Безродная, или Свет ее тьмы

Пролог

Тёмная карета без опознавательных знаков быстро катила по безлюдной ночной дороге. Кучер погонял лошадей, пассажиры молчали. Либо всё уже было сказано, либо… слишком уж тревожными были их мысли.

Но что это? Топот копыт? Или разбушевавшийся ветер терзает ветви вековых дубов в древнем лесу, что тянется по правую сторону от тракта?

– Корн, ты что-то слышишь? Что там, Корн? Это за нами?

– Я сейчас проверю, родная, и догоню вас. Бринг, следуйте дальше и никуда не сворачивайте, я нагоню вас у постоялого двора! – названный Корном взялся за ручку дверцы кареты и хотел выскочить, но замер на миг, затем отчаянно кинулся к сидящей на мягких подушках женщине, осторожно положил руку ей на живот и нежно поцеловал в губы. Так, как будто… в последний раз.

– Любимый, возьми меня с собой!

– Тэри, ты же понимаешь, это будет неразумно. Кто бы это ни был, меня они не тронут. Да и постоять за себя я смогу.

Дверца захлопнулась, и карета покатила дальше. Женщина осталась одна. Одна? Откуда появилось это ощущение? Это Корн ушёл один, а с ней кучер. А ещё тот, кого она должна спасти. Малыш Корна. Ведь именно ради него они и решились на этот отчаянный шаг. Да, нужно взять себя в руки и думать о ребёнке. Их с Корном ребёнке. Будущая мать принялась возносить истовые молитвы Перводуху и духам предков. Они не отказывали в помощи. Если считали это нужным и правильным. Только вот соображения у них были свои, зачастую недоступные человеческому разуму.

Карета продолжила путь без одного из пассажиров. Злой ветер исправно заглушил звон клинков, стихающий далеко позади.

Как же не ко времени разыгралась эта буря. Вечер только вступил в свои права, а тьма стояла такая, как будто уже наступила ночь. Ночь Лихого Лета, иначе – ночь Лихолета. Чего ещё от неё ожидать. Лето ушло. Вернее, его изгнала Осень, и так новая хозяйка заявляет свои права на мир.

В ночи смены сезонов все добропорядочные подданные княжества стараются спрятаться за надёжными стенами домов. Так-то оно спокойнее. Ибо выходят из-за Грани в эти ночи духи предков. Выходят, чтобы проверить, как блюдут заветы их потомки. А ещё для того, чтобы начать новый цикл. Найти себе нового подопечного и продолжить вечный круг жизни.

Как же страшно. Что это стучит по стенкам кареты? Ветер ли бросает ветки и придорожные комья земли, или же духи покинули свою долину и беснуются совсем рядом? Здесь нет для них цели. Кучер? Интересно, Бринг был удостоен чести быть представленным духам предков? Если нет, то ему не позавидуешь.

Карета остановилась. Корн? Сквозь завывания ветра послышался скрип козлов. Шаги. Открылась дверца.

– Бринг? Что случилось?

Надежда была напрасной. Это всего лишь возница. Угрюмо смотрит из-под мохнатых бровей, а в руках… в руках держит огромный тесак. Такими мужики в лесу просеки прокладывают.

– Приехали, леди. Выходите, – взгляд опустил, и тесак свой сжимает так, что побелели костяшки заскорузлых пальцев.

Приехали? Но вокруг ни домика, ни огонька. Значит, ему не нужны лишние свидетели. Сопротивляться бесполезно, это только навредит малышу. Может, удастся убедить кучера последовать дальше? А лучше дождаться Корна. Тэрайя покорно вышла и глянула в виновато бегающие глаза. В них отчаянно боролись решимость и вина. Понятно.

– Вы хотите меня убить? Но за что? Даже не меня, а ребёнка. Не рождённого ребёнка! Неужели вы сможете это сделать?! Не берите на себя этот грех! Я заплачу. Я вам всё отдам! – она принялась лихорадочно сдёргивать с себя украшения и протягивать их мрачному вознице. – Вот, кольца возьмите, возьмите этот браслет, кулон и серьги тоже возьмите! Ах да, ещё шкатулку, в ней украшения и деньги. Это всё очень много стоит, вы будете богатым человеком, Бринг!

Драгоценные безделушки медленно утопали в придорожной грязи.

– Не нужно мне ничего из этого, леди, – буркнул возница и, хлестнув лошадей, отчего те рванули вперёд по размокшей дороге, быстро развернулся и скрылся во тьме.

Тэрайя осталась одна. Справа шумел неприветливый лес, слева злой ветер гонял по стерне остатки убранных колосьев. Сзади – Бринг с его ужасным тесаком и преследователи. Впереди – неизвестность. Назад нельзя, в лес – тоже опасно, в поле – не скрыться. Осталось идти только вперёд. Может, лошади остановились, тогда удастся переждать ночь и непогоду в сухой и относительно тёплой карете.

Меховой плащ, призванный защищать от холода, но никак не от дождя, неприятно отяжелел и тянул вниз. Тонкие ботиночки, хоть и считались дорожным вариантом, но совсем не были приспособлены к такой дороге. А ещё живот. Он начал болеть. Досадная нудная боль тянула всё сильнее и убеждала найти сухое место, свернуться комочком и так лежать, тихонько поскуливая и зовя Корнэлла. Но даже если бы удалось найти сухое место в этом царстве воды и ветра, то Корнэлл мог пройти мимо и не заметить, а потому остаётся только идти вперёд, как он и просил. Впереди должен быть постоялый двор.

– Ох, малыш, неужели ты решил именно сегодня появиться на свет. Рано. Ещё так рано!

Тэрайя всё шла и шла. Падала, поднималась и шла дальше. Ни огонька кругом, ни завалящего хутора на пару-тройку домиков. Ни убежавших в ночь лошадей. Может, она давно сошла с дороги, может, это была совсем не та дорога. Если бы не малыш, можно было бы давно сдаться, упасть под ближайший куст и лежать, блаженно укрывшись мокрым плащом. Но нужно идти. Идти и найти мало-мальски сухое место. И чтобы там был доктор. Или повитуха. Или любая другая знающая женщина. Хоть кто-нибудь! Впрочем, можно просто сухое место…

До чего же злой ветер. Даже для ночи смены сезонов. Тэрайя и не помнит такого. Говорят, чем больше злится Перводух, тем хуже погода в подобную ночь. Но на кого же он злится? На ту, что вопреки людской воле, размечталась о счастье? На не рождённого младенца? Так он ещё не успел ничем прогневить Высокого. Он даже своего первого вздоха ещё не сделал. Из горла вырвался невольный стон. Стон не столько боли, сколько бессилия. Всё бесполезно. И этот отчаянный побег, и её попытки сопротивляться погоде и воле высших сил, и надежда найти приют или хотя бы сухой клочок земли.

В спину ударил особо злобный порыв. Тэрайя поддалась толчку, сделав несколько отчаянных шагов, а потом упала, в последний момент успев выставить вперёд запутавшиеся в мокром плаще руки. Подниматься не было ни сил, ни желания. Всё бесполезно. Эта борьба за жизнь уже проиграна. Последний отчаянный взгляд по сторонам. А вдруг… Но нет. Ни единого огонька, ни звука, кроме тех, что создавал гнев Перводуха.

Но что это? Там, впереди, за бешено танцующими ветвями старых дубов гордо взмывают ввысь острые вершины елей. То, что это ели, не странно. Странно то, что они не шелохнутся, как будто совсем рядом не беснуется злобный ветер. В мире есть только одно место, неподвластное стихиям. Место, откуда всё пошло. Место, куда все уйдут. Долина мёртвых предков. Она находится в нигде и везде. И открывается для живых только в такие ночи – ночи смены сезонов. Здесь обитают души умерших. Сюда приходят юные таинратцы, чтобы обрести духа-покровителя. И сюда судьба привела её, Тэрайю. Но живому в Долину мёртвых предков можно войти лишь единожды. Вернее, войти и выйти. Второй раз сюда возвращается уже душа. Возвращается, чтобы завершить жизненный цикл и начать всё сначала. Дождаться того, кого сочтёт достойным, чтобы оказывать покровительство в его земной жизни.

Значит, этот цикл Тэрайи почти закончен. Сам Перводух привёл её к Грани, за которой заканчивается старый путь и начинается возрождение. Пусть будет так. Ведь её Корнэлл уже там, она это отчётливо поняла. Нужно просто не сопротивляться, и скоро они соединятся. Может, в следующем цикле им повезёт больше? Но малыш. Он должен получить шанс. Ведь если он погибнет в утробе матери, то и перерождения не получит. Вот для чего она попала сюда! Ради малыша стоит ещё немного побороться.

И Тэрайя как была, на четвереньках, поползла к границе, отделяющей мир живых от мира предков. Малыш должен получить свой шанс, ведь не зря сегодня ночь смены сезонов – одна из четырёх ночей в году, когда живым можно попасть в Долину мёртвых предков, в эти ночи духи предков выбирают себе подопечных. Может, удастся не только родить младенца, но и помочь выбрать ему духа-покровителя, ведь новорожденный ещё совсем неразумен, а это – самый главный выбор в жизни.

Какой же сладостной может быть тишина. Тишина и туман. Всё так, как и должно быть. Не воет ветер, не хлещут холодные струи дождя. Не скрипят деревья. И птицы не поют, и волчьего воя ждать не стоит. Здесь нет звуков, если не считать жалобный стон, непроизвольно вырвавшийся из груди. Стон не страха, но боли. Ведь как только Тэрайя приняла решение, страх ушёл. Да, ушёл. А боль осталась. Мало того, она нарастала. И пусть малышу ещё рано появляться, но ничего не поделать. Знать, его срок пришёл. Нужно скинуть плащ и лечь на него. Здесь, в безвременье, всегда одинаково: тепло и тихо. Хорошо. Осталось совсем немного. Как же больно!

Тени. Они только кажутся Тэрайе, или духи предков пришли, чтобы встретить нового подопечного? Одна из теней наиболее плотная. Почему же так затуманен взор? Кто это? Дух или один из соискателей? Огромный. А в долину приходят совсем юные претенденты на обретение покровителя, дети. Ведь чем кандидат моложе, тем легче происходит процесс слияния. Правда, чем он старше, тем осознанней его выбор. Вот и приходится выбирать: попасть сюда как можно раньше и принять первого попавшегося духа. Принять легко и безболезненно. Или прийти в сознательном возрасте и выбрать духа-покровителя самому. Но тогда не обойтись без борьбы, которая может закончиться весьма трагически. Сильный дух не снизойдёт к тому, кого сочтёт слабым или недостойным.

– Помогите! – сквозь стоны выдавила Тэрайя. – Кто бы вы ни были, помогите моему малышу, заклинаю вас!

Очередной спазм совсем лишил разума и воли. И уже не важно, что то огромное, совсем не похожее ни на человека, ни на бесплотного духа, раздвигает её ноги, помогает согнуть в коленях и дотрагивается до горящего от боли живота твёрдой рукой, стараясь не поранить нежную кожу огромными когтями.

Вдох-крик. Вдох-крик. Ещё раз. Силы уже на исходе. Вернее, их совсем не осталось. Только ради малыша. Ещё раз: вдох-крик. И последний раз.

Крики матери сменились жалобным плачем младенца. Как же стало пусто. Пусто и легко. Так легко, что можно подняться над этим истерзанным болью телом, рассмотреть прояснившимся взором то, что ещё совсем недавно было её темницей, бросить взгляд на окровавленный комочек в огромных когтистых лапах и унестись ввысь, на поиски души того, кто в прошедшей жизни был её мужем.

Можно лететь, но освобождённый дух задержался. Материальные привязки к миру людей почти разорвались, но их хватило на то, чтобы сказать несколько слов:

– Демон. Я знаю, ты – настоящий живой демон. Не знаю, откуда ты здесь взялся, но ты в ответе за моего ребёнка! Мою Клэрисс, – и душа Тэрайи навсегда покинула бренное тело, впрочем, успев пропороть ногтями его запястье и выпустить несколько капель демонической крови, навсегда закрепляя последние слова умирающей.

– Совсем обнаглели эти люди.

***

– Тьёр Лессинг, тьёр Лессинг! Здесь младенец! Девочка, – совсем молоденькая девушка, скорее, даже девочка, вышла из-за грани, отделяющей Долину мёртвых предков от мира живых. В руках она держала слабо попискивающий комочек, завёрнутый в какие-то тряпки, очень похожие на нижнюю юбку.

– Какой ещё младенец, Ринга?! Уж тебе ли не знать, что не было в вашей группе никаких младенцев. Морок это, не трогай! Оставь его предкам!

– Но, тьёр Лессинг… Я уже вышла, а он не развеялся, – названная Рингой с растерянностью и опаской смотрела на свою ношу. – Плачет, – жалобно добавила она.

– Сам слышу, – в голосе сопровождающего слышалось явное недовольство. – Показывай, что ты там нашла! Хм, действительно младенец. Женского полу, – глубокомысленно добавил он, внимательно рассмотрев столь необычную находку. Потом взглянул на собеседницу и не то укоризненно, не то обречённощ произнёс: – Что же ты наделала, Ринга.

– Что? – серые глаза испуганно глянули на наставника.

– Долгие семь лет в вас вдалбливали правила посещения Долины мёртвых предков. Ты забыла закон двенадцати?

Одной рукой девчушка прижала попискивающего младенца к груди, а другую испуганно поднесла ко рту:

– «Сколько бы соискателей не зашло в Долину, выйдут только двенадцать», – испуганно процитировала она.

– Да, Ринга, да, – почти прокричал тьёр. – Вас, как и принято, зашло тринадцать. Ты понимаешь, что это значит? Я тебе поясню: это значит, что духи сегодня ночью взяли две жертвы. Вместо этого младенца взяли кого-то ещё из вашей группы!

Что же здесь было непонятного. Группы соискателей на обретение духа-покровителя из такого расчёта и составлялись. Один из тех, кто отправлялся в Долину мёртвых предков, должен был остаться там. Тринадцать детей, один из которых был обречён. Подразумевалось, что таковым, не смогшим принять благость покровительства предка, может оказаться каждый из тринадцати, но, как правило, им становился самый слабый. А вот составить группу так, чтобы самый слабый был определён заранее, было уже в возможностях тьёров-наставников.

В группе, ушедшей вчера в Долину, таковой тоже имелся. Вернее, их было даже несколько. Но, кроме того, среди тринадцати ушедших был и княжеский сын – двенадцатилетний княжич Осгин. Дети Высоких родов достаточно поздно проходили ритуал принятия духа предка, и тому была своя причина. Пройти они должны были вполне осознанно, чтобы вполне осознанно выбрать того, кто будет оказывать покровительство всю оставшуюся жизнь. До этого времени высокородные отпрыски изучали законы и правила нахождения в Долине мёртвых предков и, самое главное, запоминали ауры ушедших за Грань, чтобы, встретив там, знать, кого выбрать. Выбрать и убедить стать покровителем. Чем сильнее был предок при жизни, тем существеннее было оказываемое им покровительство, но тем и сложнее было убедить его это сделать. Соответственно, чем младше был просящий покровительства ребёнок, тем меньше он имел умений и возможностей выбрать духа-покровителя. Здесь чаще выбирали сами духи. Но и сходились с самостоятельно выбранными они гораздо легче. И каждый раз в такой группе обязательно был один, который либо не справлялся с принятием духа, либо его никто не избирал, и тогда пришедший оставался по ту сторону Грани.

– Лайда – семь… Иргон – восемь… Хайте – девять, – с каждым названным именем вышедшего из Долины голос тьёра Лессинга становился тише. – Гирон. Шайни. Одиннадцать…

– Тьёр, а давайте я унесу подобранку обратно? – понуро предложила Ринга. – Тогда и княжич выйдет. Ведь солнца ещё не видать!

– Если солнце скрыто тучами, это не значит, что его нет, – как-то обречённо проговорил наставник. – И потом, ты же знаешь, что нельзя живому войти в Долину мёртвых предков дважды.

– Значит… значит просто перебросим её через Грань! – со слезами на глазах предложила девочка.

– Ринга, если твоя подобранка появилась из-за Грани живой, это означает, что на неё тоже снизошёл один из духов предков.

– Но… тогда получается, что младенчик-то не из простых? Ведь в Долине обитают только духи высокородных предков? И она – чей-то потомок?

– Умеешь ты соображать, Ринга. Жаль, что делаешь это медленно.

По раскисшей за ночь дороге к прошедшим инициацию юным таинратцам приближались крытые повозки, чтобы забрать их домой.

Нерадостным было это возвращение. Предстояло сообщить Верховному князю, что именно его сын не прошёл испытание и навсегда остался в Долине мёртвых.

Подобранному младенцу дали незамысловатое имя Бранка и позволили выживать среди прочих сирот, считающихся в Таинрате детьми Короны.

Глава 1

Бранка быстро шла по коридору, стены которого были плотно завешаны портретами почивших предков великих фамилий. Ей не нужно было запоминать их внешность, ауры и деяния, как это делали те дети, которые ещё не обрели духа-покровителя. Ведь в Долине мёртвых предков девочка уже побывала. Побывала совсем ещё младенцем. Считалось, коли удалось выбраться оттуда живой, значит, дух-покровитель снизошёл и на неё. Вот только присутствие его пока никак не ощущалось. Хотя Бранка исправно взывала к нему в своих молитвах. Это могло означать что угодно: либо духу была безразлична судьба подопечной, либо он был слаб, либо же считал её проблемы мелкими и несущественными. Пожил бы сам в шкуре ребёнка Короны.

Пусть и была Бранка сиротой, не знающей своего рода, но обучалась она при школе под покровительством его сиятельства верховного князя Домитра. Ведь что значит выбраться живым из Долины мёртвых предков? А то и значит: знать, обитали её почившие предки в той Долине, служащей последним приютом всех достойных членов высоких родов. И потому считалась она не просто сиротой, а ребёнком Короны, а это почти то же самое, что ребёнком самого верховного князя. Но что это означало на самом деле? Кров, питание, одежду и, самое главное – обучение. Обучение тому, как пройти испытание в Долине мёртвых предков, выбрать там духа-покровителя и вернуться живым. Вернуться, чтобы достойно служить милостивому отцу и кормильцу – верховному князю. На какой должности будет трудиться новый член общества, зависело от того, какой дух снисходил на соискателя. А потому мальчики изучали жизни и деяния предков воинов и властителей, а девочки – женщин, оставивших заметный след в истории родного Таинрата – достойных жён, великих целительниц или же ведуний, а ещё «вдохновительниц», как высокопарно называли тех, кто управлял мужчинами, а значит, и их вотчинами, в кулуарах и спальнях. Кто-то сочтёт это постыдным? Но такие женщины всегда были, и уже воля соискателя – просить ли встреченный дух снизойти или же бежать от него и искать другого, более соответствующего чаяниям и наклонностям. И оставалось-то соискателям в той Долине всего лишь отыскать выбранного ещё во время учёбы духа да убедить его стать покровителем. Это в случае старших детей. А если в Долину шёл совсем малыш, то дух сам избирал его.

Всё это нужно было знать тем, кому предстояло в одну из ночей смены сезонов зайти за Грань. Зайти, чтобы обрести духа-покровителя или остаться там навсегда. Здесь уж как повезёт.

А Бранка? Что Бранка, она уже побывала за Гранью, вот и не тратила время в скучных учебных классах на изучение историй и портретов предков. Но это не значило, что дитя, на которого тратились внимание и средства Короны, могло бездельничать. До обеда Бранка и ещё пара десятков высокородных девочек, уже прошедших инициацию духа, изучали общие науки под приглядом наставниц, а после обеда начиналось время овладения духом, вернее тех умений и навыков, которыми владел предок, дух которого снизошёл на отрока.

Кто-то из детей узнал сошедшего на него духа предка ещё в Долине, кто-то выяснил в ходе обучения, и только Бранка и ещё четверо никак не могли определить, чей же дух на них снизошёл. Обидно? Конечно, обидно, ведь самому старшему из её сотоварищей по проблеме было семь. А Бранке – двенадцать. Возраст, когда осенённому уже пора определиться с делом, которым он будет заниматься. Но ни вышивание, ни травничество или же готовка не прельщали нашу подопечную. И в целительстве не было для неё ничего интересного. Магия? Магией заниматься очень хотелось. Создать огромный-огромный горячий шар и запустить его во всех обидчиков сразу. И в тех, кто подбрасывал в её постель дохлых мышей, и в тех, кто дразнил безродной или Подобранкой. Да со многими хотелось бы расквитаться! Но, не зря говорят: буйной козе рога не достаются. Вот и магии Бранке совсем не досталось. Иначе… заметно проредилось бы количество её недругов иначе. Приходилось доказывать свою правоту по-простому – кулаками. А что? Не ябедничать же, как некоторые. Но и прощать обиды девочка не привыкла.

Вот и сейчас она подралась с Вериндом. Мальчишка был старше и сильнее. Ну и что? Не спускать же ему наглые слова о том, что, когда вырастет, возьмёт её замуж, несмотря на то, что она безродная сирота. Вот ещё! Благодетель нашёлся. И плевать, что Вер, как звали его друзья, владеет магией, в родстве, пусть и дальнем, с самим верховным князем Домитром, недавно успешно прошёл инициацию, причём духа-покровителя – удачливого воина и правителя великого князя Родра – выбрал вполне сознательно, а сейчас обучался по военной части.

На всё плевать. Только вот немного обидно, что наступает ночь Лихоосени, а после неё почти все ученики их школы при замке великого князя разъедутся по домам, праздновать вместе с родными праздник Новозимья. И только несколько детей, в числе которых будет и Бранка, останутся. Некуда им ехать, потому как нет у них ни дома, ни родных. Тем, кто был послушен и прилежен, дух Новозимья обязательно вручит подарки: расшитые цветными снежинками валеночки или рукавички и шапочку, а то, может, и целый кожушок. Но то ж тем, кто был послушен. Эх, да что там говорить! Бранку тоже не оставят без новой тёплой одежды, но ведь хочется, чтобы от духа Новозимья, и чтобы тоже красиво украшенные.

Сейчас нужно быстро привести себя в порядок и поспешить на обед. Может, обойдётся, и никто не узнает, что она опять подралась, Веру тоже не с руки хвастать о том, что он сцепился с девчонкой.

Уф, успела. Под пристальным взглядом тьеры Летты Бранка чинно дошла до своего места за общим столом и аккуратно, даже не задев острыми локтями никого из соседей, уселась на лавку. Как раз вовремя. Старший наставник тьёр Диггон поднялся со своего места во главе стола и первый начал молитву, к которой тут же присоединился нестройный хор голосов всех находящихся в трапезном зале.

Последние несколько дней это была особая молитва. Ею нельзя пренебрегать. Молитва к духам предков с просьбой оказать покровительство новым членам рода. Ведь именно сегодняшней ночью тринадцати юным таинратцам предстоит отправиться в Долину мёртвых предков, чтобы обрести духа-покровителя. Отправиться тринадцати, чтобы утром выйти только двенадцати. Один, как всегда, останется за Гранью. Это закон. И он нерушим.

Тринадцать соискателей – от трёхлетнего Руэнда до десятилетней Ларики – сидели сегодня за отдельным столом. Блюда на их столе отличались от тех, что стояли на общем: постные лепёшки, орехи, сушёные фрукты и травяной отвар. Скрашивали всё это глиняные горшочки, полные золотистого ароматного мёда. Только ради этого лакомства стоило ограничиться таким скромным обедом. Ну да ладно, уже на завтрашнем празднике разные вкусности получат все желающие. Если, конечно, не провинятся. Ну, или никто из наставников не узнает о тех провинностях.

***

Сегодня занятий больше не будет. Те, кто ещё не был удостоен снисхождения духа-покровителя, посвятят это время общим молитвам, а обрётшие его – общению с ним. Ночь смены сезона – хорошая ночь для того, чтобы наконец-то узнать, чей же дух снизошёл на тебя.

Как же болит живот. Вроде бы и не бил Вер по животу, больше так, руками для порядка махал да защищался. И к целителю не пойдёшь, тот может и догадаться, что подралась, и в кровати не полежишь – не положено днём лежать в кровати.

– Бранка, ты чего такая бледная? Тебе плохо?

– Нет-нет, что вы, тьера Летта, со мной всё в порядке! Я… я переживаю за ребят. Если позволите, пойду помолюсь за них.

Сказанное было правдой. Она действительно переживала за тех, кому предстояло отправиться в Долину мёртвых предков. Ведь сегодня среди них была Талина – племянница Верховного князя. Девочка. Может, ей повезёт? Ведь с той памятной ночи Лихолета, когда из Долины вынесли Бранку, ни один ближний родственник его сиятельства Домитра не прошёл испытания. Поговаривали о проклятии, обрушившемся на высокий дом. А ведь Таинрат существует, пока существуют те, кто может управлять Кристаллом Предка. Кристаллом, от которого зависит жизнь и благополучие всего княжества. Пока ещё не говорят открыто, но ведь началось проклятие княжеского рода с той самой ночи. Ночи, когда Бранка появилась на свет. Появилась и выжила.

Да, открыто не говорят, что это именно она послужила причиной, но шепотки и косые взгляды не заметит только слепой и глухой. Оттого и жила девочка в полосе отчуждения. И дружить с ней никто не дружил, и даже драться не желали. Хотя, может, драться не желали по другой причине – спуску она не давала никому. И только несносный Вер частенько кружил рядом и неимоверно раздражал. Но всё равно, втайне Бранка радовалась хотя бы такому вниманию. Тяжело жить ребёнку в атмосфере полного отчуждения.

Да что же это такое, как же больно! Летом можно было бы скрыться ото всех в тайном убежище за княжескими конюшнями. Свернуться клубочком на притащенном с сеновала духмяном сене и полежать так, думая о том, кем могли быть её родители, и чей же дух снизошёл на неё. Пусть Бранка никогда не ходила на уроки тьёра Диггона, но на портреты-то ей никто не запрещал смотреть. Смотреть и запоминать великих предков. Она и помнила всех, ведь, к большому сожалению, так никто и не выяснил, какого же рода найденная в Долине мёртвых предков новорожденная девочка.

Шаги. Так грузно ходит только тьера Летта. Опять. И как у неё получается встречаться в самые неподходящие моменты? Опять начнёт расспрашивать: почему не в общем зале, да почему бледная. Опять подралась? И спрятаться-то негде.

– Бранка? Ты почему не в общем зале?

– Я… мне очень нужно в туалет, тьера Летта. Живот прихватило, – и ведь даже ни разу не обманула.

– Очень болит? – наставница окинула придирчивым взглядом бледную подопечную. – Давай я отведу тебя к целителям.

– Тьера Летта, я сначала в туалет, а потом, если не полегчает, к целителям. Правда-правда!

Хорошо, что наставница спешила. Она согласно кивнула головой и отправилась дальше. Сегодня у неё было полно других, более важных дел.

Первая кровь. Вот оно что. Бранка стала взрослой. Теперь она уже не девочка, а девушка. А дух, сошедший на неё, так и не открылся. А вдруг, у неё нет никакого духа-покровителя? Вдруг, они тогда не заметили совсем крохотного младенца? Если так, то что её ждёт? Нет духа-покровителя, значит, и предков достойных нет, значит, и место среди детей Короны она занимает незаконно. И… прозвище Безродная дано вполне оправданно.

Бранка проскользнула в первую открытую дверь. Бельевая. Подойдёт. Можно забраться в одну из огромных корзин со стираным бельём и здесь отлежаться. Как же хорошо, даже боль немного утихла.

– Милостивый дух-покровитель, снизойди до своей подопечной! Не оставляй меня в неведении! Я не прошу помощи прямо сейчас. Просто дай знак, что ты есть! Неужели я не заслужила даже такой малости? Даже если не заслужила, хотя бы намекни, как это сделать? Если нужно, я все праздники Новозимья проведу не на ледяных горках в увеселениях, а в молельне! – молитва звучала совсем не по уставу, но очень искренне.

День перед ночью Лихоосени самый короткий. Совсем мало света пропускает маленькое оконце. И вот уже сгущаются по углам тени. Раскидывают свои жуткие щупальца. Скачут по комнате. Скачут по комнате? Тени не солнечные зайчики, они не могут беспорядочно метаться. Это всё выдумки трусливых девчонок, к которым Бранка себя никогда не относила.

Вот опять. Тёмный сгусток выбрался из-под гладильного стола и направился к ней. Приостановился. Ждёт, что Бранка испугается и завизжит? Не на ту напал. Да и стоит только подать голос, как тут же сбежится толпа народу. Начнут выяснять, что она здесь делала, а узнав, почему кричала, будут, совсем не скрываясь, хмыкать и крутить у виска пальцем. Ещё и накажут. Нет уж, лучше самостоятельно выяснить, что же нужно этому комочку тьмы, а в том, что это не просто тень, а самая настоящая Тьма, можно было не сомневаться. Только истинная Тьма может перемещаться самостоятельно.

Бранка присела и протянула руку. А тёмный гость тоже осторожничает. Осторожничает, но всё равно медленно приближается к замершим пальцам. Как будто боится испугать. Его очертания плывут и изменяются. Дух? Но почему он тёмный? Этого просто не может быть…

– Кто ты?

«А ты не узнала?»

– Нет. А должна?

«Только не старайся казаться глупее, чем ты есть. Не разочаровывай меня!» – фыркнула в голове Тьма.

– Ты – мой дух-покровитель. Тёмный, – заворожённо выдохнула Бранка.

«Как видишь. Ты не рада?»

Опасно признаваться в подобном духу-покровителю. Но, что делать, не сама Бранка выбирала его.

– Как твоё имя?

«Понятно. Не рада. Что ж, моё имя узнаешь сама», – сказав так, тьма рассеялась.

– Постой, не исчезай! Ну откуда же я тебя узнаю?! В замке князя совсем нет портретов тёмных! – Бранка была готова заплакать. Плакать? Вот ещё. Она не плакала с тех пор, как себя помнит. Не может позволить безродная сирота слёз. – Ах так, значит, не скажешь? Буду звать тебя Тёма, как котёнка или щенка, – мстительно заявила девочка тьме под гладильным столом.

***

Надо же как получается, мы всегда замечаем, когда к нам приходит боль или какая другая неприятность, а вот момент, когда они исчезают, почти никогда. Живот уже совсем не болел. Можно выходить из своего убежища, а то, не ровен час, заявится ещё кто-нибудь, и жди тогда очередных поучений.

– Бранка, это ты? – из-за угла выскочил Вер. – А я тут случайно иду… Почему ты такая хмурая? Опять наказали?

Ну да, случайно он идёт по крылу, где хозяйничают женщины. Если бы с лерой кастеляншей шёл, помогал ей тащить корзины с бельём или ещё чего, а так мальчишкам здесь делать совершенно нечего. Можно было буркнуть, что не его это дело, но это же Вер. Он, хоть и драчун и, вообще, мальчишка, но поддержать мог, как никто другой. Это вам не девчонки. Они только ябедничать горазды.

– Сегодня я видела своего духа покровителя, – как можно отстранённее, как о чём-то несущественном, постаралась сообщить Бранка.

– Ох ты, вот здорово! – восхитился друг. – Но ты не рада? Ты его узнала? Слабый, да? – засыпал вопросами Вер. Последний прозвучал совсем жалко.

– Нет, я его не узнала. Его портрета нет в замковых галереях, – как же тяжело выдерживать этот взгляд. И это только начало.

– Это ничего! Можно попросить осмотреть запасники, – воодушевлённо вещал парнишка, – или объехать другие замки. Ты же можешь быть и другого рода, совсем не роднёй нашему князю. Главное, что дух-покровитель у тебя есть. А почему ты не спросила, кто он? Как же ты будешь его звать? – вопросы и предложения так и сыпались.

– Я буду звать его Тёма! – мстительно сообщила Бранка самому тёмному углу коридора, в котором они беседовали. На миг показалось, что тьма там шевельнулась.