Ненасытные

Красота бывает разной. Есть красота деревьев. Есть красота гор, красота русских лесов. Существует красота подводная и космическая. Есть много видов красоты.

Что может быть красивей пламенного восхода солнца? Или парящей в вышине птицы? А может, кто-то отважится поспорить и заявит, что вольный галоп лошади выглядит недостаточно красиво?

Всё это, безусловно, прекрасно. Как и вращение галактик или суета выдр. Просто каждому нравится что-то, что ему ближе. Одному – одно, другому – другое. Всё зависит от склада характера и фантазии человека. Но, даже если люди и отдают предпочтение чему-то одному, никто не станет спорить, что, например, вращение загнутых лучей галактики, состоящей из миллиардов звёзд-солнц, завораживает душу.

Но, однако, есть и такие виды красоты, которые вызывают не столь однозначный отклик в душе разных людей. Это, если можно так сказать, спорные виды красоты. Она, такая красота, хотя и радует глаз, вызывает опасение или даже откровенный страх в сердцах людей.

Взять, например, извержение вулкана. Столь потрясающее зрелище никого не оставит равнодушным. И не только из-за мощи этой огненной стихии творения и разрушения. А ещё и потому, что это действительно красивое зрелище. Это – опасная красота.

Или, к примеру, ядовитые змеи. Это поистине прекрасные создания. Найдётся мало живых существ, которые сравнятся со змеями грацией и красотой. Но это так же – опасная красота.

Кто видел акул, тот никогда не посмеет сказать, что эти животные выглядят отвратительно или просто отталкивающе. Их красота и стремительная грация никого не оставит равнодушным. И это – смертельно опасная красота.

Тигры, пауки, падающие метеориты – всё это прекрасно и смертельно опасно. Но это осознанная опасность. Люди о ней знают. И уже трудно кого-нибудь обмануть прекрасными изгибами тела и очарованием его рисунка.

Но существует ещё и третий вид красоты. Так же, как и второй, он смертельно опасен. Но люди не осознают его коварства. Им невдомёк, что эта красота может их погубить. И радостно идут к ней. Тянутся к ней. Стремятся к ней прикоснуться, отталкивая локтями конкурентов. И гибнут, едва к ней прикоснувшись. Те же, кого они только что отталкивали, с ликующей радостью занимают их место, чтобы через мгновение так же сгинуть, став жертвой этой губительной для любого человека красоты.

Глава 1

Утро выдалось не просто ясным. У всех, кто увидел восход солнца, создалось ощущение, что светило решило не ограничиваться возложенными на него функциями освещения и обогрева. Людям показалось, что солнце вознамерилось подарить всему живому часть его ликующей радости. Как будто оно, солнышко, коснулось ласковыми лучами всего живого, до чего оно только смогло дотянуться.

До всего живого.

Но не все дожили до утра. Некоторым так и не довелось ощутить на коже ласковые лучи торжествующего солнца.

Степан Андреевич, или, как его зовут старшие коллеги, Стёпа, с недовольным видом явно не выспавшегося человека вылез из машины. Иномарка российской сборки, хозяином которой Стёпа недавно стал, играя отражёнными лучами яркого солнца, самодовольно притаилась, притворившись бездушной конструкцией. Хотя Степану-то хорошо известно, что его машина не просто живая. Она, помимо всего прочего, имеет собственный характер, с которым ему приходится считаться. Хотя то же самое скажет каждый автовладелец о своём четырёхколёсном коне.

Взглянув на солнце, Степан поморщился и, открыв дверцу машины, достал из бардачка очки с тёмными стёклами. Собственно, он не так уж и сильно нуждается в солнцезащитных очках. Просто, как ему кажется, в них он выглядит солиднее. Прямо как какой-нибудь коп в голливудском фильме. И уже не важно, что через несколько секунд ему придётся войти в здание. В этих самых фильмах американские полицейские вообще этих очков не снимают. Даже в здании. Даже ночью. Даже ночью и в здании.

С интересом взглянув на стоящую рядом с подъездом многоквартирного дома «скорую», Степан испытал лёгкое разочарование. Это оказалась не та бригада медиков, которую он надеялся здесь застать. В этой работает пожилая медсестра. Его же интересует Таня, которая давно не даёт ему покоя. С самого первого раза, как он её увидел. Но на все попытки тридцатилетнего полицейского пригласить её на свидание, девушка неизменно отвечает шутливыми отказами. Хотя, согласись она переспать с ним хотя бы раз, Степан давно оставил бы её в покое.

Но Степан не расстраивался. «Ничего! – С затаённой злостью думал он каждый раз, когда Таня отвечала ему отказом. – Когда-нибудь ты сама ко мне приползёшь на коленях! И уж тогда-то я оторвусь на тебе по полной!»

Несколько раз он даже собирался ускорить этот момент. Но каждый раз, когда рука уже сама тянулась к припасённому пакетику с героином, Степан почему-то останавливал этот порыв. Что-то в поведении и внешности молодой медсестры говорило ему, что на этот раз нужен совсем другой подход. Что то, что удавалось проделать с глупыми восемнадцатилетними девочками, с Татьяной не получится. Не тот склад характера. Девушка, скорей всего, предпочтёт до самого конца отстаивать свою честь и доказывать невиновность, чем поддастся на наглый шантаж.

Волей-неволей, но Степану приходилось выжидать. А это ему удавалось совсем нелегко. К счастью, в минуты особо острого приступа похоти, он с лёгкостью мог прибегнуть к услугам нескольких студенток и проституток, которые уже попали к нему на крючок. Но Степан всё же не теряет надежду, что когда-нибудь и Таня попадёт в его импровизированный гарем. И уж тогда-то ей не удастся отделаться от него одной или двумя ночами. Этой недотроге придётся испытать на себе всю его скопившуюся неуёмную страсть!

Подавив в себе нарастающее сексуальное желание, Степан прошёл мимо «скорой», кивнув сидящему в ней водителю. В ответ на приветствие тот так же задумчиво кивнул. После этого Степан прошёл рядом с машиной полиции. Должно быть, на ней приехал наряд, получивший сигнал от диспетчера.

В полутьме подъезда Степану пришлось снять очки. Но, едва только он оказался перед распахнутой дверью квартиры на втором этаже, как очки тут же заняли положенное им место на переносице.

И тут Степан получил, как говорится, «подарок судьбы».

С милой, но такой соблазнительной улыбкой, Таня спросила:

– А вы-то тут зачем? Тут же обычный сердечный приступ!

Стараясь придать лицу то самое выражение, которое, по его мнению, должно придавать ему вид многозначительный и величественный, Степан «тяжело» вздохнул и развёл руками:

– Ну, мы обязаны проверять все подозрительные случаи. А у вас же тут, как мне сообщили, труп молодого человека. Как-то это не слишком вяжется с сердечным приступом.

Татьяна опять улыбнулась и пожала плечами:

– Ну, вам видней, конечно. Но, по моему мнению, тут обычная сердечная недостаточность или злоупотребление какой-нибудь дрянью. Экспертиза покажет.

Степан, как ему показалось – солидно, кивнул:

– Это всё так, конечно. Но мы-то должны всё сами осмотреть. Кстати, а наши эксперты уже здесь?

Как раз в этот момент дверь подъезда открылась, и снизу послышался хорошо знакомый Степану голос пожилого эксперта:

– Да что же это такое! Ну, хотя бы раз труп оказался на первом этаже! Так нет же! Всегда где-нибудь на пятом или четвёртом! Я уже не мальчик. Не по годам мне через ступеньки-то скакать!

Степан постарался улыбнуться как можно дружелюбнее. Всё же, как-никак, рядом стоит Татьяна!

– Евгений Иванович, тут всего-то второй этаж! В этот раз труп решил пойти вам навстречу!

Голос эксперта раздался уже чуть ближе:

– Стёпа, ты уже здесь? Я ещё не успел к твоей новой машине привыкнуть. Здравствуй, кстати.

Степан скосил глаза в сторону Татьяны. Благо, из-за тёмных стёкол очков она не может видеть, куда именно направлен его взгляд. Едва он только об этом подумал, как тут же воспользовался случаем и окинул взглядом не только её лицо, но и высокую грудь четвёртого размера. Хотя от него не укрылось, что и слова эксперта о его новой машине произвели на девушку определённое впечатление. Как же, всё-таки, хорошо, что для женщин имеет значение, на какой именно машине ездит мужчина! Степан ощутил что-то вроде удовлетворения. Пока – только морального.

Наконец, эксперт поднялся на площадку второго этажа. Только тут он улыбнулся медсестре и как-то даже восхищённо сказал:

– Танюша, здравствуй! А ты всё хорошеешь и хорошеешь! Эх, скинуть бы мне лет хотя бы десять! Уж я бы тебя ни за что не упустил. – После этого он сделал попытку заглянуть в распахнутую настежь дверь квартиры. – Значит, мне сюда?

Татьяна, также улыбнувшись, сделала шаг в сторону:

– Здравствуйте, Евгений Иванович. Благодарю за добрые слова. А вам сюда, да. Но только, думаю, вы напрасно сюда приехали. Да-да, знаю, что вы обязаны всё проверить лично. Но только я всё равно думаю, что это всё зря. Обычный сердечный приступ. Только парень-то ещё слишком молодой. Всего-то двадцать три года. Жаль. Красивый он. Да и тело, кажется, сильное.

Сказать, что Степану не понравились слова девушки о теле умершего молодого парня, значит – ничего не сказать. Благо, за тёмными стёклами солнцезащитных очков его глаз никто не видит. Слишком уж ему неприятными показалась последняя фраза Татьяны. Ведь у самого-то Степана, не смотря на его довольно-таки молодой возраст (всего-то тридцать лет), тело выглядит уже далеко не так, как ему этого хотелось бы. Живот уже свисает через ремень. Да и мышцы, ещё каких-то пять лет назад выглядевшие очень даже ничего, утратили былую упругость.

К счастью, неприятный для Степана разговор на этом и оборвался. Поскольку Евгений Иванович, сказав о том, что «коли есть тело, значит, пора начать дело», исчез в двери квартиры. Степан последовал за ним.

В тесной прихожей он чуть не столкнулся с полицейским в форме. «Участковый. – С чувством собственного превосходства подумал Степан. – Тоже не выспался, похоже».

Участковый, и в самом деле, выглядит сонным. Какое-то странное выражение лица человека в форме заставило Степана сосредоточиться на деле. Правда, присмотревшись, он тут же понял, что полицейский просто пока ещё не привык, как говорится, «выезжать на труп». «Слабак!» – Усмехнулся про себя Степан. Хотя и сам-то он всего лишь несколько лет назад едва сдерживал рвоту, стоило ему только посмотреть на труп. Да и не всегда ему удавалось её сдержать.

Протянув руку участковому, Степан представился:

– Степан Андреевич. Старший оперуполномоченный. Как тебя-то звать?

Участковый, пожав руку, ответил:

– Зовите Алексеем. Ну, а если официально, – он бледно улыбнулся, – Алексей Сергеевич. Но мне будет намного проще, если просто по имени.

Степан улыбнулся:

– Ну, можно и так. Кстати, ты можешь меня тоже по имени звать. Только не Стёпой. Так меня только старшие звать могут. – Он кивком указал на дверь комнаты, в которой скрылся эксперт. – Что про труп можешь сказать?

Участковый пожал плечами и слегка поморщился:

– А ничего. Он же просто эту квартиру снимал. Я уже спросил соседей. Они мне телефон хозяйки дали. Я ей позвонил. Скоро должна приехать.

Степан одобрительно кивнул:

– Это ты правильно сделал. Хотя это и должен был сделать кто-нибудь из моих. Но всё равно – спасибо. Чем быстрее с этим покончим, тем быстрее настоящим делом сможем заняться. У нас тут несколько краж в районе. С ними бы в первую очередь разобраться.

Сзади раздался голос:

– Да не беспокойся ты, Андреич! Найдём мы этих злодеев! Надо только на них Серёгу направить. Он с ними быстро разберётся. Сколько он уже таких переловил-то!

Повернувшись, Степан кивнул обратившемуся к нему человеку:

– Долго же вы сюда добирались! А где же, кстати, твой дружбан-то?

Человек махнул рукой в сторону двери:

– Да он на улице задержался. Ты же его знаешь, он всегда найдёт, с кем поговорить. Вот и сейчас смог каких-то бабулек отыскать. Скоро все новости этого дома будем знать.

Степан вынужденно признал:

– Да, он это может.

С этим самым Серёгой у Степана самые плохие отношения, какие только могут быть у начальника и его подчинённого. С самого первого дня, как только Сергея направили в отдел, возглавляемый Степаном, их отношения не заладились. Во всяком случае, так ему теперь кажется. И с тех пор отношения неуклонно ухудшались. Причём, если бы у Степана спросили, как это вообще возможно, он не смог бы на этот вопрос ответить. В самом-то деле, как можно испортить то, что уже испорчено окончательно и бесповоротно! Но, тем не менее, им с Сергеем, или с Серёгой, как его зовут все в отделе, это как-то удавалось. И удаётся до сих пор. Но, что ни говори, в профессиональном плане Сергей оказался просто незаменим. Именно это и мешает Степану избавиться от подчинённого.

И вот ведь странно-то! Ведь Сергей моложе всех в отделе. Но, тем не менее, он добивается гораздо больших результатов в работе, чем все остальные. Ему каким-то образом удаётся расположить собеседника к себе. Даже прожжённые рецидивисты охотно вступают с Сергеем в разговор. И даже не замечают, как в процессе беседы начинают доверять полицейскому настолько, что дают показания против себя же. Правда, к недовольству начальства, в том числе и самого Степана, Сергей никогда не злоупотребляет этим своим даром. Иногда он даже не протоколирует показания. И только в завершение беседы предлагает задержанному выбрать, что именно записать в протокол. Чаще всего преступники идут навстречу молодому оперативнику. И, хотя и с некоторыми недомолвками, но в протоколе появляются важные для дела показания.

Так что можно нисколько не сомневаться, что через полчаса – час Сергей узнает от бабушек всё, что им необходимо.

Николай же, а именно так зовут только что прибывшего подчинённого Степана, с неприкрытым интересом рассматривая умопомрачительную фигуру Татьяны, сказал:

– Бабульки – это наше всё! И что бы мы без них делали! Они, да ещё камеры наблюдения – вот что нам нужно. Кстати, Андреич, а что там с камерами-то?

Степан кивнул в сторону участкового:

– А вот ты, Коля, с Алексеем это и узнай. Что, Алексей, есть что-нить такое?

Участковый зачем-то уточнил:

– Камеры-то? Конечно, есть. Это надо к охране идти. Они в соседнем доме. У них несколько домов под наблюдением.

Степан одобрительно кивнул:

– Вот и сходите туда вместе. А после ты, Алексей, сюда вернись. Чтобы хозяйка квартиры тебя увидела. Так ей будет проще с нами разговаривать.

Участковый безрадостно усмехнулся:

– Так она же меня и не знает почти! Да и кто сейчас участковыми интересуется-то! Думаю, что и вы-то своих участковых в лицо не знаете!

Степан криво усмехнулся:

– Ну, я-то своего, допустим, знаю. Но ты, Алексей, в чём-то прав, конечно. Но всё равно будет лучше, если хозяйка квартиры тебя здесь увидит. Кстати, тогда она с тобой и познакомится.

Участковый с грустной улыбкой кивнул:

– Ну, хорошо. – Он посмотрел на Николая. – Идём, что ли.

Николай в ответ также кивнул:

– Ну, а что нам ещё остаётся-то? Раз начальство велит, значит, пошли.

И оба, с показной бравадой (для Татьяны) вышли из квартиры. Степан, посмотрев по сторонам и убедившись, что все заняты делом и никто ему не помешает, попытался ещё раз пригласить девушку на свидание:

– Танюша, может, ты всё-таки согласишься со мной как-нибудь поужинать?

Медсестра, улыбнувшись как можно более дружелюбно, тяжело вздохнула:

– Степан Андреевич, ты, конечно, мужчина видный. И с тобой любая с радостью пойдёт на свидание. Но мне, ты уж извини, не до этого. Прости, Стёпа, но я и в самом деле не могу.

Степан давно заметил, что, отказывая ему в свидании, Татьяна каждый раз переходит на официальный тон. И каждый раз у него создаётся стойкое ощущение, что девушка им пренебрегает. Порой даже кажется, что она его откровенно презирает.

Снова у Степана мелькнула мысль о наркотиках. Если бы ему только удалось хоть как-то получить на неё влияние! Уж тогда он точно заставил бы эту недотрогу заплатить за её к нему небрежение!

– Таня! Татьяна Владимировна! – Раздался из комнаты голос её начальника. Фельдшер даже выглянул в прихожую. Быстро окинул взглядом всю обстановку. Кивнул в знак приветствия Степану и сосредоточил взгляд на медсестре. – Зайди-ка сюда, Танюш.

Кивнув, девушка прошла мимо Степана и зашла в комнату. Степан решил всё же узнать, кто именно стал причиной столь раннего вызова.

Проследовав в комнату за Татьяной, Степан смог убедиться, что девушка кое в чём права.

На кровати лежит обнажённый труп молодого мужчины. Впрочем, живот и ноги его укрывает лёгкое летнее одеяло. Но и по рукам и плечам видно, что тело, как верно подметила Татьяна, выглядит очень сильным. Наверное, если убрать одеяло, то окажется, что живот трупа будет ввалившимся. Явно при жизни его покрывали квадраты мускулов.

Труп, как, опять же, сказала Татьяна, принадлежит молодому парню. Не больше двадцати пяти лет. Если и не студент, то ещё недавно им был. Большего пока Степан сказать не смог бы. Ну, не обладает он талантами Шерлока Холмса! Да и вряд ли вообще кто-нибудь способен на то, что придумал Конан Дойль! Вообще, Степан не верит во всех этих Шерлоков Холмсов и Пуаро с Мегрэ.

Если же судить по обстановке комнаты, то можно сделать вывод, что принадлежит она явно не очень зажиточному человеку. Но это вообще ничего не даёт следствию. Ведь квартира-то всё же съёмная.

Стараясь придать голосу «профессиональный» тон, Степан спросил:

– Евгений Иванович, что тут у нас? Есть какие-нибудь мысли?

Эксперт, что-то перебирая в своей сумке, не поворачиваясь, ответил:

– А какие тут могут быть мысли? Не наше это дело, похоже. Скорее всего, и в самом деле обычный сердечный приступ. Вот только парень-то слишком уж молод. И силён, кстати сказать. Как-то это странно. Но выводы делать пока рано. Надо дождаться вскрытия. А уж когда получим заключение патологоанатома, тогда и будем делать свои выводы.

Степан недовольно поморщился:

– Ну, вот! Только напрасно время потеряли! И зачем только нас вообще сюда вызвали-то!

Но Степан лукавит. На самом деле он очень даже рад, что ему не придётся заниматься этим делом. Не хватало ещё им трупа в отчёте! Хватает возни и с обычными кражами.

Из прихожей послышался голос Сергея:

– Степан Андреевич, вообще-то нас сюда не просто так вызвали. – Только после этого Сергей появился в дверном проёме. – Здравствуйте все! Танюша, я скоро ослепну от твоей красоты. Я тут поговорил со старушками. И даже нашёл ту, которая нас всех и вызвала. Так вот, она мне сказала, что дверь в квартиру была открыта. Так что она, по-моему, правильно сделала, что позвонила в полицию. Надо бы таким, как она, хотя бы какие-нибудь грамоты выдавать. Думаю, что они на злодеев действуют лучше любой охраны.

Хоть Сергей и перескакивал с темы на тему, это у него получалось как-то столь естественно и непринуждённо, что всем в комнате показалось, что вся его речь выглядит вполне гармонично. Мужчины ему в ответ кивнули и поздоровались. А Татьяна улыбнулась так, что Степану тут же остро захотелось придушить подчинённого. Хотя это и не так-то легко сделать. Потому что Сергей, в отличие от него, Степана, не успел обрюзгнуть и отрастить живот. Конечно же, Степан списывает это на то, что его подчинённый моложе своего непосредственного начальника на пять лет. И только поэтому он пока ещё не утратил хорошей физической формы. А вовсе не потому, что активно занимается спортом.

Старательно делая вид, что доволен проделанной Сергеем работой, Степан кивнул:

– Это кое-что меняет. Если только покойный не забыл запереть дверь.

Сергей усмехнулся:

– Ну, она же не просто была не заперта. Она была открыта. – Он посмотрел в раскрытый блокнот, исписанный его мелким почерком. – Софья Михайловна так и сказала, что дверь была приоткрыта. Не дёргает же бабушка за ручки всех дверей в подъезде!

Татьяна смешливо фыркнула, услышав такое предположение. Должно быть, девушка представила, как семидесятилетняя пенсионерка, спускаясь во двор по лестнице, останавливается на каждой площадке и, воровато посмотрев по сторонам, дёргает все дверные ручки по очереди. После чего, шепнув что-нибудь вроде: «Эх! Сталина на вас всех нет!», снова начинает спускаться по лестнице.

Степан дорого дал бы, чтобы Татьяна хотя бы раз так же посмеялась над его шуткой. Но в том-то всё и дело, что, сколько он ни пытался развеселить девушку, у него это никогда не получалось. Хотя все остальные женщины и девушки охотно смеялись над его даже не самыми смешными остротами.

Оборвав этот раздражающий поток мыслей, Степан требовательно спросил у Сергея:

– Что-нибудь ещё?

На что подчинённый, не упустив, однако, случая бросить на Татьяну улыбчивый лукавый взгляд, задал встречный вопрос:

– А где наряд, который приехал на вызов? Софья Михайловна мне сказала, что они всё ещё где-то здесь. Да и машина их перед подъездом стоит.

Сказав это, Сергей в ожидании ответа посмотрел Степану в глаза. Никогда Степану не нравился этот взгляд подчинённого. Каждый раз, встречаясь с ним глазами, Степан ощущает что-то очень неприятное. Как будто Сергей с помощью этого взгляда говорит: «Ты же знаешь, насколько ты гнилой изнутри. А ещё ты знаешь, что я не такой, и никогда таким не стану».

Вот и в этот раз у Степана возникло это же тяжёлое ощущение, что он во всём хуже своего же подчинённого. Что ему уже никогда не стать тем, кем он мечтал быть с самого детства. И каждый раз, пытаясь разобраться в этих ощущениях, Степан старался вспомнить, в какой же именно момент его жизни он превратился из наивного мечтателя в прожжённого циника. Правда, в этот раз Степан решил отложить самокопание «на потом».

Усмехнувшись с легко различимым презрением, Степан пожал плечами:

– А кто ж их знает, куда они запропастились! Кстати, надо будет потом с их начальством поговорить. Пусть они с ними сами разбираются!

На что фельдшер, слегка прокашлявшись, заявил:

– Да не виноваты они ни в чём. Это я их из комнаты на кухню выгнал. Не люблю, когда над душой стоят.

Сергей, чему-то радостно усмехнувшись, тут же исчез из дверного проёма. «Пошёл с нарядом разговаривать, – зачем-то для себя уточнил Степан, – Ну, и хорошо. Пусть уж лучше там языком чешет, чем будет мне тут глаза мозолить».

Кивком указав на труп, Степан спросил фельдшера:

– Ну, а до заключения патологоанатома что можете сказать? В самом деле – сердечный приступ? Или же всё-таки передоз чего-нибудь там?

Пожав плечами, фельдшер с сомнением в голосе ответил:

– Да кто ж его знает? Очень похоже на сердечный приступ. Но ведь сейчас каждый день какая-нибудь новая дрянь появляется. Может, и выкурил чего. Или выпил. Сейчас молодёжь всякую пакость готова глотать, чтобы кайф словить. Это только наша Танечка – исключение.

Степан со злостью подумал: «Вот подброшу ей пакетик герыча! Будет вам всем тогда исключение!»

Но, следуя примеру фельдшера и эксперта, постарался улыбнуться девушке как можно более дружелюбно.

Наконец, эксперт, видимо, удовлетворившись проделанной им работой, театральным жестом указал на труп:

– Ну, я закончил! Теперь вам с ним возиться!