ты ничего не сможешь мне сделать без своего вампира Маски. – Шорд в одно движение принял боевую стойку и его чёрный топор взлетел со всей доступной скоростью.

Заколдованное лезвие мчалось через само время и пространство. Восемь глаз видели только лицо человека сорока лет. Его рот, нос, наглую улыбку победителя и глаза. Глаза – глаза, которые успели мигнуть красным светом!

– Ты не можешь убить меня в гномьей башне! – кричала голова Баллорда, когда светящийся меч срубил её со сверхплотных плеч. – Здесь Свет никогда не одолеет Тьму!

– Боги Арболеруса знали об этом, – гордо произнёс человек, непривычно поводя головой. Все же, в этом теле он так двигаться не привык. Теперь всё кости будут ныть от напряжения. – И потому Лидия посадила меня в тело Хехшта.

Тело инквизитора подошло к аквамариновым створкам печи и мощная рука, покрытая колдовским свечением зелёного цвета, протянулась к древнему артефакту.

– Вышедший из древнего гнезда носит в своей душе древнюю силу, безродный убийца убил кровожадного мясника, а вампир покончил с тем, кто наполовину стал ходячим трупом – где же ты видишь противоречие, враг мой? – произнёс инквизитор, обращаясь к отрубленной голове. – А вот этот шедевр гномьих технологий отправится в Арболерус. Надеюсь, Андрикус сумеет сделать анализ древней новой конструкции.