– Вы видели, что он творит в моём Аду?! Это безобразие! Немедленно переписать все бумаги и отправить этого ненормального на посмертную развилку. И убедитесь, чтобы он к нам не вернулся!

– Да, Господин.

Черти мгновенно смылись, не желая больше маячить перед глазами разгневанного властителя подземного мира. Одного из них звали Рогатый. Его витиеватые рога прославились в Аду своей длиной и прочностью. Второй носил имя Хвост. Уж что-что, а хвост у черта был что надо. Длинный, изящный, сильный, да еще и послушный.

– Что делать-то будем? – спросил Рогатый у своего приятеля.

– Для начала найдем этого благодетеля Шорохова, тьфу ты, Дорохова. Почему у этих людишек такие похожие фамилии, совсем фантазию отбило, что ли?

– Да чихать я хотел на их выдумки. Куда ярче будет фантазия Дьявола, когда он придумает нам наказание, если мы не справимся в срок.

– Это ты верно подметил, пора действовать.

Два черта подошли к месту регистрации душ, где оставили вышеупомянутого Дорохова, но к общему ужасу на месте его не оказалось. Рогатый обратился к стоящей за столом чертовке.

– Яблочко мое, – едва сдерживая раздражение, ласково проворковал он, – а куда же делся наш добрячок?

– В котельную направился, – последовал мгновенный ответ.

– Господи! – взвыл Рогатый.

– Не поминай Бога всуе, – заметил Хвост и потащил друга за собой.

На месте два черта ошарашенно замерли. Дорохов, наивная душа, дружелюбно предлагал грешнику, варящемуся в котле, попарить его веником.

– Банька у вас знатная, – заметил Дорохов.

– Мужик, ты че? – грешник перевесился через край котла. – Я вообще-то здесь наказание отбываю.

– Прям в горячей ванне? – не понял Дорохов.

– В кипящем котле, дурень, – грешник отвернулся от непонятно откуда взявшегося мужчины и продолжил свое дело.

– Уважаемый, – Хвост и Рогатый подхватили доброжелателя под руки и потащили от греха подальше, – а мы тебя, голубчик, потеряли.

– Друзья мои, – заулыбался Дорохов, – у вас тут так здорово.

– Да кто бы сомневался, что тебе понравится, – отозвался Хвост.

Черти уже почти доставили мужчину к регистрационному столу, как Дорохов вдруг заметил лестницу.

– А там что?

– Там? – уточнил Хвост, тыча хвостом в указанном направлении. – Туда тебе точно не надо, это следующие круги Ада.

– Ты и так глубоко забрался… с твоей-то чистотой, – мило улыбнулся Рогатый и, наконец, отпустил Дорохова. – Яблочко, оформи возврат, пожалуйста.

– Сейчас будет, – чертовка зашуршала бумагами и, вытащив несколько нужных бланков, мгновенно заполнила их. – Подпишите здесь и здесь.

Рогатый, не медля ни секунды, все сделал и поставил печать.

– Ну, Дорохов, – радостный Хвост начал выпихивать мужчину наверх, – уходи и не возвращайся. А то бедный привратник навсегда заикой останется.

– Ага, – поддержал коллегу Рогатый, – в его лодке еще никто так радостно не прыгал.

– Друзья мои, так мы больше не увидимся? – расстроено спросил Дорохов.

– Иди уж с Богом, тебе совсем в другую сторону, – произнес Хвост.

Проклятье детства моего

– Опять ноешь? – спросил Крокодайл у самого себя, нависая над ребенком. Тогда ему было пять лет, и сейчас он смотрел в свои собственные глаза, еще блестевшие детской надеждой.

– Я-я-я…

Мальчик Гена заикался и плакал, захлебываясь в собственных слезах. По щекам стекали соленые капли, смешиваясь с ручьями крови. Этот шрам останется на всю жизнь…

– Какой же жалкий ребенок, – вздохнул Крокодайл, скрещивая руки на массивной груди, – удивительно, что ты остался жив. Такие люди надолго в большом мире не задерживаются.

Генка продолжал реветь и трогать свое изуродованное лицо. Он пытался уцепиться за полы плаща более старшего себя, но Крокодайл резко отдернул одежду. Мужчина видел истерику и бешеный ужас в своих же глазах. Он помнил все до мельчайших деталей. Такие вещи не забываются никогда.

– Ты так и будешь смотреть, как об тебя вытирают ноги? – Крокодайл с презрением произносил каждое слово. Он испытывал отвращение к самому себе, но при этом ощущал дикую боль. – Подотри сопли, щенок…

– Я хочу стать сильнее! – взвыл ребенок в небо, задыхаясь от бессилия.

– Тогда заканчивай реветь, сопляк. Ты выглядишь ничтожно, – буквально выплюнул слова Крокодайл, сверля ребенка холодными глазами. Немигающим взглядом Крокодайл смотрел на маленького себя. Чувства в голове смешались. Жалость, гнев, ненависть, сострадание… Наконец он положил руку на плечо мальчика:

– Посмотри перед собой. Что ты видишь, Геннадий?

– В-вижу… вижу землю. Огонь. Море…

– Запомни эту картину на всю жизнь, – глядя в ту же сторону, произнес Крокодайл, – а этот момент – как переломный. Ну же, возьми себя в руки!

Ребенок вытер слезы кулаком. Рука окрасилась в красный цвет, кровь стекала до локтя и капала под ноги. Занимался рассвет. Солнце вставало прямо над водой, окрашивая море красным оттенком.

– Запомнил? – рыкнул Крокодайл.

– Угу, – шмыгнул носом мальчик.

– Тогда топай отсюда. Теперь все будет по-другому.

Я ненавижу пиратов

– Я ненавижу пиратов!

Нао присела на корточки перед маленькой девочкой. Золотистые локоны поблескивали в лучах заката, пронзительные синие глаза блестели от слез. Яркое летнее солнце нагрело песок так, что стоять босиком было сложно. Тени постепенно удлинялись. За спиной навигатора стояли двое: капитан улыбался, старпом хмурился, глядя на Нао.

Она вздохнула и произнесла:

– Знаешь, сколько раз мы слышали эту фразу? Сколько раз люди кричали: «ненавижу пиратов», «никогда не приму помощь от пирата», «ни за что не прикоснусь к еде, которую приготовил пират», «не сяду рядом с пиратом». А мы… мы уже не обращаем внимания. Давно привыкли, что пиратов считают злыми. Это вполне оправданно… Ты ведь лишилась кого-то?

– Мою маму убили пираты! Они просто взяли и выстрелили в нее.

Нао хотела коснуться плеча девочки, но та отшатнулась.

– Как тебя зовут?

– Мое имя – Ли.

– Я тоже…

Ли непонимающе взглянула на девушку.

– Она тоже лишилась матери по вине пиратов, – вставил свое слово старпом.

– Но…

– Почему я сама стала пиратом? Это сложно объяснить. Просто наш капитан, хм… особенный.

– Как это?

– Он – необычный пират. Он… Я не знаю. Не буду тебя убеждать, что пираты бывают хорошими. Нет. Но будь ты пиратом или дозорным, бандитом, разбойником или мирным гражданином… дело совсем не в этом. Ну… если совсем просто, то люди делятся на плохих и хороших. А наш капитан… он мешает тем, кто поступается моральными принципами, и помогает тем, кто действительно в этом нуждается. И плохие мы или хорошие решать не нам.

Ли вытерла слезы, в глазах маленькой девочки появилось что-то, похожее на надежду.

– А вам, – Нао протянула малышке руку.

И Ли, наконец, улыбнулась.

Русские традиции

– Бармен! Наливай по-человечески! – крикнула белокурая женщина, придерживая сигару уголком губ. Паренек за стойкой бара покосился на посетительницу, но ничего не сказал и молча подлил ей в стакан.

– Так намного лучше, – довольно фыркнула Ольга, по прозвищу «Балалайка», доставшемуся ей еще в армии, где она играла на этом инструменте в военном оркестре.

– Любите выпить? – держа в руках стакан с золотистой жидкостью, по всей видимости, это был коньяк, к женщине подсел представительный мужчина с массивным крюком вместо руки.

– А что? – Ольга ответила так, будто вопрос был личным оскорблением.

– Просто спросил. Я составлю Вам компанию?

Женщина пожала плечами. Однорукий махнул бармену, а она вынула из плаща пачку с надписью «Гавана» и предложила сигару мужчине, который принял ее без колебания. Затем кинул плащ на соседний стул и повернулся к Ольге. Обмениваться любезностями он не собирался, да и знакомиться тоже. Просто захотелось хоть как-то скрасить одинокий вечер.

– Может, что-нибудь не такое крепкое? – предложил Однорукий Ольге, но та решительно отказалась, обосновав тем, что не хочет понижать градус.

– Скажешь какой-нибудь тост? – спросила Балалайка. – Или мне самой?

– Это обязательно? – мрачно поинтересовался Однорукий.

– Конечно! Это одна из русских традиций.

– И откуда только такая дурь берется?

Ольга неприязненно покосилась на собеседника и ответила:

– Считалось, что когда произносишь тост и чокаешься, жидкости в стаканах смешиваются. Этим ты показываешь, что не желаешь отравить собутыльника.

– Кто же тебя здесь отравит? Ну вы русские и параноики…

– Учись уважать чужую культуру, – буркнула Балалайка, – никогда не знаешь, откуда прилетит к тебе счастье. Порой незнакомцы могут стать опорой, а близкие люди проблемой. Так что, не зарекайся. Да и вообще, ты слишком самонадеян для человека без руки и со швом на все лицо.

– Не переходи на личности.

– На войне все средства хороши.

– Так ты тоже человек военный? Тогда давай выпьем за мир. Нам всем его не хватает.

Балалайка и Однорукий с силой ударили стаканами и осушили сосуды до дна.

Плюсы

Часть 1

«Что всегда говорила тетушка? – пронеслось в голове у Риты. – Во всем нужно искать плюсы».

Такую позицию Маргарита Орлова приняла уже давно, с самого детства повторяя как мантру. И плюсы действительно находились. Положительные моменты в любой беде раскрывались перед девушкой, заставляя увидеть мир по-другому. Наверное, поэтому она и выросла такой жизнерадостной – сказывалось тетушкино воспитание. И жить всегда становилось проще.

Сидя в гостиной теперь уже собственного особняка, Рита пыталась увидеть это «хорошее» прямо здесь и сейчас, но пока были заметны лишь одни недостатки. В голову лезли печальные мысли, выжимая слезы, но девушка держалась изо всех сил. Все, что произошло в доме после ее приезда – сплошная катастрофа, в которой нельзя обнаружить даже капельку спокойствия, не говоря уже о радости. В таком состоянии застал ее вошедший в комнату Виктор. Помощник детектива на ходу листал документы, поэтому не сразу заметил девушку, сидящую на кровати с грустным выражением лица. Виктор присел рядом с ней на корточки, складывая бумаги прямо на пол.

– О чем думаешь?

Рита неловко разжала руки и откинулась на спинку дивана, а Виктор подсел к ней. Запрокинув голову и глядя в потолок, девушка ответила:

– Я думаю о том, что со мной уже давно не происходило ничего хорошего. Тетя Аня… Боже мой, все это похоже на страшный сон.

Виктор осторожно сжал руку девушки, стараясь поддержать без слов. Уж сколько скорбящих родственников он видел за свою жизнь! Рита нуждалась в ком-то, кто вытрет ей слезы и скажет, что жизнь продолжается.

– Постараюсь быть с тобой честным, – Виктор коснулся плеча девушки, – у нас нет сейчас никаких зацепок. И Николаев убьет меня, если узнает, что я тебе это сказал. Но обещаю, нет, Рита, клянусь, что найду того, кто убил твою тетю. Это все, что я могу.

В лице помощника детектива девушка увидела столько искренности, что сердце ее невольно дрогнуло.

– Спасибо, – она взяла его ладонь в свои руки, пытаясь выразить всю признательность, а потом вдруг добавила. – И спасибо еще вот за что. Я, наконец-то, нашла главный плюс всего произошедшего. Это ты, Вик! Ведь в иных обстоятельствах мы бы никогда не познакомились.

Он расплылся в улыбке и обнял Риту, а девушка прижалась к нему, пряча лицо на груди детектива.

Часть 2

Большой загородный особняк, некогда наполненный шумом и весельем, опустел. Убийцу посадили, остальные предпочли уехать, стараясь выбросить из головы страшное событие, случившееся здесь. Как новая хозяйка дома, Маргарита Орлова осталась здесь, понимая в душе, что одной ей никак не потянуть этот огромный дом. И давно бы уже следовало его продать и тоже уехать, только слухи расходятся быстро, и никто не хочет жить там, где был убит человек. Часто Рита сидела в пустом зале, думая, как же так получилось: все события в итоге закончились, а после не осталось ничего. Неужели их держала вместе только смерть и поиск убийцы. Каждый разъехался кто куда, будто и не было этого совместного расследования. Маргарита до сих пор очень ярко помнила последнюю встречу с Виктором, который выглядел уныло и потрепанно.

– Вот и все, – сказал он тогда, стоя около машины, – мы справились. Я выполнил свое обещание.

Виктор должен был уехать, но без раздумий остался бы, произнеси девушка хоть слово. Но она молчала, наблюдая, как он садится в машину и скрывается за горизонтом. Медленно, будто все еще ждет чего-то, но необратимо. И месяц за месяцем Рита мысленно возвращалась к тому эпизоду, который она запомнила во всех подробностях. У нее никак не получалось выкинуть из головы помощника детектива, как она ни старалась.

Согревая замерзшие руки о чашку с чаем, девушка наблюдала за покачивающимися камешками на люстре. Из плохо закрытого окна тянуло холодом. Она подошла ближе и отдернула занавеску. На улице выл морозный ветер, гоняя снег с бешеной скоростью. В такую погоду едва ли можно было увидеть что-то кроме разгулявшейся стихии. Большой дом прогреть тяжело, поэтому в комнатах, где не имелся камин или какой-нибудь обогреватель, находиться было невозможно: даже пальцы немели от холода. Надавив на оконную раму, Рита плотнее прикрыла окно, а потом вернулась к огню, присев на корточки и выставив ладони вперед. Бревна потрескивали в камине, разнося по комнате приятный аромат хвойной древесины. Девушка прикрыла глаза, живо восстанавливая в памяти момент, когда здесь, на этом же самом месте, несколько лет назад она самозабвенно любовалась, как огонь отражается в зрачках Виктора. Он ласково гладил ее по спине, а девушка говорила о чем-то безусловно важным тогда. Только вот тема разговора в мыслях не сохранилась, а его нежные руки – да.

Грустно осознавать, что в своих проблемах виновата ты сама. Он относился к ней серьезно: любовные признания, постоянные знаки внимания, незабываемые дни и ночи. Она же не смогла произнести простого «останься». Рите хотелось переложить ответственность на него: «знал ведь, что люблю его», но Виктор был детективом, поэтому исходил из фактов. А факты были такими: Маргарита молча провожала его.

Глаза защипало, но плакать она не стала. Надоело. Изо дня в день эти стены впитывали в себя боль и слезы, пора с этим покончить. Из кармана на кафельный пол с характерным звуком выпал телефон.

– Сколько же ты со мной прошел, – девушка грустно усмехнулась, – от отказа в работе до покушения на мою жизнь. Как ты еще не сломался?

На секунду показалось, что разговор с телефоном – высшая степень отчаяния. Рита хотела спрятать мобильник опять в карман, но вдруг замерла. Дрожащими пальцами девушка открыла телефонную книжку. Контактов скопилось множество, не вводя имя в поисковую строку отыскать там нужного человека было невозможно. Она помнила, как когда-то давно Виктор сам дал ей свой номер. А еще у нее есть его рабочий телефон. И если сейчас ему позвонить, то…

«То что? – Рита устало потерла переносицу. – Что теперь он может сказать? Столько лет за спиной, почему я звоню? Может быть, за это время все номера изменились?»

Рита зажмурилась, подошла к комоду и оставила мобильник на нем. Нет, она не будет звонить. А завтра удалит все его контакты.

«Нельзя просто так отпускать человека, а потом снова врываться в его жизнь. За это время могло произойти что угодно. В конце концов, Виктор мог просто-напросто жениться!» – от этой мысли стало как-то особенно неприятно. Подбросив деревяшек в гаснущий камин, девушка попыталась успокоиться. А потом резким порывом бросилась к телефону, за секунды найдя нужный номер.

Гудки…

Руки тряслись, поэтому, чтобы не выронить мобильный, Маргарита включила громкую связь и положила телефон перед собой.

«Что я делаю?»

– Да? – послышался одновременно знакомый и, всё же, слегка изменившийся голос. – Я слушаю.

Рита молчала, в голове сотни раз повторялись его слова. Девушка хотела ответить, но в горле пересохло от волнения.

«Что ему сказать? – она лихорадочно перебирала варианты. – Виктор бросит трубку, если я не выдавлю из себя хоть что-то. Ну же, Рита, соберись! Ты сама решилась на это, так иди до конца!»

С такими мыслями девушка напряженно слушала гудение телефонной трубки.

– С Вами все в порядке? Я могу как-нибудь помочь?

«Сейчас или никогда!»

Голос охрип. Маргарита не узнала саму себя:

– Приезжай ко мне.

Стало ужасно тихо, будто перекрыли разом все источники шума. У нее заложило уши, сердце пульсировало в висках.

«Это самое глупое, что я могла сказать! – девушка запаниковала. – А если он меня не узнал?!»

Она сбросила звонок, не дожидаясь какого-либо ответа.

Сдерживать слезы было физически невозможно. Чувствам нужно было вырваться наружу. Как, если не через душераздирающий плач? В последние годы далеко не первый и вряд ли последний.

Чай безнадежно остыл, поэтому, вытирая красные заплаканные глаза, Рита взяла чашку и отправилась на кухню, чтобы подогреть чайник. Девушка понимала, что выглядит не лучшим образом. Хорошо, что никто ее не видит. Она долила в чашку кипяток.

– Необходимо уехать отсюда!

Рита все больше обдумывала идею бросить этот дом. А вместе с ним все воспоминания: и плохие, и хорошие.

– А теперь я пойду спать, – сказала она самой себе.

Вечера Маргарита не любила. Они всегда заставляли зябко ежиться и грустно вздыхать. Выйдя в коридор, девушка задержалась у лестницы, положив руки на перила. Пальцами погладила рельефную балясину, почему-то не в силах заставить себя подняться. Ноги подкашивались от только что пережитого волнения.

Сначала Рита подумала, что ей показалось. Воспаленный разум мог подсунуть любое видение, но на этот раз были ясно слышны шум колес и скрип снега. Самая страшная галлюцинация – та, которую ты хочешь. Потому что сладостная неправда губит сильнее всего. В дверь постучали. Так нерешительно и осторожно, что у нее затрепетало сердце. Она медленно, боясь спугнуть это расплывчатое наваждение, подошла к входной двери, со страхом потянув ручку. Частое дыхание – Виктор замерз и запыхался.

– Прости, в метель до тебя добираться очень долго, – выпалил он. Взгляд его останавливался то на помятой одежде, то на заплаканном лице. Детектив нерешительно переминался на пороге. Холодные порывы ветра вывели Риту из оцепенения. Она впустила гостя. Виктор шагнул в неповторимую атмосферу этого дома, чувствуя, как все внутри него меняется. Он неотрывно следил за девушкой, ловя каждое ее прерывистое и неловкое движение. И не мог наглядеться.

Бесплатный фрагмент закончился. Хотите читать дальше?