Греческие герои. Рассказы Перси Джексона

Rick Riordan

Percy Jackson’s Greek Heroes

Text copyright © 2015 by Rick Riordan

Permission for this edition was arranged through the Nancy Gallt Literary Agency.

Иллюстрация на обложке Анатолия Дубовика

© Демина А. В., перевод на русский язык, 2017

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2017

* * *

Бекки, которая всегда была моим героем

Р. Р.

Вступление

Слушайте, я ввязался в это только из-за пиццы.

В издательстве сказали: «Ой, ты проделал такую отличную работу в прошлом году, написав про греческих богов! Напиши еще одну про древнегреческих героев! Это будет так круто!»

А я такой: «Ребят, у меня дислексия. Мне даже читать книги сложно».

Тогда они пообещали год снабжать меня бесплатной пиццей с пепперони, плюс обеспечить меня таким количеством голубых драже, сколько я смогу съесть.

Я не устоял.

Хотя почему бы и нет? Если вы сами планируете сражаться с чудовищами, эти истории помогут избежать некоторых основных ошибок, к примеру, заглянуть Медузе в лицо или купить б/у матрас у чувака по имени Крусти.

Но самая главная причина, почему стоит почитать об этих древних греческих героях, – это чтобы почувствовать себя лучше. Не важно, как бы сильно вам не нравилась ваша жизнь, у этих парней и девчонок все было намного хуже. В небесной канцелярии им явно забыли отсыпать положенную толику удачи.

Кстати говоря, если вы меня не знаете, меня зовут Перси Джексон. Я современный полубог – сын Посейдона. У меня самого за плечами немало неприятностей, но герои, о которых я собираюсь вам рассказать, относятся к категории этаких энциклопедических неудачников. Проще говоря, они умудрялись сесть в лужу там, где еще никто до них не садился.

Остановимся на двенадцати из них. Думаю, этого будет достаточно. Если к окончанию знакомства с их печальными судьбами – отравления, предательства, расчленения, убийства, психопаты в родственниках и питающийся человечинкой скот – у вас не прибавится позитива по отношению к своей собственной жизни, тогда я даже не знаю, что вообще вам может помочь.

Так что хватайте ваше огненное копье. Набрасывайте на плечи львиную шкуру. Отполируйте щит и удостоверьтесь, что в вашем колчане есть стрелы. Мы отправляемся на четыре тысячи лет назад. Будем обезглавливать чудовищ, спасем несколько царств, подстрелим парочку богов в зад, совершим налет на Царство Мертвых и ограбим злодеев.

После чего в качестве десерта встретим мучительные и трагические смерти.

Готовы? Отличненько. Поехали.

Персей жаждет объятий

Я просто обязан был начать с этого парня.

В конце концов, меня назвали в его честь. У нас разные божественные отцы, но моей маме нравилась история Персея по одной простой причине: он остался в живых. Персея не порубили на кусочки. Не обрекли на вечное наказание. С точки зрения героев, этот чувак встретил счастливый конец.

Что не означает счастливую жизнь. И он убил немало людей, но что уж тут поделать?

Несчастья Персея начались еще даже до его рождения.

Но прежде всего вы должны понять: в те дни Греция не представляла собой единую страну. Она была поделена на черт знает сколько мелких самостоятельных царств. Никто не представлялся: «Привет, я грек!» Новых знакомых спрашивали, из какого он или она города: Афины, Фивы, Спарта, Зевсвилль и так далее. Континентальная часть Греции представляла собой одно сплошное недвижимое имущество. У каждого города был свой царь. И каждый из сотен и сотен рассыпанных по Средиземному морю островов тоже являлся отдельным царством.

Вообразите, как бы это было в наши дни. К примеру, вы живете на Манхэттене. У вашего местного царя была бы своя армия, он бы устанавливал свои налоги и законы. Нарушая закон в Манхэттене, вы могли бы сбежать в Хакенсак, Нью-Джерси. Царь Хакенсака мог бы предоставить вам убежище, и в Манхэттене ничего бы не смогли с этим поделать (если, конечно, эти два царя не являлись союзниками – тогда вам точно крышка).

Города постоянно бы друг с другом воевали. Царь Бруклина мог пойти на царя Стейтен-Айленда. Или Бронкс и Гринвич, Коннектикут могли бы заключить военный союз и захватить Гарлем. Можете себе представить, как бы это разнообразило жизнь?

В общем, на континентальной Греции был город Аргос. Его нельзя было назвать крупнейшим или самым могущественным, но он был вполне себе достойных размеров. Местные называли себя аргивянами, видимо, потому что «аргосисты» напоминали название бактерии. Правил ими царь Акрисий. Тот еще гад. Будь он вашим царем, вы бы наверняка захотели сбежать в Хакенсак.

У Акрисия была красавица дочь Даная, но этого ему показалось мало. В те времена все были зациклены на сыновьях. У тебя должен был родиться мальчик, который бы после твоей смерти унаследовал фамилию, царство и прочее-прочее. Почему девочки не могли занимать трон? Понятия не имею. Глупость, но таковы были правила.

Акрисий постоянно орал на свою жену: «Рожай сыновей! Я хочу сыновей!» – но это не помогало. Когда жена умерла (скорее всего, из-за стресса), царь разнервничался не на шутку. Если бы он умер, так и не заимев наследника, царство отошло бы его брату Прету, а они ненавидели друг друга.

В отчаянии Акрисий отправился к Дельфийскому оракулу за предсказанием.

На заметку: обращение к оракулу обычно можно было охарактеризовать кратко – «плохая идея». Мало того что вам приходилось ехать аж до Дельф, чтобы зайти в темную пещеру на краю города, где дамочку под вуалью, сидящую на трехногом стуле и целый день вдыхающую вулканические испарения, посещали видения. Вам еще надо было оставить на пороге богатые дары. Лишь после этого вам разрешалось задать оракулу один вопрос. Чаще всего прорицательница отвечала малопонятной загадкой. И вы уезжали, растерянный, напуганный и обедневший.

Но, как я уже сказал, Акрисий был в отчаянии. Он спросил:

– О, оракул, что за дела, почему у меня нет сыновей? Кто займет трон и унаследует мою фамилию?

В тот раз прорицательница обошлась без загадок.

– Все просто, – хрипло ответила она. – У тебя никогда не будет сыновей. Однажды у твоей дочери Данаи родится сын. Этот мальчик убьет тебя и станет следующим царем Аргоса. Спасибо за ваши пожертвования. Удачного дня.

Шокированный и обозленный, Акрисий вернулся домой.

Когда он вошел во дворец, его встретила дочь.

– Отец, что случилось? Что сказала оракул?

Акрисий уставился на Данаю. Его дочь была красавицей. С длинными темными волосами и очаровательными карими глазами. Многие мужчины просили ее руки. Но теперь Акрисий мог думать лишь о пророчестве. Нельзя было выдавать Данаю замуж. Нельзя было позволить ей родить сына. Она больше ему не дочь – она его смертный приговор.

– Оракул сказала, что проблема в тебе, – прорычал он. – Ты предашь меня! Из-за тебя меня убьют!

– Что?! – Даная в ужасе отшатнулась. – Никогда, отец!

– Стража! – рявкнул Акрисий. – Увести мерзавку!

Даная не понимала, что она сделала не так. Она всегда старалась быть доброй и отзывчивой. Она любила отца, хотя он бывал страшен и зол и любил отправляться на охоту за бедными крестьянами с копьем и стаей свирепых собак.

Ответов не было. Стражники увели ее и заперли в особой подземной темнице с максимальной степенью защиты – в комнатушке размером с чулан под метлы, с туалетом, каменной плитой вместо постели и бронзовыми стенами в двенадцать дюймов толщиной. Единственное плотно зарешеченное окошко в потолке не давало Данае задохнуться и пропускало немного света, но в жаркие дни бронзовая темница накалялась до состояния кипящего чайника. В самом низу сплошной двери с тройным замком было прорезано узенькое отверстие под миску с едой. Единственный ключ хранился у царя, потому что он не доверял стражникам. Каждый день Даная получала два сухих ломтя хлеба и стакан воды. Ни прогулок. Ни посетителей. Ни радостей Интернета. Ничего.

Возможно, вы сейчас недоумеваете: если Акрисий так не хотел, чтобы у нее появились дети, почему он просто ее не убил?

Дело в том, мой жестокий друг, что боги очень серьезно воспринимали убийства членов семьи. (Что странно, учитывая, что именно боги, по сути, изобрели убийство членов семьи.) Если ты убьешь собственное дитя, Аид приготовит для тебя особенное наказание в Царстве Мертвых. За тобой придут фурии. Богини судьбы перережут твою нить жизни. Страшная карма свалится тебе на голову. Но если твой ребенок «случайно» погибнет в подземной бронзовой темнице… это будет как бы не совсем убийство. Скорее что-то из серии: «Упс, и как так могло случиться?»

Несколько месяцев Даная медленно чахла в заточении. Заняться ей особенно было нечем, разве что лепить куколок из хлебных катышков, смоченных водой, и болтать с господином Туалетом, поэтому большую часть времени она молилась богам о помощи.

Может, ей удалось привлечь их внимание, потому что она была очень хорошей или потому что всегда вовремя совершала приношения в храмах? Или, может, потому что Даная была сногсшибательной красоткой?

Однажды Зевс, владыка небес, услышал, как Даная зовет его. (Все боги такие. Где бы ты ни был, они услышат, если ты произнесешь их имя. Готов спорить, они кучу времени гуглят упоминания о себе.)

Зевс взглянул вниз своим сверхострым рентгеновским зрением и увидел красавицу царевну, оплакивающую свою горькую долю в темнице.

– Не, ребят, это неправильно, – сказал Зевс сам себе. – Что за отец, который заточит собственную дочь и не позволит ей влюбиться и родить детей?

(Вообще-то это было как раз очень в духе Зевса, ну да ладно.)

– А она ничего, – пробормотал Зевс. – Думаю, я нанесу ей визит.

Зевс постоянно этим занимался. Влюблялся с первого взгляда в какую-нибудь смертную, сваливался на нее этакой романтической водородной бомбой, переворачивал с ног на голову всю ее жизнь и возвращался к себе на Олимп, оставляя очередную подружку нянчиться с ребенком в одиночестве. Но, конечно же… Уверен, намерения у него были самые благородные. (Кхе-кхе. Ага, конечно. Кхе-кхе.)

В случае с Данаей перед Зевсом стоял лишь один вопрос: как пробраться в бронзовую темницу с максимальной степенью защиты?

Он был богом, разумеется. У него были возможности. Он мог просто вынести двери, но это бы напугало бедняжку. Плюс тогда ему бы пришлось убить кучку стражников, а это было бы уже совсем некрасиво. Взрывы и искалеченные трупы не способствуют появлению должного для первого свидания настроения.

Он решил, что будет проще превратиться во что-нибудь маленькое и проникнуть внутрь через вентиляционное окно. В этом случае у него было бы в распоряжении время, которое они могли провести вдвоем с девушкой его мечты.

Но во что превратиться? Может, в муравья? Зевс уже раз проделывал это с другой девушкой. Но он хотел произвести хорошее первое впечатление, а у муравьев практически отсутствовал фактор «ух ты».

И он придумал нечто совершенно иное – золотой дождь! Растворившись в облаке двадцатичетырехкаратного конфетти, он слетел с Олимпа и пролился через окошко, заполнив темницу Данаи теплым, потрясающим воображение светом, от которого у нее перехватило дух.

– НЕ БОЙСЯ, – донесся от блеска голос. – Я ЗЕВС, ВЛАДЫКА НЕБЕС. ТЫ СИМПАТИЧНАЯ. МОЖЕТ, РАЗВЛЕЧЕМСЯ?

У Данаи никогда не было парня. Тем более бога-парня, что умел превращаться в золотое конфетти. Очень скоро – буквально минут через пять-шесть – она была уже по уши влюблена.

Шли недели. Даная вела себя так тихо в своей темнице, что стражники успели до полусмерти заскучать. Затем, примерно месяцев через девять после того золотого инцидента, стражник как обычно просунул в отверстие поднос с едой и вдруг услышал изнутри странный звук: плач младенца.

Он бросился к царю Акрисию, потому что о таких вещах следует непременно докладывать своему боссу. Царь спустился в подземелье, отпер дверь, ворвался в темницу и обнаружил Данаю, укачивающую завернутого в одеяльце новорожденного малыша.

– Что… – Акрисий осмотрел темницу. Никого. Туда в принципе никто не мог попасть, ведь единственный ключ был у Акрисия, и никто бы не смог протиснуться через господина Туалета. – Как… Кто…

– Мой господин, – произнесла Даная, блестя глазами. – Меня посетил бог Зевс. Это наш сын. Я назвала его Персеем.

Акрисию стоило немалых трудов не подавиться собственным языком. Слово «Персей» означало «мститель» или «разрушитель», в зависимости от контекста. Царю очень не хотелось, чтобы этот мальчик вырос в помесь Железного человека и Халка, а учитывая, с какой злостью Даная на него смотрела, он готов был поспорить, кому именно она желала разрушений.

Главный страх царя, порожденный пророчеством, сбывался, что само по себе было довольно глупо, ведь если бы он не был таким злобным гадом и не запер свою дочь, ничего бы этого не случилось. Но именно так работают эти пророчества. Ты стараешься избежать ловушки, но в итоге сам себе ее строишь и сам себя в нее загоняешь.

Акрисию хотелось убить Данаю и ее маленького сына. Так было бы безопаснее всего. Но тут опять вступало в игру табу на убийство членов своей семьи. Что за напасть! Кроме того, если Даная говорила правду и Персей был сыном Зевса… ну, гнев владыки вселенной никак не мог гарантировать Акрисию долгую и спокойную жизнь.

И Акрисий решил поступить иначе. Он приказал стражникам найти большой деревянный ящик с закрывающейся на замок крышкой. Распорядившись, чтобы в крышке просверлили парочку дырок для поступления воздуха, дабы показать, что он весь из себя такой хороший парень, он запихнул внутрь Данаю с младенцем, запер замок и выбросил ящик в море.

Это ведь нельзя было назвать непосредственным убийством, подумал он. Может, они погибнут от жажды и голода. Может, шторм разобьет ящик о камни, и они утонут. Что бы ни произошло, он тут будет ни при чем!

Царь вернулся во дворец и впервые за многие годы спал спокойно. Ничто так не способствует расслаблению, как обречение родной дочери и внука на медленную, мучительную смерть. Если вы, конечно, настолько же недальновидны, как Акрисий.

Тем временем Даная внутри деревянного ящика взмолилась Зевсу:

– Привет, э-эм, это я, Даная. Я совсем не хочу тебя напрягать, но мой папа вышвырнул меня. Я в ящике. Посреди моря. Персей тоже со мной. Так что… ну, если бы ты смог ответить, прислать записку или еще что-нибудь, это было бы очень кстати.

Зевс поступил даже лучше. Он отправил приятный прохладный дождик, который капал сквозь дырки для воздуха, снабжая Данаю и ее младенца свежей водой. Он договорился со своим братом, богом морей Посейдоном, чтобы тот успокоил волны и изменил течения, обеспечив ящику мягкое плавание. Посейдон даже сделал так, чтобы маленькие сардины запрыгивали на крышку и протискивались через дырки внутрь – таким образом Даная могла наслаждаться свежайшими суши. (Мой папа, Посейдон, умеет быть классным.)

Так что вместо утопления и гибели от жажды Даная и Персей чувствовали себя весьма неплохо. Через несколько дней отправление скорой морской почты «Деревянный ящик» достигло берега острова Серифос, расположенного примерно в сотне миль от Аргоса.

Но Данае и младенцу все еще угрожала гибель, ведь ящик был наглухо заперт. Но, к счастью, на берегу в тот момент очень удачно сидел рыбак Диктис и чинил свои сети.

Диктис увидел болтающийся на мелководье огромный деревянный ящик и подумал: «Ого, это странно».

Подцепив сетями и крючьями ящик, он вытянул его на берег.

– Интересно, что там внутри? – спросил он сам себя. – Может, вино, или оливы… или золото!

– На помощь! – раздался изнутри женский голос.

– Уа-а-а-а! – заплакал другой, тоненький и пронзительный.

– Или люди, – добавил Диктис. – Он может быть набит людьми!

С помощью своего любимого ножа для разделки рыбы он аккуратно поддел крышку ящика. Внутри сидела Даная с Персеем на руках – оба грязные, усталые и пахнущие чуть протухшими суши, но вполне живые.

Диктис помог им вылезти и поделился своим хлебом и водой. (О боги, подумала Даная, снова хлеб и вода!) Рыбак спросил Данаю, что с ней приключилось.

Та решила не заострять внимания на деталях. В конце концов, она понятия не имела, где находилась, вдруг местный царь был другом ее папы? Она знала лишь, что доплыла до Хакенсака. Поэтому она сказала, что отец выгнал ее, потому что она влюбилась и родила ребенка без его согласия.

– Кто отец малыша? – спросил Диктис.

– О… э-эм, Зевс.

Глаза рыбака округлились. Он сразу ей поверил. Несмотря на грязь, Даная была достаточно красива, чтобы привлечь бога. А судя по манере ее речи и тому, как она себя вела, он предположил, что перед ним царевна. Диктис захотел помочь ей и ее маленькому сыну, но все было далеко не так просто.

– Я мог бы отвести тебя к моему брату, – с неохотой произнес он. – Его зовут Полидект. Он царь этого острова.

– Он примет нас? – спросила Даная. – Он даст нам убежище?

– Уверен, что да. – Диктис старался не выказывать беспокойства, хотя его брат был тот еще бабник. Он наверняка примет Данаю с излишним гостеприимством.

Даная нахмурилась.

– Если твой брат царь, почему ты всего лишь рыбак? Я хочу сказать, без обид: рыбаки классные.

– Я предпочитаю проводить во дворце как можно меньше времени, – ответил Диктис. – По семейным обстоятельствам.

Даная как никто была знакома с «семейными обстоятельствами». Ей не очень нравилась идея искать помощи у царя Полидекта, но другого выбора не было, если только она не хотела остаться на пляже и жить в ящике.

– Думаешь, мне стоит привести себя в порядок? – спросила она Диктиса.

– Нет, – возразил рыбак. – Перед моим братом тебе лучше выглядеть как можно более непривлекательно. На самом деле советую сильнее измазать лицо песком. И сунь в волосы водоросли.

Диктис повел Данаю с малышом в главный город Серифоса. Царский дворец возвышался над всеми остальными строениями – белые мраморные колонны, стены из песчаника с развевающимися на башнях флагами и отрядом мрачных головорезов-стражников перед воротами. При виде всего этого Даная засомневалась – возможно, жизнь в ящике была не такой уж плохой идеей, но все же последовала за своим другом-рыбаком в тронный зал.

Царь Полидект восседал на бронзовом троне, который едва ли обеспечивал поддержку спине. Стена позади него была завешана военными трофеями: оружием, щитами, знаменами и несколькими чучелами голов поверженных противников. Ну, сами знаете, чем обычно стараются оживить тронный зал.

– Так-так! – воскликнул Полидект. – Кого ты привел ко мне, брат? Кажется, ты наконец-то выловил своими сетями нечто стоящее!

– Э-эм… – Диктис задумался, как подипломатичнее сказать: «Пожалуйста, отнесись к ней хорошо и не убивай меня».

– Можешь идти, – бросил царь.

Стражники вытолкали рыбака из зала.

Полидект наклонился к Данае. Улыбка не прибавляла ему ни капли дружелюбия, учитывая, что несколько зубов у него были страшные и кривые.

Его не обманули ни лохмотья, ни песок на лице девушки, ни водоросли и маленькие сардины в ее волосах, ни даже моток каких-то тряпок у нее в руках. (Зачем ей это тряпье? Или это ее ручная кладь?) Полидект видел, какой красивой была незнакомка. Потрясающие глаза. А это лицо – само совершенство! Искупай ее и дай нормальную одежду, и она сойдет за царевну.

– Не бойся, моя дорогая, – сказал он. – Как я могу помочь тебе?

Даная решила изобразить из себя жертву, надеясь вызвать у царя сочувствие. Она упала на колени и зарыдала.

– Мой господин, я Даная, принцесса Аргоса. Мой отец, царь Акрисий, прогнал меня. Я молю о твоей защите!

Сердце Полидекта ее слова не тронули. А вот шестеренки в голове закрутились. Аргос – неплохой город. Он слышал об Акрисии, старом царе без сыновей. О, это было слишком хорошо, чтобы быть правдой! Если бы Полидект женился на Данае, он бы смог стать правителем обоих городов. Наконец-то у него будет два тронных зала и достаточно места для всех голов-чучел, что хранились в запасниках!

– Царевна Даная, разумеется, я предоставлю тебе убежище! – произнес он достаточно громко, чтобы все слуги в зале услышали. – Клянусь богами, со мной ты будешь в безопасности!

Он поднялся с трона и спустился по ступенькам помоста. Он собирался обнять Данаю, показав тем самым, какой он благородный и отзывчивый. Но стоило ему приблизиться на расстояние пяти футов, и моток тряпья в руках царевны заорал.

Полидект от неожиданности отпрыгнул. Ор прекратился.

– Что это за магия? – спросил Полидект. – Твои тряпки умеют кричать?

– Это младенец, мой господин. – Даная постаралась сдержать усмешку при виде отразившегося на лице царя ужаса. – Это мой сын, Персей, а отец его – Зевс. Надеюсь, ваши гарантии защиты распространяются и на моего бедного крошку.

У Полидекта задергался правый глаз. Он ненавидел младенцев – сморщенные, пухлые создания, которые только и знают, что плакать и гадить. Как же он жалел, что не заметил ребенка раньше, так сильно его пленила красота Данаи.

Но и обещание свое он уже не мог забрать. Все слуги слышали его слова. Кроме того, если ребенок и правда был сыном Зевса, это все усложняло. Нельзя просто взять и выбросить маленького полубога в урну, не навлекая на себя божий гнев – по крайней мере, большую часть времени.

– Конечно, – с трудом выговорил царь. – Какой миленький маленький… малыш. Он тоже будет под моей защитой. Вот что я скажу…

Царь подвинулся ближе, но Персей опять закричал. Малыш явно обладал даром обнаружения злых царей.

– Ха, ха, – тоскливо произнес Полидект. – У мальчика прекрасные легкие. Пусть воспитывается в храме Афины на окраине города… я хотел сказать, в удобно расположенном храме в самой лучшей части города. Жрецы отлично о нем позаботятся. Тем временем ты и я, дорогая царевна, сможем лучше узнать друг друга.

Полидект привык добиваться своего. Он дал себе пятнадцать, максимум шестнадцать минут на получение от Данаи согласия выйти за него замуж.

Но вместо этого еще никогда в жизни Полидект не испытывал большего разочарования, чем за следующие семнадцать лет. Он всеми силами старался поближе познакомиться с Данаей, но всякий раз царевна и ее сын срывали его планы. Царь отдал Данае собственные царские покои. Одарил дорогими одеждами, красивыми украшениями, снабдил служанками и целой книжкой с купонами на шведский королевский стол. Но Данаю было не провести. Она отлично понимала, что здесь она не более чем пленница, какой была в той бронзовой темнице. Ей не разрешалось покидать дворец. За исключением слуг ее навещали лишь сын и его няньки из храма Афины.

Даная радовалась каждому визиту Персея. Пока он был еще младенцем, он начинал плакать всякий раз, стоило царю подойти к Данае. Царь не выносил детского плача, поэтому очень быстро оставлял царевну и отправлялся за аспирином. Когда Персея не было рядом, Даная придумывала другие способы обломать ухаживания Полидекта. Только он приближался к ее двери, как она издавала такой звук, будто ее тошнит, и просила прощения, объясняя это тем, что ей нездоровится. Или пряталась в дворцовой прачечной. Или начинала без остановки плакать, и царю под тяжестью укоризненных взглядов служанок приходилось смущенно ретироваться.

Многие годы Полидект пытался завоевать ее симпатию. Многие годы она упорно сопротивлялась.

Их обоюдное упрямство даже в некотором роде восхищает.

Когда Персей повзрослел, Данае стало проще, а Полидекту – сложнее.

В конце концов, Персей был полубогом. Этот чувак был чудовищно одаренным. К семи годам он мог завалить взрослого мужика. К десяти его стрелы пролетали весь остров, а мечом он владел лучше любого воина из царской армии. Воспитываясь в храме Афины, он учился военному делу и мудрости: как выбирать противников, как воздавать почести богам – в общем, всем тем очень нужным вещам, если ты хочешь пережить пубертатный возраст.

Он был хорошим сыном, то есть посещал маму так часто, как только это было возможно. Конечно, больше он не рыдал рядом с Полидектом, но если царь начинал заигрывать с Данаей, Персей с его кучей свисающего с пояса оружия просто вставал рядом, скрестив на груди руки, и молча буравил его тяжелым взглядом, пока царь не удалялся.

Наверное, подумали вы, любой бы на месте Полидекта сдался? Ведь вокруг было полно других объектов для приставаний. Но знаете, как бывает. Чем больше тебе говорят, что это нельзя, тем сильнее тебе это хочется. К тому моменту, когда Персею исполнилось семнадцать, Полидект просто с ума сходил от раздражения. Он хотел жениться на Данае, пока она еще не слишком постарела, чтобы успеть родить ему детей! Он желал видеть своих сыновей на тронах Аргоса и Серифоса. Что означало одно: Персея нужно было куда-то сплавить.

Но как избавиться от полубога без непосредственного убийства?

Тем более что Персей в свои семнадцать был самым сильным и умелым воином на всем острове.

Полидекту нужно было проявить хитрость… подстроить все так, чтобы Персей сам себя погубил, так, чтобы никто не смог обвинить в этом Полидекта.

За свою долгую жизнь царь повидал немало шатающихся туда-сюда героев: кто-то вырубал чудовищ, кто-то спасал деревни и симпатичных щенков, кто-то завоевывал сердца царевен или еще как-то иначе получал общественное одобрение. Самому Полидекту не было никакого дела до этого фарса, но он подметил, что большинство героев совершали какую-нибудь роковую ошибку – проявляли в какой-то момент слабость, что (при должной удаче) могло привести к их гибели.

А какая слабость была у Персея?

Этот юноша был царевичем Аргоса, сыном Зевса, но он рос изгоем в чужом царстве, без денег, и из родственников у него была лишь мать. Это взрастило в нем небольшой комплекс неполноценности. Парень жаждал себя проявить. Любой вызов он принимал не задумываясь. Если Полидекту удастся обратить это против него…

На лице царя расплылась улыбка. О да. Есть у него подходящая идейка.

В конце той же недели Полидект объявил, что начинает сбор свадебных подарков для царевны с соседнего острова. Звали ее Гипподамия. Ее отец, царь Эномай, был старинным другом Полидекта, но на самом деле это было совершенно не важно.

Полидекту нужен был лишь предлог для сбора подарков.

Царь устроил большую вечеринку во дворце, куда пригласил всех богатых и знаменитых жителей Серифоса, желая посмотреть, кто на что окажется горазд. Всем хотелось впечатлить повелителя, и они устроили между собой целое соревнование, чей подарок будет круче.

Одна семья принесла серебряную вазу в рубинах. Другая показала золотую колесницу, запряженную парой белоснежных жеребцов. Третья предоставила подарочный сертификат для iTunes номиналом в тысячу драхм. Только самое лучшее для дорогой и любимой как-ее-там, выходящей замуж за кого бы то ни было!

Гора подарков росла, и Полидект благодарил каждого, что заставляло всех богатых и знаменитых почувствовать себя особенными (будто они уже ими не были). Наконец он заметил за столом с закусками притихшего и старавшегося не обращать на себя чье-либо внимание Персея в компании своей мамы.

Персею не нравилось на вечеринке. Он не находил ничего веселого в том, чтобы наблюдать, как заносчивые вельможи лебезят перед царем. Но он был обязан присматривать за мамой на случай, если Полидекту приспичит к ней подкатить, поэтому он терпел, попивая тепловатый пунш и жуя маленькие сосиски, наколотые на зубочистки.

– Что ж, Персей! – позвал царь через весь зал. – Что ты принес в качестве подарка на свадьбу дочери моего союзника? Ты сильнейший воин на Серифосе. Все так говорят! Наверняка твой подарок превзойдет все остальные!

Это было очень подло. Все знали, что Персей был беден. Остальные гости захихикали и повернулись к нему, довольные, что юного выскочку поставили на место. Им не нравилось, когда красивые, сильные и талантливые полубоги хоть в чем-то их обставляли.

Лицо Персея налилось кровью.

Сидящая рядом Даная зашептала:

– Ничего не отвечай, сын мой. Он хочет тебя разозлить. Это ловушка.

Но Персей не слушал. Он ненавидел, когда над ним смеялись. Он был сыном Зевса, но царь и вельможи относились к нему как к никчемному бездарю. Его достал Полидект и бесил тот факт, что Даная была пленницей у него во дворце.

Персей вышел на середину зала. Вельможи расступились перед ним. Он обратился к царю:

– Возможно, я не так богат, как некоторые из присутствующих здесь, но я держу свои обещания. Что ты пожелаешь, Полидект? Скажи, какой подарок ты хочешь для этой как-ее-там. Скажи, и я принесу это.

По толпе пронесся нервный смешок. Полидект улыбался. Он ждал этого момента.

– Прекрасное обещание, – сказал царь. – Но обещания – это просто слова. Почему бы тебе не поклясться… к примеру, рекой Стикс?

(Заметка на полях: никогда не клянитесь рекой Стикс. Нет клятвы страшнее. Если вы не сдержите слова, вы по сути дадите Аиду, его фуриям и всем демонам Царства Мертвых карт-бланш на ваши вечные муки без шанса на досрочное освобождение.)

Персей покосился на мать. Даная замотала головой. Персей понимал: давать клятву такому скользкому типу, как Полидект, никак нельзя было назвать мудрым поступком. Жрецы, что вырастили его в храме Афины, этого бы не одобрили. Но затем Персей посмотрел на окружавших его ухмыляющихся и хихикающих вельмож.

– Я клянусь рекой Стикс! – закричал он. – Чего ты хочешь, Полидект?

Царь откинулся на неудобную спинку своего бронзового трона и бросил взгляд на украшавшие стены головы-чучела.

– Принеси мне…

Представьте себе драматичную органную музыку.

– …голову Медузы.

Добавьте к этому аханье толпы.

Уже одно имя Медузы, произнесенное вслух, считалось, приносит неудачу. Выследить ее и отрубить голову? Подобное можно было пожелать разве что злейшему врагу.

Медуза была жутчайшим монстром, известным во всей Греции. Когда-то она была прекрасной девушкой, но после романтического свидания с Посейдоном в храме Афины (возможно, в том самом, где рос Персей) Афина превратила бедняжку в страшное создание.

Думаете, ваше лицо по утрам ужасно? Медуза была такой уродливой, что один взгляд на нее обращал человека в камень. Никто из видевших ее не выжил, но по слухам, у нее были золотые кожистые крылья, медные когти на пальцах и ядовитые змеи вместо волос.

Она жила где-то далеко на востоке вместе с двумя своими сестрами, которых тоже превратили в крылатых монстров – может, потому, что они посмели заступиться за сестру. Вместе они были известны как горгоны, что классно подходит для названия музыкальной группы. Встречайте! Джонни Грек и «Горгоны»! Ладно, может, и не очень.

Многие герои вызывались найти и убить Медузу, потому что… на самом деле я точно не знаю почему. Насколько мне известно, она никому не мешала. Может, потому, что она считалась крутым испытанием. Или был какой-то приз за убийство уродливого монстра. Как бы то ни было, никто из героев, отправившихся за ней, не вернулся.