Яр. Книга 3

ГЛАВА 1

– Сколько нам еще трястись до этого самого Острова?

– Да не сказать, чтобы уж очень так и далеко. – Беспечно ответил монаху, задавшему этот вопрос возница. – Вот сейчас из леса выйдем, и аккурат деревенька Яриново будет. В ней переночуем. А от нее уж денек неспешной езды до Острова останется. Ранее-то дорога длинней была. Цельных дня два не менее на путь уходило. А нонеча, опосля того как через лес да болото новую дорогу проложили путь намного сократился.

– И кто же это так расстарался?

– Так знамо кто. Хозяин мест здешних. По его имени и деревеньку прозвали. – Трещал без умолку возница. – Раньше-то никакого названия у нее, у этой самой деревеньки и не было вовсе. Село и село. Да и то верно. Какое там название? Отколь ему взяться, коль в этом селе и полсотни домов не наберется? Да еще места здесь дикие. Глухомань глухоманью. От обжитых мест в стороне далеко находятся. Правда стараниями нового хозяина потихоньку и здеся жизнь бурлить зачинает. Хотя, по правде лучше сказать, хозяйки. Хозяин-то он все больше в разъездах. На войнах всяких воюет. Ратник он. Правители-то ить спокойно жить не могут. Все время промеж себя чего-то делят. И как обычно этот дележ войной подкрепляют. Вот он от одной войны на другую и мыкается заместо того чтобы дома порядки наводить. Но в этом деле местным свезло. Жинка у него уж больно хваткая. Она и за порядком следит и хозяйством управляет. Бойкая женщина, одним словом. За всем присмотреть поспевает.

– И как этого боярина зовут?

– Какого боярина? – Не понял вопроса возница.

– Ну, того что этими местами управляет. – Попенял на недогадливость возницы монах.

– А-а. – Протянул он. – Яром его кличут. Так и не боярин он вовсе. Хозяин-то мест здешних.

– Как это не боярин? – Удивился монах такому заявлению. – А кто тогда?

– Дружинник он. А землями этими его за службу верную Псков наградил и деревеньку в кормление выделил. Говорят даже, что бояре то решение единодушно поддержали, когда его воевода и он же по совместительству наместник князя, огласил. Вот уж где чудеса. Обычно-то они все больше промеж собой лаяться, когда чего решают. Собираются там, в кучки вокруг своих предводителей и ругаются друг на дружку. Ну, выясняют, значится, кто из них правее. А тут никто слова супротив не сказал. Чем-то этот Яр шибко видать прославился. Ну и коль уж так откровенно говорить то местные, несмотря на то, что вольное житье как-бы на барский оброк сменили, то же ить не слишком-то этим делом опечалены. Да и чего печалиться? Зажиточно здеся люди живут. Обзавидоваться можно. Я-то уж вон, сколько по областям разным намотался. Есть с чем сравнивать. Оттого завсегда в этом Яриново для торга и отдыха останавливаюсь, когда путь мимо лежит. Никогда еще без прибытка отседава не уезжал. – Гордо выпятив грудь, похвастался он.

– Дружинник говоришь? Да-а, странное дело. Запросто так никто дружинника так одаривать не станет. Интересно и чего это этот дружинник дома не сидит? Насколько мне известно, Псков сейчас ни с кем войну не ведет.

– Сейчас нет. Сейчас, слава богу, тихо. Не то, что ранее. Сейчас опосля того как Псковичи князем себе Наримонта выбрали мир стоит. Хотя вокруг нас много лиха творится. Вон взять, к примеру, недавний поход князя Московского с ордой Талубея на Смоленск. Я уж грешным делом думал, что все, опять под стрелу степняка да меч москаля угодим. Граница-то недалече. Ну, как недавно. – Пояснил он. – Это когда Московский князь Калита орду на Псков напустил. Ох и лихое времечко было. Я в ту пору дома лишился да жену свою со старшими детьми потерял. – Оглянулся он назад на едущую следом за ними телегу, которой управляли парнишка лет четырнадцати да девчушка лет десяти не более. – С тех пор вот так и мыкаюсь от села к селу, от города к городу. Приторговываю всяким разным, чем бог послал. – Тяжко вздохнул возница. – Хорошо еще, что Господь уберег и в сторону отвел, когда рыцари Ливонские войной на Псков сунулись. А таперича пущай только попробуют. Враз по зубам получат. Псковичи не запросто так Наримонта в князья избрали. Он ить еще и князем Полоцким числится, и князем Пинским, и земли в Новгородской земле имеет. Там от его имени сынок его Александр верховодит. Так что прежде чем к нам соваться любой лиходей трижды, а то и четырежды подумает. А стоит ли это делать?

– Так, а с дружинником-то этим что? – Повторил свой вопрос монах. – Где он теперь?

– А я откуда знаю. – Пожал плечами возница. – Я с зимы в эти края не наведывался. Можа уже и дома сидит. Вот доедем до Яриново там и узнаем. Имение-то этого дружинника, Волколадово, совсем недалече от села.

– Волколадово? – Удивленно посмотрел на возницу монах. – Это откуда же такое название взялось?

– Так местные так имение прозывают. Бают, дружинник он непростой. Волки его как псы дворовые слушают оттого и жители села этих серых разбойников не опасаются. Скотину на выпас без всякой опаски гоняют. Вот где чудеса.

– Это не чудеса. – Нахмурился монах. – Волки это исчадия ада и слуги верные Сатаны. Колдовством поганым от этого за версту несет.

– Можа и так. – Пожал плечами возница. – Вам слугам Господним виднее. Но только что в том плохого ежели зверь лютый скотину домашнюю не режет да людей не трогает?

– Сатана хитер. – Наставительно поднял кверху палец монах. – Он и агнцем запросто обернется лишь-бы только невинные души с праведного пути сбить.

– Вона оно как. – Протянул мужик, покачав головой.

– Именно так. – Утвердительно кивнул головой монах. – Не всякое чудо чудесное на земле творимое от Господа нашего Иисуса Христа за род человеческий пострадавшего и все грехи людские на себя взявшего. Сатана изворотлив. Здесь, глаз да глаз нужон, чтобы в его тенета не угодить, и души своей бессмертной не лишиться. Чтобы потом не вечность в геенне огненной муки принимать, а в райских кущах Господу служить.

– Гляди ка ты, страсти-то какие. – Перекрестился возница.

– А давно ли ты в церкви последний раз молился? – Хмуро сдвинув брови, задал ему вопрос монах.

– Ох, тыж. – Вместо ответа выдохнул возница, резко натягивая вожжи и останавливая повозку.

Из леса на дорогу прямо перед телегой выехало полдюжины вооруженных да при броне мужчин. Весело скалясь, один из них окинул взором других.

– А что робята, кажись удачный нам сегодня денек выпал. Смотри ка, добыча сама в руки приплыла. – Весело загоготал он. – Все мужик, ты приехал. Слезай с телеги да выворачивай карманы. Таперича твое добро и денежки стали нашими.

– Вы чего, люди добрые? – Запричитал возница. – Какое у меня добро? Какие денежки? Здесь всего добра на краюху хлеба наберется. Отпусти ли бы вы нас Христа ради. – Попросил он.

– Ну, так мы тебя и отпускаем. – Снова загоготал верховой. – Иди куда хочешь. Только карманы сначала выверни. Эй, мних, тебя это тоже касается. – Посмотрел он на священнослужителя. – У тебя уж точно в колите чего припрятано имеется.

– Да как ты смеешь. – Возмутился монах. – Я слуга божий.

– Смею. – Перестав смеяться, оборвал его всадник. – А будешь ерепениться, так и голышом на дороге оставлю. А ежели и это тебя не успокоит, так голову тебе с плеч долой срубить за мной не заржавеет. Знаю я вашего брата. Все о богатстве души другим толкуете, а сами под себя серебро да злато обеими руками гребете. И стращать меня непонятными словами да грозить карой небесной не надо. Я этого совсем не боюсь. Уразумел? – Выдержав паузу, глядя при этом на покрасневшего от гнева, но промолчавшего мниха разбойник удовлетворенно кивнул головой. – Вот так-то оно лучше будет. Все. Не затягивайте свое и мое время тем паче, что у нас еще дел невпроворот. – Подогнал он возницу с монахом.

Тяжело вздыхая возница слез с облучка но не успел он и шагу в сторону от телеги ступить как из все того же леса пропела вылетевшая стрела и ударила предводителя разбойничков в грудь.

– Орест вяжи их всех, а кто будет за меч хвататься, руби без всякой жалости. – Из леса вслед за стрелой на дорогу в сопровождении нескольких верховых выехал закованный в броню по западному образцу воин с луком в руке, а следом из придорожных кустов с другой стороны дороги высыпали мужики с Яриново, окружая со всех сторон разбойников. – Ну что? Вот и пришел вашей вольнице конец. – Заговорил воин женским голосом. – Добаловались. Остается только узнать, кто вас на это дело надоумил?

– Узнаем. – Стаскивая с лошади очередного лиходея, которые и не думали оказывать сопротивление, пообещал мужик, которого назвали Орест. – А ежели по доброй воле говорить не захотят, так мы знаем, как в таком случае языки развязывают.

– Не по своей воле мы разбойничьим делом промышляли. – Затараторил один из связанных. – Боярин приказал. А мы что? Мы люди подневольные. Нам приказали мы и делаем.

– Вот ведь сучье племя. – Затягивая потуже узел, прогудел, негодуя Орест. – Приказали им. А совесть в это время спать ушла что ли? Любите такие как вы, за приказом свою червивую душонку прятать.

– Ладно, Орест, не лютуй. Хорошо еще, что они душегубством не промышляли. – Махнула рукой женщина воин. – А то, что скотину слегка порезали да пастуха побили, не велика трата, но за нее мы взыщем, как положено. Ты меня знаешь. Я слов на ветер не бросаю.

– Какой боярин вас на лихое дело надоумил? – Пнул ногой одного из плененных Орест.

– Трифон Глина. – Буркнул в ответ разбойник.

– Да-а. Видать недалеко яблоко от яблоньки откатилось. – Посмотрел на женщину воина Орест. – Вот ведь только оперился, а все туда же. Как и его покойный батюшка пакостить надумал.

– Это мы еще посмотрим, надолго ли его хватит. – Усмехнулась женщина. – А пока отправька этих чепушил пленных в Остров. Пусть этим делом еще и Еремей Тимофеевич озаботится. Он здесь воевода и блюститель порядка. Этого, – кивнула она головой на мертвого предводителя. – Закопайте где-нибудь здесь возле дороги. Не след человечиной зверье приманивать.

– А может, этого мертвяка к хозяину его отправим? – Предложил один из всадников. – Чтобы знал, что его затея провалилась, и крепко задумался над тем, что учудил и чем ему это обернуться может?

– Не стоит. – Отверг это предложение другой всадник. – Пущай пока думает, что они по-прежнему безобразничают. Во всяком разе, от него другой подляны какой тогда ожидать, не придется.

– Я с Путятой согласная. – Поддержала всадника женщина. – Рано пока осиное гнездо трогать. Для начала надо-бы присмотреться, как ловчей по нему ударить, чтобы в один присест с этой напастью покончить.

– Ты здесь главная Ярина. Тебе и решать. – Не стал спорить с женщиной воин.

– Ну что Макар, испужался, поди? – Посмотрела, усмехнувшись, на смирно стоявшего рядом со своей повозкой возницу хозяйка здешних мест.

– Есть немного. – Не стал отнекиваться возница. – Вот уж кого в энтих местах встретить не ожидал так это разбойничков лихих. Их же здеся отродясь не водилось. В здешних местах ежели только так лешего грабить. А лешего попробовать грабить так заместо прибытка запросто живота лишиться можно.

– Водиться разбойнички здесь не будут. – Сказала, словно припечатала Ярина. – Я не позволю. Во всяком случае, пока я здесь хозяйка никому лихоимствовать не дам. А ты все, как и прежде из одной волости в другую кочуешь со своим небогатым скарбом? Может время уже пришло осесть где?

– Да я-бы с удовольствием. – Вздохнул возница. – Да тольки денег у меня чтобы, где домом обзавестись нема. Не накопил еще.

– Коль у нас поселиться надумаешь, так этот вопрос мы сразу решим. И работай, я тебя озабочу как раз по твоим плечам. Торг вести тебе не в новинку, а у нас добра на продажу накопилось. Подумай. Торопить тебя не стану, но лучше с ответом не затягивай.

– А-а. Чего тут думать. – Махнул рукой возница. – Коль крышу над головой даете, да работай, озаботите с прибытком то я согласный. Тольки, коль добра на продажу много будет одному его, куда везти боязно.

– Не боись. На это дело я тебе и охрану выправлю.

– Ну, тады хозяйка, я весь ваш с потрохами.

– Потроха свои себе оставь. – Засмеялась во весь голос Ярина. – Они мне не надобны. А вот служба верная ой как нужна.

– Уж не извольте сомлеваться, и верой, и правдой служить стану. – Закивал головой возница Макар.

– Тогда надеюсь, не будешь против, если пленных к тебе на телеги усадим?

– Да чего там противиться? Садите, конечно.

– Не след женщине в мужской одеже на людях красоваться. – Вдруг подал голос монах, хмуро буравя взглядом Ярину и прерывая ее разговор с возницей.

– Что мне следует делать, а что нет, я как-нибудь сама решу монах.

– Зови меня отец Иннокентий. – Недовольно буркнул служитель церкви.

– Отец у меня один был, его рыцари ливонские убили. Еще есть отец небесный, Господь наш Создатель. А о других отцах мне ничего не ведомо. Так что нечего ко мне в родители набиваться.

– Да как ты смеешь так со мной разговаривать. – Видать не на шутку обиделся монах, ажно слюной брызгать стал.

– Смею. – Перебила его Ярина. – Хотя-бы на том простом основании, что ты на моей земле стоишь, в которой я хозяйка и ни кто другой. И ежели ты чем-то недоволен, то тебя здесь никто насильно не удерживает. – Сказав это, женщина развернула своего коня и, не оглядываясь на красного как вареный рак монаха, поехала по дороге.

– Вот мало нам забот так чую, еще одну хворобу нам на наши головы подкинуло в виде этого монашка. – Догнав Ярину, пристроил своего коня рядом с ее конем Путята. – Этот монах нам хлопот может доставить не менее чем боярин.

– Как дед Яра говорит, поживем, увидим. Не следует наперед перед заботой головой о ствол дерева стучать. Всякой проблеме свое время дадено.

ГЛАВА 2

Веселясь и радуясь своим проделкам, Беда гуляла по Земле. А отчего же ей не веселиться-то? Люди почитай сами за нее всю работу делают. А тут еще и Климату пришло время шубу на свои плечи натягивать, во всеуслышание объявляя о приходе похолодания. Чем это людскому племени грозило? Да все как обычно. Катаклизмы разные для начала стали землицу терзать. То Землетрус землю всколыхнет. То Ураган, какой по ее пределам туда-сюда пробежится. Вулканы усиленно пыхтеть стали, выбрасывая из своих недр накопившийся за века мусор. Голод так же в стороне от дел не остался и стал усиленно вытаптывать посевы людским трудом в землю брошенные.

В далекой Поднебесной проснулась от долгого сна, аль родилась заново, то людям неведомо, хворь по имени Чума. В пределах Китая и Индии силу набрала, да пошла, бродить по свету, неся людям свою подругу Смертушку за своими плечами. По протоптанному людьми тракту, именуемому «Шелковый путь», добралась до азиатских пределов. Не погнушалась и в сторону с дороги свернуть, заглянув в Причерноморье да ордынские степи. Из Азии даже не оплатив проезда, ее Пизанцы, Генуэзцы да Венецианцы в погоне за прибылью на своих торговых галерах в Европу перевезли.

Племя людское вместо того чтобы объединить усилия в противостоянии всем этим испытаниям обрушившимся на их головы наоборот только дровишек в этот костер безумия подбрасывать стали. Ни на миг, ни утихающие войны с новой силой во всех земных пределах полыхнули. Князьям да королям их амбиции и так спокойно спать по ночам не давали, а в свете всех свалившихся на голову людей природных безумств так и вовсе сна лишили, отчего людская кровь потекла по земле полноводными реками, радуя князей Тьмы своим обилием.

Как по мановению волшебной палочки почти одновременно сошли со страниц истории в небытие еще недавно державшие в напряжении мир правители и на их место сели их наследники. В 1340 году умер князь Московский Иван Калита. За год до этого умерла жена Польского короля Казимира Великого дочь Гедимина Алдона-Анна, после чего Польша из союзника превратилась во врага Великого Княжества Литовского. Этому поспособствовали дела в Галицко-Волынском княжестве. Казимир, правда, Великим прозываться стал много позже. Понятное дело, что он сам себя считал таковым, но прозвище свое получил все же так сказать поздним числом от историков прославлявших земли королевства Польского.

Итак, не сдержавшего свое обещание не способствовать распространению в княжестве католической веры местные бояре отравили Мазовецкого князя Болеслава избранного годом ранее князем Галицко-Волынским, в результате чего княжество разделилось на две враждебные половины. Галиция отошла под управление Казимира Великого. Надо было Казимиру как-то дела свои поправлять, а то того и гляди оставит его Тевтонский орден да немцы с чехами совсем без земель коими управлять можно. Да уж. Тяжко Казимиру приходилось. Того и гляди корона норовила с головы свалиться. Даже на своей «великой» кровати, как и положено Великому мучился король бессонницей одолеваемый тяжкими думами. Пришлось Великому Казимиру даже одно время под иго татарское самовольно пойти, напугав этим Папу Римского Иннокентия 6 лишь-бы только при их поддержке корону на голове удержать.

Вот он в земли Галицкие и вцепился как клещ, чтобы хоть как-то свое положение поправить, и не сделаться совсем королем без королевства. Вцепился-бы и в Волынь, но та присягнула на верность сыну Гедимина Любарту. Обидно. Вот из-за этой обиды и пробежала черная кошка по отношениям между Королевством Польским и Великим Княжеством Литовским. Так пробежала, что долгие годы кровь рекой лилась.

В 1341 году погиб при штурме замка Баербург Гедимин. Убило его ядром, выпущенным из пушки, что на стенах замка стояли. Оружие новое и до сих пор было неведомо в славянских пределах. Любили Тевтоны, вводимые в Европе новшества на свои плечи первыми все примеривать. Все новинки вооружения первым делом в Тевтонский орден направлялись. А как иначе-то? Как-никак благим делом орден занимается, темных язычников и схизматиков за уши к свету из темноты вытягивает. Вот им первым для их нужд и подбрасывали новинки.

Со смертью Гедимина все ожидали, что в стане Великого княжества начнется борьба за великокняжеский венец. Гедимин-то наследником своим Явнута, младшего из своих сыновей обвестил. Что тут скажешь? Во всех странах дележ наследства дело серьезное. Нередко во время дележа головы родственные с плеч долой летят да кровью земля обливается. Обошлось. Гедимин еще при жизни своим сыновьям уделы распределил, в которых они полными хозяевами числились. Венец великокняжеский вещь конечно хорошая, но уж больно много от него головной боли. Ну, а свое верховенство можно и без венца на голове выказывать. Тем паче, что Явнут парень тихий и спокойный и особо своим венцом отцом завещанным другим в глаза не тычет. Забегая немного вперед истории, скажу, что замятня все же состоялась. Ничего не попишешь. Традиции истории обойти не так уж и просто. Лишился Явнут венца. Но, слава богу, без крови дело обошлось.

В том же году что и Гедимин скончался хан орды Узбек. Вот там все было привычно. Чанибек, более привычное имя Джанибек, будучи третьим сыном Узбека, миндальничать не стал. Он просто прирезал двух своих братьев вместе с их подданными, и стал единоличным правителем орды. Так сказать в полном объеме поддержал исторически сложившиеся традиции.

Ливонский орден в этот период тоже изменения в правительстве затронули. В 1341 году выйдя на пенсию, закончил свою трудовую деятельность 23 магистр Эвергард фон Мангейм и уехал доживать свой век в Германию. На его место был избран 24 магистром Борхард фон Дрейлеве. Человек довольно деятельный. Сидеть, сложа руки, он не умел. При его посредничестве во время первого же года правления была выкуплена у Датского короля Эстония. Ливонцы довольно основательно расширили свои владения. Так же сразу же, как только стал магистром Дрейлеве начал возведение новых крепостных сооружений на границе, как с Псковом, так и с Аукштайтией. Одним словом подготовка к войне велась полным ходом.

Вот правители поменялись, а война так и не остановилась. Наоборот. Только большую силу набрала. Новые лидеры ничем в своих устремлениях от старых не отличались, но вот им еще предстояло авторитет завоевывать у летописцев. Оттого и войны с удвоенной силой мощь набирали, неся с собой страдания, смерть и разрушения простому люду.

Иерархи церкви тоже в стороне не оставались. Такое дело как война не следует на самотек пускать. Так что нередки случаи в истории человеческой, когда они и сами вдохновителями военных действий являлись. Вместо того чтобы о мире проповедовать как и положено добрым служителям, сии священнослужители «Всевышнего» людей на смертный грех благословляли отправляя их убивать. Все ради высшей цели коей является их благосостояние.

За примерами далеко ходить не надо. Тут тебе и крестовые походы к коим иерархи церкви людей призывали и джихады. Примеров много, а вот толку мало. Понятно одно. Одними-то разговорами о любви да мире власти и денег не сыскать. А власть да деньги они такие. Она людям сильно голову кружат.

Пользуясь, случаем. В угоду политическим расчетам Константинополя. Гедимину удалось обновить независимую от Москвы Галицкую метрополию, в состав которой входили епархии Волыни, Полоцка и Турова. Денег это стоило не мало. Но на что только не пойдешь ради политической выгоды.

Да и Константинопольским патриархам от этого радость. Оно и понятно. Москва далеко, а католическое влияние на эти земли с каждым годом возрастает. А такое положение сказывается на доходах. Не порядок. Мириться с таким положением дел в Константинополе никак не хотели. Да и золото лишним не будет, что из Москвы в Константинополь поплыло лишь-бы только эту метрополию опять под влияние Московского митрополита вернуть. В какую сторону не глянь, одна выгода. Сиди да барыши полученные пересчитывай.

Вот такое вот нерадостное время. Хотя чего это я? Время здесь не причем. Оно течет себе и течет, ни на что особо не влияя. Радостным или не очень это мы люди его делаем. Привыкли мы не признавать своих ошибок, а потому на время все беды сваливаем. А отчего же не свалить? Время-то говорить не умеет. Да и в суде опротестовывать заявления людей не станет.

ГЛАВА 3

– Орест. – Подозвала к себе старосту деревни Ярина.

Да. Теперь старостой деревни Орест числился. Старый староста так сказать самоотвод взял, когда узнал что село в управление Яра отходит. Точной причины такого поступка никто не знал, но в свое время судачили об этом много. Староста-то хоть и в годах преклонных, но еще довольно крепок был.

Правда, потом в одном мнения сходились. Староста на покой ушел не потому, что мести Яра испугался. А мстить парню, если вдуматься было за что. Даже ежели не мстить, то обиду держать так точно. В прошлом-то с ним неласково в селе обходились. Да и после того как он сельчан из полона вызволил староста себя с ним не совсем по-человечески повел более беспокоясь о спокойствии сельчан чем о нем.

Из тех же самых побуждений и Ореста старостой единодушно избрали. Как-никак он вместе с Яром жителей деревни из полона вызволял, так что по этой причине должон гнев хозяйский, коль таков будет, слегка смягчить. Все ж таки бок о бок бились, а такое так просто не забывается.

Обошлось. Яр о худом не поминал. Да и вообще почитай, что и не жил здесь долго. Он более всего на заезжего гостя походил. Приедет, погостит, да и снова в путь дорогу выправиться. Всем в округе заправляла супружница его Ярина. Да так заправляла, что местные в ней души не чаяли. Хоть и молода да не по годом рассудительна. Коль помощь, в чем нужна, не откажет. Справедлива и в меру строга. Удивительно. Но с ней жить даже легче стало, чем когда село само по себе существовало.

Одному, правда, удивлялись. Любила хозяйка с утра пораньше мечом позвенеть да с лука и арбалета пострелять. Даже на охоту в одиночку выправлялась. А охота дело опасное. Не кожный мужчина на такое отважиться. Зверь лесной в лютости ничем вооруженному воину не уступит, когда за свою жизнь борется.

– Слушай Орест ты пленных где-нибудь у себя в деревне в сарае, каком запри, а то у меня ведь поруба, куда их посадить можно было, нема. За ненадобностью он как-то раньше был. Кого мне туда кидать было?

– Об этом не беспокойся. – Махнул рукой Орест. – И сарай найдется. И свяжем, как положено. И стражу даже поставлю на всякий случай.

– То добро. – Кивнула головой Ярина. – И еще одно.

– Чаво?

– Определи у себя на постой и монаха этого заезжего.

– Это почему же ты хозяюшка гостя в свой дом пущать не хочешь? Аль скрываешь чего? – Встрял в их разговор священнослужитель, услыхавший, о чем говорили меж собой Ярина с Орестом.

– Скрывать мне нечего. – Не взглянув на монаха, отозвалась Ярина. – А дело в том, что я женщина замужняя и чужим мужчинам во время отсутствия мужа в моем доме делать нечего. Не хватало мне еще дурной людской молвы. А люди они такие. На пустом месте всякие небылицы навыдумывают, да сами в них и поверят.

– Я слуга божий. – Надулся монах.

– Для меня, ты, прежде всего человек мужеского пола. А слуга ты али нет, то еще проверять надобно.

– Да как ты смеешь. – Поперхнулся в своем гневе отец Иннокентий.

– Смею. – Отмахнулась от него Ярина. – Я тебе уже говорила. Я здесь хозяйка, а потому много чего смею. А не нравится тебе в доме ночевать, так ночуй под открытым небом. Воля твоя. – Пожала она плечами.

– Сурово ты с ним. – Тихо проговорил едущий рядом с Яриной Путята. – Энти святые отцы такого обхождения не любят. Гадить будет. По роже его видать. Вишь как его перекосило да краской залило. Точно тебе говорю. Добра от этого служителя богу не жди.

– Будет гадить, аль нет, то неведомо. – Так же тихо ответила женщина. – А ежели и будет, то чего он нам здеся сделает?

– Да пес его знает. Оговорить попробует? Так никто его в Острове точно слушать не станет. И так все в округе знают, что ты вместе с Яром и дедом его колдуны. Но колдуны добрые, а не зловредные. Не знаю я. Ежели только по своей церковной линии кого жалобами на тебя закидает. – Предположил Путята.

– Да пущай жалится, сколько ему влезет. Я как-то их церковного суда не боюсь. Ну, а коль совсем достанут, вслед за мужем в Литву уйду.

– Вот так вот и уйдешь все бросив? – Усмехнулся в бороду Путята.

– Ничего бросать не буду. Вот тебя за место себя с мужем оставлю.

– А чего это именно меня?

– А того.

– О, глянь. Никак Семен к нам заглянуть решился. – Прервал этот разговор Путята, указав рукой на скачущего от деревни в их сторону дружинника.

– И правда, Семен. – Присмотрелась Ярина. – Чего это он? Какой леший его из Острова приволок? Конь весь в пене. Аль что худое случилось? – Посмотрела она с испугом в глазах на Путяту.

– Не пужайся раньше-то времени. – Постарался успокоить хозяйку воин. – Тебе же известно. У Семена пурга в голове обитает. Сейчас подъедет да узнаем чего он ни с того ни с сего лошадку загнать решил. Можа и всей причины, что по-нашему обчеству соскучился, а ты сразу об дурном думать. Чтобы Яра забороть, то шибко добро постараться надо. Да и коль была-бы такая худая весть думаю, тебе первей ее дед его доставил-бы.

– Да. Скорее всего, так бы, наверное, и было. – Согласилась с доводами Путяты Ярина, не сумев все же до конца подавить нотки беспокойства за мужа в голосе.

– Ошалелый. – Крикнул Семену Путята. – Ты чего без приглашения приперся? Да еще плюс ко всему видом своим людей пугаешь?

– Вас напугаешь. – Отозвался, подъезжая дружинник. – Вы сами кого хошь до смерти запужаете. И вообче. Не ожидал я от тебя Путята такого приема. – Попенял старому другу Семен. – Думал, рад меня видеть будешь.

– Я-то рад. Да вот только вид у тебя больно заполошный. Видать случилось чего?

– Случилось. – Не стал отнекиваться дружинник. – Война случилась дружа. Еремей Тимофеевич по округе сбор ополчения обвестил.

– Все так серьезно?

– Серьезно. – Кивнул головой Семен.

– Орест. – Позвала старосту Ярина. – Ну, ты давай тут, сам со всеми проблемами разбирайся, а мы в имение поедем.

– Разговор я так понимаю, у вас серьёзный будет. Мне как, мужиков к войне готовить аль? – Прервал староста свою речь, красноречиво посмотрев на хозяйку.

– Погодь людей за раньше времени волновать. Нечего мужичков да баб от работ да дела отрывать. Сейчас самая пора. Упустим ее, потом зимой бедовать станем.

– Это так. – Охотно согласился с доводом Ярины староста. – Летний день, он ведь зиму кормит. А как же указ воеводы? – Кивнул он головой на Семена.

– То моя забота. С ней я сама управлюсь. Ну, все. Семен. – Позвала она дружинника. – Поехали в Волколадово. Там все толком и расскажешь.

– Да чего там рассказывать? Я и по дороге все сказать успею.

– Конечно, успеешь. У тебя язык-то как помело, а в голове ветер гуляет. – Покачал укоризненно головой Путята. – Мелешь все подряд, где надо, а где нет. Вроде годов за плечами вдоволь, а разум так на стороне и гуляет.

– Ну чего ты сразу лаяться-то начинаешь? – Обиженно посмотрел на него Семен. – Я же не виноват, что такое дело закрутилось.

– Да не про то дело речь. – Махнул рукой Путята. – Головой думать надо, когда об этом деле во все горло кричать, а когда и шепотом обмолвиться. Народ только раньше времени взбаламутил. Баламут. У людей работ непочатый край, а они вместо того чтобы делом заниматься сейчас языками молоть зачнут да гадать чаво им завтрева делать. Непорядок. И все это, одним словом, из-за твоего разгильдяйства. Потому как ты свой язык в узде держать не умеешь.

– Нашел к чему прицепиться. Люди, так или иначе, все одно обо всем узнают и на эту тему разговоры разговаривать зачнут.

– Конечно, узнают. – Перебил Семена Путята. – Только узнают в свой срок и без всяких домыслов. И работа от этого страдать не будет.

– Да хватит вам уже по пустякам препираться. – Прервала этот разговор Ярина. – Понятное дело, что соскучились друг по дружке. Давно не виделись. Наговориться по пустякам еще успеете. Семен, так с кем у нас война? – Задала она вопрос дружиннику.

– Да ведомо с кем. – Сплюнул на землю тот. – С рыцарями ордена Ливонского. Очуняли паразиты и снова к нам с мечом лезут. Магистр у них там поменялся. Видать славы ищет да добра нашего. Сволочь.

– Понятно. – Кивнула головой Ярина. – А теперь давай все с самого начала и по порядку.

Заняв пост Магистра ордена, Борхард фон Дрейлеве первым делом разослал по западным королевствам листы с просьбой о помощи в святом деле. Ну а пока эта помощь в дорогу собиралась, не сидел, сложа руки. Зуб на Псков у рыцарей давно имелся. Реванш за прошлые поражения уж очень сильно этим слугам так сказать божьим, спокойно спать по ночам не давал, да днями мучил. Вот только имелись серьезные причины, по которым они этот реванш откладывали до поры до времени. Копили силы да выжидали удобного момента.

– Представляете, – захлебываясь от негодования рассказывал Семен. – Рыцари на порубежье новую крепость возводить надумали. Нейгаузен ее прозвали. Что по-нашему Новый город выходит. Да паразиты разэтакие за нашу межу эту крепость продвинули. Где же такое видано? – Вопрошал он. – Совсем страх потеряли. Тысяцкий Скирда, он таперича заместо Богуша в Пскове за военные нужды отвечает. Сами знаете, Богуш-то сложил с себя все полномочия да по старости лет на покой сошел. Так вот. Стало быть, Скирда к этой крепости пошел, чтобы значит порядок навести. Ну и пока крепость ту камнем не обложили порушить ее. Да только там беда случилась. Крепость-то подожгли. Вот только рыцари на смерть более сотни наших ратников при этом деле положили, а пораненных так и того более. Уж больно сильно они в этой крепости укрепились. А еще вероломники с ордена купцов наших в своих пределах половили. Товар у них отобрали, а самих избили почти до смерти да в тюремные застенки свои кинули. А послов наших, что при них состояли, так вообще мечами до смерти сразу посекли. Где же такую-то обиду терпеть? Вот только самим нам не совладать с напастью. Силен орден силой, что за его плечами стоит. Наши-то за помощью к Новгороду сначала-то обратились. А Новгородцы сказали, что не их это дело, да все что в Пскове были к себе уехали. Кинули нас в беде, значит. Который уже раз. – Удрученно мотнул он головой. – Гонцов снова в Литву отправили. Ждем ответа. А пока значит надо как-то самим от напасти отбиваться. Вот такие дела. Сила нужна. Дружине одной с такой-то напастью по силам точно не справиться. Оттого и клич на ополчение кинули. Война тяжкой обещает быть.